То, чего нельзя коснуться

В кабинете было тепло, кресло было мягким, чай был сладким, самой приятной температуры, а вокруг было тихо, только иногда начинался и длился медленный спокойный разговор. Капитано вздохнул и сжал в руках чашку чая, о которую грел руки, а потом прикрыл глаза. Он именно поэтому любил проводить время с Педролино — они оба никуда не торопились, зато имели множество тем для разговора; например, сейчас на они только что закончили на словах разбирать свою совместную утреннюю тренировку, а до этого обсудили погоду, прошедшую зиму и начинающуюся весну, все будущие праздники, с которыми нужно было что-то делать; и теперь наступил приятный перерыв, когда можно налить себе еще немного чая, встать, подойти к шкафу посмотреть новую книгу, взять со столика газету, чтобы найти в ней что-то, что можно было бы обсудить. Именно последнее Капитано и собирался сделать, он потянулся за газетой на чайном столике, на которую Педролино почему-то настойчиво продолжал ставить свою чашку. — Не-не-не, лучше не надо, — он опомнился, когда Капитано уже взял газету в руки. Поймав вопросительный взгляд, Педролино поджал губы, как будто не понимая, как можно было не догадаться, что если на газету ставят чайные чашки, значит эта самая газета не очень хорошая. — Ничего нового там не пишут с февраля, ты же знаешь. Первая страница — слухи, вторая страница — слухи, на третьей немного нормальных новостей, а потом все сначала. — Но ты все равно это читаешь, — Капитано, качает головой и разворачивает газету, немного недовольно потирая на ней места, залитые чаем. Если заглянуть в середину, то и правда было неплохо: последние новости о строительстве второго здания Дома Очага, немного про Пульчинеллу, потом что-то про фонари на улицах и уборку снега. Так что Капитано немного успокоился и несмотря на все протесты Педролино сложил газету так, чтобы прочитать первую страницу. А там и правда были только слухи. «Что самый богатый человек Снежной мог найти в фонтейнском аристократе?» Подзаголовок: «Дело в по-фонтейнски голубой крови, или эта история совсем не такая, какой кажется на первый взгляд?» — Ну я же говорил, — Педролино то ли недовольно, то ли сочувственно наблюдал за тем, как Капитано медленно разрывает тонкие страницы на несколько частей и потом, скатав их в плотный комок, отправляет в мусорку. Его взгляд застыл в одной точке прямо перед собой, а губы, плотно сжатые, побелели. Педролино вздохнул. И так уже почти три недели. — Зачем ты это каждый раз читаешь все эти статьи и бесишься? — Потому что он тоже каждый раз их читает и ему хуже. Потому что Капитано никак не мог забыть, и, наверное, никогда не забудет, тот первый день, когда в газетах напечатали очень расплывчатое, насмешливое, такое неправильное, слишком неправильное описание тех событий. Он никогда не сможет прогнать из своих мыслей образ Панталоне, который сидел тогда за своим рабочим столом, опустив голову, сжав ее руками так, что, наверное, было даже больно, так, что костяшки пальцев побелели; пальцы все сильнее вцеплялись в волосы, пока пара маленьких прядей не выпала, и Капитано стало жалко и эти красивые, блестящие волосы тоже; как тряслись чужие плечи и каким бледным он тогда был, и как тонкие желтоватые листки с большими заголовками, лежащие на столе почему-то медленно становились мокрыми, словно от дождя; и как Панталоне посмотрел на него так, что Капитано самому стало стыдно, потому что в этом взгляде было только непонимание: почему с ним так обошлись, что он такого мог сделать, что теперь все только о нем и говорят, за что все вокруг заставляют его раз за разом вспоминать такие неприятные вещи? И еще Капитано помнил, что стоял тогда напротив и долго смотрел в чужие глаза, не зная, что ему делать и как будто не осознавая, что вообще случилось. Для него все было слишком неожиданно, слишком ярко, слишком сильно чувствовалась в этом взгляде чужая боль, и он никак не мог с этим справиться. Почему-то Панталоне мог, а он нет. Они так и стояли, просто встретившись