«Те выродки снова поджидали её после школы» «Они изорвали одежду и сломали телефон» «Она улыбалась мне, но я видел, как опухли её глаза от слёз» «Я сломал этим выродкам руки, а… отец отчитал меня за это»
На следующий страницах было пусто и почти в самом конце ещё пару строк:«Они изнасиловали её» «Некоторые в коме, другие инвалиды» «Она обрабатывала мне раны, ругала, но благодарила»
Сердце сжалось и упало куда-то в пятки, стоило Итэру перевернуть на следующую страницу. Прыгающие, кривые, будто написанные в момент отчаяния и злости буквы перетекали в чёрное нечто. Все было перечёркнуто, порвано, в некоторых местах будто ручка и вовсе не высохла, отпечатываясь на обложке тетрадки. Руки задрожали.«Она повесилась…»
Тетрадь упала на колени и скатилась вниз, падая на пол с глухим ударом. Итэра затошнило. Он представил Люмин, залезшую в петлю в их комнате. Верёвку, обвившую её шею, стеклянные от боли и слёз глаза, набухшие вены по всему телу. Итэр сжался на стуле, прижимая руки к себе, и вздрогнул, когда перед его носом опустился поднос с двумя тарелками и кружками, от которых исход пар. Он был пойман с поличным во время вторжения в личную жизнь единственного друга. Итэр на его месте начал бы кричать, осуждать и, в крайнем случае, ударил бы, но Сяо продолжал стоять рядом, не двигаясь. Итэр поднял голову, со страхом осматривал сжатые в кулак пальцы. Шестерёнки в голове одноклассника крутились, принимая какое-то решение. — Это, как минимум, неприлично лазить в чужих вещах, — на выдохе сказал Сяо, падая на диван. — Прости… — Ты серьёзно думаешь, что простых извинений будет достаточно? — вскипел Сяо, вскакивая со своего места и, за пару шагов, сократил небольшое расстояние, разделяющее их. Одним рывком он развернул стул и приблизил лицо к чужому, яростно выдыхая в подрагивающие губы. — Блять, Итэр, ты влез в мою жизнь! Прочитал то, что должно оставаться личным и извиняешься из-за этого? — Я искал сигареты! — соврал Итэр, сжимаясь. — Тетрадь лежала в верхнем ящике. Я головой понимал, что если бы кто-то сделал так по отношению ко мне, то точно бы разозлился, но любопытство… — Решило всё за тебя? Тупые отговорки! Ты бы просто мог достать тетрадь и спросить меня что там. — А ты бы сказал? — в лоб спросил Итэр, начинаясь сам раздражаться. Он мало знал об этом парне и ему захотелось узнать хоть что-то, что поможет понять его. — Нет, — твёрдо ответил Сяо, сжимая спинку стула. — Это не то, что можно рассказать кому-либо. — Неужели я не заслуживаю доверия? — Ты эгоист, — выкрикнул Сяо, ударяя ладонью об стол. — Сам ты хоть что-то рассказывал мне? Сказал ли ты, что случилось вчера? Что произошло сегодня? Я тебя допытывал? Лез в твою душу? Итэр поджал губы, опуская голову. Сяо был полностью прав. Итэр эгоист, который устал всё впитывать в себя, но с этим парнем всё было по-другому. Ему хотелось узнать о прошлом друга, о нынешней жизни. Итэр продолжал хвататься за него, как за спасательный круг, желая получить всё, что только возможно. — Я виноват, очень, — отчаянно прошептал Итэр, сжимая ткань чужой толстовки, вдыхая почти выветрившийся запах сигаретного дыма. — Я не понимаю, что со мной. Мне так хочется узнать о тебе больше. Может ли это связано с тем, что у меня нет друзей? Сяо молчал, переваривая последние слова одноклассника. Итэр не торопил его, наслаждаясь такой позволительной близостью, проклиная быстро бьющееся сердце. — Пьёшь? — наконец-то нарушил тишину Сяо, выпрямляясь, но не убирая от себя руки парня. Итэр согласно кивнул и выпустил из пальцев ткань. Сяо скрылся на кухне, грохоча стеклом. На миг ему показалось, что от этих звуков проснётся Люмин, но дверь в соседнюю комнату так и не скрипнула. Сяо вернулся обратно с двумя стаканами и тремя бутылками неизвестных ему марок. Одно что-то отдалённо ему напомнило коньяк, но стоило янтарной жидкости залиться ему в тело, то стало как-то всё равно. Они переместились на диван, включили телевизор, останавливаясь на каком-то турецком сериале, но никто из них так и не вникал в сюжет. Парни сидели, продолжая вливать в себя алкоголь, смотря на экран. Ни один из них не решался начать разговор. Итэр собирался с мыслями, хотел снова извиниться и, если на то потребуется, упасть в чужие ноги, но Сяо нарушил тишину, выпивая шестой стакан ликёра. — Как многое ты прочитал? — Я не вчитывался, но меня привлекла последняя страница… — Итэр повернул голову в сторону одноклассника. — Прости, я не должен был… — Да, не должен, — перебил его Сяо, делая глоток. — Но это было всё давно. Порой больно вспоминать, что было тогда, но я смирился. Итэр полностью развернулся, скрестил ноги по-турецки и сажал в ладонях стакан, разглядывая профиль одноклассника. Черты лица в свете от экрана стали более резкими и Сяо стал выглядеть старше. — Ночь откровений? — со смешком спросил Итэр, наклоняясь, заглядывая в лицо парня и замечая лёгкую улыбку. — Правду за правду? — Да, — прошептал Итэр, делая глоток. — Расскажешь о ней? О Ху Тао? — Я, как и она, являемся приёмными детьми. Мои родители погибли в автокатастрофе. Водитель, влетевший в них, был обдолбан наркотой и не смог среагировать, поэтому Чжун Ли, друг семьи, взял надо мной опекунство ещё в молодечестве. Я вырос в богатой обстановке. У меня было абсолютно всё до момента, пока в дом отец не привёл Ху Тао. Она была дочкой лучшего друга отца. Была на пару лет старше меня и слишком активной. Отец уделял первое время ей больше внимания, что расстраивало и в кое-какое время я её ненавидел. Но до момента, пока она не пришла домой избитой, — Сяо сжал стакан, выдыхая. — Она улыбалась, как и ты в нашу первую встречу. Говорила, что всё хорошо и не стоит волновать ни о чём. Тогда во мне что-то перемкнуло. Мы заключили небольшую сделку: отцу ничего не рассказываем, а я защищаю её, даже если сам попаду под тяжёлую руку. Каждый