Злодей, который влюбился

*** Встав с утра пораньше, Том тихо выскользнул из комнаты, по пути минуя кровати спящих друзей. Гости гостями, но отменять их с Гарри планы из-за них Том не собирался. Поэтому, быстро переодевшись в ванной в более удобную домашнюю одежду, он спустился вниз, где его встретил уже размявшийся и с виду вполне свежий и бодрый Гарри. Тот уже ждал Тома. - Ты уверен, что хочешь заняться этим сегодня? Ничего не случится, если мы отложим это на день или два, - улыбнулся Гарри, заметив сонный прищур Тома и немного съехавший на бок воротник тонкой рубашки. Его малыш явно предпочел бы еще немного поспать, но, из-за визита сокурсников, решил сдвинуть их запланированный традиционный совместный сбор яблок на более ранние утренние часы, чтобы гости не мешались. - Нет. Сегодня. Как и планировали, - твердо отчеканил Том и, схватив корзину, направился в сад. Гарри на это только и смог, что мягко улыбнуться и пойти следом. Временами, его малыш вел себя просто невероятно мило. *** - Ай! - вскрикнул Абраксас, отдернувшись, от не слишком-то нежного тычка в бок, на самый край кровати, при этом чуть не свалившись на пол. Чего-чего, а проснуться с утра от такого подобия «будильных чар» он точно не ожидал. - Тони, ты что, совсем сдурел?! - возмутился он, опознав вредителя и потирая рукой пострадавшие ребра. - Тссс! Не ори. Утро ведь. Да и мы в гостях, нечего шуметь, - шикнул на него Долохов. - Проверь, артефакт успел закончить диагностику, а то Том куда-то пропал, - сказал он, покосившись в сторону пустой кровати их общего друга. Антонин и сам только проснулся. И стоило ему протереть глаза и осмотреться, как он тут же обнаружил пропажу одного из них, что, поначалу, его знатно взволновало, но, вспомнив, где именно они сейчас находятся, Тони почти тут же успокоился. Вряд ли с Томом что-то может случиться в собственном же доме, пусть и в такую рань. - А? - Абраксас тоже посмотрел в сторону кровати Тома и действительно обнаружил отсутствие ранее упомянутого. - А где он? - Понятия не имею ни где он, ни как давно пропал. Поэтому и спрашиваю: закончил ли артефакт диагностику? А то, с такими темпами анализа, нам и ещё одного дня в гостях будет мало. И все наши «труды» вылетят в трубу. После слов друга, Малфой враз посерьезнел, быстро найдя артефакт, спрятанный в том углу его временного спального места, что находился ближе всего к кровати Тома. Вообще, сначала они подумывали запрятать его где-нибудь в постели самого Тома, для более быстрого продвижения анализа, но, вспомнив защиту, что наложена на кровать их друга в школьном общежитии, не рискнули туда соваться, им еще пожить хотелось бы. Сосредоточив взгляд на мутном камне артефакта, Абраксас широко улыбнулся. - Да! Готово! Теперь только нужно вывести результаты. - Отлично! Тогда, пока Тома ещё нет, быстренько будим Вальбургу и выводим результаты, а уже после можно будет и пропажу нашу поискать. - Только если эта «пропажа» не найдет нас первой, - хмыкнул Малфой. - Поэтому и нужно действовать быстро и, желательно, тихо, - сказав это, Антонин поднялся с постели друга и, ступая как можно тише, направился к двери. Еще немного понаблюдав за артефактом, Абраксас последовал примеру Долохова и, выпутавшись из одеяла, направился вслед за ним. Будить Вальбургу не пришлось и даже искать долго не пришлось. Та уже не спала. Она стояла прямо посреди гостиной и, замерев на месте, не отрываясь смотрела в сторону прозрачных стеклянных дверей. Юноши несколько раз позвали ее, но та не ответила, так и смотря туда, куда бы там она ни смотрела. И только подойдя ближе и отыскав глазами то, на что смотрела девушка, они смогли понять причину столь странного её состояния. Прямо сейчас их друг Том и мистер Гонт собирали в саду яблоки. И все бы хорошо - в этом нет ничего ТАКОГО - только вот… Том собирал яблоки, сидя на плечах своего опекуна. Он аккуратно срывал руками те яблоки, до которых мог дотянуться, и использовал магию для тех, что росли на самых верхних ветвях. Попутно, он что-то рассказывал мистеру Гонту, весело смеясь и изредка взмахивая руками в поисках равновесия. А