The Thrust and Backfall of the Tide

Позже тем же вечером, когда они снова ложатся спать и заползают под одеяло, Томас обвивается вокруг Френсиса и целует его так, что не оставляет никаких сомнений в его намерениях. Френсис гладит обнаженные руки и спину Томаса и нежно проводит пальцами по его коротким волосам, и ему нравится, как тело Томаса реагирует на его прикосновения. Жадно, с трепетным волнением. Как он выгибается на ладони Френсиса, опирается на кончики пальцев, когда они скользят по его коже. Как он в ответ кладет руки на всё тело Френсиса, и какой отчаянный голод этих прикосновений. Френсис, если он действительно честен с самим собой, боялся, что желание между ними будет однобоким. Что его возраст и физические недостатки от долгой и суровой жизни в море охладит пыл Томаса, но Томас только благоговейно гладит его кожу, шепчет похвалы и прижимает горячие влажные поцелуи ко всем частям Френсиса, до которых он может дотянуться, и он заставляет Френсиса чувствовать себя как самый красивый и желанный мужчина на свете. Когда их поцелуи и прикосновения становятся настойчивее, Френсис берет лицо Томаса в свои руки и смотрит в его глаза цвета морской волны. - Я хочу поцеловать тебя. Думаешь, тебе бы это понравилось?- спрашивает он, подавляя дрожь волнения при одной мысли о таком поступке. Быть первым. Томас застенчиво улыбается, и его щеки краснеют. - Да,- шепчет он.- Да, думаю, мне бы этого очень хотелось. Хотя я не знаю, каково это будет. - О, дорогой, я думаю, тебе будет очень хорошо,- с ухмылкой говорит Френсис. Он прижимает Томаса к своей спине и медленно целует его сверху вниз, наслаждаясь ощущением шелковистости кожи Томаса, его волос на груди и животе, подергиваниями и колебаниями твёрдых мышц под этой мягкостью, пока он сосёт и облизывает всё ниже. К тому времени, когда Френсис берёт его в рот, Томас уже немного задыхается, корчась, и когда его голова оказывается между губами Френсиса, Томас издает громкий вздох. Френсис отстраняется и смотрит на него. - Мне продолжать?- спрашивает он. Он должен быть уверен, что Томас хочет этого всем сердцем. - О, Френсис, о да, да, пожалуйста,- глаза Томаса потемнели из-за того, насколько большими стали его зрачки, бледно-голубые радужки – всего лишь тонкая зелено-серая корона вокруг раздутой похотью черноты. Его щёки и грудь покраснели, и он тяжело дышал с открытым ртом. Он делает неуверенный толчок бёдрами, просто чтобы подчеркнуть свою просьбу, и, ухмыляясь, Френсис возвращается к своей работе. О, как ему нравится, когда Томас скользит мимо его губ. То, как Томас, немного выше и стройнее его, наполняет рот до краев. И звуки, которые он вытягивает из своего возлюбленного движениями губ и языка. Томас задыхается и тихонько вскрикивает, снова и снова повторяет имя Френсиса и гладит Френсиса по голове и плечам дрожащими руками, как будто он хочет прикоснуться ко всему, но не знает, куда их пристроить. Это не занимает много времени, как только Френсис начинает медленно покачиваться вверх и вниз по длине тела Томаса, чтобы Томас напрягся, затем выгнулся и излился с прекрасным стоном. Френсис радостно проглатывает его, смакуя его вкус, смакуя тихие звуки, которые издаёт его возлюбленный, пока он дрожит и пробивается сквозь кризис. После этого Френсис взбирается, чтобы взять Томаса на руки, и нежно целует его, когда он приходит в себя и восстанавливает дыхание. Как только он снова сможет адекватно говорить, Томас настаивает на том, чтобы ему разрешили сделать то же самое с Френсисом, и Френсис не уверен, что это слишком быстро. Но Томас лишь снисходительно смотрит на него и качает головой. - Френсис, любовь моя. Я не ребёнок. Я и не какая-то фарфоровая кукла, которую ты сломаешь, если не будете обращаться со мной осторожно. Я очень хочу взять тебя в рот. Я не могу дождаться, чтобы сделать это. Пожалуйста. Френсис