Моя незнакомка

Леонора перебирала золотые локоны женщины, что сейчас лежала на ее груди и мирно спала. Обычно первой просыпалась Кларисса. Она любила оставлять шторы открытыми, чтобы ее будило солнце. В такие моменты Лессо предпочитала прятать голову в подушках или в изгибе шеи своей девушки. Но сейчас шторы, к счастье декана Зла, были закрыты, ведь не одна из них не желала рано вставать в воскресенье. Но леди Лессо не спалось. Она лежала и размышляла над всем, что произошло за последние пару лет, когда она только начала осознавать свои чувства к Клариссе Доуви, своей коллеги и полной ее противоположности. Леонора никогда ни на что не рассчитывала. Такая женщина, как Кларисса никогда бы не посмотрела в ее сторону. Она считала Лессо грубой, невоспитанной и бессердечной, одним словом Злом, которым она и являлась. Но даже Зло иногда хочет любви, просто в отличие от Добра оно ее не получает. Точнее, Леонора так думала раньше. Сейчас, когда на ее груди спала самая невероятная женщина на планете, которая еще и любила ее, сложно было поверить, что она не может получить свое долго и счастливо. Ведьма до сих пор помнит то собрание и свой ужас, когда профессор Доуви упала на пол и вскрикнула от боли. Не думая не секунды, леди Лессо помчалась к ней, укладывая ее голову себе на колени. Клариссе было больно. Очень больно. Фея-крестная тяжело дышала и периодически у нее вырывались стоны боли, ее голова металась, а глаза были сильно зажмурены. Леонора гладила ее по лицу, но это не помогало и тогда ведьма приняла решение усыпить декана Добра, дабы хоть как-то облегчить ее мучения. Ничего не помогало и декан Зла была нисколько не удивлена. Они искали решение в библиотеке школы Добра. Какой бред. Это черная магия и ответ стоило искать в книгах о черной магии. Ее никто не слушал и женщина приняла решение искать самой. Конечно же работа шла очень медленно, ведь леди Лессо искала все одна. Директор не стал ждать ее, как бы они с профессором Анемон не уговаривали его. Лессо оправдывала свое желание оставить место декана Добра за Доуви тем, что ей и так потребовались годы, чтобы привыкнуть к ней и она не хочет тратить время и силы на нового. Это не помогло и тогда Леонора услышала то, что желала больше никогда не слышать. Стоя за дверью спальни Клариссы, сердце ведьмы разрывалось от надрывного плача феи-крестной. Лессо не знала, что делать. Она бы все отдала, чтобы в тот момент обнять женщину и сказать, что она непременно найдет способ вернуть ей зрение и любимое дело. Декан Зла проследила за Эммой и Клариссой, когда они направлялись в ее новый дом. Женщина честно не собиралась выходить на контакт с Клариссой раньше времени, но выйдя на следующий день рано утром к завтраку ведьма обнаружила профессора Красоты и с издевкой уточнила почему она сейчас не с подругой. Та ответила, что не может навещать ее по утрам. В голове ведьмы пронеслось тысячу ругательств, ведь получается Кларисса там сейчас совсем одна. Благо Доуви еще не было, когда Леонора пробралась в ее дом и оставила завтрак. На втором этаже послышалось шуршание, и рыжая поспешно покинула дом. Декан Зла мысленно похвалила себя за то, что додумалась оставить трость на улице, ведь по ней легко можно было понять кто она, когда Кларисса Доуви угрожала превратить ее в жабу, на что ведьма лишь грустно улыбнулась и решила покинуть дом. Сердце Леоноры сжалось от боли, когда она увидела, как беспомощна женщина перед ней. На следующий день Доуви пошла на контакт с ней, что слегка развеселило декана Зла. Бывшая коллега попросила вскипятить ей чайник. Она должна была уйти, но не смогла. Вернувшись, Леонора начала думать над тем, как же объяснить феи-крестной что она от нее хочет. Решение появилось почти сразу же. Кларисса держалась молодцом и справлялась со всеми обязанностями по дому сама. Она спокойно себе и завтрак могла делать, но Лессо стала зависима от этих встреч и была очень рада, что некогда декан Добра не стала ее прогонять. Второе, что леди Лессо хотела