Новогодние фантазии

      Снег всё так же плавно падал за окном, мягко кружась в причудливом танце. Канун нового года прошёл, и праздник постепенно становился всё более свойским и уютным. Кловис как-то спонтанно заговорился с Асокой о чём-то весёлом, что-то живо обсуждая, и они, как будто и вовсе не заметили, как двое супругов исчезли из гостиной.       Под романтичную медленную музыку Энакин и Падме плавно танцевали в спальне, наедине только друг с другом, держа руку в руке, ласково прижавшись щекой к щеке. Так же, как они танцевали впервые там, на Набу, во время их жаркого медового месяца.       Атмосфера вокруг была уютной и романтичной, и всё располагало к тому, чтобы эта ночь продолжилась в обоюдных объятьях любви.       Осторожно оторвавшись от Падме, Энакин взглянул ей прямо в опьянённые счастьем кофейные глаза и тихо задал вопрос:       — А помнишь, как мы с тобой, вот так же, танцевали там, на Набу, во время нашего медового месяца?       Амидала смутилась, словно бы Скайуокер в первый раз поцеловал её, как в тот день, в Озёрном крае, и утвердительно кивнула головой.       — Такое нельзя забыть…       Падме улыбнулась, и эта улыбка была светом, озаряющим весь мир для Энакина.       Мужчина медленно приблизился к женщине, романтично обнял её за талию и поцеловал, одновременно мягко и страстно, преисполненный чувствами и желанием.       Жена ответила на поцелуй мужа, крепче прижимая его к себе, вдавливая подушечки пальцев в спину Скайукера почти до синяков.       Он понял намёк правильно и, углубив следующий поцелуй, бережно уложил Амидалу на кровать, на их супружеское ложе, которое сегодня должно было стать ложем любви.       У Падме всегда были изысканные наряды и необычные причёски, потребовалась ловкость джедая, чтобы вытащить шпильку из волос, удерживающую причудливой формы укладку, но мягкие каштановые локоны водопадом скользнули на белые простыни постели.       В свою очередь Амидала стала умело стягивать со Скайуокера чёрную рубашку джедайской робы.       Проведя пальцами по гладким блестящим волосам возлюбленной, которые он так любил на ощупь, Энакин переместился руками ей за спину и начал аккуратно расстёгивать все сложные застёжки облегающего фиолетового платья. Скайуокеру так хотелось разорвать его в клочья, чтобы скорее прильнуть к своей супруге всем телом и душой, отдаться огню страсти в эту холодную новогоднюю ночь, но, их любовь и их ночь, должны были быть как можно более романтичными. Благо, джедай, со временем научился удачно преодолевать преграды из всех этих заковыристых крючков и пуговиц. В конце концов, он выбрал себе в жёны не просто женщину, королеву, и он должен был соответствовать ей.       Медленно, плавно стаскивая атласное фиолетовое платье с Падме, Энакин опускался всё ниже и ниже, целуя её гладкую, нежную белую кожу. Касание губ к щеке, касание губ к плечу, касание губ к груди, касание губ к животу, касание губ к бедру…       И вот его возлюбленная была почти полностью обнажена перед Скайуокером, оставшись лишь в белом кружевном белье.       Как она была прекрасна для него, муж наслаждался видом каждого миллиметра стройного, с плавными изгибами, изящного тела жены, как хотелось обнять её покрепче, прильнуть губами к её вишнёвого вкуса губам и придаться любви, не отпуская никогда и никогда.       Ласковые руки Падме умело скользнули по спине Энакина вниз, огибая талию и расстёгивая брюки, забираясь под грубую чёрную ткань, плавно орудуя там, и слегка сжимая упругие мужские ягодицы.       Скайуокер ответил на это пылко и игриво, чуть спустившись губами от лица своей возлюбленной и оставив на шее горячий, страстный засос.       Амидала глубока вздохнула, и вся буквально выгнулась навстречу мужу, позволяя тому стащить с неё белый кружевной лифчик, когда она сама сняла с него и брюки, и нижнее бельё.       Оставшись перед супругой абсолютно голым, Энакин ещё больше чувствовал свободу к действиям. Как прекрасна, как желанна была его жена сейчас, лёжа под ним. Скайуокер столько мечтал о ней, долгие и долгие годы тайно любил свою королеву, и вот, наконец-то, его мечты сбылись, она принадлежала только ему одному.       И этот новый год был поистине волшебной снежной сказкой для них обоих, ведь, наконец-то, муж и жена, два столь горячо любящих сердца, готовые растопить холод и лёд зимы всей Галактики, были вместе.       Недолго думая, Энакин в нетерпении прильнул к набухшим от возбуждения грудям Падме, от чего Амидала громко застонала, даже не боясь быть услышанной.       Супруг ласкал её соски губами и пальцами левой руки, изредка поддевая языком, дразня и стимулируя самую чувствительную и эрогенную зону женщины, в то время, как правой рукой он опускался всё ниже и ниже, забираясь под белую кружевную ткань трусов и мягко массируя ещё одну нежную точку супруги.       