***
Было темно. Ночь только недавно наступила, но было уже так темно, что даже звезды и луна не могли рассеять этот мрак. Казалось, что в этом месте само время не имеет значение, оно замерло, как сломанный механизм часов — старый и ржавый. Вокруг было очень тихо. Эта тишина была до ужаса неестественной и пугающей. Она окутывала, как колючее одеяло, что неприятно царапало нежную кожу грубым ворсом. Но он слишком привык, чтобы обращать на такие вещи внимание. Всё, что он мог - это пусть и робко, но все же покорно следовать за зовом души. Души, которую он вот-вот должен был забрать. Они всегда сияли светом, самым разным - будь то теплый и согревающий, или же завораживающе холодный, но он летел на зов этих маленьких огоньков, как мотылёк на пламя. Они взывали к нему, манили, подчиняли, и ничто в этом мире не могло встать на пути к ним."Слуга... Раб... Марионетка..."
Старый дом стоял где-то на отшибе небольшой европейской деревеньки. Его давно покинули краски и радость, а деревянные стены облупились и опустели. Некогда в нём наверняка звучали радость и смех, но сегодня настал день, когда из него уйдет сама жизнь. Последние крупицы — он заберет её всю без остатка. Слезы давно высохли, оставляя лишь мокрые дорожки на бледных, впалых щеках. Когда он перестал плакать и страдать? Когда перестал жалеть чужую душу, даже самую темную, что заслуживает беззвучного забвения? После пятого, тридцатого или двухсотого человека? Он давно перестал считать, как и перестал различать время и места, в которых оказывался. Они смазанным пятном проносились мимо его сознания и при этом сжимали шею удушающим колючим ошейником. У кого тогда поводок? Крепкая цепь, ведущая к его вечной госпоже, что никогда не сможет отпустить своего верного слугу? Душа начала взывать все громче и все отчаяннее. Совсем молодая, толком не вкусившая жизни, от этого становилось грустно — совсем немного. Но он не имел права отступать: его шаги похожи на легкий скрип досок от гуляющего ветра. Юная исхудавшая девушка с огромными карими глазами на сером лице с трудом поворачивает голову в его сторону. Её тело усыпано страшными язвами и ранами — чума, оспа или другая маггловская болячка давно поразила эти земли, а девушка — всего лишь очередная жертва. Песчинка в огромном мире. И даже если она исчезнет, никто этого просто не заметит. Он не затягивает, не слушает тихие мольбы, произнесенные хриплым, сухим шепотом — холодная рукоять верного оружия уже привычно ощущается в руке. Легкий взмах, тонкий вскрик — и все заканчивается. Он лишь тень, которая покидает стены дома также тихо и незаметно, как пришел, оставляя после себя безжизненное тело и аромат могильной земли вперемешку с тленом. У каждого в этом мире есть работа. Кто-то работает официантом, кондитером или обычным клерком в задрипанном офисе. Люди пашут всю жизнь за копейки, чтобы позже получать пенсию в виде еще меньших копеек. Его работа не предоставляет зарплаты, отпусков и пенсии — она не представляет из себя ничего, кроме пожизненной кабалы и пахания на холодную высокомерную тварь, мнимую себя богом. Тварь, которая не вызывает ничего, кроме тихого ужаса у всего живого. Но ему «повезло» (ага, как утопленнику) — такая работа стала его вечной спутницей. До скончания веков. Сбылась мечта идиота! Не проходит много времени, как он слышит очередной зов. Ему нельзя противиться; фигура, закутанная в темную мантию, что скрывает лицо, но не яркие пугающие зеленые глаза, следует за ним. Глаза ярче огня, дороже самых прекрасных изумрудов. Беда лишь в том, что они осквернены. Осквернены клубящейся тьмой, беззвучной пустотой и безжалостной смертью. В них нет жизни, свет давно покинул их, сделав из них две бездонные дыры, ведущие в самую настоящую бездну. Любого, кто посмотрит в неё, ждет лишь мука. И, к сожалению или к счастью, нет в мире человека, способного выдержать взгляд самой Смерти, а если точнее — её верного Жнеца. Смех рвался из глотки - как всегда, истеричный и надрывный, но он смог сохранить крохи того спокойствия и хладнокровия, что успел приобрести, занимаясь такой работой. Немного постояв на месте среди лесов и полей, где не было ничего, кроме голой земли и бескрайнего темного неба, он наконец-то отправился за душой, что взывала к нему. Честно признать, он ожидал