Изломанный внутри

Редкие моменты простой близости и тактильности Лямбда старательно оберегал, грея измученную душу воспоминаниями о молчаливых объятиях поздно ночью, о сплетенных пальцах рук в свободное для двоих время, о перебирании чужих, вроде идентичных ему, но всё же по структуре отличающихся волос... Ему бы хотелось, чтобы такие моменты происходили чаще и длились дольше, но не всем желаниям суждено сбыться, так? В очередной момент, когда у обоих что-то щёлкает в голове и хочется простого, спокойного физического контакта, хронологически старший срез хочет, как несколько раз до этого, забраться второму на колени, дабы получить долю тепла и ласки, но совместно с потрепыванием худой щеки слышит колкое: — Эй, ты же тяжёлый, раздавишь меня! —Это было произнесено в шутку, вырвалось со смешком из-за саркастичной натуры двадцать третьего. Но это стало ошибкой. Огромной. "Тяжёлый" сразу слез с просиженного и, возможно, протраханного особо нетерпеливыми и бешеными клонами диванчика в общем зале, пряча дрожащие руки друг за другом, а ставшие влажными глаза за отросшей чёлкой. Выпрямившись, он резко подхватил оставленную на небольшом столике маску, уже пожалев, что решил снять её вообще, и быстрым шагом покинул помещение под полунасмешливый возглас: — Эй, я же не виноват, что ты наел себе лишние килограммы! Пси через минуту всё-таки поплелся следом, упорно не понимая причину ухода старшего. Простая шутка, что такого? Дверь в кабинет Лямбды захлопнулась сразу, как хозянин зашёл внутрь. Голова безвольно опустилась, замутненный взгляд устремился в пол — срез не хотел показывать даже ставшему родным помещению непрошенные слезы. Как же мерзко. От самого себя, от ситуации или от младшего, что беззаботно ранил его слишком больно, скорее всего даже не понимая, что сделал это. Подколы и шутки всегда задевали и толкали глубже в бездну самооценку Лямбды, хотя казалось бы, куда ещё глубже. В зеркале он не видел себя, простого среза, одного из двадцати четырёх клонов второго предвестника фатуи — Лямбду, он видел убогого и страшного, невероятно уродливого обрезка. Он не замечал уже, что щеки и живот не совсем по-здоровому впалые, местами видно выпирающие кости — Сигма правда старался его "вразумить", так как дорожил всеми братьями, но уже выжженное на подкорке "недостаточно" не давало никому нормально позаботиться о его питании, даже ему самому. Также, как и не замечал беспокойных взглядов некоторых срезов, что даже с маской на его лице и вполне убедительными отговорками не могли не понимать, что у того не всё в порядке — "Ха-ха, у нас всех тут не всё в порядке, ну что вы выёбываетесь?". Пару дней он "здорОво" поголодает, снова с укором глянет на парня в зеркале, в истерике съест последние(или нет?) запасы еды, спрятанные по ящикам не пойми зачем, а потом по новой. Или несколько дней постарается питаться нормально после просьб взволнованного Ро, но из-за неустоявшихся отношений с едой после каждого приема пищи будет уходить в туалет, а возвращаться с чуть припухшими влажными веками от естественных слёз(Прайм, мог бы и избавить от такой мерзости) и пустым желудком. Если, конечно не встретит там Пси, копающегося в склянках, пакетиках и коробочках в поясной сумке, который подколет его, слава архонтам, не в прямом смысле, а потом за плечо вытащит куда-нибудь от скуки. Пси. Отвратительный ублюдок. Подрагивающие до сих пор руки сжались в кулаки. Надо отвлечь себя чем-то, чтобы полноценно не устроить истерику тут. Работа? Выполнена. Он сидел в зале с Пси только из-за того, что ему нечего было делать. Ладно, можно было что-то найти, но что-то внутри требовало тактильного контакта, которого в итоге он не получил. Чёрт. Рука нервно проводила тряпкой по всем горизонтальным поверхностям кабинета по мерный стуг подошв ботинок о пол. Он занимался уборкой, когда хотел успокоиться. Пусть уборку он тоже не совсем любил, но надо было делать что-то монотонное. Это успокаивало. Он едва заметно вздрагивает, когда дверь в кабинет открывается так же быстро, как захлопнулась некоторое время назад. Не смотрит. Знает, кто явился. — Эй, Лямбда, ну чего ты ушёл? — Жалобно протягивает