***
ИНТЕРВЬЮ С ЛУИ ГАРРЕЛЕМ
Луи Гаррель, 29-летний француз с порочной внешностью, — эксперт в любви. Все его фильмы только об этом: за последний год актер успел пострадать от неразделенных чувств в фильме «Возлюбленные» и разбить сердце Монике Беллуччи в картине «То лето страсти». О любви на экране и за его пределами актер рассказал Мари Дункан. Луи Гаррель — сын легендарного режиссера Филиппа Гарреля и актрисы Бриджитт Си. Его крестный отец — Жан-Пьер Лео, дед — знаменитый Морис Гаррель. Жизнь молодого Луи могла бы быть похожей на жизнь любого зажиточного жителя Парижа, которому не нужно беспокоиться о деньгах. Однако уже в шесть лет он пожелал стоять перед камерой. Его первыми работами были небольшие роли у отца, а в возрасте 18 лет он уже снимался с настоящими знаменитостями. Настоящая слава пришла к Луи в 20 лет с фильмом Бернардо Бертолуччи «Мечтатели» . С этого момента Гаррель участвует в проектах Франсуа Озона и Кристофа Оноре , регулярно появляется на театральных сценах в спектаклях по пьесам Уильяма Шекспира и Вирджинии Вульф. Ведущие журналы включают его в топ самых сексуальных мужчин мира. Q: «То лето страсти» снял ваш отец. Каково с ним работать? Л.Г. *задумчиво ерошит волосы* Работать с отцом гораздо легче, чем жить *улыбается*. Еще с детства на съемках у нас выработался кодекс: есть сценарий, обязанности строго распределены, и споров почти не бывает и не должно быть. Дома — все наоборот. Там мы чаще выясняем отношения. Q: О чем спорите? Л.Г. Так, о бренном, о жизни, быте. Мы ведь все люди. Мой отец тоже, хоть он и один из самых известных режиссеров Франции. У каждого свои недостатки, вредные привычки. Всем нам свойственны сомнения. Сомнения — это, по-моему, то, чем измеряется характер. Вспомните хотя бы Чехова. Его герои принимают решения, а уже через несколько мгновений начинают в них сомневаться. Наш мир настолько разнообразен и необъятен, что у нас есть миллионы причин быть неуверенными в себе и в других. Q: Вы всегда мечтали стать актером? Л.Г. Раньше я воображал, что хочу быть адвокатом или судьёй. На самом деле я лишь увлекался фильмами о судах, смотрел картины и проигрывал роли в воображении и примерял их на себя. Потом мне на глаза попались работы Франсуа Трюффо, особенно его фильмы про Антуана Дуанеля. Создавая этого героя, режиссер частично обращался к своей биографии. Мне вдруг сразу захотелось быть таким, как Дуанель. Это был волшебный момент. Не когда колдуют, а в смысле вдохновения, атмосферы. Мне вдруг показалось, что Трюффо нарисовал мою жизнь и прожил ее для меня. Есть люди, которые просто опережают своё время. Они видят реальность уже в том, что для других еще неочевидно или вовсе не состоялось. Q: Звучит так, будто вы верите в предсказания. Л.Г. Вы правы, я очень суеверен. Всегда ищу какие-то скрытые знаки и намеки, но при этом боюсь даже думать, что принесет мне завтрашний день. Q: Фильм вашего отца как раз таки показался мне мистическим и даже по-женски сентиментальным... Что Вы на это скажите? Л.Г. Не знаю, можно ли назвать «То лето страсти» сентиментальным. У каждого режиссера свои представления о том, что такое хороший сюжет. Для Стивена Спилберга история про Индиану Джонса начинается с древней ценности, в поисках которой герой бегает весь фильм и готов ради нее отдать жизнь. Для моего отца же сюжетное приключение — обыкновенная встреча мужчины и женщины. Спилберг подобное событие счел бы незначительным, но именно такие темы привлекают моего отца. Из мелочей он делает целый фильм. Q: Ваш герой — художник, который решает покончить жизнь самоубийством, потому что его оставляет любимая. Как вы сами относитесь к такой жертве во имя любви? Л.