Your tenderness, your warmth

Ужиться с Алеком в одной квартире оказывается довольно сложно. К Магнусу часто приходят гости, и далеко не все присылают перед этим уведомление. Бейн не успевает даже моргнуть, когда появившуюся на пороге Катарину уже прижимает к стене огромный чёрный ящер. Алек угрожающе рычит и бьёт хвостом, рассерженный столь бесцеремонным вторжением другого мага на его территорию. — Александр, — тёплая ладонь мягко проходится по нервно вздымающемуся боку дракона, — отпусти её. Кэт моя близкая подруга. — Магнус изо всех сил старается не смотреть на перепуганную до смерти Катарину. Алек неохотно подчиняется и делает пару шагов назад. Он оказывается ровно за плечом мага, а его длинный хвост собственнически обвивает Бейна. — Завёл себе питомца? — Катарина справляется с накатившим ужасом довольно быстро, за что Магнус ей благодарен. — Что-то вроде того, — Бейн поглаживает нос фурии, успокаивая. — Ты его напугала, — констатирует он. Лайтвуд и правда напряжён. Он изо всех сил старается отогнать мысли о том, что будет, если эта женщина работает на Конклав. Головы Магнуса и Алека украсят стену трофеев довольно быстро. — Мне стоило предупредить о своём визите, — мягко соглашается Катарина. Она медленно отлипает от стены и делает шаг в сторону дракона. — Меня зовут Катарина Лосс, я действительно близкая подруга Магнуса. — Алек удивлённо шевелит ушами и нервно поглядывает на стоящего рядом мужчину. Мало кто осмеливается говорить с ним напрямую, а не через Верховного Мага Бруклина. — Я не сотрудничаю с Конклавом, и никого из вас не выдам, — Лосс показывает пустые руки, как бы доказывая правдивость своих слов. Алек недовольно фыркает. Из присутствующих здесь он опять оказывается самым эмоционально не стабильным. Кажется, отголоски его мыслей слышит Магнус, потому что он усмехается краешком губ и медленно поворачивается к дракону лицом. — Дорогой, как ты смотришь на то, чтобы мы втроём мирно побеседовали за обеденным столом на кухне? — Кошачьи глаза Магнуса отражают его собственные. Это становится ключом к полному успокоению. Через несколько минут к мирно разговаривающим магам присоединяется высокий темноволосый парень. Ему всё ещё немного непривычно ходить на двух ногах, поэтому протянутую Магнусом руку он принимает с благодарностью. — Алек. Алек Лайтвуд, — немного неловко представляется он. Магнус пообещал, что Катарине можно доверять, а сомневаться в своих словах он повода пока не давал. Катарина ласково улыбается и оглядывает его с ног до головы. — Мне очень жаль. То, что Конклав сделал с твоей семьёй — преступление против человечности. — Алек согласно кивает и присаживается на предложенный магом стул. — Простите, что я так отреагировал на ваше появление. Магнус единственный, кому я доверился, и… подпускать к себе новых людей, оказывается, довольно сложно, — Алек старательно проговаривает каждое слово. За шесть лет в драконьем обличии его голосовые связки отвыкли от произнесения человеческих звуков, что создавало определённые трудности. — Тебе не за что извиняться, — Кэт мягко улыбается, — я заявилась к вам домой без приглашения. Ты лишь защищал своё. — Лайтвуд безуспешно пытается скрыть накатившее смущение за кашлем. Магнус тихонько улыбается, радуясь, что его друзья поладили. А вот знакомство с Рафаэлем происходит менее спокойно. Сантьяго появляется в дверях лофта весь в чужой и своей крови. Это заставляет Алека нервничать. Металлический привкус оседает на языке и раздражает ноздри. Лайтвуд чует гостя за долго до того, как тот стучит в дверь. Магнус пропускает его внутрь и не сразу понимает, что не так, когда Рафаэль в шоке хватает его за руку. С некоторых пор у Алека появилась дурная привычка бесшумно вырастать за спиной мага и доводить его гостей до белого каления. Вот и сейчас ночная фурия недобро поблескивала глазами за плечом Магнуса. — Рафаэль, это Алек. Алек, Рафаэль, — Бейн тяжело вздыхает, потому что прекрасно понимает: так просто они не выпутаются из этой ситуации. Словно в подтверждение его мыслей дракон угрожающе скалит зубы. — Александр, прошу тебя, — Магнус вдруг обнаруживает, что очень сильно устал. Алек не доверяет никому из окружения мага, кроме, наверное, Катарины. С одной стороны он конечно прав, но это не значит, что Бейн позволит сожрать своего приёмного сына. Рафаэль так и стоит на месте, пока Лайтвуд с недовольным видом его изучает. «Я видел его в институте,» — рычит