Когда луна сменяет солнце

За окном снова раздался отдалённый шум — видно, в соседнем крыле кто-то не только не спал, но и явно решил пересказать товарищам подробности миссии. Хигекири приоткрыл глаза и недовольно покосился в сторону источника звука. «Вот ведь кому-то неймётся. Или слишком много лишних сил, чтобы шум наводить». Повернув голову, тачи переключил внимание на брата. К счастью, тот мирно посапывал и явно не подозревал о шуме извне. Хигекири слегка улыбнулся, протянув руку к милому личику и осторожным касанием убрал с лица длинную чёлку. Ему нравилось вот так иногда подолгу наблюдать за братом, пока тот сладко спит и ни о чём не подозревает. И нет, в наблюдениях таких со стороны старшего умысла не было, просто обыденно отото либо начинал смущаться от столь пристального внимания, либо нервничать и искать причины. А хотелось... Да, Хигекири порой хотелось просто понаблюдать. Его брат так красив. Аристократично тонкие черты лица, белая кожа, слегка нахмуренные брови, изящная полоска губ, острый носик, высокие скулы. Если бы Хизамару просто замер, не двигаясь, его вполне можно было бы даже принять за очень мастерски выполненную куклу. Впрочем, старший напротив ценил искренность его эмоций. Счастье, печаль, гнев, интерес, смущение, страсть — эти эмоции всякий раз придают его лицу особый шарм, коего нет ни у одного из прочих мечей. Даже его причёска словно призвана подчеркнуть строгость и целеустремлённость. Это Хигекири особо не требовалось следить за волосами, ведь даже его чёлка подчёркивала легкомыслие. Разумеется, сам тачи старательно поддерживал этот образ, и только брат знал и знает, что скрывает миловидный фасад. Хотя и некоторая небрежность и безответственность Хигекири тоже не чужды. В конце концов, в тандеме Генджи за серьёзные решения отвечает младший брат, а старший... дело старшего — вовремя обнажать меч. Размышляя о брате, Хигекири несколько раз ласково провёл пальцами по его щеке, наслаждаясь шёлком кожи. Хизамару действительно очень милый во сне. Хотя сейчас, когда старшему не спалось, изнутри его подначивало желание всё же разбудить отото. Для чего именно, Хигекири пока не придумал. Может быть, попросить какао на ночь? Или же расчесать? Братик наверняка будет ворчать, что старший не спит допоздна, а может, наоборот, будет встревоженной наседкой кружить вокруг, ища способ помочь заснуть. Хигекири тихо засмеялся. Он тысячу тысяч раз слышал "Аниджа!" в свой адрес, так что теперь мог различать мельчайшие оттенки этого возгласа и уже по нему судить, что хочет младший брат. В голове даже сейчас слышалось это причитание "Ох, аниджа...", а ведь он даже ещё не разбудил братика. Тем временем со стороны улицы снова раздался шум и на сей раз кто-то очень громко расхохотался. Хигекири недовольно сдвинул брови, вынужденный отвлечься от созерцания. Ну уж нет, будить брата из-за такой ерунды! Осторожно выбравшись из-под одеяла, Хигекири сноровисто завернулся в ночную юкату и набросил поверх неё на плечи косодэ, после чего подхватил с подставки свой клинок и, бесшумно ступая по татами, выбрался на улицу. Ночной воздух неприятной прохладой окутал ноги, но Хигекири не было дела до таких мелочей. Он словно породистый хищник направился к источнику шума, высматривая в сумраке, где именно горит огонь. Наконец он заметил несколько силуэтов мечей, которые весело галдели прямо на улице, один из них с упоением что-то вещал товарищу. Их имён тачи не то чтобы не знал, но не считал нужным вспоминать. Какая разница, кто тут среди ночи устроил шум? Спрятавшись в тень навеса, он тихо обнажил клинок из ножен и столь же бесшумно подкрался к двум мечам в зелёных одеждах. Раздался характерный свист металла, рассекающего воздух и те, кто оживлённо болтал, немедленно отшатнулись, так что клинок с пронзительным звуком врезался в балку, оставляя глубокую зарубку. — Оя? Так тут не демоны... — Хигекири изобразил неподдельное удивление, рывком вынимая сталь из дерева. — Хигекири-сама, вы нас напугали! — первым опомнился парнишка в очках, который успел оступиться и упасть на пятую точку. — Мне всё не спалось в ночи от шума, и я подумал, вдруг и тут демоны завелись? Старые привычки, знаете ли, сложно побороть. — Да здесь же свет горит! — возмутился второй меч, юнец в похожей зелёной форме, однако он осёкся под ледяным взглядом потревоженного Генджи. — Среди ночи лишь нечисть себе так волю даёт, а потому мой долг от неё избавиться. Полагаю, никто из вас не станет спорить с тем, что час поздний? — Ох... П-простите! — более юный, вероятно, вакизаши, тут же вскочил на ноги и сложил ладони перед собой в извиняющемся жесте. — Мы поговорим обо всём утром, правда, Кувано? — Да, конечно, это всё... ну, в смысле подождёт до утра. — Славно, что мы друг друга поняли, — Хигекири вроде и улыбнулся, но так, что у его собеседников мурашки пробежали по спине. Сделав вид, что ничего не заметил, тачи с улыбкой медленно убрал клинок в ножны и неторопливо удалился прочь. По дороге обратно он уже краем уха слышал, как эта парочка спешно задвигает сёдзи изнутри, явно желая убраться с улицы. Тем же лучше. Хигекири вздохнул — вот среди ночи ещё молодёжь гонять ему не хватало. Вернувшись в комнату, он осторожно обошёл общий футон. К счастью, брат всё также мирно посапывал, ни о чём не подозревая. Хотя явно уже несколько раз перевернулся: видно, возился во сне, ощущая отсутствие близнеца. Поспешив вернуть меч на подставку и снять одежду, Хигекири вскоре снова занял своё место и на сей раз мягко привлёк брата к груди. Тот по-прежнему не просыпался, однако на его лице появилась мечтательная улыбка, а с губ слетело тихое "Аниджа...". Должно быть, младшему снилось что-то приятное, и Хигекири был очень рад, что удалось не потревожить этот сон. Чуть склонив голову, он нежно поцеловал Хизамару в висок, снова убирая за ухо длинную чёлку. Брат так красив... Настоящее сокровище, достойное лишь его, Хигекири. Пусть клан Минамото и остался лишь в историях да легендах, они двое пронесут сквозь столетия память о своём происхождении и всегда будут напоминать врагам остроту своих мечей. — Оясуми, отото, — шепнул старший, оставляя нежный поцелуй на уголке любимых губ и, прижав брата крепче, положил голову поверх его макушки. Во дворе воцарилась долгожданная тишина, а под боком сопел уютный младший брат. В такой обстановке Хигекири наконец начал засыпать и сам, крепко и надёжно прижимая к себе своё бесценное и прекрасное сокровище.