Падме не осталась в долгу, крепко вжимаясь пальцами правой руки в сильную массивную спину мужа, левой она спустилась за грань пояса и осторожно, достаточно опытно, стала ласкать Скайуокера ниже талии, плотно сжимая пальцы вокруг его не малого мужского достоинства и специально, игриво поддевая самые чувствительные зоны.       Терпеть эти сладостные пытки и дальше больше не было мочи, и Энакин резко стянул последнюю деталь одежды со своей возлюбленной, являющуюся преградой перед вселенским наслаждением.       Небрежно отбросив нижнее изящное бельё Амидала прочь, Скайуокер крепко поцеловал Падме в живот, затем во внутреннею сторону левого бедра, и резко, но не болезненно, вошёл в женщину.       Супруга томно вздохнула под своим супругом, когда он опустился на неё всем весом, когда вновь принялся жарко целовать в губы, и крепко обняла за мужественные мускулистые плечи, слегка соскальзывая коготками по ним, заходя за спину, и не до крови впиваясь в лопатки от удовольствия.       Энакин вошёл в Падме во всю длину, и она томно закусила губу, в очередной раз вспомнив, каких размеров он был там, куда могла по праву смотреть лишь она, как законная жена. Скайуокер был идеален для Амидалы во всём, и каждый раз, когда они были в пылу супружеской близости, она ещё и ещё раз убеждалась в том, что ни их разница в возрасте, ни его джедайство или происхождение, ни какое-то другие преграды не важны. Важна только любовь и страсть!       Энакин начал двигаться в привычном для них обоих темпе, плавно и умело скользя между ног Падме, попеременно то обнимая за спину свою обожаемую и ненаглядную жену, то не больно сжимая её округлую упругую грудь, то слегка поглаживая внутреннюю сторону бедра.       Амидала охотно поддавалась на его ласки, на пыл его страсти в эту холодную новогоднюю ночь, их любовь, их вселенские чувства грели обоих как никогда, и даже под самым сильным снегопадом, под завывания самого холодного ветра, им было не холодно вдвоём.       Женщина покорно вдавливалась обнажёнными лопатками в мягкий матрас кровати и подушку, жадно обнимала мужа за спину одной рукой и сжимала его ягодицу другой, стройными изящными ногами плотно обивая возлюбленного и подаваясь как можно больше вперёд тазом.       Падме была яркой личностью и пылкой натурой, сильной женщиной, но только с ним, только со своим Энакином она хотела быть слабой и беззащитной, нежной и покорной, потакая ему во всём.       Впрочем, Скайуокер, как любил её податливую и романтичную натуру, так и обожал её бойкую, королевскую, сторону личности. Наверное, поэтому он иногда позволял своей возлюбленной властвовать над собой.       С силой перевернув их обоих в новую позицию, мужчина улёгся обнажённой спиной на белые мягкие подушки, позволяя своей королеве и повелительнице восседать и властвовать над собой.       Оказавшись сверху, теперь уже Падме стала активно двигаться, плавно виляя бёдрами и позволяя члену Энакина погружаться в неё во всю длину под разными углами. Амидала игриво провела пальчиками по мужественной мускулистой груди Скайуокера и выгнулась назад, запрокидывая голову и плавно болтая мягкими каштановыми волосами в пространстве, которые гладко скользили по спине.       Жена ласково поглаживала низ живота мужа, активно двигаясь поверх него, в то время, как его грубые сильные пальцы, крепко сжимали её округлые бёдра, едва ли не до синячков вдавливаясь в нежную светлую кожу.       Амидала стонала, задыхаясь от удовольствия, с каждым разом, с каждым новым движением мужа внутри себя делая это всё громче и громче, чувственнее и интенсивнее.       Наслаждение росло, обоюдное и пылающее огнём неистовой, романтичной, но нежной страсти.       В какой-то момент Падме чуть интенсивнее дёрнула бёдрами и резко склонилась к Энакину, жарко целуя в губы, как будто прося, как будто моля его снова взять инициативу на себя.       Лишь в его руках, лишь в его объятьях, в момент самого пика наслаждения она любила быть слабой, трогательной и беззащитной, поддаваясь своему супругу и полностью отдаваясь ему всем телом и душой.       Энакин понял всё без лишних слов и по-хозяйски перевернул Падме обратно на спину, прижимаясь к ней всем телом.       Ещё несколько глубоких сильных толчков внутри, самые последние и яркие моменты близости…       Падме неистово стонала, срываясь на крик, Энакин громко дышал от неимоверного наслаждения.       Ещё секунда, и мир взорвался фейерверком самых ярких новогодних красок.       Наслаждение поглотило пару с головой, разливаясь волнами приятного, сияюще-слепящего удовольствия по всему телу.       Энакин склонился над Падме в последний раз и любяще, страстно, пылко, поцеловал её в губы, так, как будто это был их единственный в жизни поцелуй.       Супруга ответила ему с неистовой взаимностью.       Этот новый год, эта ночь любви, были прекрасны для мужа и жены. Они были просто невероятны. Страстны, горячи, полны чувств и эмоций…       И Энакин мечтал, чтобы на следующее утро они с Падме проснулись в объятьях друг друга!