день я избивал каждого, кто посмел навредить ей. Ломал им кости, отправлял на больничные койки, а все гневные сообщения, приходящие на телефон отца удалял. Сяо усмехнулся. — Он всегда забывал свои вещи дома, уверяя нас, что всё на самом деле клал в сумку. Ху Тао обрабатывала мои раны, потому что у меня выходило, да и до сих пор выходит очень плохо. — Разве отец не видел ваши побои? — спросил Итэр, наливая себе остатки алкоголя. — Он редко бывал дома. Управлять юридической компанией сложно. Даже если и приходил, то просто валился от усталости. Мы прониклись друг другом. У нас оказалось больше общего, чем казалось. Дети, которых приютили, но не дали никакого внимания, оставляя познание мира на них самих. В какой-то момент всё началось налаживаться. Ху Тао перестали пинать из одного угла в другой. Она нашла подружек и даже парня, которым проникся и я. У меня самого начало всё идти в гору: я начал выигрывать соревнования юниорской лиги по боксу. Потасовки в школе закончились, и белая полоса в наших жизнях не могла не радовать, но потом… что-то изменилось. Ху Тао стала поздно возвращаться домой, снова натягивала для меня улыбку, отнекивалась от моих попыток помочь… Сяо потёр ледяными пальцами глаза, всё глубже погружаясь в прошлое. Итэр дотронулся до его плеча, слегка сжимая, оказывая молчаливую поддержку и это было впервые, когда он касался этого тела не на очередной тренировке. Приятная дрожь прошла по телу, заставляя уснувших бабочек снова порхать в животе. — Я не знал, что мне говорить ей. Как снова помочь. Пытался что-нибудь узнать через её парня, но он тоже был обеспокоен таким поведением. Приходил к нам домой, вместе со мной сидел по несколько часов под её дверью, рассказывал истории, оказывал поддержку, но ничего не менялось. Она уходила на уроки раньше меня, избегала общение в школе и возвращалась глубокой ночью. Даже отец, бывавший дома так редко это заметил, но не влезал. Как он сказал мне в один из таких дней: «Я не родитель и никак не учувствовал в вашей жизни, поэтому не имею право влезать в неё сейчас». Тогда я был зол на него за отсутствие попыток что-либо понимать, но сейчас осознаю, что это было лучшее решение, чем наигранная помощь. Итэр чувствовал, как тело друга била мелкая дрожь, а пальцы то сжимали, то разжимали стакан, борясь с эмоциями. — В этот день я задержался на тренировке и не слышал телефон, а когда увидел почти двадцать пропущенных звонков от неё, бежал домой со всех ног. Беспокойство съедало меня всю дорогу. Я звонил ей, но она не брала трубку, как и её парень. А когда вернулся, зашёл в её комнату, то увидел тело, свисающее с потолка, — Сяо поднял взгляд на Итэра, в которых застыла боль и отчаяние. — Она повесилась в собственной комнате, а телефон валялся рядом. Её тело было всё в порезах и синяках, как у какой-нибудь дворовой собаки. Она умерла с улыбкой на лице, а в своём дневнике просила прощения за молчание. Ху Тао не хотела просить у меня помощи, даже несмотря на обещание, которое мы дали друг другу. Сяо наклонился к лицу Итэра и схватил того за плечи, отставив стакан в сторону, сжимая. — Она хотела разобраться самой с буллингом от, как она считала, лучших подруг, которые были заодно с её парнем. Он не любил её. Встречался с ней, потому что это был единственный вариант продолжить издеваться над ней, чтобы я не смог вмешаться. Он влез к нам в доверие, а потом за спиной поливал её грязью, бил, унижал. Она терпела, а когда это дошло до принуждение к сексу, она ударила его, но он просто связал ей руки, заткнул рот какой-то половой тряпкой и прямо в полупустой школе, в каком-то классе, изнасиловал её вместе со своими дружками, пока её «подруги», снимали всё это. Я увидел это видео на следующий день благодаря однокласснику, который подумал, что будет весело увидеть мою реакцию. Я привязал эту мразь к батареи в том самом классе, бил кулаками и ногами. Наслаждался, как это лицо корчится в агонии боли. Я сделал его инвалидом, попал на учёт в детскую комнату милиции и ни капельки не сожалел о содеянном. А потом отец засудил его за избиение и изнасилование несовершеннолетней, с летальным исходом. Ты не представляешь, как я ликовал в этот момент, наблюдая, как его, на коляске, увозят из зала суда в автозак. Сяо сжал толстовку в районе груди и тихо прошептал: — Но это не смогло заполнить мою пустоту и успокоить съедавшую совесть. Если бы я тогда ворвался к ней, узнал, что происходит или хотя бы услышал телефон, может сейчас бы она была жива. Сидела бы тут, рассказывая об очередном дне из школы. Итэр поджал губы. Если бы сегодня он опоздал домой, что было бы с Люмин? Решила бы она покончить жизнью так же, как и сестра Сяо? Что бы он чувствовал в этот момент? — Сяо… — прошептал Итэр, сжимая пальцами всё ещё лежащую ладонь на его плече. — Пару часов назад я вернулся домой и услышал шум из комнаты родителей. Слышал крики Люмин, грохот, но я не хотел заходить. Твои слова крутились в голове. Что не стоит мне её опекать. Я понимаю, что она взрослый человек, который сам должен устроить свою жизнь в этом мире, но я не могу изменить себя. Моя привычка защищать Люмин от любого неправильного вздоха возникла из-за пьющего отца, решившего получить лёгкие деньги с помощью наркотиков. Я ворвался в его комнату и увидел, как он трогает её голое тело. Стоит над ней без трусов и пытается… Итэр не успел договорить. Его притянули в объятия, поглаживая по спине. Смешок, то ли от абсурдности почти похожих ситуаций или от нервов вырвался из него, заставляя Сяо передёрнуть плечами. — Сейчас, слушая твои, хоть и не по собственному желанию, откровения, я вдруг представил, что если бы сегодня не успел. Нашёл бы её завтра бездыханное тело в нашей комнате? Что делал бы? Смог бы убить отца? Что сказал бы матери? По словам Люмин она впервые за эти годы чувствует себя