время от времени, еще и нежно зарывался рукой в волосы своего опекуна. Мистер Гонт же, слегка наклонившись вперёд - для большего удобства своего «наездника», - придерживал его руками за бедра и контролировал левитацию большущей плетеной корзины, с двумя ручками, куда Том складывал яблоки, и при этом ещё и успевал также весело что-то ему отвечать. Кажется, шутливо угрожая сбросить Тома, если тот не прекратит вертеться. И все это выглядело как-то странно сюрреалистично, будто сцена из какой-то романтической книги. А влюбленные взгляды Тома и нежные ответные - мистера Гонта только усиливали эффект нереальности. Эти двое казались такими счастливыми и столь искренне любящими друг друга, что даже вызывали некоторую зависть. А также, невольно, возникал закономерный вопрос: а действительно ли чувства Тома безответны? Ведь пусть во взгляде и поведении мистера Гонта и не прослеживалось ничего предосудительного, но и на простые отношения опекун/воспитанник их взаимодействие точно не походило. Невооруженным взглядом было видно, что все куда глубже и серьезнее. Более того, никакие зелья или ритуалы не смогли бы создать такую невероятную связь, при всем желании. Эти двое идеально дополняли друг друга. И если детально вспомнить все предыдущие разы, когда юные аристократы видели обоих Гонтов вместе, то становилось понятно, что те по-настоящему не замечали вокруг никого, кроме друг друга. Будто, для каждого из них, весь мир заключался в одном-единственном человеке. Прийти в себя юноши и девушка смогли только спустя несколько минут молчаливого созерцания. Также молча переглянувшись, они тихо удалились обратно, в комнату Тома. У каждого из троих создалось четкое впечатление, что они не должны больше смотреть на этот… сбор яблок. Не должны лезть… Не должны мешать… Это все только их, только Тома и мистера Гонта. И больше никому в том саду нет места… Посидев еще несколько минут в тишине, Абраксас откашлялся и все-таки вытащил из кармана артефакт. - Я понимаю, после увиденного нами только что, это уже кажется ненужным и даже, в некоторой степени, неправильным, но, думаю, мы все же должны окончательно убедиться и поставить во всем этом точку. - … Да, ты прав, - слегка хрипловатым голосом согласилась с ним Вальбурга, доставая откуда-то из своего ридикюля лист пергамента. Антонин же просто кивнул и наложил на дверь сигналку, которая должна была предупредить их, если к комнате кто-нибудь приблизится. Больше ничего не говоря, Абраксас положил артефакт на пергамент, камнем вниз, и, притронувшись к нему палочкой, пустил слабый импульс магии. Этого должно быть достаточно. После манипуляций Малфоя, камень загорелся тусклым красным светом, который как будто переполз на пергамент, проступая на нем - сначала нечеткими и смазанными, но, со временем, все более различимыми - символами. И только когда символы заполнили почти весь лист и стали абсолютно четкими, свет погас, возвращая камню его прежний вид. Как только все закончилось, Абраксас аккуратно убрал артефакт и взял в руки пергамент, к которому тут же прикипели взгляды и остальных двух слизеринцев. - И что это значит? - шепотом спросил Антонин, рассматривая кучу непонятных черточек, которые напрочь отказывались превращаться перед его глазами хоть во что-нибудь более-менее вразумительное. - Этот артефакт создавался для Рода Малфой. И пусть он может использоваться и для диагностики других магов, но без помощи кого-то, в ком течет кровь Малфоев, понять результат не получится. Потому что для всех остальных этот самый полученный результат будет выглядеть как набор непонятных символов без какого-либо смысла, - ответил Абраксас, не отрывая взгляд от ровных строчек. Дочитав до конца, он отложил лист в сторону. - И? Тот покачал головой, пребывая в легком недоумении. - Ничего. Том - чист. Все, что артефакт обнаружил, это незначительные следы «Умиротворяющего бальзама» и… Последовавшие за этим слова заставили брови слушателей поползти вверх… Это было неожиданно. *** Следующим, что вынудило ошарашенных подростков покинуть облюбованную комнату, был одуряющий запах свежей выпечки. Аромат