взглядами долго, пока в кабинет не постучались, и Панталоне не подскочил, испуганный, что кто-то увидит его заплаканным и слишком несчастным. Капитано помнит, что он тогда сам передал все документы, которые несли для Банкира, положил их на чужой рабочий стол, а потом услышал тихие, немного хриплые слова благодарности. И после этого он наконец-то смог понять, что случилось, что это значило, и что он может сделать. Немного поздно, правда, но оказалось, что нормально и так, потому что когда он начал пытаться как-то успокоить, объяснить, что не все так плохо, Панталоне ему улыбнулся. И этого Капитано тоже никогда не забудет. — Я только не могу понять, почему людям так нравится узнавать неприятные вещи про других людей, — Капитано качает головой, стараясь отогнать воспоминания. Педролино все это знает, он он этом слышал, и он тогда помог ему разобраться в происходящем. Но к чему-то все равно никак не получается привыкнуть. — Потому что нам приятно думать, что кто-то живет хуже, чем мы, — Педролино пожимает плечами. Все время, что они знакомы, Капитано задает ему подобные вопросы, поэтому он уже привык и научился на них отвечать. Он знает, что Капитано искренне не понимает, а не пытается философствовать или шутить, и старается отвечать как можно точнее, хотя это и сложно. — Мне тоже, на самом деле. Просто чаще всего такие статьи не касаются моих знакомых. На эти слова Капитано отвечает медленным кивком, давая понять, что на его вопрос ответили, но молчит. Педролино знает, что ему нужно время, чтобы обдумать услышанное, поэтому не торопит и не заговаривает снова, а наоборот, старается не мешать. Он знает, что Капитано до сих пор бывает сложно разобраться во всех тонкостях человеческих взаимоотношений, и как может помогает, так что сейчас, рассказав все, что сам знал, он просто берет в руки чашку чая и сидит молча. Чаще всего Капитано нужны не тол ко объяснения, но и время. — Мне очень хочется что-то для него сделать. Чтобы он перестал каждый день видеть рядом с собой людей, которым хочется его обсудить, и чтобы он мог отвлечься всего этого и просто забыть. Но я не знаю, как это возможно, — Капитано опускает голову и проводит ладонями по лицу, пытаясь успокоиться. Ему сложно признавать, что он не может сделать ничего, из того что хочет. — Звучит как хороший длинный отпуск для вас обоих, — Педролино пожимает плечами, а потом видит, как оживляется лицо Капитано. Кажется, это неплохая идея. — А знаешь, я мог бы это устроить поговорю с Царицей, она разрешит. — Но я же не... — Без тебя он будет находиться во все том же обществе, которое сейчас его обсуждает. Мне кажется, он не особо умеет путешествовать без дорогих ресторанов и всякого такого, — после этих слов Капитано перестает протестовать. Он знает, что Педролино прав, хотя ему немного неловко думать о том, что он сам может поехать в отпуск вместе с Панталоне. Это слишком неожиданно. — Предложи ему что-то вроде того, как путешествовали мы с тобой раньше. Покажи ему красивые места и заставь немного поработать ногами, чтобы их увидеть, понимаешь? Нормальный отпуск на природе. — Я думаю... — Капитано все-таки казалось, что навязывать таким образом свое общество будет не очень хорошо. Но вдруг Панталоне по-настоящему захочет провести время именно с ним? Капитано качает головой, нет, нет, вряд ли. Но то, о чем говорит Педролино, идеально подходит для того, что он хотел сделать. Может быть, Панталоне понравится? — Я думаю, что это хорошая идея. Мы могли бы попробовать? *** Рубашка, вторая рубашка, старые короткие брюки, немного сменного белья... Что же еще Капитано просил взять? Что-нибудь светлое, что можно было бы повязать на голову — косынка, платок, но у него ничего такого нет. Надо будет сказать потом, может быть, у Капитано есть запасная. И еще... Да, удобная обувь. Но что считается удобной обувью? Он привык ходить в туфлях, но вряд ли они подойдут для путешествий. Во что вообще одеваются люди, когда собираются в длинный поход, если отбросить в сторону шутки про