Научные изыскания Альфреда, призванные развенчать или подтвердить наиболее распространенные мифы о вампирах

Что ж, отстраненно подумал Альфред, хотя бы один миф о вампирах оказался правдивым: в зеркалах они не отражались. В ночь бала об этом размышлять было некогда: слишком дорого было время, да и думал Альфред преимущественно о способах увести из замка Сару и профессора Абронзиуса, желательно целыми, невредимыми и непокусанными. С последними пунктами вышли накладки, но попытка была, безусловно, хороша. Он стоял напротив высоких, от пола до потолка, начищенных зеркал в танцевальном зале, и сосредоточенно вглядывался в отражение в попытках уловить хотя бы тень движения. Присмотревшись, можно было заметить легкую, на грани видимости, дымку, что-то эфемерное, размытое и неясное. Но стоило отвести взгляд, как видение пропадало, и зеркало продолжало отражать то же, что и раньше: пустую комнату. Альфреда искренне занимала эта тайна: как получалось, что в зеркале не было видно не только самого вампира, но и его одежду? А если раздеться прямо перед ним, то одежда появится из воздуха или останется по-прежнему невидимой? А как быть, допустим, с носовым платком, который вампир может извлечь из кармана? А если он возьмет в руки какой-либо предмет, да хотя бы подсвечник, он будет летать по воздуху или тоже исчезнет? Он с азартом осмотрелся в поисках чего-то, что сошло бы для его научных изысканий, и едва не подпрыгнул, услышав позади радостное: — А, вот ты где! — сказанное голосом Герберта, пребывавшего в неизменно приподнятом настроении. Альфред обернулся. Герберт стоял на пороге и разглядывал его со смесью жгучего интереса и недоверия. Он источал желание забросать его сотней вопросов: и правда, Альфред выглядел странно, застыв перед пустым зеркалом. Альфред прищурился, внимательно разглядывая виконта. — У тебя платок с собой? — деловито поинтересовался он и с энтузиазмом потер ладони. Кончики пальцев даже закололо, будто сотней иголочек, от желания проверить теорию исчезающих предметов здесь и сейчас. Видно, у него сделался настолько пугающий взгляд, что Герберт слегка попятился. Его лицо сменило несколько выражений: от радостно-любопытного до обеспокоенного. Увидев его нахмуренные брови, Альфред поспешил объяснить: — Я размышлял о работе зеркал. Вампиры не отражаются в них… — Потому что при создании современных зеркал используется серебро, — резко поскучнев, отозвался Герберт. Он ощутимо расслабился, перестав переживать за его душевное состояние, но в то же время не то что не проникся темой, а будто бы разочаровался. Альфред, наоборот, оживился. — То есть если при изготовлении зеркала используется олово, то отражение появится? — уточнил он, досадуя, что блокнот остался в гостиной. Потом придется записывать по памяти, а ведь он наверняка забудет какую-нибудь важную мысль! Не зря, не зря все-таки среди остальных студентов профессор Абронзиус выделял именно его: ни у кого из однокашников Альфреда не было его бесконечной тяги к знаниям и желания учиться, переходящего все мыслимые и немыслимые границы. Даже смерть не смогла остановить его на этом пути. — Появится, отчего бы нет? — Герберт все-таки подошел ближе и встал рядом. Он был таким высоким, что Альфреду приходилось задирать голову, чтобы видеть его лицо. Сегодня у него явно было настроение себя украсить: глаза и губы были подведены, и ему это очень шло. И почему Альфреду раньше не приходило в голову, что для нанесения макияжа нужна отражающая поверхность?.. Не в плошку же с водой он смотрелся. И вряд ли делал все на ощупь, это же смешно. Не получится так ровно себя накрасить… А представить графа, орудующего кисточкой над лицом сына, было совсем чем-то запредельным. Хоть и не бескомпромиссно невозможным. — А почему… — Отец подумал, что это будет смешно, дорогой, — Герберт нахмурился, но морщина между четко очерченных бровей быстро сгладилась. — У него своеобразное чувство юмора, да ты и сам давно заметил. Альфред пожал плечами, не решаясь вставить и слова. Герберт часто и словоохотливо рассказывал о многих вещах, но по большей части то была пустая болтовня, которая не касалась лично ни его, ни графа фон Кролока. Сейчас он почему-то выглядел угрюмым: будто этот разговор навевал на него не самые приятные воспоминания. Впрочем, хоть в этот раз его плохое настроение было направлено не на Альфреда, как когда тот пытался морить себя голодом… Таким злым и расстроенным он Герберта не видел примерно никогда. — Так что с этими зеркалами? — решился напомнить он. Герберт фыркнул и закатил глаза. — Представь себе, говорил отец, как глупо будут выглядеть эти дураки, поняв, что в зеркале отражаются лишь они, а толпа гостей вокруг них — нет, — очень похоже изобразив речь графа, высокомерно проговорил он. — Мы тоже не заметили, — буркнул Альфред с досадой. Герберт ткнул его локтем. — Да ты много чего не замечаешь, — беззлобно поддел он, смягчившись. — Представь мое удивление, когда вместо одного отражения во время бала я увидел целых три. Сначала не понял, как это произошло, а потом