Your tenderness, your warmth

— Я глава Нью-Йоркского института, Александр Гидеон Лайтвуд, — раздался властный голос из дальнего угла их с Магнусом грязной и тесной камеры. — Я тот, кто основал совет нижнемирцев и заключил новые Соглашения. Этот маг под моей юрисдикцией, меня и допрашивайте. — Охотник с трудом встал, поймал шокированный взгляд кошачьих глаз и, пошатываясь, подошёл к решётке. — Вы не посмеете его тронуть, пока я жив, — рыкнул Лайтвуд на охранника. Магнус прекрасно видел, насколько тяжело даётся его измученному и раненному сокамернику это представление. Алека трясло от потери крови и слабости, он едва стоял на ногах, но всё равно защищал незнакомого ему мага. Потому что хотел. Потому что мог. Мог подставить себя под удар вместо него, мог облегчить хоть чью-то участь, мог выиграть время. Он не сомневался, что мага уже ищут друзья, а значит, надолго он тут не задержится. Охранники грубо вытолкали его в коридор и повели в сторону допросной. Охотник то и дело спотыкался и почти терял сознание от боли: многие руны были повреждены, парочку эти подонки вырезали совсем. Они смеялись, когда делали это. Охотникам нравилось ломать тех, кто пытался изменить мир в лучшую сторону. В камеру Лайтвуда вернули спустя почти сутки. Просто швырнули бессознательное тело за решетку и хлопнули дверью. На Магнуса никто не обратил внимания. Не то чтобы он волновался за этого необычного охотника, нет. Александр был ему интересен. Он удивил его, когда добровольно согласился на допрос с пристрастием, лишь бы они не трогали его соседа. Конечно, те смеялись и обещали, что дойдёт очередь и до Магнуса, но невольно шли у Лайтвуда на поводу: им было интересно, как быстро он сломается. А вот Алек сдаваться не собирался. Через некоторое время он слабо дёрнулся, приходя в себя, и тихо зашипел. Магнус невольно фыркнул. Он слишком хорошо знаком с законами Сумеречных Охотников и прекрасно понимал, что мучители его соседа отнюдь не распивали с ним чай. Бейн неплохо видел в темноте и невольно ужасался, как его сосед по камере ещё жив. Кровь покрывала его руки и лицо, майки на нём не было, что позволяло разглядеть повреждения. Они вырезали ещё четыре руны. Четыре. Варварски содрали вместе с кожей. Магнус с удивлением понял, что за эти сутки, что Алека не было в камере, он не слышал его криков. Неужели тот молча терпел весь этот кошмар? Охотник попытался сесть. Получалось плохо из-за большой кровопотери и непрекращающейся боли. Голова Алека раскалывалась, во рту стоял мерзкий металлический привкус, а каждая клеточка тела тихо сгорала в агонии. В конце концов охотник ухватился за решётку пальцами, подтянул себя поближе к ней и сел, опершись спиной о приятно-прохладные металлические прутья. — Как жизнь? — хрипло поинтересовался он, когда смог немного выровнять дыхание. Картинка перед глазами нещадно расплывалась, но кошачьи глаза, тускло мерцаюшие в полумраке были почти единственным источником света, что помогало определить местоположение его собеседника. Магнус снизошёл до насмешливого фырканья, но от ответа воздержался. Алеку, кажется, и не нужен был собеседник. Ему необходимо было отвлечься от боли, что пожирала его каждую секунду, выворачивала внутренности и ломала кости. Поэтому каждый раз, когда его возвращали в камеру, он начинал говорить сам с собой. Мужчина обращал взгляд в стену и рассказывал. Он говорил без умолку часами, мог шутить и сам же начинал смеяться, не получая никакой реакции от мага-собеседника. Алек вспоминал своё детство, шалости младшей сестры и проделки парабатая, строгость матери и чёрствость отца. Он говорил, говорил и говорил, пока горло не начинало противно саднить, а голос не срывался до шёпота. Так было легче. Так было проще. Это давало хотя бы призрачную надежду, что он не сойдёт с ума. К своему удивлению, Магнус обнаружил, что охотник не выдаёт совершенно никакой полезной информации о своей семье. Он говорил о том, как сестрёнка шикарно одевается, может часами красить ногти и прихорашиваться, какая она заботливая и любящая, как плохо готовит и как потрясающе убивает демонов. Магнус против воли улыбался, слыша, как восхищенно Алек отзывается о своей сестре. Он действительно её любит. И ради неё держится. А вот парабатай Алека Магнусу не слишком понравился. Заносчивый, часто грубый, хотя в то же время заботливый и верный. Голос Лайтвуда теплел при его упоминании, но всё же в меньшей степени, ежели разговор шёл про Иззи. Магнус часто задавался вопросом, как Александр сумел не выдать ни одной полезной, действительно полезной для его противников, фразы про его семью? Он говорил, не умолкая, описывал сады и блеск