бы забыть навсегда была картина сидящей на полу и плачущей Клариссы. Не успев проанализировать свои действия Леонора упала на колени позади женщины и сжала ее в объятиях, безвучно плача от своей беспомощности и раскачивая их двоих. Ведьма проклинала себя за то, что не может быстрее вернуть зрение феи-крестной. От этих воспоминаний декан Зла лишь сильнее прижала к себе женщину на ее груди и поцеловала в волосы, на что та лишь очаровательно улыбнулась во сне. Когда Кларисса рассказала о том, как сильно ее угнетает ее скука, на ум ведьме сразу же пришла одна бабушка из Гавалдона. В силу старости она не могла уже видеть, но это не мешало ей вязать прекрасные вещи. Саму Леонору еще в детстве научила вязать сестра этой женщины. Поэтому, как только занятия закончились, леди Лессо заперлась в своем кабинете и наколдовала себе пряжу и спицы. Потребовалось около часа на то, чтобы ведьма вспомнила как это делается и, не теряя времени, она направилась в небольшой домик неподалеку от школы Добра и Зла. Рыжая, как завороженная, наблюдала за тем, как ловкие пальцы справлялись с вязанием, как было напряженно прекрасное лицо, как она хмурила брови. Хоть взгляд Доуви и был направлен прямо на женщину перед ней, она ничего не видела. Это напоминало декану Зла их обычные встречи. Кларисса, как будто, всегда смотрела сквозь нее, прямо как сейчас, не видя в ней ничего кроме Зла. Именно поэтому леди Лессо никогда и не рассчитывала на взаимность. И вот оно. В одной достаточно древней книге нашелся рецепт одной мази, что должна была помочь. Но была проблема. Один из ингредиентов, который входил в третий этап лечения, был достаточно редким и у Лессо его не было. Поиски продолжались, но ведьма все же начала делать волшебную мазь, надеясь, что к третьему этапу она найдет чем заменить недостающий ингредиент. С одной стороны, ей была ясна реакция профессора Доуви. Она потеряла надежду и это чувство было так знакомо Леоноре. Она не могла даже злиться на нее. Единственным правильным выходом казалось покинуть дом и дать женщине прийти в себя. Все это время декан Зла просидела на улице, размышляя о жизни. Когда в доме стало совсем тихо, леди Лессо вернулась и застала Клариссу спящей на диване. Она выглядела такой маленькой. Хотелось обнять ее и защитить от всего мира этот маленький нежный цветочек. Но все что могла ведьма, это накрыть ее пледом. Фея-крестная проснулась от ее действий и начала просить прощение. Леоноре хотелось кричать о том, что она не виновата и что прощение должна просить она, ведь именно Лессо так и не смогла ее вылечить. Дальше все шло гладко. Доуви назвала ее доброй. Какой бред. Но сердце Леоноры пропустило удар, а на лице расплылась глупая улыбка. А потом Кларисса решила коснуться ее лица. Кажется, женщина забыла как дышать, ее глаза сами закрылись от удовольствие. Кларисса касалась ее губ и непроизвольный вдох покинул ее легкие, что, к сожалению, спугнуло фею-крестную. Последний ингредиент был найден и пора было заканчивать лечение. Леди Лессо приняла решение, что каким бы не был результат она больше не вернется в этот дом. Это была последняя надежда для Клариссы и если это не сработает, сердце декана Зла просто не выдержит. Женщина в ее руках ей полностью доверяла. Это было так странно. Леонора не смогла сдержать свое желание хотя бы на прощание почувствовать какого это, когда тебя целует сама Кларисса Доуви. Чтобы не напугать фею-крестную она оставила ей право выбора, которое выражалось в пару миллиметрах между их губами. Это было лучшее, что когда-либо испытывала ведьма. Она старалась вложить всю свою любовь и тоску, что скопились в ней за эти годы. У нее получилось. Об этом ей сообщала счастливая профессор Красоты, когда Лессо покидала кабинет директора, а Анемон ворвалась в него. Вздох облегчения вырвался из ее груди. Благо его никто не услышал за счастливым щебитанием женщины и Леонора спокойно покинула кабинет. Теперь они вместе по очереди оббивали пороги директорского кабинета, в надежде