вошедший, делая шаг внутрь. — Выйди. — Вполне понятно. Конечно, не для Пси, который хочет выяснить причину ухода и вернуть старшего обратно, чтобы наконец избавиться от ноющего чувства где-то внутри с помощью долгого тактильного контакта. Дверь закрылась. Лямбда не хотел оборачиваться, так как глаза снова стали влажными. Тихо. Он ушёл? Продолжая судорожно натирать одно и то же место, он вытер другой рукой слёзы. Ужасное чувство. Одна рука задержалась у лица, вновь вытирая глаза. Не успела в голове промелькнуть мысль, что Пси не мог просто так уйти, ведь он слишком упрямый для этого, как ту самую руку у лица схватила за запястье чужая — отдалось режущей болью, а другая крепко обвила грудную клетку. Голова младшего склонилась и улеглась на плечо, пока Лямбда отвернулся, не желая видеть ублюдка — на самом деле по покрасневшим влажным глазам можно было легко догадаться о том, что он чувствует. — Ля-ямбда, ну что ты обижаешься? Пойдём обратно, ну пожа-алуйста..— можно было догадаться, что Пси состроил самую жалобную морду, которую только мог. Надеясь, что двадцать третий отпустит, Лямбда упорно старался выпутаться из нежеланных сейчас объятий. — Выродок, отпусти! Я не пойду никуда, отвали уже! — Тряпка шлепнулась о лицо без маски (Пси всегда снимал её в присутствии Лямбды, почему?), заставив зажмуриться и чуть ослабить хватку. Старший сразу вырвался и отскочил к столу, незаметно потерев запястье. Он так и не посмотрел в глаза. Пока свои до конца не высохнут, он... — Да что я такого сделал? Ты у Эты научился таким обидам? Ты ведёшь себя, как баба из комедии! — Возмущенные слова Пси заставили вскинуть голову, прожигая гневным взглядом. Плевать, что глаза мокрые, младший может не догадаться. — Пошёл отсюда! Я никуда не пойду и не буду с тобой разговаривать!! — Чуть ссутулившись в защитной позе, он сжал до побеления костяшек пальцев край стола, на который ранее оперся бёдрами. — Ну что я сделал-то, ты хоть это скажи! — Пси, похоже, совсем не понимает. — Следить за словами надо, конченый! — Голова старшего вновь отворачивается в сторону. Пси хочет пошутить, что тот сейчас разревется, как маленький ребёнок, но чувствует, что это неуместно и может послужить ещё одним поводом к выдворению его из кабинета. Вместо чего-либо глупого, что он мог выкинуть сейчас, он подходит и мягко касается плеча в нерешительности. Что делать? Кажется, старший действительно обиделся. — Ну скажи ты конкретно, я не понимаю... — Тебе ли не плевать на это? Иди со своими посиди, если так хочешь. — Лямбда откидывает руку от себя. Пусть тактильный контакт до сих пор был желанным, получать его от...этого сейчас точно не хотелось. — Ну прости меня, я не знаю что сделал, но мне жаль, вернись, пожалуйста! — Такое ощущение, что Пси сам сейчас расплачется, настолько искренне звучало извинение. — Над прощением могу подумать. — Лямбде просто не хотелось спорить, иначе срыв точно произойдёт при нём, а это, мягко говоря, нежелательно. Прощать он не хотел. Довольная улыбка расползлась на лице Пси, но старший отвесил тому по губам, прежде чем он начал говорить. В ответ раздался жалобный стон боли. — Я не пойду никуда. Пошёл отсюда. — Сложив руки на груди, Лямбда продолжал бегать глазами по чему угодно, кроме двадцать третьего и его лица и пытаться донести его нежелание. — Если не хочешь идти, то устроим тут. — Ехидно улыбнувшись, Пси приблизился к "брату". Руки обвили тело, скользя по спине и крепко прижимая. — Тупая псина. — Лямбда даже не собирался обнимать в ответ — а хотелось, — но даже тактильный голод не мог противостоять упрямству. Пси заслужил. Будет знать. Конечно же, на следующий день это не забылось. И на последующий. Ещё два дня он отказывался от физического контакта с младшим, пока жалобная рожа, мелькающая везде и мохолящая глаз, не вывела его из себя окончательно. Он почти со всей силы вмазал по ней, отвешивая такую пощечину, что у двадцать третьего в глазах потемнело, а потом притянул к себе и обнял наконец сам. После пары минут взаимных объятий он отступил, брезгливо фыркая и обещая окончательное отсутствие контакта при очередном неаккуратно выброшенном слове. Пси, вероятно, усвоил урок.