оружия, воздух и красоту ночного Нью-Йорка, но ничего из этого нельзя было использовать, чтобы добраться до его родных. Магнус невольно проникался уважением к этому безрассудному охотнику. Бейн упустил момент, когда Алек перестал рассказывать. В один из дней охотника так же выволокли за шкрику из их укромной и относительно безопасной камеры, вернули всего через несколько часов, но, увы, это был уже не его Алек. Охотник со стоном опустился на ледяной пол, прислонился головой к стене и затих. Магнус неожиданно поймал себя на мысли, что ждет продолжения рассказа. Это стало их маленькой традицией. Алек говорил, Магнус слушал и молчал. Но сейчас Лайтвуд точно не собирался этого делать. Он тяжело дышал, привалившись к стене. Его тело сотрясала крупная дрожь, а взгляд то и дело тревожно цеплялся за находящиеся в отдалении предметы. Алек выглядел загнанным, испуганным. сломанным. — Александр? — Впервые за недели молчания подал голос Магнус. Это заставило охотника испуганно дёрнуться и зашипеть от боли. Маг осторожно поднялся и медленно приблизился к сокамернику, присел перед ним на корточки, — что они сделали? — Бейн всё пытался поймать чужой взгляд, установить зрительный контакт, но его собеседник был не в себе. Он испуганно вздрагивал и оборачивался на каждый шорох, словно боялся, что за ним вот-вот придут ещё раз. «Они нашли его слабое место, » — понял Магнус и тяжело вздохнул. Он верил в этого охотника и надеялся, что рано или поздно семья выручит его. Те, кого он любил больше жизни, ради кого он держался всё это время. — Я видел свою мать, — вдруг выдохнул Лайтвуд, когда Бейн устроился от него неподалёку. Охотник не выказывал ни капли страха перед Верховным Магом, а даже наоборот едва заметно наклонился в его сторону. — И брата с сестрой, даже отца. Они все там были, — Алека трясло всё больше, кажется, он был готов расплакаться. — Ты уверен, что это не было уловкой их мага, дорогой? — бархатистый голос успокаивал и давал возможность зацепиться за реальность. — Уверен. Я умею отличать иллюзию от реальности. Нас тренировали, — Магнус усмехнулся. Он сам порой шёл на поводу у своего разума и не мог отличить явь от нави. Что уж говорить про измученного, истерзанного и едва живого охотника? Но спорить маг не стал, понимая, что сейчас это бесполезно. — Они официально отреклись от меня, — всхлипнул Лайтвуд. — сказали, что моё пребывание здесь не закончится никогда и что я заслуживаю этого. — Алек дышал громко и часто. Сейчас он больше походил на разбитого обстоятельствами человека, чем на собранного и готового ко всему Сумеречного Охотника. Магнус бросил сочувственный взгляд и осторожно протянул руку вперёд, предлагая поддержку. Они не были друзьями, даже хорошими знакомыми их не назовёшь, но за то время, что они провели в этой тесной камере, Магнус привязался к охотнику. Что само по себе пугало. Алек неловко сжал чужие пальцы. Про себя он отметил, что руки сокамерника гораздо теплее его собственных. Об сидящего на расстоянии двух шагов мага можно было греться. Алек неловко поёрзал на месте, пытаясь устроиться поудобнее. Спать на бетоне было холодно и ужасно неудобно: твёрдая поверхность бередила раны, плохо сросшиеся кости начинали ещё больше ныть, а мороз пробирал до самых костей. Уже знакомые пальцы настойчиво потянули его к себе. Охотник рефлекторно подчинился, но замер в нескольких сантиметрах от мага. Тот ненавязчиво пытался уложить голову Александра себе на колени. — Шш, я не причиню тебе вреда, — ласковые пальцы зарылись в грязные спутанные волосы. Магнуса ничуть не смущало состояние причёски охотника. Конечно, за собой он следил, но брезгливостью не отличался. Алек, немного подумав, улёгся и тот час же провалился в беспокойный сон. Магнус вынужден был с ужасом наблюдать, как охотнику, лежащему на его коленях, становится всё хуже. У него поднялась температура, через несколько часов началась лихорадка. Он бредил, ворочался и беспокойно дёргался. Алек сдавался, и Магнус это видел. Он видел, как охотник постепенно прекращал борьбу, как перестал шевелиться и замер. Если бы маг не держал ладонь на покрытом липким потом лбу Лайтвуда, он принял бы его за мёртвого. Пульс едва ощущался, а дыхание было поверхностным и неровным. Александр умирал на его руках, а Магнус, лишенный возможности колдовать, ничего не мог с этим поделать. — Если вы сейчас же не доставите пленника в лазарет, то допрашивать вам завтра будет некого, — сообщил Магнус двум проходящим мимо охранникам. Те лишь посмеялись, мол, так и задумывалось. Это злило. Очень сильно. Но без магии Магнус ничего не мог поделать. Оставалось ждать Рагнора и Катарину.