прекрасно, а я за эти месяцы так и не навестил её. Убило бы её это? Итэр выдохнул в плечо друга, прижимаясь к нему носу, вдыхая смесь запахов: порошка, сигарет, мяты и одеколона. Настоящая пурга, но такая приятная, туманящая разум. — Я избил отца, рассёк ему голову, сломал нос, превратив в настоящее месиво и если бы не сестра, то точно лишил бы этого ублюдка жизни. Итэр отстранился, положил ладони на бедро Сяо и улыбнулся. Впервые за этот год он смог подарить кому-то искреннюю, счастливую улыбку, идущей из глубины души. — Сейчас я понимал, почему ты решил помочь мне. Всё это время я не понимал зачем тебе это, даже твои слова про совесть не смогли дать мне конкретного объяснения. Мне казалось, что рано или поздно ты потребуешь вернуть долг каким-нибудь извращённым способом, и я бы согласился, — Итэр опустил голову, пряча подступавшие слёзы. — Ты не только хотел успокоить свою раненную душу, но и помочь другому человеку, похожему на Ху Тао. Я очень похож на неё, да? Последнее предложение вышло с ноткой отчаяния, где на конце голос дрогнул, что не скрылось от уставшего одноклассника. Сяо положил ладонь на голову парня, оглаживая. Вопрос остался без ответа. Вместо этого ему протянули полный стакан. Итэр поднял голову и усмехнулся, когда Сяо потряс своим в воздухе, предлагая чокнуться и залпом выпить мутную жижу. Алкоголь обжог горло, а перед глазами всё начало плыть и кружиться. Грустные мысли ушли на задний план, возвращая расслабленную атмосферу. На экране начался новый фильм с различными спецэффектами, освещая лица парней разноцветными огнями. Они разговаривали на разные темы: любимые жанры, мультфильмы, книги и даже цветы. Сяо оказался ещё тем романтиком: обожал дорамы, романтику и мелодрамы. Не любил кольца и браслеты, поэтому в арсенале украшений были только серьги в левом ухе и подвеска, сделанная из мелких, разноцветных бусин, насаженных на скрепки. — Ху Тао подарила его на моё пятнадцатилетие. И только после её смерти я начал его носить, чтобы хоть так показывать ей этот мир, — усмехнулся Сяо, потягиваясь. — Как сопливо, — в шутку упрекнул Итэр и в него прилетела подушка. Небольшая потасовка превратилась в настоящую драку. Парни скакали по комнате, как пятилетние дети, кидались друг в друга мягкими вещами, ловили на лету подушки, делали из них щиты, иногда придерживались за стены и мебель, сдерживая в себе разбушевавшийся алкоголь. Про бутерброды и чай так никто и не вспомнил, оставляя стоять тарелки с едой на столе. Уставшие и вспотевшие парни упали обратно на диван, утоляя жажду новой порцией алкоголя. Никого из них уже не лезло, но оставлять недопитую принесённую откуда-то бутылку с ликёром не хотелось. Приняв единогласное молчаливое решение допить и прекратить превращаться в алкоголиков они разлили себе оставшуюся жидкость и, за пару глотков, осушили стаканы. Алкоголь дурманил разум, расслаблял тело. Пальцы не могли держать пустой стакан. Итэр чувствовал, как подрагивала рука, а вместе с ним и все тело. Неожиданный запах сигаретного дыма начал резать нос, а глаза слезились. Хотелось попросить Сяо прекратить курить, но сигарета была зажата между пальцами, держащих точно такой же стакан, как и у него. Сяо смотрел прямо на одноклассника туманным взглядом. Его глаза бегали по чужому лицу, что-то ища. Итэр усмехнулся, а потом тихо засмеялся, замечая нахмуренные брови. Хотелось повалиться на диван, прижать руки к животу, чувствуя боль в мышцах от смеха и недавнего забега по комнате, но эти мысли резко испарились в голове. Вместо них захотелось другое: наклониться к этому лицу, постараться разглядеть еле заметные веснушки, стереть красные тени с нижнего века, а потом прижаться к этим губам, ловя сигаретный дым. Итэр поставил стакан на столик, придерживаясь за спинку дивана, покачиваясь. Негромкий стук стекла об деревянный пол и лёгкое головокружение от резкой смены позы. Итэр навис над Сяо, продолжая держать свой вес на руке, опирающей об спинку дивана. Он, как в замедленной съёмке, наклонился к лицу друга, упираясь второй рукой об ручки мебели, сжимая кожаную обивку короткими ногтями. Сяо ничего не делал, лишь молча убрал ладонь со стаканом и сигаретой в сторону и смотрел на одноклассника, стараясь не дышать. Итэр видел интерес в золотых глазах. Этот парень кидал вызов: сбежишь или сделаешь то, что задумал? Что-то внутри него подтолкнуло. Он наклонился вперёд, оглаживая кончиком носа горячую щёку друга, давая шанс оставить это безумие, но Сяо не двигался, лишь дёрнул плечом. Итэр наклонился ниже, выдыхая во влажные от недавно выпитого алкоголя губы и прижался к ним. Шоколадный ликёр смешался с привкусом табака, давая горьковатый вкус. Такое странное сочетание не отталкивало, а наоборот притягивало обратно, как магнит. Итэр сминал потрескавшиеся губы, слегка покусывал, не представляя, как нужно именно целоваться. Люмин часто рассказывала, как это нужно делать, но в самый ответственный момент всё это вылетело из головы. Итэр полагался на ощущения, позволяя телу двигаться самому и не заметил, как ладонь одноклассника легла ему на спину, медленно поглаживая, и спустилась на поясницу, успокаивая, давая понять, что он делает всё правильно. Неожиданная возросшая храбрость вела его за ручку, как маленького ребёнка, подбадривая. Итэр опустился на горячие даже через ткань штанов бедра, немного съезжая с них, вызывая мурашки у Сяо. Тот, задержав дыхание, отвечал на поцелуй, сначала так же, как и одноклассник — осторожно, следя за чужими эмоциями — но стоило Итэру прижаться своей грудной клеткой к его, все тормоза слетели, позволяя этой машине гнать по пустынной дороге. Сяо, как актёр из очередного порнофильма, поставил на кофейный столик стакан с алкоголем, кидая туда недокуренную сигарету, повалил парня на диван, подминая под себя. Итэр тихо зашипел от тупой боли в