Г. Искусство и любовь — загадочные явления, которые влияют на чувствительных людей. Потому подобные трагедии — смерть во имя любви — чаще могут произойти в творческой среде. Маловероятно, что какой-нибудь математик покончит с собой из-за жены. Скорее всего причиной тому будут ошибки в расчетах. Мой герой молод, он высокого мнения о себе, он уважает и бережет себя. Эти качества выходят наружу в виде цинизма, который служит ему психологической защитой. Цинизм опасен. Мне кажется, что он может довести человека до отчаяния и даже до самоубийства. Q: Вы когда-нибудь были сильно влюблены? Л.Г. Я постоянно влюблён. *улыбается* В жизнь, места, в которых бываю. Людей, с которыми взаимодействую. Давайте другой вопрос? *смеётся* Q: Как вы отнеслись к тому, что французский ELLE назвал вас одним из самых сексуальных мужчин мира? Л.Г. Это была забавная история. Назвать-то меня назвали, а потом в журнале появилось письмо одной читательницы. Она писала: «Я покупаю журнал, чтобы любоваться на 40-летних мужчин! Какого черта вы подсовываете мне подростка?!» Друзья потом долго издевались надо мной. Q: А вы сами что подумали об этом? Л.Г. Подумал, если меня ставят в ряд с Брэдом Питтом, Вигго Мортенсеном и Джудом Лоу, что-то тут неладно *смеется*. Q: А кто из них сексуальнее? Л.Г. Все трое ничего. Но, будь я женщиной, выбрал бы Джонни Деппа. Q: Практически в каждом фильме вы раздеваетесь. Это не смущает Валери? Л.Г. Конечно смущает, но мне всё равно. Это моя работа, которую я безумно люблю. Хотя мой нарциссический период вроде-как закончился и я начинаю взрослеть, если представится роль совершенно голого человека - я сделаю это. *улыбается и ерошит волосы*. Раздеваться на камеру - непередаваемый опыт. Q: Как вы относитесь к смерти? Л.Г. Она придет и заберёт своё. Рано или поздно. Q: Так лучше поздно? Л.Г. Какая разница? Главное, успеть сделать несколько хороших фильмов с теми режиссерами, которых я ценю - с Педро Альмодоваром, Кеном Лоучем, Аки Каурисмяки... Q: Выходит, вы смерти не боитесь? Л.Г. Боюсь. Q: И как же боретесь со своим страхом? Л.Г. Любовью.***
24 декабря 2017 г. Тимоти всегда восхищался Луи Гаррелем. Все его роли - лакомые кусочки для эстета. А Тимоти всегда им был. Когда вышел фильм "Парижская история", ему было всего одиннадцать. Первый фильм, который он смотрел на французском языке. Это была любовь с первой секунды. Тогда это не называлось любовью. Скорее детским восхищением, на худой конец желанием быть как он. Шли годы, а это чувство стало только глубже. И вот Тимоти уже двадцать, он сам стал актёром, номинирован на Оскар, но мисье Гаррель всё так же вызывает отклик в его душе. - Мама говорит, что не сможет прилететь на выходные в Нью-Йорк. Тимоти лениво поворачивает голову в сторону сестры и согласно кивает. Они битый час стоят в очереди на посадку. Ноги начинали ныть, и ничего не оставалось, кроме как терпеть эту боль. - Как жаль, что мы её не увидим. - Ага, - соглашается юноша. В кармане завибрировал мобильник. Тимоти решил его игнорировать. - Ты уже звонил по поводу аренды виллы? - Собирался ещё вчера этим заняться, но возникли кое-какие дела. - Знаю я, какие у тебя дела. - Поль, я тебя конечно люблю, но ты можешь не нудеть хотя бы до конца этого кошмара. Их рейс "Париж-Нью-Йорк" приземлился около девяти вечера. На улице заметно похолодало, и Тимоти пришлось зарыться лицом в шарф, чтобы, как минимум, не отморозить себе нос. Телефон всё продолжал вибрировать. Он резким движением вытащил мобильник из кармана и открыл диалоговое окно. На экране высветилась куча уведомлений из социальных сетей. И, на вскидку, с сотню сообщений. Ему писали многие люди: друзья, поклонники, родственники, но его внимание привлекли сообщения от Эстер. Марстэр: Тимоти, мы с Луи сейчас идём в кинотеатр на наш фильм. Он давно хотел его посмотреть. Мастэр: Тим, нужно поговорить. Срочно! Мастэр: Я не шучу.... Мастэр: Тимоти, ответь!!! - Да что такое? - М? - отвечает Полин. - Что-то стряслось? - Пока не знаю. Он набирает номер Эстер, и та подходит после первого же гудка. - Тимоти, наконец-то!! Он устало потирает переносицу. Кажется, у него начинается мигрень. - Что такое? Мы расстались менее десяти часов назад... - Луи спрашивал о тебе. Тимоти обдало волной жара. - Ха?