длинные плащи с капюшонами и тяжелые ботинки? Капитано был не против того, чтобы он взял какую-нибудь книгу, только сказал, что ему вряд ли будет хватать времени. Панталоне пожал плечами — хуже не будет, правда? Но, может быть, будет немного тяжеловато? Об этом ему говорил Капитано, просил, чтобы сумка была легкая. Все эти требования на самом деле были больше похожи на вежливые предложения, как и все, что Капитано когда-либо у него просил. В этот раз Панталоне сам много раз уточнял, что именно лучше взять и как это должно выглядеть, и насколько это важно, и для чего будет нужно. Капитано не отвечал только на последний вопрос, улыбался и говорил, что он узнает позже. А с того момента, как ему предложили это небольшие (или большое?) путешествие Панталоне находился в странном для самого себя состоянии восторженного удивления. Ему как-то до сих пор не верилось, что что-то такое возможно, что ему дали отпуск больше чем на три недели, и он проведет его не в Снежной и не в Ли Юэ, а в других местах, о которых он так мало знает. И самое главное, что рядом с нии будет Капитано. И почему-то в сравнении с последним меркло все остальное. Потому что с того момента, как Панталоне ужасно обрадовался предложению, все то время, что он теперь ходит невероятно довольный и улыбается, старается не обращать внимания на все то, что его так волновало, Капитано тоже успокоился. Нет, не всегда этот восторг может перекрыть усталость или ощущения от очередной статьи, но Панталоне стало проще от мысли, что через пару дней он отсюда уедет и не увидит ничего, связанного с работой или самим собой еще долгое время. О том, что будет потом он старался не думать, может быть, надеялся, что о нем все забудут за три с лишним недели. Сейчас ему это представлялось не важным. А Капитано отражал его чувства, как зеркало, волновался и переживал сам все то время, что он плакал, и теперь, когда он почему-то не мог перестать смеяться, смотрел на него со спокойной улыбкой на губах и не мог отвести взгляд. Это Панталоне тоже заметил, но не придал значения, ведь сам был слишком счастлив, и теперь хотел чтобы тот, кто так много ему помогал, был счастлив вместе с ним. Но все-таки он был благодарен Капитано просто за то, что тот попытался (и у него в итоге получилось) помочь ему и выбрал самый лучший вариант, о котором Панталоне задумывался сам, но боялся просить. Каждый раз когда он хотел пойти и сказать о своем желании взять первый отпус за все то время, что он работает на Фатуи, внутри него просыпалось что-то неприятное, то самое, что раньше мешало ему уходить в работы пораньше, тратить слишком много времени на отдых в течение дня, эта постоянная мысль, что он немного сделал, чтобы чего-то хотеть, что он должен работать больше. И Панталоне переставал об этом думать. Теперь это чувство куда-то исчезло, сначала его заглушил восторг, а потом, наверное, теплая улыбка Капитано, после вопроса о том, правда ли ему одобрили такой большой отпуск. Может быть все сразу? Панталоне все-таки думал, что, как и в прошлый раз, именно присутствие Капитано помогло ему, правда, как так получается он сам не знал. Он был только рад видеть чужую улыбку и спокойствие, потому что это было именно то, чего ему так не хватало последние пару недель. Капитано волновался вместе с ним и случайно лишил его единственного средства от любых переживаний — своего постоянного спокойствия. Сейчас Панталоне хоть и был доволен, но все-таки не начал чувствовать себя лучше. Он с восторгом думал о предстоящем путешествии и собирал вещи немного заранее, но потом он выходил из своей комнаты и видел вокруг себя множество людей, которые начинали странно улыбаться, смеяться или смотреть на него с жалостью, и он просто боялся. Ему казалось, что все, действительно все теперь думают о нем и обсуждают его, и самым неприятным была правдивость этих мыслей. Конечно, кому-то не было до него дела, но большинство людей читали про него, а потом видели его рядом с собой и даже не пытались говорить о нем тише, и Панталоне