кисте, которую сразу же перехватили, прижав влажные и горячие губы к покрасневшей и скользкой от мази коже. Горячее дыхание опалило больное место, а кончик языка прижался к выпирающей косточке, слизывая липкий слой обезболивающей мази. — Фу, — прошептал Итэр, представляя, какая на вкус эта субстанция, но в ответ получил лишь тихий смешок. Сяо продолжал целовать, лизать, кусать больную кисть, осторожно придерживая руку, огораживая подрагивающие пальцы своими. Итэр сходил с ума от вида перед ним. Растрёпанные и потные волосы, прилипшая чёлка к лбу, покрасневшие щеки и скулы то ли от смущения, то ли от жары в комнате, мутный золотисто-карий взгляд и тяжёлое дыхание. Итэр невольно повторял каждый вздох, поглаживал пальцами натянутую ткань на натренированных несколькими лет спортом бёдрами, наслаждаясь приятной тяжестью тела на себе. Повернув голову, Итэр прижался губами к упирающейся в обивку руке у его головы, довольно, словно кот, улыбаясь вздрогу. — Я остановлюсь, — прошептал Сяо, прижимаясь губам в последней раз к влажной коже. Итэр протестующее замычал, сжал короткими пальцами чужое бедро. Алкоголь в крови потихоньку начинался выветриваться, возвращая трезвость ума, но этого не хотелось. Прямо сейчас Итэр хотел прижаться к этому парню, укусить куда-нибудь в плечо или шею, оставить след, чтобы никто не смел смотреть на него. Сяо ему безумно нравился, но не так, как друг и даже не так, как Тарталья тогда. Что-то было глубже в этом чувстве. Оно давало силы, придавало уверенности, а отсутствие осуждения и злости в этих глазах успокаивало. — Не хочу, — ладонь соскользнула с чужого бедра, ложась на напряжённую руку у головы, обвивая аккуратными тонкими пальцами, поглаживая самыми кончиками подушечек пальцев надувшиеся вены. — Я не буду жалеть, ведь я эгоист. Сяо усмехнулся, прищуривая глаза. Он покачивался над ним из-за большого количества выпитого, наровясь вот-вот упасть, придавив своим весом к дивану. — Что мы творим, — тихо прошептал Сяо, прижимаясь макушкой к вздымающей груди. Сердце под рёбрами ускорилось, отбивая чечётку. Итэру на миг показалось, что биение даже слышно в соседнем доме и смущённо отвернул голову, стараясь успокоить себя. Полувставший член в домашних штанах только набирался сил, наливаясь кровью от близости такого желанного тела. Сяо будто не замечал или делал вид, что не чувствует бедром чужой стояк, продолжая сидеть на нём, сгорбившись, щекоча кончиками отросших волос выглядывающие ключицы и шею из-под ворота футболки. — Если тебе… — не успевает договорить Итэр, чувствуя, как в его губы впиваются кусачим поцелуем, наваливаются с новой силой, напирая, призывая раскрыть рот и углубить поцелуй. Его целуют агрессивно, проходятся самым кончиком языка по небам, зубам, облизывают ранки на губах, слизывая выступающую кровь. Итэр тихо стонет, обвивает напряжённую шею и проходится пальцем от самого первого позвонка к копчику, надавливая, позволяя чужому паху прижаться к его. Два напряжённых члена, спрятанных за слоями тканей, соприкоснулись друг с другом, вызывая звёздочки перед глазами своих владельцев. Сяо шумно выдыхает в раскрытый рот, ловя самыми кончиками губ приглушенный стон парня, закрепляя его новым, но уже нежным поцелуем. Они, как подростки в пубертатном периоде, начинающие только-только познавать свои тела, трутся друг об друга, чуть ли не спуская в трусы. Сяо отстраняется, останавливая это безумие. В голове он пытается анализировать ситуацию, решить, что им делать, но пьяный мозг никак не хочет работать и наслаждается поглаживаниями загоревших рук, которые, как тентакли из какого-нибудь хентая, перемещались по его телу: шея, плечи, бицепсы, предплечье, ладони, потом обратно, бока, спина, забираются под одежду и уже аккуратно, словно изучая бабушкин сервис, проходятся по разгорячённой коже. Они оба понимают, что до конца не дойдут, да и переспать будучи пьяными не лучшая перспектива, но никто из них не пытается остановиться, позволяя похоти и непонятным чувствам внутри нести по этой безумной дороге. — Сядь, — тихо просит Итэр, не надеясь, что его услышат. Сяо выпрямляться, а потом, покачиваясь, падает в угол между спинкой дивана и его ручкой, оглаживая горячее лицо, стараясь прийти в себя. Он пропускает момент, когда молния на штанах со звонким звуком расстёгивается и в паху становится свободной. — Что ты… — шепчет Сяо и прикусывает губу, чувствуя ладонь на стволе члена, потирая сквозь хлопковую ткань трусов. Итэр, словно заворожённый, смотрел на очертания полового органа под чёрными боксерами и облизнулся. Он не был озабоченным, но сейчас, стоя коленками на прохладном паркете, ему хотелось взять в рот. Перед глазами замелькали картинки недавней ночи, лицо Тартальи, его насмешливый взгляд и член, на который он насаживал бывшего друга рвано, грубо. Итэр проморгался, отгоняя воспоминания и поднял взгляд на обеспокоенное лицо Сяо, в глазах которых читался вопрос и непонимание с примесью небольшого страх. Итэр догадывался, что тот спросит, поэтому покачал головой и прижался щекой к обтянутому тканью члену, улыбаясь. — Все хорошо, я хочу, — тихий шёпот, а руки заскользили по напряжёнными бёдрам. Пальцы схватили край брюк, слегка дёргая, намекая однокласснику, что их хотят снять. Сяо приподнял бёдра, позволяя, стянуть штаны до щиколоток. Прохладный воздух лизнул горячую кожу, а мышцы под ними напряглись. Итэр оглаживал их, проходясь самыми кончиками подушечек пальцев по очертаниям, невольно сравнивая с телом Тартальи. Отвращение забурлило внутри и алкогольный туман окончательно развеялся, возвращая трезвость рассудку. Сейчас, сидя в ногах человека, из-за которого сердце бьётся со скоростью света, Итэр поступает точно так же, как и бывший друг: пользуется уязвимым состоянием человека, чтобы выпустить разбушевавшиеся гормоны. Итэр поднял голову, смотря