***
Металлический аромат крови кружил голову не хуже вина. Все тело пробирала дрожь возбуждения, она иглами пронзала тело, и, если бы не природная сила, колени бы давно перестали держать его ровно — подогнулись, сломались, как самые тонкие ветки. Но он был силен. Неведомая человеческому разуму мощь текла по его венам, делая из него того, кто подобен богу, а может, со временем сможет превзойти его."Ведь бога нет!"
Его придумали глупые люди, а он давно перестал быть слабым, никчемным смертным. Она была обычной: волосы цвета пшеницы и бледная кожа. Простая, даже на вид, бедная одежда, невзрачное лицо, где самая выделяющаяся часть — это глаза. Они были большими, карими с зелеными крапинками, и смотрели на мир с детской наивностью. Она походила на заплутавшую в густом темном лесу лань, которая с присущей животным глупостью идет в лапы охотника и даже не подозревает о скорой кончине. Она была обычной. Но её кровь манила его — звала за собой, будто умелый дудочник играл на своем инструменте и завлекал в свои прочные сети крыс. Только в данной сказке он не был жертвой. Не был глупой, покорной крысой, что послушно сложит лапки, отдаваясь на милость чужой воли. О, нет! В этой схватке именно он хищник! И как бы ни была маняща песня дудочника, Он знал, что выйдет из схватки победителем. Всего одно быстрое, смазанное движение, тонкий девичий вскрик, испуг в карих глазах, перерастающий в ужас, когда его острые, как бритва, клыки впиваются в чужую тонкую шею. Божественный нектар, наполненный самой жизнью, опаляет горло сладким огнем, а тело - силой и мощью. Лань трепыхается еще какое-то время, но, как и подобает добыче, она покорно замирает в руках умелого безжалостного хищника, принимая свою незавидную долю. Он был готов вечно держать свою идеальную жертву в объятьях, терзать её плоть, наслаждаться тем, что принадлежит ему по праву победителя, но, увы… Постепенно тело в руках коченеет, а кровь, что еще мгновение назад опаляла горло и согревала, мало чем отличается на вкус от пепла и гнили. Флёр возбуждения сходит на нет, как и хорошее настроение. Его руки расслабляются, и бездыханное тело падает к ногам. Сейчас он сыт, но знает, что это ненадолго. Однако на данный момент это неважно, ведь нужно уходить. Он уже чует, как к нему приближаются более опасные хищники. Гиены всегда опасаются львов, особенно львов матерых и закалённых в боях. Он бы мог вступить в бой без единого шанса на победу, но не делает этого, потому что никогда не считал себя дураком. Сейчас он отступит, потому что гиены, как и львы, охотятся стаей. Он один. Что ж, похоже, пришло время это исправить.***
Это не могло продолжаться. Кай понимал это очень ясно, как и то, что его личное сейчас стало важнее безопасности клана. Непростительно. Отношения с Дамианом походили на бурю, что разрушала его привычную жизнь, которую он выстраивал на протяжении многих веков, сейчас же это все летело в пропасть. Одного взгляда зеленых глаз хватало для того, чтобы завести Кая, вытягивая наружу истинного зверя. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он совершенно не обрадовался тому, что Маркус и Аро с чего-то решили поставить их в пару для поиска убийцы. Гениальное просто — поставить его в пару с тем, кто даже смотреть на него не хочет. От этого ладони непроизвольно сжимались в кулаки, глаза наливались чернотой, а яд наполнял рот горечью."Почему ты так жесток? Почему ты не хочешь дать нам шанс?"
Кай никогда не чувствовал такого. Никогда столь сильный огонь страсти не сжигал его дотла — до самых костей, — а давно мёртвое сердце словно стремилось вырваться из груди. Его сердце… мужчине казалось, что еще немного такой муки, и он сам с радостью вспорет себе грудную клетку, сломает ребра и собственноручно вырвет этот дурацкий орган.Посмотри на меня! Посмотри!
