Твоё дыхание

      Минутами спустя, Райден оказывается на кухне. Несколько ошарашенная пережитым в ванной, она уставилась в одну точку. Утренний аромат шоколадного кекса немного пробуждает оцепеневший разум Мей — но, независимо от этого, она всё так же ощущает себя не естественно.       Пытаясь отвлечься от навязчивых воспоминаний, Мей пытается обдумать пережитое во сне — безуспешно, ей удалось лишь вспомнить тот чёртов эпизод.       По её нахмуренному лицу, кажется, что она стала разбирать этот обрывок сна детальнее. Но звон светофора ударил в голову, словно ей снова вбили гвоздь в висок — от такого резкого, неприятного чувства она поскорее отбросила эту идею.       Но всё равно — это странно. Тот сон казался слишком реальным.       Элизия поднесла блюдце с кусочком шоколадного кекса на стол, к Мей. Девушка скорее попробовала его, наслаждаясь минутой спокойствия со своей любимой.       — Элли, — попыталась оставить тревожные мысли, Мей обратилась к возлюбленной, — твой кекс восхитителен... знаешь, что он мне напоминает?       — М-м-м? — Элизия не отводила глаз от Райден — она действительно ожидает неординарного комплимента от девушки.       — Твою аппетитную и нежную кожу, милая. — с мягкой улыбкой и несколько усталым, но нежным взглядом промолвила героиня.       — Где твои манеры?~ — игривым голосом вопросила Элизия, — я думала, такое шаловливое поведение мы оставляем на—       — Ты, похоже, не так поняла, — от некой комичности ситуации, улыбка Райден становится более яркой, будто она светится как солнце. От неё исходит лёгкий смешок.       Прижавшись к своей ненаглядной, Мей одаривает девушку тёплыми, отчасти страстными поцелуями. Головная боль прошла, словно смело её рукой.       — М-м-м, Мей... — Элизия прерывает поток поцелуев. Несмотря на соблазнительность и пленительность Райден, её беспокоит состояние любимой, — давай прогуляемся вместе, после завтрака?       Райден несколько отстранилась. Это происходит снова.       Неважно, сколько я переживаю это. Неважно, сколько бы я отказывалась. Неважно, какие бы я не нашла отговорки. Всё сводится к этому.       Неважно, что бы я делала. Неважно, неважно, нева—       — Д-да, давай, — с неохотой девушка согласилась с предложением Элли.       Спустя полчаса сладкая парочка оказалось на улице. Осенняя погода, несколько мерзкая лужами, туманом и резким, обжигающим щёки холодным ветром точно не радовала девушек. Несмотря на это, они запланировали дойти вместе до городского центрального парка — благо идти до него совсем недалеко.       Элизия нежно прижималась к Мей, держась за руку. Вместе они шли по однотонным улицам серого города, навстречу гадкому и холодному ветру, от которого волосы девушек разлетались в разные стороны. За прогулку их укладки успели испортиться сто раз — но это беспокоило меньше всего.       Мей беспокоило то, что ждёт их впереди. Её ожидания были совсем нерадостные — потому что она отлично понимала, кого она там встретит.       — Так странно, — несколько удивлённая Элли решила высказать свои мысли, — я понимаю, что сейчас раннее утро... Но разве это не парадоксально, что мы с тобой тут...       ...одни?       Это правда. Вернее, могла бы ею быть, но дело в том, что здесь это...       Это нормально.       — Может, нам просто не совсем везёт с прохожими? — Райден задумчиво поднесла палец к своим губам, обращая свой взгляд вверх — к серому небу. Тёмные и бледные тучи неспешно плыли, навевая тоску и неторопливость.       Серые облака тоже вели себя "странно". Если логически рассуждать — они все куда-то уплывают. Но вот вопрос, даже два — какой смысл им "уплывать" куда-то, если они, например, никогда уже не уплывут с небосвода? Им суждено навсегда возвращаться к одной и той же точке, если их путь не поменяется. А если даже и поменяется — несколько позже они всё равно прибудут на ту же точку, в которой уже бывали. И однажды настанет момент, когда они побывали уже во всех точках — и вот тогда уже точно и бежать, и уплывать некуда.       