Сильный духом, сильный сердцем

      Когда Джейк видит Его, он коченеет от страха и одновременно разгорается от ярости.             Ненависть к этому.... Этому существу, этому разуму, что запечатан в теле Аватара, этому мышлению, к которому приучен мужчина, к самому его существованию, и это непоколебимое желание убивать.       Глаза наливаются кровью, зрачки сужаются, всё тело прижимается к земле, подобно телу животного, оно выгибается, а хвост медленно качается из стороны в сторону. Оскал и чётко выраженные клыки, шипение и вжимающиеся в сырую землю пальцы.                   Его ноги не чувствуют, как отрываются от Пандоры и как его зубы впиваются в руку Аватара. Джейк не смеет отступать, видя около Него, Паука. Наверняка, это Чудовище славно поиздевалось над мальчиком за то время, которое Джейк не смог проконтролировать. Наверняка Паук сейчас не может ничего, кроме как рыдать и молить Джейка…. остановиться?       Но Джейк сейчас не в том состоянии, чтоб слушать мальчишку, ведь правило «Убей первым или убьют тебя» действует на Пандоре крайне убедительно.             Но на удивление Он не смеет ударить в ответ, всё, что он делает — это отшвыривает Джейка от себя, и просит Паука отойти.       Просит знаками, просит очень отчётливо и на удивление спокойно.                         — Ш-что думаеш-ш ужэ поб’едил-л? — Шипит Джейк, в моменты ярости его акцент становится всё более явным и, одновременно с тем, очень похожим на акцент жены.                         — Джейк, остановись! — Орёт Паук, оттаскивая мужчину подальше. Конечно, за хвост.                         — Э-эт-то ис-за нэго, ис-за нэго! — Вырывается Джейк, и продолжая пытаться задеть Его больные точки. — Ис-за нэго, т-ты, Нэтейам! Нэтейам! — хрипит Аватар Джейка, хрипит, и вместе с тем разрывает почву под пальцами и задевает хвостом находящиеся рядом растения.                         — Он умер не по вине моего Отца! — Паук ложится на землю, стараясь своим весом замедлить движения Джейка, разгоряченные движения, горящие азартом и злобой глаза, вязкая прозрачная слюна и зловещие хрипение. Всё это вдруг прекращается.                   Джейк навострил уши.       Джейк смотрит на Паука.             Джейк слышал.       Джейк.                         — Ш-что ты з-сказал'? — Джейк наклоняет голову в бок, столь резкое изменение его настроения напугало Паука больше, чем вся та ярость, с которой Джейк нацелился на Него. Передняя челюсть выпирает и зубы, острые клыки подаются вперёд.                         — Я сказал, что твоего сына убил не мой Отец, — Паук выглядит зловеще спокойным. Глаза его смотрят на Джейка. — Он сам решил идти за мной, я не виноват в его смерти, — продолжает Паук, — а мой Отец, как видишь, уже не тот, каким ты знал его, — Паук морщится. — Видишь ли, будь это Он, он бы не стал самостоятельно делать себе одежду На’ви и убил бы тебя из пистолета, — Паук прикрывает глаза и трёт их указательным пальцем. — Его имя А’юнгия и он соединён с Эйвой, — подытоживает Паук.                         — Н-но, — голос Джейка дрожит, его голова чуть ли не соприкасается с коленями, так, что он становится похожим на зародыш. Соединился? С Эйвой? С самой Матерью? Как? Почему? Не честно! Ошибка? Ошибка! Нет-нет, Паук? Врёт? Нет, не умеет врать....                         — Мистер Джейк, — Паук спокойно подходит к Аватару и заставляет посмотреть на себя. — А’юнгия больше не тот, кем вы привыкли считать его тело. Он — другое существо, его душа — она почти полностью поменялась. Ему нужно многому научиться, понимаете, о чём я? Глаза Джейка затуманены ненавистью и в то же время слова Паука отрезвляют и заставляют думать. Соображать, вновь вернуться в оболочку На’ви, снова почувствовать что-то сильнее ненависти и злобы.                         — Я ненавижу Его лицо, я не могу смотреть на Него, прошу, не заставляй меня вновь встречаться с Его взглядом. — Джейк медленно поднимается с колен, весь в грязи и ссадинами, без тени ненависти, но с презрением он говорил эти слова. Говорил чётко, без акцента и шипящих согласных, говорил медленно и размеренно.                   Паук указывает пальцем за спину Джейка, мужчина не смеет ослушаться.       Его лицо разгладилось, и больше не было прежних морщин.             Аватар, стоящий перед Джейком не был Куоритчем.       Не был.                   Определённо нет.       Его волосы отросли, а одежда, пусть и была сделана неумело, не отталкивала.             Словно сама Великая Мать помогала ему.       Что на счёт лица — черты врага не казались столь отпугивающими и мерзкими.                   Неповторимый узор из биолюминесценций и тёмных полос, узкие глаза и с многочисленными ранениями руки и торс.       Но на лице Аватара, стоящего перед Джейком не было и тени желания отомстить.             Он стоял и молча изучал окружающую его местность.                         — Красиво, — непроизвольно выдохнул он.       Кири осторожно идёт меж листьев, бесшумно ступая по лишь ей известной тропе, молодая На’ви прислушивается к каждому шороху, а любое дуновение ветра делиться с ней своей короткой историей.             Её растрёпанные отросшие волосы украшены бусами, глаза чуть прищурены, а уши насторожены.       Она чувствует жизнь во всём, что окружает её, будто то листва невысоких деревьев или же причудливые животные снующие тут и там.                   Когда она здесь, в лесу, полном затейливой живности и окружённым лишь океаном, девушка невзначай замечает свою связь.       Цепь, которая мягко украшает её тело, мягкая нить, что связывает её с миром живым и миром, что лежит дальше, чем это могут представить другие.             Рядом с Ней мягко и прохладно, с Ней никто не чувствовал бы себя отрешённым и ненужным, с Ней рядом, около её корней-волос многие находят спасение от страхов и боли.       Рядом с Ней одновременно светло и черно, подле Неё чувствуешь себя частью всех тех, кто ушёл раньше тебя.                   Это На’ви называют «смертью», но если эта смерть была неизбежна и если На’ви был готов к встрече с Ней, народ и семья умершего поют лишь радостные песни.       Ведь все они когда-нибудь соединяться с Ней.             И это не страшно.       Лишь грустно.                   Но эта грусть сменится радостью песен и воспоминаний.       Сквозь лес, меж деревьев и запахов, меж воспоминаний и мыслей, Кири медленно встречается с Ней вновь.