The Thrust and Backfall of the Tide

Он приходит в себя, чувствуя прохладную влажную руку Джопсона на своём лбу и пару ярких серо-зелёных глаз, обеспокоенно смотрящих на него. Сейчас он лежит на спине, а Джопсон держит его голову в большой руке и склоняется над ним, капая на лицо холодной морской водой. Френсис какое-то время смотрит в эти глаза, забывая, где он лежит, но затем он видит ясное голубое небо над собой, слышит далёкий плеск волн о берег и вспоминает. Селки. Он думает. Джопсон – селки. Из морского народа. Непрошенная песня из его детства, которую пела его няня, возвращается к нему ясно, как в последний раз когда он её слышал. Ему было лет десять, и он был болен лихорадкой, и она пела её у его постели, чтобы облегчить ему сон. An earthy nurse sits and sings And aye, she sings a lily wean “And little ken I my bairn’s father Far less the land where he dwells in” For he came one night to her bed feet And a grumbly guest I’m sure was he Saying, “Here am I, they bairn’s father Although I be not comely" “I am a man upon the land I am a selkie on the sea And when I’m far and far frae land My home, it is in Sule Skerrie” Моряки часто говорят о таких существах, как эти. Селки-женщины, которые зачаровывают мужчин-моряков в мужья. Русалки, селки и финфолки. Он должен был заметить признаки раньше, но конечно, он всегда отмахивался от таких рассказов как от суеверной чепухи. Он смотрит глубоко в глаза Джопсону и видит в них страх открытия, страх гнева и осуждения, и он чувствует, как его сердце болезненно переполняется сочувствием. Этот бедняга, осиротевший в детстве, остался один на долгие годы. Наедине с этой тайной, в которую Френсис с трудом может поверить, даже после того как увидел её собственными глазами. - О,- мягко говорит он и поднимает руку, чтобы положить её на щёку Джопсона. Джопсон невольно вздрагивает, но затем останавливается и позволяет Френсису прикоснуться к себе. Это воображение Френсиса, или он немного склоняется к этому прикосновению?- О, мой дорогой мальчик,- говорит Френсис.- Мне очень жаль,- его лицо должно быть полно сильных эмоций, потому что глаза Джопсона становятся встревоженными. - Не грустите, сэр! Я здоров, цел и в порядке. Со мной всё хорошо!- он говорит очень серьёзно, как будто успокоить Френсиса – его самое горячее желание. Однако Френсис охвачен сильным внезапным приливом печали и привязанности. Он садится, неуклюже садится на колени, подносит другую руку к другой щеке Джопсона, держа лицо мужчины в ладонях. - Мой дорогой, милый мальчик,- снова говорит он, не зная, что ещё сказать. Он только хочет выразить невероятное чувство сочувствия, которое он испытывает к изоляции Джопсона. Несправедливость безвременной кончины его родителей.- Твоя мать… она, должно быть, тоже была…- он замолкает, не желая сейчас говорить об этом вслух, потому что это всё ещё наполовину сказка. Джопсон кивает. - Да, она тоже была похожа на меня. Я как она. Мой папа был похож на тебя. Человек на суше и человек в море. Френсис отпускает лицо Джопсона и вместо этого тянется к его рукам, крепко сжимая их в своих. Внезапно он чувствует яростную защиту этого чудесного человека, этого чарующего создания. Он хочет обезопасить Джопсона, приютить его, убедиться, что никто никогда не причинит ему вреда. Никогда. Волнение покровительства и яростной преданности смущает его, потому что они едва знают друг друга. И всё же они стоят вместе на коленях на песке, сцепив руки и пристально глядя друг другу в глаза. - Я не скажу ни одной душе. Я обещал тебе,- клянётся он.- Я не позволю никому причинить тебе боль из-за этого. До тех пор, пока я дышу. Взгляд Джопсона становится мягким и удивлённым, его хватка на руках Френсиса крепче. - Я не могу просить вас защитить меня, сэр. Моя жизнь – не ваша ответственность,- но есть что-то в его глазах, что противоречит его рациональным словам. Какая-то искра глубокого чувства, которое ощущает Френсис, отзывается эхом в его собственной груди. Тлеющий уголь, который мог бы загореться и превратиться в пожар, если бы только они оба позволили ему это сделать. Прежде чем он успевает сдержаться, он подносит руки Джопсона к своим губам и целует его там, прижимая яростным поцелуем сначала одну тыльную сторону, затем вторую. Он думает, что возможно, он, должно быть, пьян, хотя не пил с тех пор, как протрезвел на борту «Террора» уже много лет назад. Но всё же чувствует приподнятое настроение и радость во всех местах, где его кожа соприкасается с кожей Джопсона. - Мистер Крозье,- голос Джопсона стал настороженным. Френсис слышит это и не обращает на это особого внимания. Он снова прижимает руки Джопсона к своим губам, смело глядя ему в глаза. В этот момент Френсис понимает, что без колебаний отдал бы свою жизнь за этого человека. - Мистер Крозье, пожалуйста,- голос Джопсона сменился с осторожного на встревоженный, и он осторожно высвободил руки из хватки Френсиса. Это движение выводит Френсиса из состояния, похожего на транс, и он снова может видеть то, что не является прекрасными глазами Джопсона, чувствовать то, что не является его нежной кожей.- Мистер Крозье, вы должны быть сильным,- говорит Джопсон.- Это путь моего народа. Если я покажу вам свою истинную сущность, а затем, если я стану рядом с вами, коснусь вашей кожи, вы будете очарованы. Это путь моего маминого народа. Вы не должны допустить этого, мистер Крозье. Это неправильно. Френсис моргает, глядя на серьёзного молодого человека, стоящего перед ним на коленях. - Зачарован?