Ещё хотелось бы узнать — почему так медленно. Но первый вопрос уже всё ответил. Облака знают свою конец своей трагичной истории, поэтому тянут кота за хвост так, как только можно. Это, безусловно, продлевает их и без того продолжительную пытку бесцельного плавания по небу. Но, вероятно, это гораздо лучше, чем столкнуться с осознанием того, что повидали они всё в этом мире. И прятаться больше негде.       В некоторой степени — я их понимаю. У меня, кажется, такая же судьба.       — Ты... что-то мне недоговорила, — Мей возвращается с небес на землю, когда Элизия легко дёрнула свою девушку за рукав тёмного пальто.       — Мей. Ты заслуживаешь всего в этом мире, всей моей любви — и любви мира сего. И поддержку, в том числе! — она принимает попытку немного подбодрить поникшую леди. Элли устремила свой взгляд глубоко в глаза Мей, стараясь доходчиво донести свою искреннюю обеспокоенность состоянием возлюбленной.       — Давай мы зайдём в кафе, в том парке, помнишь? Как-то Пардофелис рассказывала мне, что там подают самые вкусные и бодрящие десерты, — в её голоске чувствуется искренность, с которой она хочет подарить хотя бы капельку оптимизма Мей, — угостимся там чем-нибудь, м?       Минутами позже парочка оказалась у парка. Арка, которая должна была украсить вход в зелёную площадь, свою задачу явно не выполнила. Она не выглядела праздной, не была украшена цветами. Если бы прохожий не увидел, что за этой аркой парк — он вполне мог справедливо сказать, что за воротами будет кладбище.       В таких условиях даже с жизнерадостной Элли несколько спала улыбка. Воля к любви и жизни, про которые она утверждала минутами ранее, потухали — теперь и сама Элизия не уверена в возможности этого мира подарить им обещанные любовь и поддержку.       Несмотря на смятение в их сердцах, пара прошли через арку — сквозь недалёкий, плотный туман им не было видно и очертания хоть чего-то похожего на кафе. Благо, по направляющим табличкам при поворотах и перекрёстках у девушек есть возможность добраться до пункта назначения.       Невзирая на чувство полного одиночества посреди тумана, у Мей возникало ощущение преследования. Она оглядывалась по сторонам и чувствовала за собой тяжёлый взгляд человека из прошлого.       И она прекрасно знала, чей взгляд это может быть. Чей взгляд ощущается как бесконечный груз грехов за спиной. Чей взгляд способен остановить её сердце на мгновения. Чей взгляд будет для неё будет самым устрашающим и пугающим, вызывающим тревогу, безнадёжность и безысходность.       Эти глаза. Чьи эти глаза?       Эти глаза принадлежат К—       — Мы пришли, Мей, — Элли отпустила руку Мей и встала прямо перед ней, не оставляя попыток перевести внимание на себя.       Её розовое пальто и добрая, заботливая улыбка действительно выделялись на фоне тускловатого парка. Чем больше живёшь в этом мире, тем больше складывается ощущение — она вправду не с мира сего. Элли ощущается как что-то... чужеродное, словно она загадочная сила извне. Однако, несмотря на эту чужеродность, она ощущается как самое любящее, родное и близкое в этом мире.       Я не хочу её отпускать. Никогда и ни за что.       Пожалуйста, останься со мной... Не оставляй меня здесь, я молю тебя.       — Да, пойдём... вместе, — Райден отвлеклась от беспокойных мыслей, крепко взявшись за руку своей девушки. Сейчас — именно сейчас — она хочет убедиться, что они войдут в кафе вместе.       Элизия нежно улыбнулась — взявшись за руки, они вдвоём зашли в кафе.       Заведение ощущалось тесным и некомфортным, хотя в достаточно просторном помещении оказалось всего лишь два человека. Мебель и посуда покрылись небольшим слоем пыли, горел тускловатый свет с мигающих ламп. Неестественная тишина давила как на сердце, так и на сознание Мей.       Но давил на неё больше всего факт того, что в кафе было только два человека.       И Элизии не было с ней. Она пропала.       Её тут нет. Она больше не со мной. Мы зашли с ней, взявшись за руки — но стоило мне перейти порог...       Элизии со мной больше нет. Она пропала.       Мей вернулась к двери, которая успела захлопнуться прямо за её спиной. Взявшись за ручку, она попыталась оттолкнуть дверь. Тщетно — и бесполезно.       Элизии со мной больше нет. Она пропала.       