казалось что он больше не мог этого выносить. Возникало постоянное ощущение какого-то наблюдения, преследования, и хоть он и знал, что это его домыслы, он постоянно нервничал и боялся снова сделать что-то не так. Вдруг это кто-то заметит? А потом он видел, как за него переживает Капитано, и ему становилось жутко стыдно за себя. Ведь множество людей проходили через гораздо более неприятные вещи и все-таки справлялись, а с ним случилась практически мелочь. Он просто не должен обращать внимание на других людей и их разговоры, и на газеты, и вообще на все свое окружение, он может сам со всем справиться и перестать раз за разом прокручивать у себя в голове тот вечер. Ничего же не случилось, правда? И как он может заставлять Капитано так волноваться? Но успокоиться самому не получалось никак. Сейчас он просто увлекся чем-то новым, понял, что скоро он будет далеко от всех тех людей, которых он начал почти бояться. Его только волновало, что он останется наедине со своими мыслями — все-таки Капитано немного говорит и вряд ли сможет его постоянно отвлекать. Панталоне надеялся только на то, что путешествие окажется достаточно увлекательным, чтобы избавить его от всех мыслей, связанных с работой и газетами. Иначе он просто потратит на отдых время, которое мог бы провести с пользой. Но вместе с Капитано ему все равно будет гораздо легче, правда? Капитано помогает ему, может быть не словами, но просто своим присутствием. Панталоне только надеялся, что вскоре он найдет в себе силы поговорить. Долго, про многие вещи, которые его волнуют, а потом, если будет нужно, выслушать Капитано. То, что он все это время ничего не отдавал взамен на ту заботу и помощь, что получал, теперь почему-то казалось несправедливым, и ему хотелось делать то же самое в ответ, вот только Капитано никогда об этом не просил. Но, может быть, это наоборот хорошо? Панталоне не знал. Он понял, что уже несколько минут стоял неподвижно, погрузившись в свои мысли, так и не собрав дорожную сумку. Но что-же еще ему было нужно? Точно, Капитано просил взять с собой что-нибудь, чем можно было бы собирать волосы, иначе будет неудобно и жарко. Есть-ли у него подходящие заколки? *** Экипаж был давно подан, но Капитано все еще перепроверял их сумки, а Панталоне стоял рядом на крыльце Дворца, немного недовольно поводя плечами от холода. Март уже, но никакого тепла не предвиделось еще целый месяц, и это было заметно. Но, к счастью, все это неприятно-тающее, текущее, грязное время Панталоне проведет не в оттаивающей Снежной, а где-то, где будет потеплее. Он не был уверен, где именно он будет, но зато знал, что весны холоднее, чем в стране Крио, не бывает. Значит, в любом случае ему будет лучше. — Вы и правда взяли с собой только то, что я просил, — в голосе Капитано звучала похвала и одновременно с ней какая-то гордость за него. Панталоне улыбнулся, радуясь и словам, и тому, что они наконец-то сдвигаются с места и идут к экипажу. Капитано очень ответственно относился к сборам и несколько раз проверял, все ли они взяли, но Панталоне думал, что это можно было бы сделать раньше и внутри Дворца. Хотя, там не намного теплее, несмотря на все камины, свечи и лампы. Зато также сыро, как на улице — вот это точно. — Нет, я еще взял несколько книг, — Панталоне пожал плечами и забрался внутрь экипажа. Сиденья были холодными, стекла покрывали ледяные узоры, но он надеялся, что все это скоро отогреется от их дыхания и тепла тела. Капитано вошел внутрь и закрыл дверь, не став укладывать вещи назад, а взяв их вместе с собой, и теперь аккуратно устраивал две небольшие сумки под сиденьем. Он решил, что так будет удобнее, и Панталоне не стал спорить, по крайней мере, пока они не начали ему мешать. — Хотя, наверное, у меня не будет времени их читать. — Будет, не переживайте, — Капитано снял маску и положил ее на колени, сразу же одаривая Панталоне подбадривающей улыбкой. Одновременно с этим в его глазах мелькнуло восхищение. — Мы будем ехать некоторое время, я думаю, вам будет