Среда обитания Аккерманов

Аккерман не смогла заснуть, а утром было давящее ощущение, что она не может проснуться. Микаса думала о близости с Леви, о тех гигантах, и самый главный вопрос: куда исчезла стена, и почему на ее месте появилась военная база кадетского корпуса? Неужели она сходит с ума? Отец предупреждал, что связываться с другими «свободными» Аккерманами, нужно очень осторожно, и добавил, что она сама должна понять, что это значит. Девушка встала с постели и с серьезным намерением решила все прояснить. Раздвинув шторы, солнце бесцеремонно заполнило все пространство. Микаса начала агрессивно искать подходящую одежду, выкидывая в сторону все нежные кимоно и чайные платья. Примерно через час девушка была готова. На ней были черные брюки и белая рубашка, которые добавляли ее неприкрытому раздражению весьма серьезные намерения. Через несколько минут Микаса ехала верхом на лошади в дом придворного Кенни, чтобы просить прощения у Леви Аккермана. * * * Кенни не мог угомониться уже вторые сутки, все продолжая смеяться над Леви. Младший Аккерман сидел с забинтованным глазом, отменив все сборы и выезды с отрядом. Ни один враг или товарищ на тренировках не мог зацепить его и легкой царапиной, а эта девчонка чуть не оставила капрала без глаза. Такого унижения было более чем достаточно, чтобы закрыться от всех и выслушивать всю ночь пьяные насмешки Кенни. Они сидели в бальном зале с нараспашку открытыми воротами, умирая не то от жары, не то от очередной бессонной ночи. - Нет, Леви… ты меня, конечно, прости, но я думал с женщинами то у тебя все окей… а тут вон оно что оказывается...ха...ха…, - старый друг короля открывал новую бутылку виски, уже, практически, не стоя на ногах. – Не, ну ты даешь, конечно… тебе бы поучиться у старика… ты знаешь, а ведь столичные женщины меня просто обожают…надо будет как-нибудь взять тебя с собой… Капрал угрюмо смотрел на своего дядю, шутки которого между тем отрезвляли и заставили подойти к этой ситуации совершенно отстраненно, не вкладывая эмоции в выходки молодых дегенератов. С другой стороны, его самолюбие было неприятно задето, что теперь навсегда останется грязным пятном на его чистой репутации, главным образом, для него самого, конечно. Кенни неуклюже заковылял к себе в спальню, оставляя Леви один на один с его комплексом безупречности. Парень снял повязку с глаза и промыл его водой, небрежно намочив не застёгнутую рубашку и, потихоньку, осознавая, что дело совершенно не в уродливом пятне на его безукоризненности, а в чем-то за пределами его понимания. И ответ, буквально, прискакал сам. Перед ним, собственной персоной, стояла Микаса Аккерман, от гневного вида которой, Леви обалдел еще больше. - Пришла сказать, что передумала насчет службы в разведке или может… пойдешь в другой отряд?, - капитан развалился в кресле, совершенно не пытаясь скрыть налет агрессии в словах. - Нет, капитан. Я пришла извиниться, — сказала девушка, все также стоя у порога главного входа. Ее волосы были убраны в нижний пучок, открывая вперед скулы и пронзающий ненавистный взгляд. Через минуту ее лицо внезапно приобрело более спокойное выражение и Леви мысленно решил дать ей шанс, ожидая продолжение извинений. Микаса неуверенно потопталась у двери, будто бы провинившийся ребенок перед родителем, явно сомневаясь стоит ли ей продолжать. Вдруг она все же сурово посмотрела на парня, от чего он решил все-таки принять более приличную позу в кресле. - Что это были за гиганты там…на стене???, - вдруг выпалила девушка. «Час от часу не легче», - пронеслось в голове у Леви. «Она решила издеваться надо мной дальше… еще с таким серьезным подходом...». Он пронзил ее взглядом злобного непонимания насчет отсутствия извинений. - Вы ничего не помните?...Что было на стене между нами…, - с некоторым колебанием добавила Микаса. Капитан сделал демонстративный выдох, вставая с кресла и снимая рубашку, и решил закончить этот цирк. Парню уже невыносимо хотелось спать. - Я думаю, Аккерман, тебе стоит отдохнуть. Отдохни год, приведи свою голову в порядок… бардак, это то, что я совершенно не переношу… В следующем году приходи на службу. Ничего интересного ты не пропустишь. Девушка неожиданно надела фальшивую улыбку, беспощадность которой в миг нарушила все видимые и невидимые границы приличия для дотошного капрала, а эта ее непонятная злость под смеющимися глазами стала очередным ударом ниже пояса. Леви подлетел к Микасе и прижал к стене. * * * Командующий Аккерман резко придавил Микасу к стене, явно себя не сдерживая. Рана около его глаза открылась из-под швов и начала обильно истекать кровью, которая медленно, темным ручьем, побежала вниз по его губам, шеи, спускаясь по его плотному торсу. Но он даже не обратил на это внимание. - Что у тебя со мной за проблемы? – совершенно прямо задал вопрос Леви, грубо сжимая плечи девушки, на всякий случай коленками сдерживая ее ноги и бесцеремонно пачкая ее белую рубашку своей кровью. Микаса осознала, что он действительно не имеет представления, о чем она говорит. Неужели это все было плодом ее воображения? Кровь из раны сочилась в ненормальных количествах, и девушка начала переживать за капитана. Его волосы были немного влажные, преградой спадая, между ней и его властным взглядом, который ей сейчас явно приказывал подчиниться. Наверное, его идеально уложенные волосы действительно спасали ее от чар грозного командующего, не допускающего возможность неповиновения. Леви абсолютно бесцеремонно шагнул еще ближе и продолжал стоять, ожидая от нее ответа. Микаса телом вспомнила его руки на ее груди, вкус его губ, дерзкую наглость у нее между ног, о которой он, будто бы не имеет ни малейшего понятия. «Нет, это не может быть моей фантазией, я помню это тело … я помню его внутри себя…». Дыхание парня становилось глубже, и она начала тонуть в этом запахе столичного древесного аромата с нотками кофе, ореха и кунжута. Девушка ощутила горячую волну между ног и мурашки по коже. Микаса покорно промямлила извинения, и что она бы хотела стать новобранцем в этом году в его отряде, если он позволит. Воспользовавшись физической слабостью капрала, она изо всех сил вырывается и убегает из поместья. По дороге домой, девушка почувствовала одурманивающий шлейф его запаха и сильную головную боль.