меня осенило: да это же мой Альфред с учителем! — Мы Сару хотели спасти… — А меня чуть удар не хватил: судьба Сары была уже решена, отец пообещал ей вечную жизнь, а вы двое? А ты? — Герберт покачал головой, улыбаясь будто бы недоверчиво. — Толпа голодных вампиров, некоторые совсем в плохом состоянии… Думаешь, от вас хоть что-нибудь осталось бы? Альфред покосился на него, понимая, что у него нет причин сомневаться в словах Герберта, и все же — сомневаясь. Ему и в голову не приходило, что операция по спасению дочери Шагала могла пойти не по плану. Но если задуматься и сложить сведения, которыми он обладал теперь, становилось понятно — их шансы выжить равнялись нулю. Ну не благодаря же «святому символу», собранному из канделябров, сбежали… — То есть ты утверждаешь, что нас просто… отпустили, — полувопросительно произнес он. Герберт фыркнул и обнял его одной рукой за плечо. От широкой ладони быстро распространилось тепло. — Дорогой Альфред, ты даже не представляешь, какой бунт я учинил, чтобы найти лазейку. Впрочем, профессора я планировал оставить в качестве угощения для гостей, — признался он. — А вот тебе отец предлагал укус, точно знаю. Только ты сделал вид, будто не понял. — Когда это? — опешил Альфред, решив не заострять внимание на моменте с осушенным профессором. Чего прошлое ворошить… — Когда вы только пришли, — с тем же удивлением посмотрел на него Герберт и даже руку с плеча убрал. — Когда ты якобы губку потерял. — Но я действительно… — начал Альфред, и до него дошло. Лицо затопило краской. Он такой… недогадливый! Вот что это было? Ему предлагали? С самого начала? Герберт смотрел на него, вежливо приподняв брови, и явно веселился. — Ладно, забыли, — махнул рукой Альфред. — Я глупый, я недогадливый, я понял. Помнишь, с чего мы начали? — С любовных стихов? Альфред застонал. Дались ему чертовы стихи, он бы с радостью забыл этот эпизод! Они до сих пор так и не обсудили то, что тогда произошло, и Альфреда это полностью устраивало. Такого ужаса вперемешку с волнением он не испытывал ни разу в жизни, и предпочел бы никогда больше не говорить об этом вслух. — Нет, — сдавленно ответил он. — У тебя есть платок? — Зачем тебе платок? — подозрительно уточнил Герберт и сдал себя с потрохами, прижав ладонью нагрудный карман. Альфред прищурился, раздумывая, объяснить нормально или сначала отнять, а потом уже объяснить. Что-то подсказывало, что с их разницей в габаритах его единственное преимущество — юркость и внезапность. Платок того не стоил. — Зеркало, — отозвался он, азартно глядя на руку Герберта. Аккуратные длинные ногти поблескивали черным лаком. — Хочу проверить, станет ли видимым предмет, если отделить его от вампира. Длиннопалая ладонь дрогнула. — Родной мой, только не говори, что задумал что-то недоброе, — пробормотал Герберт. — Если отрубить вампиру конечность, новая может и не отрасти… — А может и отрасти? — с восторгом уточнил Альфред, у которого даже голова закружилась от обилия перспектив. — Нет! — вскрикнул Герберт, и пустой зал эхом отозвался со всех сторон. — Нет, — уже спокойнее сказал он. — Ничего не отрастет. Потому-то и считается, что самый верный способ убить вампира — отсечь голову. Альфред кивнул, принимая услышанное. И протянул руку, нетерпеливо пошевелив пальцами. — Платок, — потребовал он. — Давай сюда. — Ох, ты веревки из меня вьешь, — пожаловался сын графа, со страдальческим видом вытягивая из кармана лиловый квадрат, богато украшенный вышивкой. Альфред тут же уставился в зеркало и сосредоточенно сощурился. Платок из воздуха пока не появился. — Сколько времени нужно предмету, чтобы зеркало начало его отражать? — Полагаю, пока не исчезнет тепло моего тела, — пожал плечами Герберт, держа платок кончиками ногтей. — Я не знаю, это всего лишь предположение. Магда застала их спустя два с половиной часа, увлеченно ползающих по полу возле огромных зеркал, уже наполовину раздетых и отнимающих друг у друга карандаш и многочисленные помятые листы бумаги. — Дай сюда, — шипел Альфред. — У меня почерк понятнее… Ты за временем следил? — Какой же ты хам, — задыхался от возмущения младший фон Кролок, картинно хватаясь за сердце. Вид у него был расхристанный. — Я, между прочим, гораздо старше, и… — И все равно пишешь, как курица лапой! — припечатал Альфред, на четвереньках склонившись над разбросанными листами. Герберт хватал ртом воздух, прожигая его макушку испепеляющим взглядом, а потом вдруг увидел Магду, и та попятилась. — Меня тут не было, — осипшим голосом выдавила она и тут же скрылась за монументальными двустворчатыми дверьми. Альфред поднял голову, растерянно посмотрел на Герберта, и тот вернул ему точно такой же взгляд. — Что это с ней? — спросил Альфред, в глазах которого не было понимания — одни только формулы, примеры и научные гипотезы. Вокруг валялись снятые с них в ходе исследования предметы одежды: от верхних одеяний до нательных рубашек, дольше всего сохраняющих тепло тела. Герберт пожал плечами, решив не смущать догадками. Научный процесс захватил и его, что им до смущения посторонних?..