фурия в голове у Магнуса. Это лишь часть правды, Алек ещё не решил, стоит ли говорить остальное. — Да, как видишь, его допрашивали с пристрастием, — Магнус вынужден выставить руку вперёд, чтобы быть точно уверенным, что никто из близких ему людей существ не наделает глупостей. Алек неожиданно сдаётся, словно чувствует усталость мага. Он покорно отходит в сторону и позволяет провести Рафаэля в кабинет, а сам устраивается на своём излюбленном месте — перекладине, прочно вмонтированной в стену почти под самым потолком. — Александр, — голос Магнуса вырывает его из воспоминаний несколькими часами позже. Бейн уютно расположился на мягком диване и приглашающе похлопал по свободному месту рядом с собой. Алек грациозно покидает свой уголок, превращается, накидывает один из халатов Бейна и устраивается рядом. В последнее время он перестал стесняться цепкого взгляда Магнуса и без каких-либо проблем менял форму прямо при нём. — О чём ты думаешь? — Маг ласково касается его напряжённой спины. Алек льнёт к знакомой ладони и устраивается на чужих коленях. — Этот вампир… ты хорошо его знаешь? — Если Магнус и закатывает глаза, то Лайтвуду этого не видно. Прохладные пальцы перебирают тёмные отросшие волосы. Такая незатейливая ласка позволяет хотя бы ненадолго ослабить петлю нервозности, что затянулась на шее Алека шесть лет назад. — Я практически вырастил его. Рафаэль никогда не навредит мне или тому, кто мне близок. — В голосе мага слышится явный подтекст, но, кажется, это не производит должного эффекта на фурию. Алек устраивается так, что практически сидит на Магнусе, а его голова с удовольствием утыкается в вовремя подставленное плечо. Оборотню отчаянно хочется спрятаться от своих мыслей, похоронить их так глубоко в черепной коробке, чтобы они больше никогда его не беспокоили. — Александр? — ласково тянет Магнус, улавливая смятение своего подопечного. — Он выдал мою сестру Конклаву. — Лайтвуд ненавидит себя за эти слова. Ладонь мага замирает в его волосах, кажется, Магнус вообще перестаёт дышать в этот момент. — Иззи встречалась с ним, когда на нас объявили охоту. Я умолял его о помощи… — дыхание Алека сбивается. Незванный гость своим появлением вскрыл старые раны, к чему не были готовы ни Магнус, ни сам Лайтвуд. — Шш, — крепкие руки бережно прижимают его к груди. Тёплое дыхание опаляет висок, а мягкие губы немного погодя заботливо касаются лба, — я уверен, этому есть объяснение. Мы разберёмся с этим, как только он очнётся. — Теперь Магнус начал понимать, с каким трудом взял себя в руки Алек, когда увидел Сантьяго на пороге лофта. Всё, на что хватает сейчас выдержки оборотня, это жаться ближе к родному теплу и надеяться, что Магнус сможет остановить его, если он всё-таки сорвётся. — Можешь поставить барьер? — просит Алек, когда немного успокаивается. Его всё ещё обнимают родные руки, это становится хорошим аргументом в пользу сохранения контроля. — Не хочу, чтобы ты нашёл своего приёмного сына мёртвым. — Ты этого не сделаешь, Алек, — Магнус ерошит чужие волосы. — Я видел тебя на тренировках, читал отчёты Мариз. У тебя нет проблем с контролем. Тебе никогда не нужна была помощь, чтобы подружиться со своим драконом, — то, насколько уверенно говорит Бейн, подкупает. Маг не сомневается ни на минуту, что Алек не навредит бессознательному Рафаэлю, не сможет. — Я не выдавал её Конклаву, — неожиданно прозвучавший голос Сантьяго выводит дракона из равновесия окончательно. Алек выворачивается из объятий, кошкой спрыгивает на пол, и вот уже рядом с диваном скалит зубы разъярённая ночная фурия. — Прошу, поверь мне. — Рафаэль делает несколько неуверенных шагов в комнату. Магнус невольно напрягается. Сможет ли он оттащить поглощённого скорбью и болью Алека от ослабленного пытками вампира и не допустить ничьей смерти? Ящер начинает обходить гостя по кругу. Тёмный хвост мечется из стороны в сторону, крылья угрожающе трепещут, а ноздри гневно раздуваются, но по какой-то причине дракон не нападает. «Я слушаю,» — рычание прокатывается волной в сознании каждого, кто находится в этой комнате. — Я спрятал её, как ты и просил. Скрыл в «Дюморте», поручил Магнусу замести следы. Её нельзя было вычислить никакими способами, — Рафаэль говорит тихо, но Алеку и не нужно прилагать усилий, чтобы его услышать. Что-то явно не сходится в этой истории. Лайтвуд был там, он видел, как его сестрёнку заковывали в цепи и практически волокли в