«Забери мене
Сонце моє
Тут так холодно
Тут так темно без тебе
Забери мене, моє небо
Поверни мене в наше небо
Забери мене в наше небо»
Сонце. Океан Ельзи
♡
Загруженные улицы Сеула беззастенчиво заполняет лавина розовой бесполезной мишуры. За сутки Феликсу на глаза сердца разнообразных видов попадаются чаще, чем довольные лица его парней. А этот факт точно говорит о том, что вся ситуация — громадная катастрофа, угрожающая, как минимум, трем жителям огромной бетонной коробки в центре города. Вся эта праздничная суета вводила Феликса в странное уныние, поэтому вместе с ним напрягаются и близнецы. Прошедшие зимние праздники вспоминаются вкусом горячего какао, запахом холодного снежного утра и ярко-алым цветом распухших от поцелуев губ Феликса, лежащего на кровати в одном, таком же, как и губы, красном, свитере с оленями. Новогодние праздники стали для них настоящей сказкой. Сначала Рождество, потом и Новый Год, а как вишенка на торте — годовщина их отношений. Хит парад хороших и особенных событий завершал День Святого Валентина, который грозился стать для Феликса Днем Громадного Разочарования. Его любимые (ну да, может это не совсем правда) родители возвращались с длительного путешествия по заморским краям спустя полтора года увлекательного отдыха. Об этом ему любезно сообщил старший брат, забежавший к нему на днях на работу, чтобы проверить факт действительного существования Феликса. Потому что у Кристофера с начала сложных отношений его младшего брата, создавалось впечатление, словно брата этого-то и вовсе не существует. Как еще объяснить его пропажу со всех радаров на долгие месяцы? Братишка отделывался только маленькими сообщениями, оповещающими о том, что он живой и здоровый. И Чану этого было достаточно, потому что в личную жизнь Феликса влезать он не хотел, уважая выстроенные ими границы. И если младший не хотел делиться никакими подробностями, Чан настаивать на обратном не собирался. Но зная сложные отношения Феликса с родителями, он решился сначала предложить устроить ознакомительную встречу с его партнером (вот это будет сюрприз) для начала лишь с ним, чтобы подготовленному Чану было проще влиять на стереотипных и очень впечатлительных отца с матерью. Встреча прошла очень волнительно. Стремящиеся заработать лучшее впечатление, взбудораженные братья походили на совсем глупых щенков, мельтеша у Феликса под ногами, пока тот неспеша укладывал волосы перед зеркалом в их небольшой прихожей. Обычно спокойный и уверенный во всем Сэм переживал, кажется, больше всех. Он нервно поправлял прическу каждые пять секунд, поторапливая всех вокруг, искренне боясь опоздать, хотя до назначенного времени оставалось еще полтора часа. Хенджин же, продолжая чувствовать вину за свои глупые переживания даже спустя почти полгода, нарядился словно нефтяной магнат, вываливая на показ все самое дорогое и роскошное, что было в его гардеробе. Наблюдая за этим, Феликс понимал, что в их зверинце все оставалось стабильно, поэтому беспричинный страх даже не пробовал просыпаться в его сознании. Он знал своего брата. Знал, что тот любит и ценит его даже больше, чем их родные родители, поэтому доверял искренне и беззаветно. Хаос продолжился и по пути в ресторан. Взволнованный Сэм пропускал светофоры, ловя громкие гудки проезжающих мимо машин, и тихо матерился себе под нос, пока Феликс громко молился о том, чтобы все они доехали живые и целые. Уже ждущий их за зарезервированным столиком Чан встречал шумную компанию громких хохотом. Смотря на нахмуренные брови Феликса, что складывались в очень маленький, но хорошенький домик, он знал, что брат сейчас походит на медленно тикающую бомбу, что готова была взорваться с минуты на минуту. Смешнее всего было то, что двое высоких мужчин, обычно уверенных и очень смелых, прятались сейчас за неширокой спиной Феликса, одетого в громадный дутый пуховик, действительно выглядя так, как описывал их брат, — «Два огромных шебутных пса, что разгрызут тебе весь диван и даже ни секунды не постыдятся за содеянное.» — рассказывая ему о своих партнерах впопыхах, звоня чтобы предупредить, о том, что они уже скоро будут на месте и о том, что это самое «они» подразумевает под собой своеобразное плюс один. Факт того, что мужчин его сердца у Феликса оказалось две штуки в наличии, Чана почти не удивлял. Почему-то, от своего младшего брата он не ожидал ничего другого. Близнецы показались ему очень приятными и воспитанными людьми, любящими Феликса искренне. Больше всего ему понравилась ситуация, что произошла уже под самый конец их встречи, когда все успели расслабиться и раззнакомиться по полной. Началось все с обсуждения прошедших праздников. Чан возмущался фактом того, что его драгоценный братишка впервые за все года своей жизни проводил Рождество не