- спрашивает он, но уже чувствует, как волшебство, охватившее его, улетучивается без прикосновения Джопсона. Его колени болят от того, что он стоит на коленях на песчаной земле, и его рвение защищать Джопсона угасает, когда к нему возвращаются слабость и замешательство. Он по-прежнему очень, невероятно сильно любит Джопсона, но его пыл защиты стал более спокойным и уравновешенным. Сострадание, которое далеко не так свирепо и безотлагательно. - Да, сэр, очарован,- голос Джопсона звучит несчастно, и его брови озабоченно сведены над бледными глазами.- Я умоляю вас поверить мне. Я не могу контролировать это. На самом деле я никогда не видел, чтобы это происходило до сегодняшнего дня. Только мои мама и папа предупреждали меня об этом. Они сказали мне, что однажды прекрасная девушка влюбится в меня, поцелует меня и согласится жить как моя жена, и что моему проклятию конец. Но это не могло быть из-за наваждения, из-за очарования. Это должно было быть по любви,- здесь он становится серьёзным, и его взгляд перемещается с лица Френсиса на его собственные руки, которые упираются в колени. Они сказали, что всегда существовала опасность того, что чары обманут меня, что если я женюсь по любви, это было не по-настоящему, я останусь таким навсегда. - Это что-то, что ты хочешь изменить в себе?- спрашивает Френсис, всё ещё немного пошатываясь из-за отсутствия очарования, который всего несколько мгновений назад держал его в своих руках. Джопсон делает паузу с открытым ртом, чтобы что-то сказать, а затем с тихим щелчком закрывает рот. Он смотрит на Френсиса, его глаза затуманиваются от замешательства. - Что вы имеете в виду?- спрашивает он. - Ты хочешь перестать быть таким, какой ты есть, и стать только человеком? Почему ты не можешь оставаться наполовину тюленем, наполовину человеком?- этот вопрос кажется Френсису таким очевидным, поскольку он считает двойную жизнь Джопсона увлекательной и чудесной. И, по крайней мере, на первый взгляд, это не кажется бременем для молодого человека. - Ну, потому что… потому что это неправильно, сэр,- говорит Джопсон. Френсис знает, что это влияние его родителей (скорее всего, отца), но пока держит это при себе. Он также ненадолго удивляется собственным словам. Конечно, красивый молодой человек хотел бы всегда жить как мужчина в доме, с любящей семьёй и детьми, а не наполовину как зверь, который плавает в море. Но что-то в этом человеке, в его мягких потрясающих глазах, нежной коже и длинных шелковистых волосах. Его обнадёживающая основательность. Он тюлень. Френсис видит это сейчас. Он видит это в толстых мускулистых руках и ногах Джопсона, в его мягком животе и широких плечах. Даже черты его лица хорошо поддаются гладкому собачьему взгляду. Как разделить две эти вещи? Кем был бы Джопсон, если бы не был тюленем? Насколько он изменится? Он не знает, но считает правильным спросить, как он к этому относится. - И почему это неправильно?- спрашивает он. - Потому что это против Бога,- отвечает Джопсон. Френсис делает глубокий вздох. - И это Бог сказал тебе, что это неправильно?- спрашивает он. - Нет, сэр, это был мой папа. Он часто читал Библию нам по вечерам. Френсис вспоминает своего отца. Пьяница со склонностью к насилию, и как он будет ругаться о грешном том и о грешном сём. Он думает о своём открытии своих чувств к другим мужчинам и о том, как он узнал, что Библия говорит нам, что это грешно и неправильно. Он уверен, что Джопсону говорили то же самое о его двойной жизни. - Твоя мать тоже хотела измениться?- спрашивает он, пытаясь подняться с колен. Джопсон бросается ему на помощь, но Френсис замечает, что мужчина держит его за плечо над одеждой, не рискуя прикоснуться к коже и отпускает его, как только он оказывается на ногах. Френсис отряхивает и поправляет одежду. - Она не сказала,- отвечает Джопсон.- Она была склонна соглашаться с моим папой, потому что очень любила его. - А как вы чувствуете, мистер Джопсон?- спрашивает Френсис, глядя на потрясающего и необычного мужчину перед ним.- Ты хочешь избавиться от своей тюленьей природы и стать исключительно человеком? Разве ты бы не скучал по тому, чтобы быть тюленем? - Я… Я не знаю, сэр,- отвечает Джопсон.- Никто никогда не задавал мне этот вопрос раньше. Френсис думает, что возможно, пора дать человеку подумать и не слишком напрягаться. - Есть ли место или способ, где я мог бы искупаться?- спрашивает он вместо этого, меняя тему на мирские вопросы.- Я совсем грязный. Джопсон кивает. - Да. Я купаюсь каждые несколько дней. Это то, в чём нуждается человеческая часть меня, даже если тюленьей стороне нет. Есть кадка, которую я наполняю водой из ближайшего ручья и нагреваю огнём. Я сделаю это для вас, сэр. Кажется, что это очень большая проблема, но когда Френсис пытается его отговорить, Джопсон настаивает. - Ничего страшного, сэр. Я привык. - Очень хорошо. Спасибо,- говорит Френсис с благодарной улыбкой. Джопсон улыбается ему в ответ и направляется в пещеру, вынырнув через мгновение или два со старым ржавым ведром. Не говоря ни слова, он скрывается за выступающей каменной стеной и исчезает. Френсис нетвёрдой походкой возвращается в пещеру и садится у костра, чтобы дождаться его возвращения и подумать. Ему есть о чём подумать.