в опьянённые от алкоголя золотистые глаза. Расслабленность и теплота плескались в них. Они будто подталкивали парня, успокаивали и нашёптывали ободряющие слова. Итэр прикрыл глаза и положил голову на разгорячённое бедро, жмурясь от колющихся, побритых волосков. Ему в очередной раз дают шанс всё прекратить и за это его не осудят, не будут принуждать. Вспотевшая ладонь легла на приподнятую от напряжённого члена ткань, слегка сжимая. Тяжёлый выдох над головой и возникшая в волосах ладонь будто отдельный сорт наркотиков — опьянили мозг. Спокойное дыхание вмиг сбилось, а в горле всё пересохло. Итэр продолжал оглаживать очертания члена, то беря его в кольцо из пальцев, то полностью выпуская, еле касаясь. Сяо сходил с ума, подбрасывал бёдра, прикусывал губу, сжимал светлые волосы, но тут же отпускал, оглаживал в знак извинения и громко дышал. Его ноги подрагивали вместе с членом, а лёгкий румянец на скулах вызывал кучу бабочек в желудке. Итэр приспустил ткань трусов и удивлённо выдохнул: покрасневшая и поблёскивающая головка без крайней плоти члена от света телевизора выглядела, как леденец. Во рту вмиг набралась слюна, которую только и успевали сглатывать. Итэр уверенно обхватывает основание рукой, двигает кулаком. Невесомый мягкий поцелуй ложится на влажную от смазки кончик и Сяо дёргает бёдрами. Он прикусывает сухую от тяжёлого дыхания губу, подавляя в себе тяжёлый вздох наслаждения и приоткрывает глаза, смотря на парня и протяжно стонет от открывшейся картины: растрёпанная чёлка с косой, раскрасневшиеся щёки и туманный взгляд в сочетании с членом у его губ этого парня выглядит как разворот в очередном порножурнале Скарамуччи, рассматривающий их специально у него дома. Хотелось притянуть обратно к себе, впиться в губу новым поцелуем и хорошенько отдрочить им обоим, чтобы уже утром, на трезвую голову, расставить все точки над и, но нить мыслей прерывается, когда пухлые от покалываний губы обхватили головку члена, спускаясь до середины ствола. Сяо подкинуло на диване слишком резко, всаживая остатки по самую глотку. Стенки горла сжались вокруг члена, а в уголках глаз Итэра собрались слёзы. Внутри вмиг всё зачесалось, но он терпел, прижимал язык к пульсирующей коже, вдыхая смесь различных запахов от которых кругом шла голова. Хватка в волосах ослабла, позволяя Итэру полностью выпустить член изо рта, чтобы пройтись языком по всей длине и снова заглотнуть по самое основание. Голова задвигалась в медленном темпе. Руки прижимали крепкие бёдра к дивану, не давая Сяо ускорить темп. Сейчас, стоя перед этим парнем на коленях, хотелось растянуть удовольствие. Язык облизывал каждую выпирающую вену, то спускался до самого низа, то останавливался где-то по середине и начинал идти в противоположном направление. Тяжёлое дыхание над головой и глухие, хриплые вздохи, за которыми прятались стоны наслаждения звучали для Итэра, как ноты, складывающиеся в чарующую музыку. Он играл на чужом члене, словно на дорогом инструменте мира, давая тому привыкнуть к себе. Иногда приходилось останавливаться, чтобы набрать распалённый вокруг них воздух в лёгкие и снова припасть губами к влажной коже, прикрывая глаза. Сяо мотал головой, трогал влажный от пота лоб, сходя с ума. Стоило Итэру видеть, как на бледных скулах проступил яркий румянец, а в уголках глаз друга собрались слёзы наслаждения, как всё внутри забурлило. Лежащая до этого момента рука на чужом бедре скользнула в собственные штаны, сжимая стоявший колом член, надрачивая. Он позволил Сяо взять собственный темп, стараясь подстраивать под него руку. Горячие пальцы снова зарылись в пшеничные волосы, поглаживая в знак извинения и, за одно движение, снова насадили опустошённую от мыслей голову, начиная набирать темп. Сяо подкидывал бёдра, тихо постанывая от горячих стенок щёк, обхвативших член. Яйца тяжелеют у обоих, а члены напрягаются. Итэру хватает пару движений, чтобы спустить себе в кулак и тяжело выдыхает, когда чужой орган с неприличным звуком выходит из его рта и, словно заворожённый наблюдает, как полупрозрачная жидкость выплёскивается в вовремя подставленную Сяо салфеткой, но пару капель всё равно успевают стечь по члену вниз и спрятаться за резинкой трусов. Сяо кивает головой за спину одноклассника. Повернувшись, Итэр замечает пачку сухих салфеток, которых ранее тут точно не было. Или он просто не заметил. Вытерев от спермы ладонь, Итэр присаживается рядом с другом. Сил на застёгивание штанов совсем не остаётся, да и после того, что только что случилось было бы странно смущаться. Сяо рядом с ним молчит, смотря в одну точку на стене. Это начинало пугать. Алкоголь из них двоих давным-давно выветрился и поговорить им всё равно придётся. Тело забила мелкая дрожь. В голове снова всплыл вчерашний вечер. Он опять вспомнил Тарталью, как от него сбежал и плакал всю ночь в подушку, мечтая обо всём забыть. Пальцы сжались в кулаке, сминая всё ещё влажную салфетку. Страх, злость поднимались в его душе, закладывая уши. Но всё вмиг развеялось, стоило знакомой ладони лечь на бедро, слегка сжимая. — Всё хорошо? — спросил Сяо, морщась от хрипотцы и прокашлялся, стараясь вернуть прежний голос. — Не знаю, — признался Итэр, разжимая пальцы. — Я только что переспал с другом по пьяни… Снова. Последнее слово он прошептал себе под нос, но рука на бедре дрогнула. «Он услышал» — осознал Итэр. Последнее, что ему хотелось, чтобы кто-то об этом узнал, тем более этот человек. — Ясно, — холодно ответил Сяо и, развернув ладонь, пошевелил пальцами, намекая, чтобы одноклассник отдал ему многострадальную салфетку. На скулах проступил румянец, но Итэр всё же отдал и с грустью наблюдал, как Сяо, поднявшись, отправился к своему столу, выкидывая в корзину под ней использованные салфетки. Внутри всё сжалось. — Ты злишься? — прямо спросил Итэр, теребя пальцы, не