скучновато. Но, если честно, я сам никогда не читал во время путешествий, я не знаю, насколько это будет удобно. — Ничего, — Панталоне качает головой, невольно улыбаясь в ответ. Он не думал, что ему будет скучно ехать вместе с Капитано: он столько всего хотел обсудить, о стольком спросить и... Предвестник просто был очень приятным собеседником, поэтому он выигрывал в сравнении с книгами. — Только вот... Знаешь, наверное, я выбрал не лучшее время, но все-таки куда именно мы едем? — А вы попробуйте догадаться, — Капитано тихонько рассмеялся, и именно в этот момент экипаж тронулся. Панталоне этого почти не заметил, он уже не горел идеей путешествия, просто был рад, что он может уехать от всего того, что было с ним каждый день в течение последних лет. Ненадолго, но это уже что-то. — Ну, ты просил взять легкую одежду, значит, это не в Снежной. Вряд ли ты повез бы меня в Мондштадт, мы оба его не очень любим. Если бы это был Ли Юэ, мы бы поплыли, а порт в другом направлении, — на этих словах Панталоне кинул быстрый взгляд в окно, чтобы проверить, правильно ли он говорит. Окрестности Снежной и маршруты рядом с Дворцом он знал достаточно хорошо для человека, который почти не выходит из своего кабинета. — С Инадзумой то же самое, про Фонтейн ты говорил, что это слишком сложный для путешествий регион. Значит, остается Сумеру. — Сначала пустыня, а потом тропики, — Капитано довольно кивает. Он, конечно, не сомневался в Панталоне, но было странно приятно слушать, как его план разгадывают. И еще приятнее понимать, что Банкир многое запоминал из их разговоров, даже тех, что были несколько месяцев назад. — А потом узнаете, иначе неинтересно будет. И мы проедем через Фонтейн, купим вам там пару полезных вещей, а потом доплывем до пустыни и оттуда начнем. Не беспокойтесь, — Капитано чуть приподнимает руки, чтобы ему дали договорить, когда видит, что Панталоне не нравится идея с Фонтейном, — я все сделаю сам, вы можете даже на улицу не выходить. Это займет пару часов, и все. Панталоне задумчиво кивает и устремляет взгляд в окно. Почему-то теперь желание долго и много разговаривать отпало. Он сам не знал, почему. Он только хмурится чуть-чуть, а потом достает из сумки книгу (как хорошо, что Капитано занес вещи внутрь) и начинает читать, не находя себе другого занятия. Из-за неровной дороги текст перед глазами немного трясется, и света из окна немного, но все-таки это лучше, чем молчать и смотреть в никуда несколько часов. Время тянется странно медленно. В Фонтейне ему и правда не нужно ничего делать — Капитано справляется за всем сам. Панталоне просто получает легкий светлый платок на голову и такую же простую накидку. Через несколько часов они уже плывут в лодке к другому берегу небольшого пролива, и Панталоне наблюдает как цвет воды сменяется с ярко-голубого на тёмно-синий. Впереди маячит расплывчатая жара пустыни. Когда они ступают на берег, Панталоне кажется, что мягкая кожа его новых сандалий сейчас расплавится. Сразу же появляется желание залезть обратно в лодку и уплыть в прохладный Фонтейн, но... Даже у самого берега пески невероятно красивы. Ему хочется увидеть, какие они дальше, да и в Фонтейне ему делать нечего. Но первое, о чем подумал Панталоне — жара. Капитано помог ему вытащить из лодки сумку, которая показалась ему не такой тяжёлой, как раньше, поэтому он сохранности радо заглянул внутрь — нет, кажется ничего не пропало. Тогда в чем дело? Панталоне покачал головой — наверное, он просто слишком взволнован началом своего путешествия, вот и не замечает ничего. Как только лодка отплыла на некоторое расстояние, Капитано снял маску и убрал ее в сумку. Тяжелые черные волосы блестели на солнце, и Панталоне невольно загляделся на то, как Капитано заплетает из них толстую косу, а потом оборачивает ее вокруг головы и прячет под светлую повязку. Потом он вспоминает, что сам должен сделать нечто подобное, и медленно повторяет чужие действия, пока Капитано подворачивает себе брюки. — А тебе не будет жарко? — он внезапно замечает, что