Он не смотрел. Зеленые изумруды сейчас серьезно смотрели на Аро, тогда как с губ, которые он целовал еще совсем недавно, губ, с которых он срывал крики и стоны, срывались слова, жалящие не хуже укуса самой ядовитой змеи. — Прошу меня простить, Аро, — говорил Дамиан, даже не подозревая, какую муку сейчас испытывает один блондин, какой шторм бушует в чужой душе. — Однако какое отношение я имею к вашему клану? Насколько знаю, я всего лишь гость. — Верно, ты гость, однако ты еще и достаточно сильный союзник. Я принял тебя в своем доме, и теперь нам нужна твоя помощь. Или же ты хочешь остаться в стороне? Хочешь, чтобы клан, который тебя принял столь доброжелательно, уничтожили? — сначала Аро говорил вежливо, но вот под конец его голос стал тише с опасными, предупреждающими нотками. Однако на Дамиана они не произвели никакого впечатления. Он безразлично пожал плечами, спокойно, даже с легкой насмешкой, смотря на вампира. Жнец ходил по грани и прекрасно об этом знал. Наверное, ему просто было скучно, и он решил пошалить, а может, ситуация с Каем всполохнула в нем старые суицидальные наклонности. — Да, ваше гостеприимство прямо выше всяких похвал, мой дорогой Аро! И накормили, и напоили… и отлюбили во все щели, что ноги дрожали несколько дней, — все ахнули, никто не ожидал таких слов, а скрип зубов Кая, казалось, услышал бы и глухой. Дамиан только оскалился, довольный полученной реакцией. Что бы кто не думал, но жнецу не было стыдно за секс со светловолосым вампиром, особенно, когда этот секс не был ни для кого секретом. В конце концов, их стоны и крики слышал весь клан. Но сейчас он был зол, раздражен и немного эмоционально нестабилен, поэтому не было ничего удивительного в тому, что ему захотелось поиграть на чужих нервах. — С таким гостеприимством вам смело можно открывать элитный отель. От клиентов отбоя не будет. — Да как ты смеешь? — возмущенно, наверное, впервые проявляя столь яркие эмоции, закричала Джейн. — Боль! Пусть Дамиан и утратил часть своих сил, но он продолжал оставаться жнецом — существом, что было выше любого вампира. Джейн была одарённой вампиршей, и её способности представляли из себя довольно занятную вещицу, только вот девушка совершенно забыла о том, что имеет дело не с простым человеком, и уж точно она никак не могла предвидеть, что некоторые из присутствующих не будут оставаться в стороне. — Не смей! — рявкнул Кайус девушке, которая от столь громкого приказа замерла, он в мгновение ока оказался рядом с Дамианом, и не успел тот и глазом моргнуть, как бесцеремонно оказался перекинут через каменное плечо вампира. — Ты охренел? Отпусти меня, Кайус! — сказать, что жнец был в шоке от происходящего, значит ничего не сказать. — Прощу меня простить, мне тут надо провести воспитательную беседу. Похоже, у нашего гостя случилось помутнение, уверен, что несколько ударов плетью вернут ему разум. Готов заняться этим лично, а после сразу же возьмусь за поиски нашего неизвестного вампира, — бросил Кай, направляясь к выходу из зала. — Я думал, из тебя куда лучший дрессировщик, — весело хмыкнул Аро, возвращаясь на трон, с которого успел вскочить. Переглянувшись с Маркусом, чей спектр эмоций проявился лишь в вопросительно поднятой брови и легкой ухмылке, вампир добавил: — твоим играм свойственно затягиваться, так что будь добр разобраться с этим как можно скорее и немедленно отправляйся в город, пока наш вампир не решил окончательно ускользнуть от нас, а любопытные людишки не начали совать нос не в свои дела. Нам не нужна здесь вторая инквизиция. В своё время эти фанатики знатно усложнили нам жизнь. — Знаю, уж поверь, у меня, как и у тебя, нет никакого желания вновь допускать те темные времена. На вампирской скорости Кай быстро покинул зал, оставляя братьев и внутренней круг позади. Сейчас чужое мнение его совершенно не волновало, все, что имело значение — это драгоценная ноша на его плечах, что смела вести себя столь неподобающим образом. Похоже, пришло время провести воспитательную беседу. Кай уже не слышал, как Маркус пробормотал довольно странную фразу, которую никто не мог понять и которая не вызвала ничего, кроме недоумения и любопытства со стороны Аро. — Последствия наших поступков всегда так сложны, так разнообразны, что предсказание будущего и впрямь невероятно трудная задача. — И что же ты видишь, брат? — задумчиво спросил Аро, смотря на дверь, за которой скрылся Кай со своей ношей. — Сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы, затмила нашему брату разум. — И что же эта за чудовищная сила? — Имя этой спасительной силы — любовь. И боюсь, от нее нет лекарства. — Что ж, тогда, возможно, лучше предложить Кайусу яд? — Не поможет, ибо он уже отравлен. Обычные вампиры мало понимали, о чем говорят их правители, но те, кто понимал, не могли скрыть тревогу во взглядах. У некоторых появилось чувство, что с этого мгновения их клан уже не будет прежним. И пока сложно сказать, хорошо это или плохо. Покажет только время, а как известно, у вампиров этого времени всегда было в избытке.