зная, куда себя деть. Но раз у них сегодня такая сумасшедшая ночь во всех смыслах, то пусть она будет до конца такой. — Да, хоть и не знаю почему. Я понимаю, что у тебя уже были отношения до меня и это… — Нет. Я ни с кем не встречался. Сяо развернулся, удивлённо приподнимая брови. Секс без обязательств был достаточно редкостью в их время, но он никогда не мог подумать, что такой тихий парень мог иметь такого рода опыт. — После всего, что произошло за эти месяцы я доверяю тебе, — признался Итэр, подтянул ноги на диван и прижал к груди, обхватив их руками. — Поэтому, прошу, ничего не говори после того, что расскажу. Сяо присел рядом, протягивая чашку с уже остывшим чаем, но даже так запах мяты ударил в нос, обволакивая обеспокоенно бьющееся сердце. — Ещё с начальной школы я был знаком с Тартальей, и мы были достаточно близкими друзьями. Не так. Мы были семьёй. Он знал о прошлом отца, его зависимости. Знал о здоровье матери, поэтому частенько меня и Люмин водил в разные кафе, показывал красивые места, чтобы мы могли сбежать хоть на некоторое время от плохого. Единственный в нашей жизни лучик солнца, не дающий утонуть в этой тьме. И я влюбился в него, как и многие девчонки. У меня давно были подозрения, что девушки это не моё. Спустя несколько лет, этой осенью, я решил ему признаться, а по итогу кто-то подслушал это и записал. Это ты уже знаешь и, думаю, догадываешься, как относятся к таким «педикам» у нас. Но, вчера, всё будто перевернулось с ног на голову. Он поставил мне условие: или я прихожу к нему поздно вечером, или Люмин станет подстилкой какого-то мужика, только потому что она проиграла спор подругам, а он не сможет ничего изменить из-за должка этому мудаку. И я пришёл к нему, но по итогу… Итэр обхватил свои плечи и прикрыл глаза, снова мысленно уносясь в ту ночь. Опять фантомные пальцы обхватили шею, сжимая. Противный шёпот наполнил голову, насмехался над его слабостью, растоптанной гордостью. Всё в один миг разбилось. Дышать стало легче, а голоса исчезли. На плече чувствовалось обжигающее тепло ладони. Сяо прижал Итэра к себе, зарываясь носом в чужие волосы, вдыхая полной грудью. Спокойствие вмиг обволокло тревожное сердце и разбитую душу. Его не просили продолжать, но готовы были принять любую правду, какой она не была. — Я до сих пор чувствую его прикосновения, губы, дыхание. Он не дал мне никакого выбора: отсосать или Люмин пострадает, возможно сильней, чем могло быть. Итэр почувствовал, как тело друга напряглось, а пальцы, поглаживающие его плечо, замерли, сжимая. Он сидел, не решаясь ничего сказать. — Так вот почему ты сбежал, а потом так поздно позвонил, — прошептал Сяо, расслабляясь. — Теперь я зол вдвойне. Глухой смешок вырвался из Итэра, но внимание парней привлёк телек, на котором начался какой-то боевик, в итоге затянувший их с головой, и под конец которого они так и заснули в объятиях друг друга.***
Множество голосов одноклассников сливался в шум, не давая большому количеству мыслей соединиться в одну. Итэр раздражённо выдохнул и крутанул карандаш между пальцами. Взгляд опустился в альбом, где на ранее белоснежном листе царил свежий портрет растрёпанного, тяжело дышавшего и с румянцем Сяо. Утром они так и не смогли обсудить события, произошедших ночью. Разбудила их ошарашенная Люмин, промямлив что-то про школу и опоздания. Когда до них дошло, что они проспали, то время для бесед не было. В класс они зашли не ровно полдевятого, но учителя ещё на то время не было, поэтому им никто и ничего не сказали. Единственное, что смущало — удивлённые взгляды одноклассников и перешёптывания девушек, радующихся новой пищи для слухов. После математики Сяо отошёл в туалет и теперь Итэр сидит один среди толпы голодных диких животных. Как бы он не старался не обращать внимание на разговоры одноклассников, но обрывки фраз до него всё равно долетали: «Эти двое часто…»; «Они явно…»; «Почему мы вообще…». Альбом с глухим звуком захлопнулся и полетел в портфель. Настроение шло ко дну, пропуская на первый план страх неизвестности. Сяо не казался человеком, который заинтересован в отношениях. Он точно такой же разбитый внутри человек, который на протяжении нескольких лет пытался заглушить съедающую изнутри совесть и только с ним у него вышло. И теперь их ждёт несколько вариантов развитий: они забудут обо всём и продолжат общаться или поставят на этом точку. Сердце неприятно кольнуло. В миг в классе шум стих, заменяясь гулом в коридоре. Слышался топот, крики и дверь распахнулась, являя классу запыхавшегося и красного от бега одноклассника. — Там драка! Быстрей, пока учителя не пришли всех разгонять, — прокричал тот и убежал. В обычной ситуации Итэр закрыл на это бы глаза и остался сидеть на месте, в ожидания нового урока, но что-то подсказывало, что ему нужно подняться и сходить. Хотя бы напоследок перед скорым выпуском побыть зрителем такого явления. Он слился с толпой, аккуратно, боясь кого-то толкнуть, просачивался вперёд круга из людей. Среди чужих макушек замелькали знакомые волосы. Толпа кричала, свистела и делала ставки, но всё это затихло, стоило Итэру пролезть в первых ряд и замереть: на школьном полу лежал Тарталья с разбитой губой и наливающим синяком под глазом. Грудь рубашки окрасилась в алый из-за крови, стекающей из носа. А на нём сидел Сяо, держа парня за грудки одежды. Кулаки были покрыты чужой кровью, а на скуле виднелся синяк с мелкими порезами от чего-то острого. — Сяо! — не выдержал Итэр и подбежал к парням, хватая занесённую руку. — Ты что, мать твою, творишь? Толпа вокруг них загудела с новой силой, обсуждая неожиданную появившуюся фигуру в этой потасовке. Но троица не обращала на них никакого внимания. Тарталья ошарашенно смотрел на стоявшего рядом Итэра, пока Сяо сверлил его тяжёлым взглядом, сжимая зажатый кулак в воздухе с новой силой. Шестеренки