Красное яблоко

По ту сторону от закрытой двери в комнату Эбби стояли трое ее подруг. Та, что кучерявая, — вроде Джинни именуют — шикала громче говорящих друг с другом Максин и Норы. — Сама «тш-ш-ш!» На крыльце они подметили пару знакомых конверсов. У всего бойз бэнда были кеды с шуточными принтами, и до подруг сразу дошло, что кто-то из трёх её членов тут переночевал. Членов, ну, в смысле, участников. Да и какая разница? Прислонившись ухом к единственному препятствию, которое отделяло их от спальни, они то и дело громким шепотом причитали друга на друга, а один раз даже чуть не подрались. Ручка повернулась. Три девицы отпрянули. Из щели показалась одна босая мужская нога. Хантер вылез спиной к выходу так, что не заметил шпионок, пока не прикрыл тихонько дверь. А когда все-таки обернулся… — Какого черта?! Они осматривали его с ног до головы, улыбались и накручивали локоны на палец. Хантер был самым приемлемым вариантом, который, в целом, устраивал всех. Он внимательный, добрый, образованный, и романтичный до костяшек пальцев. Максин подошла к парню вплотную, и, имитируя животное обнюхивание, разочарованно подняла глаза: — Странно… Никаких ноток удачного секса, — и тихо заключила. — Может, ничего и не было? — Невинно предположила Нора, но ее проигнорировали. — Какого черта вы тут творите? У Эбби не может быть никакой личной жизни? — Хантер, Хантер, Хантер… Иди домой, — Макс улыбнулась во все тридцать два, подталкивая его к ступенькам, — и не забивай голову такой чепухой. — Дайте ей выспаться, — бросил он перед тем, как был насильно выпихнут из поля зрения. Девочки переглянулись. На лице Макс читалось яснее, чем любая эмоция: «Заходим.» Эбби лежала спиной к двери. Трио устроило операцию захвата, окружив бедную со всех сторон. Прерывистое дыхание Максин быстро вывело спящую из страны грез, и та, пережив все стадии испуга, подскочила на месте. — Ут…ро. Доброе, — натянула на себя подобие приветственной улыбки. — Как он? А ты? Все серьезно? Мы переговорили, Джинни не против. Упомянутая дважды кивнула в знак одобрения, приложив руку к груди: — Благословляю. Все серьезно? В голове пилки, опилки, копилки, пилки, — или мы это уже проходили? Серая тягучая жижа, состоящая явно из неорганических элементов, растекалась в черепном мозгу тяжелой мыслью, и никак не могла разложиться на что-то приемлемое для организма — углеводы, например. По крайней мере, именно так Эбби ощущала себя в ту секунду, когда «волчья стая» из любимых подружек с утра пораньше завалила своими предположениями и пожеланиями. — Ничего не было. Он просто переночевал. — Ты голая, — парировала Макс. — Я знаю, спасибо. Мне так удобнее. Голая я в кровати — это еще не приглашение. Три пары глаз уставились на нее, как на слабоумную. — Какие вы… Старомодные! Шелохнулась только Нора, наклонив голову набок. — Не хочешь рассказывать, так… Не надо. Мы понимаем, это личное и все такое. Словно связанные какой-то нечистой силой, подруги синхронно отодвинулись от рыжей на приличные несколько метров. Нежелание делиться накатило волну негодования, но больше — разочарования. Такие явления в «МЭНД» нечастые, очень редкие, вообще-никогда-не-бывалые. И как реагировать на такое, если честно, никто не понимал. — В школу идем вместе? — На всякий случай уточняет Джинни. — Конечно. Я только оденусь. Не могли бы вы..? И все трое, в дичайшем недоумении, покидают спальню. У зеркала Эбби впервые не рассматривает себя по крупицам. Времени нет. Горький осадок после разговора пытается донести до ума Рыжей, что что-то не так. Что так быть не должно, поступать так — неправильно, и лучше сразу разобраться, объясниться и жить дальше. Вспышками в сознании всплывают кадры минувшего сновидения. Черный свитер Мэтта, кричащая Саманта, и точно такая же, пытающаяся выдавить из себя хотя бы звук, Эбби, но попытки почему-то тщетны. Почему-то Сэм слышно, а Эббс — нет. « — Чего ты разоралась? — Спрашивает она одними губами, смерившись с тем, что сказать ничего так и не сможет. Но Саманта понимает. — Хочу, чтобы ты исчезла, Литтман. Как по-волшебству. Услужишь? » Холодный душ опустошает и голову, и сердце. Эти считанные секунды абсолютной внутренней тишины как свежий глоток чистого воздуха посреди станций производства тяжелой промышленности. — По дороге расскажу, — бросает она, выходя из комнаты при параде. Тройка плетется за ней, стараясь не нарушать личного пространства, ибо не дай бог, по чьей-то из них вине, решение Эббигейл сменится.