Предвестник хоть и одет в светлое, но все равно оставил воротник поднятым, а кожаные перчатки с рук никуда не исчезли. Сам Панталоне еще раньше переоделся в тонкую белую рубашку и короткие бежевые брюки. Он наконец-то справился с прической, и теперь стоит, не понимая, чего ждет Капитано. — Я не очень чувствителен к перепадам температуры, — Капитано с лёгкой улыбкой смотрит, как он расстегивает верхние пуговицы на рубашке. — Я бы не советовал вам раздеваться. Наоборот, я купил вам плащ специально для этой пустыни. Если будете ходить так, то у вас сильно обгорит кожа. — Я не знал, — Панталоне пожимает плечами и лезет в сумку за накидкой, сразу же ее надевая. Может быть, так будет жарче, но обгореть он не хочет, это гораздо более неприятно. Потом Капитано подходит к нему и поправляет платок на его голове так, чтобы его часть закрывала шею и затылок. Панталоне благодарно улыбается. — А сейчас пойдем? Капитано кивает ему, а потом сдвигается, наконец, с места и на ходу начинает объяснять, в какую сторону, как и зачем они направляются. Панталоне, конечно, внимательно слушает, но мало понимает, потому что география пустыни Сумеру его никогда в жизни не интересовала, и он просто не знает половины названий. Конечно, что-то он слышал от Дотторе, который, кажется, и здесь побывать успел, но все-таки он и Доктора мало слушал. Панталоне почти сразу же чувствует, как рубашка промокает от пота во всех местах, а как только они начинают подниматься от побережья, ему становится тяжело дышать. Он и так идет не быстро, проваливаясь с непривычки в мягкий песок и спотыкаясь, но теперь, кажется, вообще еле ползет. А прошло ведь всего минут двадцать. Капитано терпеливо ждет его и замедляется сам, чтобы поддерживать Панталоне за руку, когда тот начинает скатываться с очередной песчаной кучи. Он слегка улыбается, кажется, происходящее его немного смешит, но он не жалуется и не пытается ругаться на Панталоне за его медленный шаг. Он понимает, что Банкир если не никогда, то по крайней мере в течение последних нескольких лет не путешествовал вообще, тем более пешком, тем более в пустыне. — Я раньше работал проводником по пустыне, — когда они наконец-то забираются на одну из дюн около побережья, Капитано останавливается, чтобы дать Панталоне отдышаться. — Так вот, примерно на этом моменте большая часть моих нанимателей начинала жаловаться. — А смысл жаловаться, если я сам на это согласился и вроде как должен получать удовольствие? — Панталоне держится рукой за грудь и немного сгибается, оперевшись о свои колени. Приятнее всего было бы сейчас сесть, но ему кажется что от одного прикосновения к песку можно обжечься. Он понимает, насколько привык к постоянному холоду, хотя даже в Ли Юэ никогда не было настолько жарко. Капитано довольно улыбается на эти слова, а потом достает из сумки фляжку с водой и протягивает Панталоне. Тот сначала отказывается, но когда начинает пить понимает, как сильно ему на самом деле хотелось, а он даже не замечал. Постояв еще пару минут, он просит Капитано продолжать идти. — Вы только следите за собой, ладно? — Предвестник выглядит немного озабоченным. Он и раньше замечал, что Панталоне сам не думает ни о воде, ни о еде, ни об отдыхе, пока не становится совсем плохо, но ему казалось, что это связано только с переработками. А сейчас оказывается, что он забывает об этом даже когда ничем особенным не занят. — Если у вас закружится голова или просто почувствуете себя как-то странно, скажите мне. Панталоне с улыбкой кивает и вытирает со лба пот, шагая за Капитано немного быстрее, чем раньше. Без подъема в гору идти гораздо проще, но, судя по тому, что он видит на горизонте, продолжаться такая приятная прогулка будет не долго. Они совсем скоро приближаются к гористой местности, где песок перемешан с красноватыми камнями, которые только затрудняют и так крутой подъем. Панталоне снова замедляется, и теперь Капитано идет рядом с ним, осторожно придерживая его за руку и не давая съехать вниз вместе с мелкими камешками, которые