в голове Итэра крутились, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Он видел вдалеке приближающихся учителей и оставаться не было никакого смысла, но Сяо был настоящей скалой — невозможно сдвинуть никуда — и явно не чувствовал никакого давления на свою руку. — Блять, Сяо, прекрати, учителя почти тут! Надо валить, — попытался дозваться парня Итэр и у него получилось. Сяо с недовольным выдохом разжал пальцы и с наслаждением смотрел, как Тарталья, будучи свободным от чужих тисков, головой ударяется об паркет, начиная кряхтеть и ощупывать новую шишку на затылке. Итэр ещё раз дёрнул руку друга на себя, призывая встать и, не дожидаясь, пока тот выпрямится, побежал к лестнице, перепрыгивая несколько ступенек. В спину слышались крики довольных учеников и ругань учителей, но сейчас в голове было одно: сбежать и скрыться в вечно пустующем медпункте. Когда они достигли нужной двери, Итэр буквально кинул Сяо на скрипучую кровать, захлопывая за собой жалкий кусок пластика. — Какого хера? — взревел Итэр, ударяя ладонью по стене от переполняющего его гнева и недоумения. — Что за театр ты устроил в коридоре? Сяо молча разогревал кисть, где на бледной коже начали виднеться красноватые следы пальцев. Бушующий ураган начал утихать внутри, заменяясь сожалением. Итэр прошёл к прозрачному шкафчику и достал оттуда бинты с перекисью и бепантеном, падая рядом с задумчивым другом. — Я испугался, — признался Итэр, открывая пачку бинтов и, ухватив подбитое лицо парня двумя пальцами, повернул к себе, осматривая наливающий сине-фиолетовый синяк, не обращая внимание на удивление в золотых глазах. — Моё чутьё подсказывало, что нужно сходить и проверить, кто решил на глазах у всех устроить потасовку, и я не ошибся. Чёрт, как он смог тебя ударить? Почему ты вообще полез в драку? Итэр развернул бинт и сложил кончик пару раз, смачивая его перекрестью, и приложил к скуле, надавливая, наслаждаясь недовольным шипением. — Там была причина, — признался Сяо, отводя взгляд, как нашкодивший кот. — Это из-за того, что я рассказал вчера? — Не только. Ты знаешь, что я первый не влезаю в драки, так что он сам виноват, что переоценил свои силы, — буркнул одноклассник и прикрыл глаза. Итэр поджал губы и убрал бинт, оглаживая большим пальцем синяк. — Теперь я чувствую себя виноватым. Заметив, как Сяо открыл рот для возражения, Итэр тут же цыкнул на него и отправил мыть руки и поискать большой пластырь с ножницами. Кровать рядом снова скрипнула и послышался шорох открывающегося пакетика, а потом перед глазами Итэра возник белый квадратик пластырь, оказавшийся вскоре на пострадавшей скуле. Они сидели в тишине, не решаясь её нарушить. Сяо ждал и наблюдал, как одноклассник аккуратно промокает ватой мелкие царапины от чужих колец, а потом, нанеся мазь, обматывает ладони бинтами, завязывая аккуратный узелок.***
Оставшийся день проходит в тумане. Сяо уходит после второго урока, договариваясь поговорить обо всём дома. «Дом» — смакует слово Итэр, записывая новую тему по русскому языку, даже не вникая в её суть. За эти почти три дня у него не возникало в голове, чтобы вернуться в ту квартиру, где он провёл всю свою жизнь. Каждый раз, когда он думает о доме в голове представляется картинка многоэтажки. Комната Сяо, его кухня. В принципе его квартира. Там пахло мятой, еле уловимым сигаретным дымом, дорогим одеколоном. Так пах сам Сяо. Даже квартира Тартальи, в которой он бывал не единожды не казалась ему местом, куда он хотел бы возвращаться. Любовь к человеку, которую он скрывал и лелеял все четыре года растворилась. Сердце начинало биться из-за человека, с которым он знаком пару месяцев, но стал ближе, чем кто-либо за года. Хотелось пойти домой, наконец-то расставить все запятые над «и», но разум бил его по лицу, напоминая о матери, которая не видела его почти полгода, умоляющая Люмин привести своего непутёвого брата к ней. И сейчас, стоя напротив здания больницы под палящим, в животе всё сжималось. Страх увидеть осуждение в глазах матери был страшней смерти. Но чужая рука на плече вернула парня в реальность, заставляя подпрыгнуть от неожиданности на месте. Итэр развернулся, распахивая от удивления глаза. Напротив него стоял Сяо, сжимая перебинтованной ладонью пышный букет хризантем. — Что ты тут?.. — Люмин сказала, что ты можешь сбежать и не встретиться с матерью, поэтому попросила проследить за тобой, — спокойно объяснил Сяо, засовывая руку в карман брюк. — И была права. Ты явно не хотел заходить. — Я… — обескураженное бормотание. — Я не виделся с ней почти полгода. Хоть Люмин и говорила, что она идёт на поправку, но не станет ей ли хуже, если увидит меня? — Почему мне должно стать хуже? — послышался сбоку мелодичный, с нотками радости, женский голос. Итэр в шоке развернулся и вдохнул, замерев, осматривая шокированным взглядом стоящую рядом маму в больничном халате с тёплой вязанной тёмно-коричневой кофте на плечах. Точно такие же, как и у него волосы — золотистые — сверкали под лучами солнца, а морщины в уголках глаз стали более явные от заточения в больнице. Обворожительная и счастливая улыбка на лице развеяла всю тревогу. За пару шагов Итэр преодолел разделяющее их расстояние и, заключив женщину в объятия, прижался носом к шее матери, вдыхая такой родной запах персиков и медикаментов. Слёзы ручьём покатились из глаз. Изо рта вырывалось тихо «мама». — Да, я тут, — слова, которые опьяняли не хуже дорого алкоголя. — А вы?.. — Я одноклассник… друг Итэра, — перебил женщину Сяо, но поняв, что сделал, тут же извинился, отводя смущённых взгляд. — Всё хорошо. Давайте присядем на лавочку в сквере при больнице? Не хочу возвращаться в палату. Она мне уже так надоела, — бархатный голос тут же сменился на ровный и холодный. — Да и хочу узнать, почему сын, которого я рожала почти сутки не приходил ко мне… Сколько