знает, что лучше не спорить, поэтому он услужливо ложится и позволяет Томасу делать то, что он хочет. Он даёт некоторые общие инструкции, в основном о том, как избегать использования зубов Томаса, а затем Томас осторожно берёт Френсиса губами. Мысль Френсиса становится совершенно пустой, и он задыхается от внезапного жара во рту Томаса. Горячее он думает, чем любой рот должен быть. Томас смело смотрит ему в глаза и скользит половиной длины Френсиса мимо его губ. Он стонет от удовольствия, как будто достоинство Френсиса доставляет ему столько же блаженства, сколько его рот доставляет Френсису, и Френсис, польщённый и ошеломлённый, стонет вместе с ним, пытаясь удержаться от толчка в этот небесный влажный жар. Движения Томаса поначалу неуверенные, и он не отрывает своих бледных глаз от лица Френсиса, возможно, чтобы оценить реакцию Френсиса на его прикосновение. Его вид, эти бледные глаза на его опущенных щеках, когда он медленно вводит и выталкивает Френсиса из своего рта, вероятно, будут преследовать Френсиса в фантазиях долгие годы. Когда Томас становится смелее и скользит всем членом Френсиса внутрь, вниз к корню, Френсис не может сдержаться и издаёт громкий визг, прежде чем немедленно заверить Томаса, что звуки, которые он издаёт, счастливы. Томас находит свой ритм, и Френсису требуется неудивительно короткое время, чтобы почувствовать, как он напрягается, а затем в порыве удовольствия изливается в рот любовника. Он беспокоится, что Томасу не понравится его вкус, но без усилий проглатывает Френсиса, затем отпускает его и с ухмылкой смотрит вверх. - Ты на вкус как море,- говорит он, и Френсис смеётся. *** На следующий день они рано выходят из дома и идут в гости к семье Баркли. Алистер, Дженни, а затем каждый из детей яростно обнимает Томаса, и все спрашивают, в порядке ли он, и Дженни давит на него едой. Еда, которую он с благодарностью ест. Кажется, у него бесконечный аппетит, что неудивительно после долгих дней, проведенных им во сне. Дженни кормит его, пока он не умоляет ее остановиться, потому что он не может больше есть. После того, как он переварил пищу за чашкой чая, он, Генри, Джон, Беатрис и маленькая Розалинда, ковыляя позади, вместе вываливаются на улицу, чтобы поиграть в игры. Фрэнсис с Дженни и Алистером какое-то время наблюдают за ними из дверного проёма, посмеиваясь над выходками Томаса, когда он ведёт детей по саду, делая вид, что ловит морскую звезду и плавает по подводным пещерам. Вскоре после этого начинаются работы над домом, и перед наступлением зимы уже построен прочный каркас. Как только сходит снег, работа возобновляется, и Алистер, Френсис и Томас долгие часы пилят и долбят. Кажется, Томасу нравится эта работа, и он почти вдвое сильнее Френсиса или Алистера, поэтому его помощь приветствуется. Волосы Томаса продолжают расти, всё длиннее и длиннее, пока ему не приходится завязывать их ремешком, и, в конце концов, пока Дженни снова не сможет их заплести. Тем не менее, тюлень остается спящим, и Френсис начинает беспокоиться, что он не вернется. Он обожает мужскую сторону Томаса, но скучает и по животной стороне. Смотреть, как тюлень Томас резвится в волнах, слышать его тихий лай и тявканье, чувствовать, как его мокрый нос шлёпает по ладони Фрэнсиса. Он нежно любит тюленя, потому что это часть человека, которого он любит, и он будет горевать, если он исчезнет. Однажды рано утром он просыпается, переворачивается и тянется к Томасу, но обнаруживает, что кровать пуста. Он спускается вниз и не может найти Томаса в доме. Он выбегает на улицу и всё ещё не может найти его, и чувствует, как паника начинает сжимать его сердце. Томас никогда не просыпался до рассвета и не выходил из дома. Никуда не уходит, не сказав сначала Френсису. Воспоминания об ухмыляющемся лице Хикки всплывают перед его мысленным взором, во рту пересыхает, а сердце