вернуть профессора Доуви на место декана школы Добра. И это у них тоже получилось. Леди Лессо наблюдала с окна своей башни, как две женщины, одна в золоте, другая в нежно розовом платье, пересекают мост ведущий в школе Добра. Кларисса снова дома. Но только вот женщина стала совсем нелюдимой. Она не появлялась на приемах пищи, избегала людей и почти не покидала свои покои, за исключением редких походов в библиотеку поздно вечером. Не то, чтобы Лессо за ней следила, просто иногда заглядывала в школу Добра, без лишних глаз. Ей очень хотелось снова услышать голос Доуви, убедиться, что с ней все точно в порядке и поэтому ведьма не смогла сдержать себя и все же попалась в поле зрения декану Добра. Разговор вышел крайне неприятный, но главное, что с ней все было хорошо. А то, что она до сих пор считает Лессо лишь Злом совсем не ранило ее. Может только чуть-чуть. На что она надеялась? Следующие пару дней Леонора не покидала свой полуразрушенный кабинет. К счастью, о ней никто не вспоминал и у ведьмы было время прийти в себя и с помощью магии привести помещение в порядок. К сожалению, с сердцем так было сделать нельзя. Все только и говорили о той девушке со школы Добра, что устраивала эти хулиганства и ослепила профессора Доуви. У Лессо даже не было желание позлорадствовать над ошибочным и предвзятым мнением Вечных. Сейчас ее сердце и разум были слишком уставшими от переизбытка боли и тоски. А потом в ее дверь неуверенно постучали. Сначала декан Зла выругалась себе под нос, мол кому она понадобилась и у кого хватило смелости нарушать ее покой. Но вся брань прекратилась, когда она увидела на пороге Клариссу Доуви, что выглядела очень виновата и протягивала ей пирог. На секунду ведьма задумалась о том насколько женщина перед ней прекрасна, но быстро опомнившись, забрала достаточно большой пирог из ее рук и направилась к своему столу. Когда леди Лессо повернулась в взгляде феи-крестной что-то изменилось и на секунду Леоноре показалось, что она видит там то, что мечтала увидеть последние пару лет. А потом Кларисса встала на цыпочки, чтобы дотянуться до более высокой женщины и запечатлеть на ее губах нежный поцелуй. Такой же нежный, как поцелуй, что сейчас оставили на ее ключице, что могло значить, что профессор Доуви уже проснулась. — Доброе утро, голубка, — поздоровалась ведьма, оставляя еще один поцелуй в волосах, что отдавали золотом. — Доброе утро, любовь, — Леоноре до сих было тяжело привыкнуть к этому прозвищу, ведь оно было полной противоположностью ее сущности, но Доуви настаивала, что оно идеально ей подходит, а когда она так смотрела на нее леди Лессо ничего не могла сделать. И Кларисса это прекрасно знала. — Как спалось? — Все еще смущенно спросила декан Зла, зарываясь носом в золотистые кудри, вдыхая любимый запах и одновременно пряча лицо от пронзительных глаз. — Превосходно, — мечтательно ответила декан Добра и слегка потянулась. Ее тело до сих пор приятно болело после очередной ночи любви. — Я хочу тебя кое о чем спросить, — тихо начала Леонора. — И мне кажется, идеальнее момента я уже не найду. — Спрашивай, — Доуви подняла голову и теперь смотрела в любимые глаза с легкой улыбкой. — Как тебе идея связать себя узами брака с самим воплощением зла? Кларисса, видимо, не верила своим ушам. Женщина хлопала своими длинными ресницами и в ее глазах появилось непонимание, потом удивление, а следом восторг. Леоноре нравилось наблюдать, как эмоции сменяются на красивом лице. — Это лучшая из всех идей, что я когда-либо слышала, — тихо ответила Доуви. Два пальца легли на ее губы, опускаясь ниже по шеи к самому сердцу леди Лессо. Все это время фея-крестная не отрывала взгляд от движения своих пальцев. Понимающая улыбка появилась на губах декана Зла. — Я могу расценивать это, как «да»? — Кларисса снова подняла глаза на женщину и от количество любви, что она там увидела у Леоноры сжалось сердце. — Конечно, это «да». Миллионы «да», любовь моя. — И легкий поцелуй снова был оставлен на любимых губах.