уже? Полгода? — Прости, я всё расскажу. Идти пришлось недолго и, заняв лавочку под тенью дуба, Итэр вместе с матерью присели, а Сяо предпочёл постоять и протянул женщине цветы, желая скорейшего выздоровления. — Я прогуляюсь, чтобы вы могли поговорить. — Нет-нет, — тут же остановила его мама Итэр. — Я хочу узнать, как вы познакомились. Не помню, чтобы мой сын о тебе рассказывал. Сяо с мольбой посмотрел на одноклассника, намекая, чтобы он поддержал его идею оставить их одних, но Итэр лишь пожал плечами и стряхнул с колен матери опавшие из-за ветра листья. — Как ты? Ты такой бледный, совсем не ешь… — Всё хорошо, мам. Ты уверен, что готов стоять? Я буду долго беседовать, — обратился Итэр к Сяо, но тот лишь кивнул и сложил руки на груди, поправляя параллельно ворот светло-зелёной футболки. Разговор оказался и вправду долгим. Итэр рассказывал об учёбе, университете, куда хочет поступить, походе, который он устроил вместе с Люмин в конце зимы, когда снег полностью растаял. Он говорил и говорил о хорошем, понимая, что приближается к самым тёмным темам. К тому, что может полностью испортить настроение дорогому человеку, но мама его не отпустит. Она чувствует, что её сын скрывает что-то важное от неё. И Итэр начал. Он рассказал о признание Тарталье в своих чувствах, об издевательстве со стороны одноклассников и других учениках из-за этого. Не скрыл, как отец избивал их, отрезал волосы Люмин. Не смог умолчать про ту самую ночь у Тартальи и попытку изнасилование Люмин человеком, которого они считали родителем. Итэр сжимал спортивки, удивляясь отсутствию слёз. Он так часто всё это прокручивал в голове, переживая эти моменты снова и снова, что это стало чем-то обычным. Дрожащие, материнские руки, обвили его плечи и прижали к точно такому же подрагивающему телу. Итэр чувствовал слёзы на шее, но единственное, что он мог — гладить спину матери, пытаясь успокоить. — Ты столько пережил, держал в себе и никому не мог рассказать. Мне так стыдно перед тобой, что я не могла быть всё это время рядом с тобой, — шёпот, пробирающий под кожу, сжимающий в тиски побитое жизнью сердце. — Всё хорошо, мама, теперь я в порядке. Мне стало так легко на душе, — прошептал в ответ Итэр, замечая краем глаза, как Сяо сжал кулаки, так и не двинувшись с места за всё время разговора. Ребята проводили маму Итэра до палаты, просили у мимо пробегающей медсестры вазу под цветы и обещали прийти завтра и помочь собрать вещи, чтобы уехать домой. Уходят обратно на улицу, где Сяо достаёт новую, всё ещё запечатанную пачку сигарет, и прикуривает одну, выпуская в воздух облако дыма. — Мы всё ещё около больницы, — ворчит Итэр, разминая затёкшее плечо из-за долго сидения в одной позе на скамье и закатывает глаза, когда Сяо указывает на знак с сигаретой, под которой стоит урна. — Я ничего не нарушаю. — Откуда ты узнал адрес больницы, где лежит мама? — Всё ещё Люмин. — Как она? — Ничего не могу сказать. Я не знаю её. Но выглядит она более-менее. Докурив до фильтра, Сяо тушит остатки об стальную крышку мусорки и выкидывает окурок туда же, отряхивая ладони от невидимого пепла. — Предлагаю поговорить обо всём завтра, сегодня ни мне, ни тебе не до этого, — бросает Сяо и спускается на пару ступенек низ. — Машина недалеко отсюда. — У тебя есть права? Сяо в ответ только хмыкает и отправляется в сторону парковки, не оборачиваясь, зная, что одноклассник идёт за ним. До дома они доезжают в тишине. Голова была пуста, чему Итэр не мог не нарадоваться. Третий день подряд всё идёт сумбурно и быстро, не давая отдышаться, а обдумывать что-либо не было никаких сил. И сейчас, сидя вместе с Люмин на кухне, он продолжает молчать, вслушиваясь в тишину квартиры. Сяо ничего не сказал, дал ключи и молча уехал, обещав вернуться завтра к обеду, давая время побыть наедине с сестрой и все обсудить. Пальцы нервно то сжимают, то разжимают горячую кружку, пока в голове решается вопрос с чего лучше начать. — Как себя чувствуешь? — наконец-то нарушает тишину Итэр, отпивая из кружки горячую жидкость. — Лучше, чем думала, — тихо отвечает Люмин, водя острым конца ногтя по ободку своего стакана с кипячённой водой. — Всю ночь обдумывала ситуацию с отцом. Пыталась найти оправдание его действиям, по итогу пришла к тому, что он полностью двинулся головой из-за алкоголя. Не хочу думать, что могут быть другие причины. Рука девушки замерла над стаканом и безвольно упала на стол. — Не хочу думать, что те таблетки, которые он принёс вчера были наркотиками. Её голос задрожал и Итэр переплёл их пальцы, сжимая, говоря, что он рядом. — Всё кончено, Люмин. Я рассказал маме обо всём, что произошло за этот год. Об отце и вчерашнем… случае. Завтра она выписывается и будет подавать документы на развод. — Но что мы будем делать после этого? На следующей неделе уже начинается ЕГЭ, а возвращаться в этот дом я не хочу. Итэр, я боюсь. На последних словах голос Люмин сорвался, а из её глаз потекли слёзы, падая к ту самую кружку, смешиваясь с водой. — Мы поживём некоторое время у бабушки, сдадим все экзамены, получим диплом, а потом переедем в Москву, поступим там. Поживём некоторое время в общежитие, пока мама ищет квартиру, а потом снова съедемся и заживём новой жизнью. Всё будет хорошо, Люмин. Мы справимся. — Я не хочу уезжать, Итэр. Я решила поступать здесь, вместе с подругами, — Люмин подняла красные глаза на брата, всхлипывая. — Мне тут нравится. Итэр прикусил губу, сжимая вспотевшую руку сестры. Ему хотелось вразумить её, напугать, что отец найдёт её, и что он сделает с ней — неизвестно. Но в голове как не к стати всплыли слова Сяо: «Ты должен её отпустить. У неё своя жизнь, у тебя своя. Хватит ломать судьбы друг друга». И Итэр сдался. Он опустил головой и тяжело вздохнул. — Я обещаю, что буду приезжать. — Ты всё же?.. — Я хочу начать всё с чистого листа, Люмин. Я очень устал…