с ним и шутливо ругал близнецов, обещая выкрасть Феликса из их загребущих лап, если они не будут выпускать его на волю хотя бы раз в неделю. Тогда у Хенджина в глазах блеснул хитрый огонек, они с Сэмом как-то по-особенному переглянулись, и, расплывшись в улыбке, старший из братьев гордо заявил: — У нас был самый чудесный подарок на Рождество! — пока он говорил это, Феликс смотрел на него самым теплым взглядом, который Чан мог видеть у своего брата. — Как хорошо, что вы оценили фотоаппарат и часы, о которых мечтали так давно, — по мягкому тембру голоса было понятно, что Феликс действительно гордился своими подарками и надеялся преподнести своим любимым лишь самые яркие и приятные эмоции. — Мы, вообще-то, говорим о тебе под елкой, — Чан давится чаем, который он успел не предусмотрительно выпить прямо перед этой фразой, пока Сэм тихо начинал похрюкивать от сдерживаемого смеха. — Ну и над нами фактически, — добил младший из близнецов, уворачиваясь от хлесткого подзатыльника. Феликс сливался с красным цветом своего праздничного свитера и пыхтел словно закипевший чугунный чайник, пытаясь придушить обоих мужчин сразу. — В позе наездника ты чудо, котенок, — подхихикивал Хенджин, прячась за спиной Сэма, уворачиваясь от летящих в него скомканных салфеток. — Прекратите немедленно! — если бы не душащий его хохот, Чан обязательно бы пошутил про бордовые щеки Феликса, но видя, как сильно тот смущается, предпочел скрыть свой смех за неловким кашлем и промолчать. — Тогда ты говорил совсем обратное, — Сэм прокричал это, уже выбегая из ресторана, собирая на себе взгляды почти всех посетителей. — Они невыносимые… Братья прощаются в спешке, Феликс неуклюже набрасывает на плечи свою куртку, забирая из рук консьержа пальто Сэма, потому что тот выбежал на улицу без верхней одежды, и тяжело вздыхает, одним лишь взглядом обещая близнецам страшную расплату. Но дома страдает только задница самого Феликса. Снова. Близнецы заваливают его на кровать вдвоем. Атакуют щекоткой и нагло раздевают, оставляя из одежды лишь теплые махровые носки с морковками. Они берут его непривычно грубо. Скручивают руки и прикрывают болтливый рот грубыми ладонями, не давая Феликсу сказать ни слова. Юноша от такого получает лишь чистое удовольствие, наслаждаясь щепоткой чего-то острого и нового. Секс получается настолько крышесносным, что Феликс снова оказывается заплаканным и заласканным, вырубаясь на руках Хенджина прямо в ванной. А четырнадцатого февраля их ожидает встреча с родителями. Феликс знает, что сегодняшним вечером домой он вернется расстроенным и разбитым. Отец очень долго и тяжело привыкал к шокирующей новости о том, что Феликсу нравятся лишь мальчики (если говорить о возрасте, то их стоило бы называть мужчинами, но отцу о таком знать уж точно не стоит). Мать не приняла его до сих пор. Она все еще надеется вернуться однажды в Корею с очередного увлекательного путешествия и услышать от сына новость о существовании некой милой и кроткой невесты с крошечным ребеночком под сердцем. Новость же о том, что Феликс не просто встречается с каким-то мужчиной, а имеет отношения сразу с двумя братьями-близнецами должна разрушить их хрупкое общение окончательно. Мнение родителей его волнует не сильно. С раннего детства он выучил лишь одно: они никогда не будут довольны им на все сто процентов. Всегда и везде найдется кто-то лучше, красивей, способней и достойней. Для отца он всегда был вторым после брата. Для матери — блеклой тенью правильного человека. В то время, как родители были заняты мечтаниями об идеальном ребенке, Феликс лепил из себя счастливого человека. Знакомство это для него лишь возможность успокоить свою совесть и дать понять самому себе, что родители никогда не примут его таким, какой он есть. Конечно, на протяжении всех их отношений с близнецами у него не пропадало чувство неправильности. Он много думал о том, насколько аморальны и отвратительны их отношения для всего общества, но со своими чувствами ничего поделать не мог. Да и не хотел, если говорить совсем откровенно. Любовь для него стояла на первом месте. И никого роднее близнецов в этом мире он больше не встречал. Договариваются поужинать они все в том же ресторане. Чан заходит в зал вместе с близнецами, скрывая за широкой спиной более высокого Хенджина. Немного позади Сэм уверенно ведет Феликса под руку, развлекая всех историями о новом странном клиенте, но затихает сразу же, как замечает недовольные лица взрослой замужней пары за столиком у окна. Чан никак не комментирует происходящее, сохраняя спокойствие, и лишь подталкивает Феликса ближе к своим парням, позволяя им представиться самостоятельно. Первым в руки себя берет Хенджин. Он глубоко кланяется, утягивая Сэма за собой за ворот дорогой, расшитой блестящими