начинает колотиться. И тут его осеняет мысль. На материковых Оркнейских островах океан всегда рядом. Он следует кратчайшим путем к краю моря. На небольшой причал на другом конце города. И действительно, через несколько минут, потраченных на изучение воды, на некотором расстоянии от берега появляется скользкая тёмная голова, которая вырывается на поверхность. Тюлень по-собачьи лает, сгибается пополам, ныряет глубоко и с плеском задних ласт исчезает. Поверхность воды снова разверзается, гораздо ближе к пристани, обнажая мокрого, голого и очень счастливого человека. Томас предусмотрительно взял с собой рубашку, брюки и полотенце, и Френсис помогает ему вытереться, улыбаясь от уха до уха, его глаза затуманиваются едва сдерживаемыми слезами. - Тебе действительно не следует делать это днем, дорогой,- говорит он голосом, полным эмоций. Томас пожимает плечами, улыбаясь ему в ответ с чистой радостью, написанной на его лице. - Знаю, знаю, но я это почувствовал, почувствовал, как тюлень вернулся, и мне пришлось пойти к морю. Рядом никого нет, а даже если бы и были, то должны были бы быть очень наблюдательны, чтобы сообразить, что тёмная голова тюленя была такой же, как длинноволосый мужчина в мокрой одежде на причале. Френсис сопровождает мокрого и все еще сияющего Томаса обратно в дом, где он может как следует обнять его. Где он может выразить свою радость по поводу возвращения тюленя. Томас безмерно счастлив, и Френсису ясно, что его давнишний стыд за то, что он тюлень, исчез. И это делает его ещё более счастливым. К октябрю того же года дом, наконец, готов. Несколько месяцев назад Джеймс Росс ответил Френсису, что, конечно же, он решит вопрос о продаже лондонского дома Френсиса и организует отправку его вещей на север. Они прибывают как раз вовремя, чтобы обустроить новую резиденцию для него и Томаса, поэтому у них есть толстые ковры, картины в красивых рамах и прекрасные, хорошо сделанные простыни на выбор, как и у Дженни и Алистера. Продажа дома дает Френсису немного денег, которые он использует, чтобы купить Томасу еще немного одежды и оборудовать их кухню кастрюлями, сковородками и мисками для смешивания, поскольку Томас настойчиво настаивал на том, что он должен готовить для них обоих. Когда всё сказано и сделано, у них есть прекрасный дом. Уютный и благоустроенный. Он расположен с видом на океан на западной стороне материка, вдали от Стромнесса и к северу от Аутертауна, крыльцо обращено к закату и морю, как и хотел Френсис. Это приятная прогулка вдали от дома Баркли, и всё же достаточно далеко от цивилизации, чтобы обеспечить им уединение, как и тяжелые шторы, которые Френсис завешивает на все окна. Он ставит два замка на входную и заднюю двери, чтобы по вечерам им было безопаснее, и чтобы ему не приходилось бороться с неожиданными посетителями. Его истинные отношения с Томасом должны оставаться в секрете, как и настоящая личность Томаса. И он знает, как люди из маленьких деревень любят поговорить, как у них возникнут вопросы. То, что он отставной, неженатый капитан флота, живущий с гораздо более молодым, также неженатым мужчиной, заставит болтать языками, и им просто нужно быть очень осторожными, чтобы избежать обнаружения. Однако внутри их дома, за запертыми дверями и задернутыми шторами, это рай. Удобно и тепло. Они быстро вступают в своего рода счастливый брак. Брак во всем, кроме имени и юридического титула. Томас всегда готовит что-то божественно пахнущее беконом, хлебом или кипящим бульоном. Он тоже убирает, за что Френсис ругает его и говорит, что он не горничная. Но Томас только улыбается и отвечает, что он никогда не жил нигде так хорошо и что ему нравится, когда так и остаётся, и Френсис в конце концов уступает. И, конечно же, Френсис ненавидит убираться, поэтому втайне чувствует облегчение. Они оба рубят дрова для костра, а Френсис занимается