увидеть очередную подворотню, что провоняла смрадом городских отходов и безысходностью отчаянных людей, потерявших всякую надежду на что-то хорошее и светлое. Но, нет! Он материализовался прямо в центре огромного светлого зала, насквозь пронизанного венецианским величием и богатством итальянской архитектуры. Вокруг него было много людей: статные мужчины и красивые женщины в изысканных платьях. Под живые звуки классического вальса они кружили в танце. Их движения были точными, правильным… идеальными. Будто не люди, а заведенные куклы, двигающиеся в одном ритме. Постояв немного на одном месте и оглядывая рассеянным взглядом окружающую его обстановку, он пытался вновь почувствовать ту самую душу. Однако вокруг было слишком многолюдно. Людские души, что окружали его, излучали спокойный холодный свет — сбивали с толку. Он раньше никогда не сталкивался с таким. Поэтому растерялся. У него начинали появляться сомнения. Возможно, он выбрал неправильное место? Только вот внутреннее чутье подсказывало — ошибки нет. Жнец находится именно там, где должен. Поэтому, наконец сдвинувшись с места, он отправился на поиски того, кто взывал достаточно тихо, но столь заметно. Будто человек и сам не осознавал своего желания оказаться в объятиях смерти. Одна музыкальная композиция сменялась другой. Их было сложно различать между собой, столь сильно они похожи. Но он никогда не разбирался в классической музыке, поэтому ему сложно судить. Жнецу некомфортно в слишком большом зале, в толпе людей, чьи души, будто запертые в клетке, взывают к нему, но что-то невидимое не пускает Жнеца к ним. Так странно. Так любопытно. Он продолжает ходить по залу и смотреть на буйство красок и жизни — все это кажется таким ненастоящим и далеким. Что-то царапает сознание, но он отмахивается, не желая зацикливаться на прошлом. На то оно и прошлое, верно? Оно не важно. Больше не важно. Сейчас важно другое — душа, что тихо манила к себе своей недоступностью. Какое странное чувство, непонятное, незнакомое и сбивающее с толку. Но вокруг него нет никого, кто хоть отдельно вызывал эти странные ощущения. Вечер в самом разгаре, и пока он не встретил нужного человека или, по крайней мере, интересного. Так он думал. До тех пор, пока его взор не падает на три величественные фигуры, стоящие на балконе второго этажа. Мужчины. Высокие, статные, даже величественные. Они излучали такую подавляющую силу, что перед ними было не стыдно преклонить колени. Они были похожи на королей, что снизошли до своих слабых подданных. Завидев их, все гости с уважением склоняли головы, а души начинали чуть вибрировать от самых разных эмоций. Забавно. Немного саркастичный хмык срывается с его сухих губ. Склонив голову на бок, он смотрит на них, видя перед собой что-то поистине занимательное: два брюнета чуть за сорок не так привлекают внимание, как блондин. На вид ему не больше двадцати восьми-тридцати. Слово «красив» и в половину не могло описать привлекательность этого мужчины. Он завораживал тем самым холодным, аристократическим величием, которое просто не могло принадлежать обычному человеку. Белый шелк волос обрамлял идеальное лицо с правильными чертами. Такое лицо не могло принадлежать смертному. Он был высок и худощав, но его скупые движения были плавными, пропитанными властью. Этот человек привык повелевать слабыми. Будто в подтверждение своих мыслей, жнец наконец-то замечает то, на что раньше не обращал внимание, упускал из виду, а именно глаза. Два ярких рубина, что адским пламенем сияли на бледном лице светловолосого мужчины. И не только у него. У всех. Все, кто находился в зале, имели красные глаза. От этого дрожь пронзает все тело, и ему с трудом удается сдержать ее - как хорошо, что для всех он невидим. Но такое давно забытое чувство пугает его. Жнецу становится жарко, хочется бежать далеко-далеко. Бежать и не оглядываться. Потому что эти глаза напоминают ему о прошлом. Прошлом, которое он почти забыл. Почти. Только вот желание взглянуть на блондина поближе оказывается намного сильнее глупого страха перед прошлым, которое давно не имеет никакого значения. Поэтому он легко переносится на балкон в желании посмотреть на блондина поближе. Чего он не ожидает, так это пронзающего взгляда красных глаз, который внимательно смотрит на него…