выскальзывали из-под ног и убегали куда-то к подножью небольшой горы. Капитано, впрочем, быстро понимает, что его помощи недостаточно, потому что Панталоне все равно несколько раз чуть не падает, поэтому все так же бережно обхватывает его талию и придерживает теперь так, стараясь сделать крутой подъем настолько безопасным, насколько это возможно. Конечно, внизу была и пещера, через которую он бы прошел, если бы был один. Но насколько он помнит, ее периодически затопляло из-за близости болот, а к воде приходили и пустынные животные, и монстры. Нет, он лучше потратит время, чтобы помочь Панталоне взобраться на гору, а потом спуститься с нее, чем потащит его в такое опасное место. Когда они наконец достигли вершины уже наступал вечер. Самый край неба окрасился не в фиолетовый, к которому привык Панталоне, а в нежно-розовый, мягко переливающийся в оранжевый и красный по краям золотистого солнечного шара. Он хотел постоять немного и понаблюдать за этим, но Капитано потянул его вперед, и он пошел. — А сейчас осторожно, ладно? Здесь есть кое-что, достойное вашего взгляда, но лучше увидеть все сразу, тем более, здесь есть где отдохнуть, — с этими словами Капитано осторожно прикрывает ему глаза ладонью, перед этим подняв очки, а потом берет за руку и ведет за собой. Панталоне слегка улыбается, давая понять, что все в порядке, но почти сразу же спотыкается и невольно смеется сам над собой. — Садитесь вот сюда. Капитано подводит его к чему-то, что на ощупь кажется большим бревном, но откуда бревно у пустыне? Поверхность теплая, сухая, но не горячая, каким был бы любой камень, так что, наверное, это и правда дерево. Панталоне уже собирается открыть глаза, но Капитано нк дает этого сделать, а помогает ему развернуться в нужную сторону и только тогда убирает ладонь. Панталоне поправляет очки. Перед ним раскинулась огромная долина, слишком живая и яркая для пустыни. Величественный остов огромного дерева стоял в середине, покрытый темным мхом и окутанный светлой туманной дымкой. Вокруг зелень растительности перемежалась с яркой голубизной нескольких небольших озер, сливавшихся в одно, а еще дальше снова начиналась пустыня. Слева темнела расселина, наполненная густым болотного цвета туманом, а справа в песках что-то поблескивало, но Панталоне не мог этого разглядеть. Он и не пытался, захватченный красотой открывшейся ему картины, поэтому просто сидел и смотрел, сколько мог, чтобы запомнить навсегда. Ему казалось, что он никогда раньше не видел ничего настолько прекрасного, и не мог оторвать взгляд. Через какое-то время он почувствовал, что Капитано дотрагивается до его плеча и просит его идти дальше. Он поворачивается, и ловит устремленный на него взгляд, наверное, похожий на тот, которым он только что смотрел на оазис перед собой. Неловко улыбается, понимая, что все это время Капитано наблюдал не за природой, а за ним самим. Потом они долго спускаются вниз, к остаткам дерева и яркой зеленой траве. Панталоне кажется, что это еще сложнее, чем подниматься, потому что в этот раз он все-таки начинает падать, и Капитано почти ловит его в крепкие объятия, дальше идет совсем рядом, поддерживая за плечи. Они не входят в оазис, а останавливаются на некотором отделении и Капитано начинает разбивать лагерь. За это время солнце опускается за горизонт окончательно. Когда Панталоне лег на простую, но все-таки с трудом утроенную на песке постель из пары пледов и сумки, он понял, что завтра у него будет болеть все тело. Кроме того, что он прошел, наверное, раз в десять больше, чем ходил каждый день, так на нем еще и появилась пара синяков, которые мешали устроиться поудобнее. Нет, определенные минусы в таком путешествии, конечно, были. — Укройтесь одеялом, ночью в пустыне холодно, — Панталоне приподнимает голову, чтобы взглянуть на Капитано. Тот сидит совсем рядом, скрестив ноги, и поправляет палкой недавно разведенный костер. Он совсем не выглядит уставшим, наоборот, очень расслаблен и довольно улыбается, оглядываясь по сторонам. — А, я не