покупкой мяса у мясника, муки у мельника и так далее. Они работают с Алистером довольно часто, и он платит им, как и любому из своих помощников, а Томас находит дополнительную работу, выполняя случайные работы в Стромнессе и Аутертауне. Все, кто встречает его, любят его, потому что он добрый, тихий и услужливый, не говоря уже о потрясающей красоте. Особенно его любят дети, и со временем он становится чем-то вроде гувернантки, которую просят присматривать за детьми друзей Баркли в течение дня, когда они заняты работой. За это ему тоже платят, иногда монетами, но чаще яйцами, свежими буханками хлеба или пирогами. Это, наряду с плотницкими работами, его случайными заработками и сбережениями Френсиса, означает, что о них хорошо заботятся. По вечерам, после ужина, Френсис читает у огня, положив голову Томаса на колени и гладя его по волосам. Или сидит, пока Томас читает ему, и растирает ноги Томаса. Поначалу они не могут оторваться друг от друга и заниматься любовью всякий раз, когда приходит настроение или когда у Френсиса есть выносливость, поскольку он не так энергичен, как Томас. Тем не менее, он находит большую радость в том, чтобы доставить Томасу удовольствие, независимо от того, получает его сам Френсис или нет. Он наслаждается тем, что осторожно, медленно, с любовью разбирает Томаса на части руками и ртом, пока его любовь не превратится в дрожащее месиво. Пока Томас не выкрикивает своё имя и не сжимает плечи или волосы Френсиса отчаянными руками. И все же, несмотря на возраст Френсиса и усталость от мира в конце долгого дня, Томас умеет прикасаться к нему, так мягко и так сладко. Умеет целовать его своим горячим ртом. То, как Томас смотрит на него, с любовью, сияющей в его бледных ярких глазах, заставляет Френсиса быть готовым гораздо чаще, чем он думал до встречи с Томасом. В конце концов, они убеждают себя в повторяющихся занятиях любовью и повторяющихся пробуждениях по утрам, обняв друг друга, что ни один из них не исчезнет в одночасье и не будет взят у другого, потому что у обоих есть свои призраки смерти и покинутости, с которыми нужно бороться. Как только они убедятся, что вместе создали безопасный дом, они погружаются в тёплую и счастливую домашнюю жизнь. Томас рассказывает Френсису всё больше и больше о своей жизни. Его долгие годы, проведённые в бегах от охотников на тюленей, плавании с другими тюленями, изучении движений и перемен в море. Он рассказывает Френсису больше о том, как функционирует его тело, как работает его разум. На что это похоже в качестве тюленя. Как он всё ещё остается самим собой и всё ещё думает во многом так же, как и мужчина, но как в его уме присутствует мечтательность, отстраненность в сочетании с хитрым инстинктивным побуждением, которое заставляет его быстро менять направление, чтобы поймать рыбу зубами или увернуться от гарпуна, или где чтобы спрятаться от акулы. Френсис очарован и задает сотни вопросов, как и Томас, о кораблях, хождении под парусом и жизни морского капитана в Королевском флоте. Френсиса смущает то, что он видит чистое восхищение в глазах Томаса, когда Френсиса уговаривают рассказывать ему истории о собственной храбрости и невзгодах. Но он полагает, что есть вещи похуже, чем быть обожаемым красивым и волшебным мужчиной с моря, и поэтому он позволяет себе немного надуться от гордости, когда Томас смотрит на него таким образом. В их новом доме проходит год, и Томас приглашает Баркли на большой воскресный ужин. Он хочет сделать его особенным и поэтому проводит весь день, выпекая пироги и чёрный хлеб, нарезая пастернак и морковь, чистя картошку и нарезая лук. Он берёт у мясника большую ветчину и украшает ее гвоздикой и яблоками, а от запаха выпечки (наряду с пирогами и хлебом) у Френсиса течет слюна большую часть дня. Семья Баркли прибывают в четыре, и все они, Дженни, Алистер, Джейкоб, Кара, Джон, Генри, Беатрис и Розалинда, собираются вокруг довольно тесного обеденного стола Томаса и Френсиса и устраивают роскошный пир. *** - Томас!