сторону Института. Увы, там было слишком много магов, чтобы он мог помочь ей. — А потом они нашли Макса, — упоминание имени самого младшего из Лайтвудов отзывается болью в драконьей груди. На момент казни Максвелл ещё даже не обратился, он был слишком маленьким, чтобы нести хоть какую-то ответственность за дела его семьи. — Она сама сдалась им, Алек. Иззи на коленях умоляла Совет отпустить Макса. — голос перестаёт слушаться Рафаэля, и тот опускается на услужливо призванную Магнусом табуретку. Рядом на столике появляется стакан с водой, но Сантьяго этого не замечает. Алек глупо моргает несколько раз подряд. С одной стороны такой поступок был характерен для Иззи, но с другой... он шесть лет жил с мыслью, что этот вампир предатель. Трудно было поверить в обратное. «Ты должен был остановить её,» — злость медленно покидает Лайтвуда, на её место приходит боль. «Если бы ты запер её, она была бы сейчас жива.» Рафаэль вздрагивает. Широко распахнутые глаза вампира смотрят на дракона с недоверием. — Так ты не знаешь? — Александр прилагает максимум усилий, чтобы ничего не сломать. Что ещё он должен знать? Что её пытали, прежде чем казнить? Что её жертва была напрасной? Что Конклаву всё сошло с рук? Что эти убийцы преспокойно заседают в Идрисе, уверенные в своей безопасности? — Алек, она жива. Изабель жива! — Смысл слов Сантьяго доходит до перегруженного болью сознания слишком медленно. Голова нещадно кружится, контролировать превращение вдруг не получается. Слышен противный хруст костей, треск кожи и хлопанье крыльев. Дракон медленно, но верно тянет одеяло на себя, выключая человечность и способность соображать. Сквозь ураган чувств до Алека долетают обрывки фраз. Чей-то ласковый голос мягко зовёт его обратно. Кто-то родной опускается на колени рядом с оскаленной пастью летающего ящера, чьи-то знакомые глаза с вертикальными, такими же как у него, зрачками смотрят обеспокоенно, тревожно, но без капли страха. Магнус заболиво гладит дракона по шее и голове, чешет за ушами и под подбородком, пока ночная фурия у его ног медленно приходит в себя. Рафаэля в помещении нет, его Бейн отвёл в самую дальнюю комнату и строго-настрого запретил подавать любые признаки жизни (как бы смешно это ни звучало), пока он не успокоит Алека. Родные руки бережно обнимают тяжело дышащего дракона за шею, с губ слетают ласковые слова, но смысл их понять Лайтвуду пока не удаётся. Интонация успокаивающая, больше его пока ничто не интересует. Несколько часов спустя Алек вдруг обнаруживает себя стоящим на коленях и горько плачущим в руках Магнуса. Он не помнит, как сменил форму, как на его плечах оказался шёлковый халат Бейна. Прямо сейчас мир сузился до пары нежных рук, поглаживающих по спине, и пропитанного заботой и сочувствием мурчащего голоса, который старательно пытается до него что-то донести. Алек не плакал со времён раннего детства, когда отец запер его в тёмном подвале в качестве наказания за оплошность на охоте. Тогда семилетний мальчик уяснил, что слёзы — слабость, а старший сын и будущий глава клана на неё право не имеет. Когда Конклав перебил всех его родных, Лайтвуд злился. Боль пожирала его изнутри, заставяляла прятаться в обличии дракона и молиться, что когда-нибудь станет легче. Даже тогда он не плакал. Просто не мог. А сейчас, когда Магнус вернул ему веру в человечность, когда показал, что доброта может быть бескорыстной, он уже не мог остановиться. Боль копилась в душе годами и сейчас выходила наружу судорожными рыданиями. Магнус даже и не думал двигаться с места или обращать внимание на затёкшие от долгого сидения ноги. Александр, его Александр, нуждался в поддержке и заботе, поэтому маг покорно замер в неудобной позе, ласково гладил оборотня по вздрагивающим плечам и изредка оставлял поцелуи на залитых слезами щеках. — Мы разберёмся с этим, Александр. Я обещаю. — Через некоторое время Алек осознал себя лежащим на достаточно просторной и мягкой кровати в нежных объятиях Магнуса. — Я думал, что потерял её навсегда, — иссупленный шепот срывается и искусанных губ прежде, чем Лайтвуд успевает понять, что он говорит вслух. Магнус не отвечает, но бережно касается чужого лица и мягко целует в губы. — Если она жива, мы её вытащим, — Бейну не нужно прилагать усилий, чтобы обещание звучало правдиво. Он действительно готов перевернуть весь Аликанте вверх дном ради любимого дракона, свалившегося на его балкон по чистой случайности