***

Очнулся Алек в совершенно другой обстановке. Первое, на что он обратил внимание: ему больше не было холодно. Он находился в светлом, достаточно теплом помещении и лежал на чем-то очень мягком. Вторым шокирующим открытием было отсутствие боли. Агония, что преследовала его в заточении, отступила. Все раны были умело промыты, обработаны и заботливо перетянуты бинтами. Даже вывихнутое запястье больше не саднило. — Доброе утро, дорогой, — смутно знакомый бархатистый голос с мурчащими нотками послышался откуда-то сверху. Ласковые руки нежными, но чётко выверенными движениями пробежались по перебинтованным ранам, проверяя на наличие воспалений или заражения крови. — Шш, не спеши, — одна ладонь привычно легла на чужой лоб, а вторая легонько надавила на грудь, пресекая любые попытки приподняться, — ты многое пережил, на восстановление потребуется время. — Справа от Алека раздался тихий скрип, словно его целитель легко опустился в кресло и принялся ждать полного пробуждения охотника. Александр долго не мог найти сил на то, чтобы открыть глаза. Каждый раз, когда он приходил в себя, чьи-то заботливые руки проверяли его на наличие непредвиденных осложнений в заживлении травм, а после удерживали «глупого нефилима от попыток угробить свое здоровье окончательно», — как доверительно сообщал между делом мурчащий голос. Постепенно Лайтвуд оставался в сознании всё дольше, и в конце концов ему удалось открыть глаза. Зрение отказывалось фокусироваться в течение долгих минут, если не часов, но потом его пробуждение заметили и приятные синие искры облегчили его приход в сознание. Алек с любопытством рассматривал сидящего справа от него в изящном кресле мужчину. — Мы знакомы? — хрипло выдал он первое, что пришло в голову. Взгляд карих глаз напротив смягчился, а в следующую секунду на Сумеречного Охотника смотрели уже почти родные золотисто-жёлтые глаза с вертикальным зрачком. — Оу… это ты, — глубокомысленно выдал Александр. Признаваться, что он всё равно понятия не имеет, кто перед ним, было стыдно. — Это я, — согласно кивнул маг. Он наблюдал за реакцией охотника с неменьшим интересом, чем нефилим за ним. — Я даже не знаю, как тебя зовут, — удручённо выдохнул Александр через некоторое время. Такое заявление вызвало у мага неподдельное удивление. — Не знаешь? Серьёзно? — Алек отрицательно качнул головой и тут же пожалел об этом. Картинка снова смазалась, а черепная коробка готова была взорваться от боли. Его привели в чувство прохладные пальцы на висках и вкрадчивый голос. — Магнус Бейн, — маг отнял руки от головы пациента, но отсаживаться с края кровати не спешил. — Ты шесть недель провёл в заключении с Верховным магом Бруклина и даже не подозревал об этом? — Магнус пресёк любые попытки Алека еще раз покачать головой. — Нет. Я понятия не имел кто ты. — Александр неловко улыбнулся. — Почему тебя это удивляет? — Ты яро требовал, чтобы меня не трогали, не водили на допросы и вообще никак не беспокоили, а сам подставлялся под, фактически, пытки добровольно, хотя ничего не знал обо мне, кроме расы? — на лице Магнуса отобразился искренний шок. — Я не мог допустить, чтобы кто-то страдал из-за моих ошибок. Для меня было достаточно того, что ты представитель нижнего мира. — Алек говорил открыто и честно, что удивляло Бейна ещё больше. Ни один охотник в здравом уме не поставил бы жизнь мага, оборотня или вампира выше собственной. Не удивительно, что от него в итоге отреклись родные. Конклав никогда бы не принял такой политики. — Нам повезло, что те охотники не читали новых Соглашений. — Усмехнулся Магнус. — Я не нахожусь под твоей юрисдикцией и никогда не буду. — Знаю-знаю, но на тот момент это было единственное, что пришло мне в голову, — Алек немного неловко усмехнулся. Несколько месяцев спустя Александр полностью восстановился, заручился поддержкой Верховного Мага Бруклина и вернул себе пост Главы Нью-Йоркского Института вопреки стараниям Конклава и его кровной семьи. Алек не знал, как так вышло, что они оказались по разные стороны баррикад с Джейсом и Иззи, но менять ничего не планировал. На его стороне был Магнус, больше его ничего не волновало.