- восклицает Алистер, накладывая картошку на тарелку и беря ломтик ветчины.- На этот раз ты превзошел сам себя! - В самом деле,- говорит Дженни, румяная и улыбающаяся на своем месте рядом с мужем.- Такого праздника я еще не видела. Как будто мы рано празднуем Рождество! Томас улыбается им в ответ, прежде чем встать со своего места во главе стола. Он поднимает чашку с сидром и прочищает горло, и собравшиеся гости замолкают. - Я хотел приготовить это блюдо для всех вас,- начинает Томас,- для мистера Крозье и для вас, мои дорогие друзья, Баркли, потому что без вас я не был бы тем, кто я есть сегодня. У меня не было бы тех богатств, которые у меня есть. Прекрасная жизнь, которую я веду, полная счастья,- он делает паузу на мгновение, и Френсис, глядя на него, видит, что он задыхается от эмоций.- Я… я хотел сказать тебе спасибо. Всем вам. За то, что приняли меня. За то, что помогли мне. Защищаете меня. За то, что любите меня,- он запинается на слове и смотрит на Френсиса с покрасневшим лицом, полным обожания, и Фрэнсис чувствует, как слезы наворачиваются на его глаза.- Вы подарили мне семью и жизнь, которой я счастлив жить после многих лет одиночества и неопределенности. Итак, спасибо вам… и благословляю вас всех. С этими словами он поднимает свою чашку в тосте, а Френсис и Баркли (все, кроме маленькой Розалинды, которая смотрит на них с легким замешательством) поднимают свои чашки в ответ. Все пьют, и Томас снова садится, его лицо ярко-розовое, слёзы наворачиваются на глаза, когда он безуспешно пытается сосредоточиться на нарезке куска ветчины. Дженни наклоняется и кладет руку ему на плечо, и он смотрит на неё. - Томас, милый,- говорит она очень мягким голосом.- Ты мой брат, как и Френсис. Я надеюсь, ты знаешь, что у тебя всегда будет место в нашей семье. Что ты наша семья. Томас кивает, легкое движение высвобождает слёзы, которые хлынули из его глаз, и они катятся по его щекам. После этого следует много веселых разговоров и смеха, и много-много еды, пока все не насытятся по-настоящему. Позже той же ночью, после того, как Баркли ушли домой, Френсис и Томас спускаются к воде на полуночное плавание Томаса. Френсис приносит небольшой табурет, чтобы сесть на него, и смотрит на первые звезды ночи, красиво и ярко сияющие в бархатной черноте наверху, в то время как Томас плещется и ныряет в своё удовольствие. Френсис думает о том, как сильно изменилась его жизнь за последние пару лет. Как он перешёл от отчаяния и одиночества к теплу и радости, и ко всему общению, на которое только может надеяться мужчина. Он думает о Джеймсе, и когда он наблюдает за ночным небом и чувствует прилив меланхолической привязанности в груди при воспоминании о своей потерянной любви, мимо проносится падающая звезда. Она ушла в одно мгновение. Красиво и ярко, и ушла слишком рано, прямо как Джеймс Фицджеймс. Через некоторое время он слышит предательский плеск человеческих ног, выходящих из воды, и подготавливает полотенце, чтобы обернуть Томаса и вытереть его. - А вот и ты,- мягко говорит он, оборачивая свою любовь и крепко обнимая его, целуя кончик его мокрого носа. - Да, вот я,- улыбается Томас и целует Фрэнсиса в ответ, на этот раз только в губы.- Давай быстро зайдем внутрь,- говорит он, когда через несколько секунд они расходятся, оба немного запыхавшись.- Я почти уверен, что у тебя есть веснушки, которые я ещё не сосчитал. Я был небрежен в своем подсчёте. Френсис смеется и кивает, и когда Томас оделся, они идут домой. Как только они благополучно устроились в постели, и Томас действительно нашёл и поцеловал все веснушки, которые, по его мнению, он проглядел, Френсис задувает прикроватную свечу, и они засыпают, свернувшись калачиком, в безопасности и тепле.