нитями, рубашки, и помогает Феликсу присесть за стол, пододвигая стул поближе. За все это время родители их возлюбленного не издают ни звука, рассматривая прибывших с гремучей смесью отвращения и неверия. Мать — Ли Джису — демонстративно кривится, тихо фыркает мужу на ухо и отворачивается в сторону окна, не находя в себе сил, чтобы посмотреть на своего родного сына прямо. Феликса подобное не задевает. Конечно, он чувствует неприятное пощипывание в уголках глаз, но игнорирует любые скачки настроения, полагаясь на своих мужчин, что поглядывают на него с беспокойством. Отец — Ли Сухек — действует еще более демонстративно, громко чертыхаясь себе под нос так, чтобы его слова услышали все сидящие за столом. «Чертовы педики» вгрызается прямо в сердце и ранимую душу, но от падения в глубокую яму самоанализа и ненависти Феликса спасает надежная рука Хенджина на его бедре, что умостился на соседнем с ним стуле. Чан громко прокашливается, говорит строгое «Отец!» и просит мать сказать хотя бы что-то. Но маленький цирк на выезде продолжает свое шоу и распаляющийся Сухек бесчувственно заваливает младшего сына вопросами, добивая в конце коронным выстрелом прямо в сердце — «И даже тут ты не как нормальные люди. Я думал, может, тебе жопу подставляют, а не ты… Но тут же все понятно.» И Феликс взрывается. Перестает глотать всю желчь, в которой его купают с подросткового возраста и взбрыкивается горделиво. Хорохорится словно промокший до нитки воробей, одним жестом останавливает разозлившихся близнецов, и резко поднимается из-за стола, разворачиваясь в сторону родителей. — Я нормальный, отец! Представляешь? Обычный человек с обычной жизнью. И я имею право поступать так, как захочу. И трахаться с теми, кого выберу сам. Да, может быть я плохой и неправильный. Потому что мне нравится, как ты говоришь, подставлять жопу. Потому что мне нравится отдаваться в чужие руки и чувствовать власть над своим телом. Потому что мне нравится, как меня залюбливают сразу двое мужчин, даря мне всю свою заботу и желание. Думаешь, я шлюха, потому что сразу двое мужчин пихают свой член в мою задницу? Да пусть пихают куда хотят, я люблю их и они любят меня. И мне нравится все, что они мне могут дать. Я бы мог попросить о большем, я бы мог настоять на том, чтобы давал в задницу не я, но я просто не вижу себя в этой роли. Потому что таким разрушенным и залюбленным я себя не почувствую больше ни с кем и ни в какой другой роли. Вот. Весь секрет. Вся моя грязь и мерзость. Жрите, если хотите. Приятного вечера. Застывшие от шока Хенджин и Сэм бросаются за юношей почти сразу. Нагоняют его у гардероба, помогая натянуть пуховик и закутать красный нос в кашемировый шарф Сэма. Феликс сдерживает злые слезы, прячется в родных объятиях и успокаивает Чана, что выбежал на улицу вслед за ними. Город тонет под тяжестью свинцовых туч и снег укрывает их головы беззастенчиво, пряча от кривых человеческих взглядов. Старший брат провожает Феликса до такси, мягко обнимает на прощание и обещает написать завтра утром, действительно переживая о его самочувствии. Близнецы успокаивать его не спешат, лишь подают ему свои руки, за которые Феликс хватается сразу же, и ждут, когда последняя нить, держащая его эмоции в куче, лопнет с громким гулом. Феликс ломается уже дома. Прячется в ванной, заливая белоснежный кафель горькими слезами и игнорирует громкие крики своих парней, страшась развалиться на части от любого лишнего движения. Не пальцем деланный Хенджин взламывает защелку на двери ванной без лишних проблем, бесшумно орудуя вилкой и ножом. Сэм выносит ревущего Феликса на руках, ловко закинув худое тело на плечо, сваливая его в кучу одеял и подушек. Своеобразное гнездо они нагромоздили прямо посреди гостиной, планируя отвлечь их расстроенного парня просмотром аниме и вкусной едой. Звери, словно прочувствовав его настроение, окружают Феликса со всех сторон. Кимчи прячет нос где-то в его лохматых волосах, громко урча прямо на ухо, пока Зефир непоседливо вылизывает его ладони, навязчиво выпрашивая хотя бы что-то из угощений, которые близнецы разложили на небольшом кофейном столике. Феликс успокаивается медленно, но в этом очень помогают мягкие поглаживания и нежные поцелуи в распухшие щеки. Именно здесь и сейчас он чувствует себя самым счастливым и любимым, наслаждаясь ласковыми касаниями его самых родных и близких людей. О том, каким чудом они перемещаются в спальню, украшенную лепестками кровавых роз, Феликс предпочитает не задумываться. Он просто получает наслаждение, рушится в чужих руках, возрождаясь заново и снова плачет. Он слишком много плачет вместе с ними, но Сэм и Хенджин обещают, что отныне он будет рыдать только от счастья. Или от очень яркого удовольствия, если верить тихому шепоту на покрасневшее ушко.