горячего теста был настолько восхитителен, что они даже сами не заметили, как оказались на пороге кухни, где хозяйничали не домовики, как можно было бы подумать, а обе причины их утренних потрясений, чем автоматически вызвали ещё одно. Ведь какой маг будет сам заниматься готовкой? Еще и вручную? - Доброе утро. Хорошо спалось? - весело спросил Гарри у гостей, заметив их стоящими в дверях кухни. У него было просто прекрасное настроение. Он уже хотел было предложить друзьям своего подопечного угощаться только что приготовившимся тарт татеном, но Том, будто почувствовав намерения Гарри, совершенно непринужденно запрятал пирог в кухонный стазис-шкаф. - Кхм… - неловко кашлянул Гарри, не зная, что сказать на подобную бестактность своего малыша. - Эмм… Вы присаживайтесь, минут через пять уже должны будут дойти пирожки с яблоками. Гарри все же решил не придавать значения не слишком-то вежливому поведению Тома, сделав вид, что ничего не произошло. Ему не нужны были лишние слова, он и так понял, что Том не намерен делиться желанным пирогом с друзьями. И те, кажется, тоже все правильно поняли, но немного все-таки обиделись. Уж слишком вкусно пах спрятанный от них десерт, от которого им не позволили отведать даже по малюсенькому кусочку. А ещё друг называется! Но вытащенные мистером Гонтом из печи - спустя те самые пять минут - обещанные пирожки заставили голодных детей позабыть обо всех обидах. Это было слишком вкусно. А если еще и обмакнуть в розеточку с медом и запить молоком… ммм… Вкуснятина! Гарри, понаблюдав некоторое время за тем, как «благородные аристократы», с нескрываемым удовольствием, берут руками и наминают с молоком обычные пирожки с яблоками, тихо хмыкнул и оставил подростков одних. У него самого еще были некоторые дела. *** - Ну. Говорите. Я же вижу, что вы что-то от меня хотите. И, судя по всему, это как-то связано с тем, что вы нагло вторглись в мой дом и не спешите его покидать, - раздраженно пробурчал Том и запихнул в рот пирожок. А ведь прямо сейчас он мог бы наслаждаться тарт татеном в компании Гарри, а не выуживать из странно себя ведущих друзей причины их внезапного помешательства. - Это… Они замялись. Пирожки как-то заставили их немного подзабыть обо всех потрясениях, но… Они и так собирались серьезно поговорить с Томом, а тут он сам спрашивает и вроде готов слушать… Первым решился Антонин. Он просто вытащил лист пергамента из кармана Абраксаса и протянул его Тому. - Помнишь, ты рассказывал нам, что влюблен в кое-кого? - получив в ответ от Тома напряженный кивок, он продолжил. - Так вот, недавно мы смогли понять, о ком шла речь, - на этом моменте, в глазах Тома зажглись опасные искорки, но Долохов не стал останавливаться, решив, что - раз уж они начали, то - стоит идти до конца, и будь что будет. - И ты не подумай ничего такого, мы не против твоего выбора, это твое право. Но ты должен согласиться, что твоя влюбленность немного переходит пределы разумного. Мы переживали за тебя, поэтому решили убедиться, что это действительно ТВОЙ выбор, и никто не пичкает тебя никакими зельями, принуждая к этой любви. И мы заранее извиняемся, если ты считаешь, что мы переступили границы дозволенного. Все трое, одновременно, склонили головы, как бы признавая свою вину и обозначая готовность к выражению его гнева. Все равно так было намного лучше - извиниться и принять наказание - чем, с упорством баранов, пытаться доказать Тому их точку зрения на ситуацию и то, что они не могли поступить иначе. Да и не смогли бы они ничего добиться спорами и криками, только окончательно выбесили бы Тома и, вполне возможно, полностью разрушили бы их дружбу. Тот очень не любил, когда кто-то лез в его дела, а уж в такие личные и подавно. И они были правы, Том был ужасно зол! И если бы те посмели еще и что-то ему доказывать или указывать, как ему следует поступить, то он бы просто проклял каждого из них и выставил за дверь, полностью оборвав любые связи. Но было в сложившейся ситуации и несколько факторов, что успокаивали его гнев. Во-первых, Гарри уже знал о том, что Том в него влюблен, а значит, бояться, что кто-нибудь