знал, — Панталоне натягивает на себя второй плед, который раньше отбросил в сторону. Около костра тепло, но он когда-нибудь, да погаснет. — Я вообще о пустыне почти ничего не знаю. От меня, наверное, куча проблем, я много чего не умею, а что умел, то давно забыл. — Нет-нет, вы очень хороший попутчик, — после этих слов Капитано опускается рядом, подложив руки под голову и глядя в небо. Он кажется поглощенным воспоминаниями, вот только приятными, или нет, Панталоне не знает. Кажется, он и улыбается спокойно, а кажется, и брови немного хмурятся. Он, вспоминает что-то скорее забавное, чем неприятное. — Раньше я работал проводником в пустыне и знал множество людей, которые были гораздо более проблемными. Вы просто еще не привыкли к песку и долгой ходьбе, но вы слушаетесь, когда я прошу вас что-то сделать. Многие купцы платили мне кучу денег, чтобы безопасно пересечь пустыню, а потом шли по тем дорогам, по которым я говорил не ходить и попадали к монстрам, отказывались от накидок из-за жары и обгорали, а некоторые даже смогли простудиться, как — не знаю, но смогли. — Я просто понимаю, что совсем не разбираюсь в путешествиях, поэтому предоставляю все важные решения тебе, —Панталоне пожимает плечами. Ему лестно, что о нем хорошо говорят, но он не видит причины такого отношения. Капитано рядом начинает тихо смеяться. — Что? — Все эти люди ведь тоже ничего не знали о пустыне, но все равно считали, что им не нужны мои советы. Дело как раз в том, что вы понимаете, — Капитано поворачивается к нему и довольно улыбается. Панталоне кажется, что он доволен им, но старается прогнать эту мысль: не может же Капитано постоянно думать о нем одном. — Вы отличаетесь от них, потому что они прекрасно вели дела и зарабатывали деньги, но терялись, как только попадали в непривычную ситуацию. Это нормально, но можно потеряться, и попытаться найти выход, а можно поблуждать немного и решить, что тебе и так хорошо. — Все, хватит, — Панталоне рассмеялся, но глаза отвел. Ему было неловко от такой то ли похвалы, то ли еще чего-то, что он не мог понять. Капитано снова говорил слишком искренне, как умел только он. — Но спасибо. — Я имел ввиду, что вы понимаете, что вам делать, не только в вашем кабинете, но и в других ситуациях, — Капитано понял, что сказал, может быть, слишком много, но раз так, он хотел закончить мысль. — Поэтому вы один из самых умных людей, что я знаю. Панталоне кое-как справился с порывом завернуться в одеяло с головой и не показываться до самого утра. Потому что он знал, что Капитано действительно говорит, что думает, и еще знал, что ничего подобного в свой адрес еще никогда не слышал. Ему было ужасно неловко, но одновременно с этим и приятно знать, что Капитано считает его настолько умным, настолько хорошим человеком. Еще в сознании мелькала мысль, что, может быть, это слишком высокая оценка. Он и в работе своей не идеален, а ведь это было единственным, что он делал всю свою жизнь. Он поворачивается на спину, пытаясь как-то закрыться, надеясь, что в окружающей темноте не заметно, как горят его щеки. Но когда он обращает взгляд на небо, он сразу забывает, что вообще о чём-то беспокоился. — Звезды такие красивые... Но совсем другие. — Да, — Капитано отвечает просто, но его голос звучит значительнее, чем одно-единственное слово. Панталоне хочется обернуться, узнать, смотрит ли Предвестник на него, или вверх, но не может. Да и нет, не хочет, наверное. Не хочет. — Да, небо в пустыне совсем не такое, как в остальном Тейвате. Под ним приятно засыпать. После этих слов воцаряется тишина. И Панталоне просто смотрит, смотрит, пока глаза не начинают слипаться. Над ним мягко поблескивает тысячами огоньков темное полотно неба пустыни, и рядом с ним все остальное уже не кажется таким важным. А потом думается, что только это небо и есть на свете, и даже он сам не существует по-настоящему. А потом огоньки звезд начинают сливаться, двигаться, и Панталоне закрывает глаза, и не видит их больше. Но все-таки звезды эти останутся с ним навсегда.