Прилив адреналина. Слёзы стекали с глаз по щёкам, падая на пол. Девушка взялась за ручку и начала дёргать дверь туда и обратно. Тщетно — и бесполезно.       Элизии со мной больше нет. Она пропала.       Райден резко упала на колени. Горечь, боль и злость напали на неё — несмотря на угасание сил, она не бросала попыток открыть дверь. Тщетно — и бесполезно.       Элизии со мной больше нет. ОНА ПРОПАЛА.       Резкий приток энергии позволил ей снова встать на ноги: грубыми и быстрыми, даже несколько истеричными рывками, Мей пыталась открыть дверь. Тщетно — и бесполезно.       ЭЛИЗИИ СО МНОЙ БОЛЬШЕ НЕТ. ОНА ПРОПАЛА.       Она разрыдалась. Никому бы не захотелось оказаться в одной комнате с Мей — в следствии переживаемых эмоций, она источала рёв. Рёв, близкий к нечеловеческому, вселяющему ужас и испуг у окружающих. Тщетно — и бесполезно.              ЭЛИЗИИ СО МНОЙ БОЛЬШЕ НЕТ. ОНА ПРОПАЛА. ЭЛИЗИИ СО МНОЙ БОЛЬШЕ НЕТ. ОНА ПРОПАЛА. ЭЛИЗИИ СО МНОЙ БОЛЬШЕ НЕТ. ОНА ПРОПАЛА.       Она билась ещё несколько минут — и все эти минуты ощущались секундами в сознании Райден. Желание выбить дверь не увенчалось успехом. Вопреки тому, что её попытки были всё менее активными и резкими, её крепкая хватка не ослаблялась. Тщетно — и бесполезно.       элизии со мной больше нет.       Внутренний голос утих: он более не рыдал. Вместе с ним успокоилась и Мей. Она приняла ситуацию, в которой сейчас оказалось. Она приняла то, что ждёт её сейчас. Она приняла то, с чем и с кем она столкнётся.       ...       Она отпустила ручку и вновь упала на колени. Руки бессильно опустились вниз — так же, как и её воля к борьбе.       Борьбе... за что?       Всё тщетно — и бесполезно.       Кажется, что Мей готова принять судьбу остаться навсегда здесь. Это лучшая судьба — жить здесь оставшуюся жизнь. Или даже вечность. И она согласна даже на большее, чем просто остаться на вечность в горечи и этой пыльной тюрьме.       — Ты закончила свои истерики? — оглушительная тишина и тяжесть пережитого Мей разбиваются равнодушным вопросом, который ставит всё положение Райден в ни во что, — Твои попытки тщетны. И бесполезны.       — Элизии... её нет.       — Конечно её, блять, нет! — недовольным тоном собеседница подтвердила факт отсутствия раздражающей её персоны, — И тому я чертовски рада. Потому, что у меня с тобой есть один... разговор. Разговор о важном.       Мей поникнула, опустив свой взгляд на пол. Она не хотела вставать. Не хотела поднимать свой взгляд. И тем более смотреть в глаза своей собеседницы, от которой она ощущает тот самый тяжёлый взгляд.       Это были её глаза.       — Смотри мне в глаза, когда я разговариваю с тобой, — приказным и величественным голосом обратилась к Мей собеседница, — жалкий червяк.       Деваться и бежать некуда. Девушка подняла свою голову и посмотрела в сторону, откуда с ней общалась грубая девушка.       Закинув ноги на столик и скрестив руки на своей груди, Киана Каслана смотрела свысока на Мей. Вернее, она была похожа на Киану: её внешний вид напоминал одеяния Херршера Пустоты, хотя глаза оставались голубыми.       — Ч-червяк?... Киана, ты... — обезнадёженная, Мей хотела спокойно обговорить всё то, что произошло между ними. Ошарашенная жестоким отношением с стороны своей бывшей возлюбленной, она хотела привести её в чувства и вернуть трезвость разума. Однако, тут же её слова были прерваны.       — Конечно, ты — чёртов червяк. Кем ты можешь ещё быть для меня? — Киана облокотила свою голову о ладонь, не прерывая зрительный контакт. Никогда ещё её голубые глаза казались такими жестокими, холодными и глубинными. В таких можно утонуть — как в ледяную прорубь, замёрзнуть насмерть и больше никогда не вынырнуть.       — Кевин рассказал мне. Он рассказал мне о тебе всё, — Киана встала со стула и направилась неторопливым шагом к Мей, загибая пальцы — О твоих новых друзьях, о новом мире, о прошлом мире — и как ты им увлеклась... Это всё, конечно, очень мило, — саркастично-уничижительным голосом Киана подводит свой короткий монолог к концу, — но... Это всё ни о чём.       Она наконец подошла к Мей. Не прерывая свой презренный и тяжёлый взгляд, она наклонилась к "червю", что стоял перед ней на коленях.       — Всё это меркнет. Это всё — абсолютное ничто, в сравнении с тем, что ты сделала с нашими отношениями.       — Киана, я... — собираясь с мыслями, Райден хотела сказать только одно.       — Я виновата. М-мне правда жаль.       — "Я виновата"? Конечно ты, блять, виновата! — Киана дала леща фиолетововолосой девушке, да так, что оглушительный шлепок раздался на весь кафе. Неожиданно, где-то на другом конце помещения, упала и разбилась посуда — пронзительный звук не менее напрягал и без того подавленное состояние Мей.       — Почему ты искренне считаешь, что сказать "мне правда жаль" действительно достаточно? — с пренебрежением Каслана встала в полный рост, смотря сверху вниз на некогда любимую девушку. Некогда.       — Ты изменила мне.       Райден ощутила на себе это холодное осуждение — словно ледяным мечом пронзили её сердце. Казалось, оно замрёт навсегда и сама она упадёт бездыханной.       — Изменила мне — тогда, когда я ждала тебя, нуждалась в тебе больше всего. Я верила тебе, доверяла полностью и всецело — когда ты присоединилась к Мировому Змею. Когда ты надрала мне зад, там, на Нагазоре — где мы с тобой познакомились. ТАМ, ГДЕ Я СПАСЛА ТЕБЕ ЖИЗНЬ, ЧЁРТОВА ИЗМЕНЩИЦА!       Киана мёртвой хваткой схватила Мей за волосы, поднимая тем самым её взгляд на себя. Зрительный контакт, которого так избегала Райден, наконец был установлен.       Для Касланы это важно. После произошедшего она хочет убедиться в том, что сможет целиком и полностью донести свою мысль до этого безмозглого, бесчувственного и безответственного таракана.       — Я добьюсь того, что бы ты ЧЕРТОВСКИ пожалела о содеянном. Я добьюсь того, что бы вы все пожалели о своём существовании, грязные и жалкие букашки! — Каслана подняла свой голос, чётко показывая свою доминирующую могущую позицию.       Мей же, наоборот — ей не остаётся ничего, кроме как принять текущее положение дел. Её силы Херршера Грома не работали, все её иные силы, стигматы, хотя бы что-то из физической силы — словно никогда и не существовало. Она чувствует себя беспомощным котёнком, которого нашли жестокие дети с двинутой головой — если таковая вообще была на их плечах...       Только у Касланы есть такая на плечах. Она полностью понимает, что делает — и знает, чего добьётся.       Из-за спины Касланы появилась фигура маленькой, юной девочки. Её жёлтые, яркие глаза сияли зловещим блеском в полумрачном кафе — а сиреневые волосы переливались и мягко блестели под мерцающим светом полурабочих ламп. Подойдя ближе к Киане, она поднесла свою маленькую ладонь к подбородку Касланы.       — Киана, помнишь, я говорила, убеждала тебя — в том, что человечество ничтожно, а его существование бессмысленно и жалко? Вспомни мои слова, милая, — девочка перевела свой взгляд с Кианы на Мей, а затем и показала пальцем в сторону Райден, — И посмотри, что человечество сделало с тобой.       Мей перевела свой взгляд с Кианы на девочку. С глаз Райден текли слёзы — они шли по красным щёкам девушки, где одна щека была алой от недавней истерики, а другая — была в ссадинах и опухла от шлепка Касланы. С губ жертвы не было слышно ни единого слова, ни единого звука.       У неё не осталось больше ничего.       — Ты была чертовски права, Сирин, — подытожила свою речь Киана. Опустив волосы Мей, она схватилась другой рукой за её шею и подняла ввысь беспомощную леди, пока её ноги не висели над полом, — Ни один из людей не достойны жизни. Потому что они всегда найдут кого-то, кого полюбят больше своей прошлой пассии.       Киана усилила хватку — Райден становится всё труднее дышать. Бессильными руками, она пытается освободить себя от захвата — что, конечно же, не обернулось успехом.       — Знаешь, я тебя несколько понимаю, — Сирин подлетела выше, пока она не стала на том же уровне, на каком была Мей. Она прижалась своей щёчкой к щеке Кианы — словно они близкие сёстры, собирающиеся сделать яркую семейную фотографию, — У меня тоже был близкий человек. Но человечество решило, что я недостойна. Недостойна любить и быть любимой.       — Но посмотри — тут даже, на самом деле, человечеству не пришлось решать что-либо. Только одна девушка решила, что ты не достойна любви... И кто бы мог подумать — какая девушка могла это сделать? — язвительным, тоненьким голоском она продолжила свой монолог.       — Райден Мей, самая близкая, любимая и дорогая Мей, — голоса Сирин и Кианы сплелись вместе, когда они ответили в унисон на этот вопрос.       Кафе заполонил сначала тихенький и едкий смешок Сирин. За ним — кафе заполнил и смех Кианы. Смех, полный обиды, горечи, злости и мести. Смех не прекращался ещё минуты две, пока его не прекратила сиреневоволосая девочка.       — Долой торжественность! Я бы хотела сделать финальную речь, кхм-кхм!~ — Сирин демонстративно прокашлялась, желая обратить внимание Мей на себя.       Сирин достала из-за своей спины небольшое зеркальце на ручке. Она поднесла его прямо перед собой — так, что взгляд Мей уже падал на её же отражение.       В отражении девушка видела красное, апатичное лицо с безжизненным, пустым взглядом. Отражение уже не пугало Мей — кажется, после испытанного, её уже ничто не напугает. Лишь бы всё быстрее закончилось — вот чего она истинно хочет и желает.       — Мей, — в унисон девочки обратились к своей игрушке для физического насилия — я добьюсь того, что ты искренне пожалеешь о своём существовании. И мы позаботимся о том, что бы вся твоя оставшаяся жизнь была настолько ущербной, что ты пожелаешь скорейшего конца.       — Но конца своей жалкой жизни ты не достигнешь ещё очень долго, — подчеркнула свои зловещие намерения Киана.       — Чёрт, мне это так нравится!~ ✩ — Сирин искренне восхитилась богатыми агониями событием сегодня, так, что она обронила зеркальце на пол, и оно тут же разбилось — знаешь, что?~       — Что же? — Киана повернулась в сторону юной девочки, ожидая услышать что-то интригующее. Она несколько приподняла бровь в изумлении — её церемониальная месть прерывается на почти что финальном акте.       — Я думаю, если мы убьём Мей прямо сейчас, то в принципе мы снимем с человечества приличный процент грешков. Кажется, что человеческая цивилизация станет добрее, невиннее и чище на процентов... м-м-м-м... эдак двадцать, именно!~ — Сирин приподняла свой пальчик вверх, стараясь показаться учёной и интеллектуальной.       — Просто подумай. Кто мог бы ещё так лицемерно и зловеще поступить с тобой, а? Ты ей спасла жизнь. ЖИЗНЬ, настоящую. Не будь тебя на той крыше — она бы гнила в жалком гробике и кормила червей трупной гнилью, — с уничижительной улыбкой, она перевела взгляд на Мей.       — И скажи, как ты себя ощущаешь? Как тебе чувствуется факт того, что ты променяла спасительницу всей твой жизни, самую близкую и дорогую подругу на... ээээ... компьютерную симуляцию? Кем вообще была твоя... "Элизия?" фе... — пренебрежительным голосом Сирин указала на жалкое (не)существование возлюбленной Мей.       Киана, вслед за Сирин, перевела свой холодный и кровожадный взгляд на Мей, ожидая от неё хоть какой-нибудь реакции.       Мей же опустила свой взгляд вниз, почти не реагируя на их слова. Из её уст ничего не выйдет. И это происходит не просто потому, что физически она уже не способна сказать что-либо. Из-за чувства вины и ощущения своей собственной никчёмности она не найдёт и единого словечка. Она ощущает себя преступницей, загнанной в угол и пойманной с поличным. Ни одно оправдание уже не поможет — потому что она считает всё это за искреннюю правду.       Они правы.       — Ах, бедняжка... от тебя не добиться и единого словечка, моя милая бедолажка!~ — понимая, что от Райден ничего не выбить, Сирин решает подвести к концу их общую встречу.       — Киана. Давай покончим с этой... шлёндрой!~ ✩ — возгласила юная девочка.       — Да, на сегодня нужно определённо заканчивать с этой... кхм... "шлёндрой", — неловкая пауза повисла в воздухе.       — Нет, не так... — Сирин приложила ладонь к своему лбу, демонстрируя свою удрученность и озабоченность о неудачной попытке Кианы мимикрировать юную леди — Смотри. Тебе нужно это сказать с более высоким, оптимистичным голосом... Будто ты волшебница из махо-сёдзё, вроде Сейлор Мун! Или PreCure!!!~ ✩       Секундой проанализировав произошедшее, Киана принимает новую попытку закончить встречу эффектной фразой.       — На сегодня мы с тобой покончили, жалкая шлёндра!~ ✩ — с более озорным и живым, победным возгласом Каслана подчёркивает конец их сегодняшней встречи.       — Молодец, Киана! Я горжусь тобой, моя ты умница!~ ✩ — Сирин искренне обрадовалась достижением Касланы — А теперь.... Прощай, Райден Мей, — в унисон подруги попрощались с фиолетововолосой "балдой". Они отлетели чуть назад и щёлкнули одновременно пальцами в сторону их объекта травли.       За их спинами появился характерный золотистый портал, который часто вызывал Херршер Пустоты. Из него появился копьё пустоты — одно из многих, которыми орудовал Херршер.       Мей безразлично смотрела на копьё, которое было нацелено ровно ей в лоб. По её виду больше нечего описать — она выглядела холодно, вяло, бесчувственно и безжизненно.       Лишь бы всё это быстрее кончилось.       Девочки одновременно подняли свой указательный палец — и плавным движением направили его вперёд, дав команду копью лететь вперёд.       В сию же секунду копьё насквозь пробило черепушку Мей. Она не успела ощутить и процента той боли, которую могла пережить — в момент, когда копьё проткнуло её голову, мир полностью утерял свой цвет. Словно в кафе резко выключили свет — не просто помещение, но и всё вокруг окунулось во тьму.       Окружающий мир пропал. Не ощущалось ничего — ни цвета загадочной темноты, ни звуков, ни касаний, ни сердцебиения, совсем ничего.       Может, это то, что ждёт всех нас после смерти?       Нет. Это не конец. Я уже видела эту картину.       — Мей, — нежный и тёплый голос раздавался внутри разума Райден. Среди "ничего" этот голос ощущался... "жизнью". Словно собрав все свои силы, врач пытается спасти пациента — пока тот на волоске от смерти проводит свою жизнь без сознания.       — Отпусти. Ты не виновата, Мей.       Я узнаю этот нежный голос. Это Элли.       — Правда в том... что они будут здесь навсегда. Ты всегда будешь переживать этот ноябрь. И пытки не кончатся, пока ты не—       — Хватит.       Второй голос заменил первый. Он ощущался более властным и презренным. Его я тоже узнаю.       — Она забыла сказать — их слова тоже правдивы. И они будут истинны, пока ты не примешь свою новую судьбу, — твёрдой и чёткой интонацией, голос извне хотел донести свою позицию. Позицию, которую он очевидно считал важнее позиции Элли.       — Я предупреждала тебя тогда. Тогда, когда ты приняла меня, моё ядро — я говорила о том, что все мосты сожжены. И о том, что тебе пора отпустить прошлое. "Райден Мей" — о этом прошлом я говорю.       Да, ты права... Я понимала, на что шла.       — "Ты оставила их позади — семью, друзей. Недоверие, подозрения будут преследовать тебя на этом одиноком пути. Ты оставишь её навеки. Ты больше не будешь на её стороне, больше не увидишь её счастливую улыбку, больше не возьмёшь её за руку. Если ты ступишь на этот путь — у тебя не будет пути назад. Ты уверена в своём выборе?". Ты помнишь эти слова, "Мей"?       Да. Я... я тогда согласилась.       — И тогда я ответила тебе: "Тогда действуй. Раздави меня. Прими мою ярость — и оплачь мою кончину. Займи моё место — и завладей моей мощью в одиночку.       Расскажи этому миру — что вернулась она. Она вернулась под именем Королевы Молний. Иди же — и стань истинным Херршером Грома!       Прощай, Райден Мей."       Мей не находила слов. Всё это было тогда — тогда, когда она овладела и повелевала мощью Третьего Херршера.       Это был её голос. Это говорила именно она сейчас — Херршер Грома — именно этот голос прервал Элли.       — Отпусти. Отпусти "Мей". Ты — не "Мей".       Это правда. Я забыла о этом — я не должна была возвращаться к этому имени.       Парадоксальный прилив горечи окончательно привёл в чувство и трезвость сознание леди. Наконец, ей нашлось, что сказать — она хотела сказать...       ...спасибо.       Едва она собралась поблагодарить Третьего Херршера, звон будильника прервал их разговор. Королева Молний вспомнила, что на этом её страдания не кончаются.       Впереди ещё шесть дней. Пора... что-то предпринять. Прощай, Херршер Грома. Или та, кем ты была когда-то.       Потому, что Херршер Грома — это теперь я.       Прощай, "Райден Мей".