ему расскажет о столь неподходящих чувствах опекаемого, уже не приходилось. Во-вторых, даже он сам, пусть и со скрипом, но признавал, что его любовь к Гарри переходит все разумные границы и может закончиться для него крайне печально, так что переживания друзей не были совсем уж лишены смысла. Но вот за то, что, без спроса, полезли в его личную жизнь, они у него еще получат! А сейчас он более внимательно пригляделся к полученному листу, который оказался полным клиническим анализом его организма, с перечислением всего лишнего. Точнее, это был невразумительный текст, как будто впечатанный в пергамент, и уже под ним, от руки, был написан, видимо, перевод этой абракадабры на нормальный английский. Все это вызвало еще одну волну негодования у Тома, отчего троица слизеринцев сжалась. Вот, значит, как, те «решили удостовериться в его выборе»! Проверяли его, да ещё и без его на то ведома! Но, после реплики Вальбурги, сказанной таким же извиняющимся тоном, каким ранее говорил Долохов, он все же решил прочесть до конца. - Нам, действительно, жаль, что мы полезли не в свое дело и зря подозревали мистера Гонта в нехороших манипуляциях, но все же взгляни на последнюю строчку, нас она немного беспокоит, - тихонько попросила девушка. Том быстро пробежался по всему тексту, не найдя ничего особенного, артефакты Гарри надежно защищали его от любого вмешательства. Все, что было обнаружено в его организме, это успокаивающие настойки - которые он пил, когда чувствовал, что его заносит - а также легкий подавитель либидо, о котором и упоминалось в последней строчке. И Том сначала не совсем понял, что в этом факте так обеспокоило друзей, и только посмотрев в глаза каждому из них, он осознал. Он ведь никогда не проявлял интереса к отношениям между полами в общем и к сексу в частности. С их точки зрения - ему нет никакого смысла самому принимать подобные зелья, а значит - кто-то мог ему их спаивать, чтобы он… назовем это «не смотрел, куда не надо». И Том не знал, смеяться ему или плакать, от столь абсурдных выводов, сделанных его друзьями. Ведь это, опять же, не их дело, это личная жизнь Тома, но, с другой стороны, если он промолчит, те снова могут надумать себе каких-то ужасов, и ему придется это разгребать. - Никто не спаивает мне эти подавители. Ни насильно, ни тайно. Я пью их сам. - Зачем? - на него уставилось три пары удивленных глаз. - А вот это уже точно не ваше дело! И вообще, что-то вы загостились. Живо собрали манатки и на выход, - прошипел Том и, скрывая красные пятна на щеках, поднялся, быстро уходя из комнаты. Тема разговора и так была неловкой. Он только недавно свыкся с тем, что Гарри в курсе его чувств к нему, а теперь еще и друзья все знают. Но он точно не собирается рассказывать им о том, что, временами, настолько сильно хочет своего опекуна, что у него чуть ли не сносит крышу. Из-за этого Том и пьет подавители, которые помогают ему, хотя бы частично, разобраться с проблемой. Все же полностью избавляться от своих плотских желаний Том не хотел, поэтому употреблял только достаточно легкие седативы, что просто немного снижали его сумасшедшее подростковое либидо, удерживая его на приемлемом уровне. Но теперь он подумывал о том, чтобы прекратить их прием, за ненадобностью. А то раньше он боялся, что может выдать себя тем, что Гарри обнаружит его стояк, в, казалось бы, абсолютно безобидных и невинных ситуациях, ведь в прошлом действительно такое случалось. (Но, к его большому счастью, Том всегда успевал скрыться до того, как Гарри мог бы заметить его возбужденное состояние.) Ну а теперь, раз Гарри уже в курсе, то даже если и произойдет какой-нибудь казус, ничего слишком ужасного не случится. Может, так будет даже лучше, лишнее напоминание Гарри о чувствах Тома к нему, а то пока тот вряд ли всерьез рассматривает Тома в качестве своего возможного сексуального партнера. Так что нужно понемногу менять восприятие опекуна. Закладывать нужные мысли. Конечно, это займет Мордредову тучу времени, но даже если у Гарри просто мелькнет мысль о том, чтобы принять его чувства, то все эти ухищрения уже будут того стоить.