Мама и папа флиртуют!

      В комнате Лойда по обыкновению темно, в углу горит лампа, создаётся такой приглушённый свет, который ничего толком и не освещает. С первого взгляда, кажется, что архитектура комнаты отличается от архитектуры всей квартиры, но это не так. Просто в том помещении, в котором спит Сумрак, всегда должно быть темно, так уж повелось. Вроде бы, он это объяснял раньше тем, что хочет избавиться от страха темноты. Прошло много лет, страх ушёл, а у Сумрака до сих пор везде потёмки. Наверное, такое обживание квартиры происходит по привычке, автоматически.       Спальня показывает то, что у человека на душе, ведь так? Сумрак ненавидит спальню, в которой он сейчас живёт. На дух не переносит в ней находиться. А ведь это место должно приносить ему комфорт и умиротворение.       Резко встав с кровати и распахнув шторы, Лойд глядел в вечерний город. Фонари освещали улицы всего Берлинта, это выглядело завораживающе. Открыв форточку, Форджер вдыхал свежий воздух. Несмотря на то, что их дом располагался прямо около дороги, деревья из аллеи рядом будто бы очищали воздух. Было прохладно, но это действовало на мужчину отрезвляюще. Когда он в последний раз так делал? Просто распахивал окно, чтобы подышать. Да, не было такого никогда. Может быть в самом детстве, но он уж этого точно не помнит.       На небе висела одинокая, но величественная Луна. Сумрак. Теперь он вспомнил, как у него появилось это имя. Ему так нравилась эта полутьма, когда солнце уже зашло, но ещё было не столь темно. Он любовался на звёзды, на такую большую и далёкую Луну. Часто он фантазировал о другой жизни, вглядываясь в эти бескрайние просторы Вселенной. Такие же необычные и далёкие, как обычная жизнь обычного человека. Да, он сам выбрал себе жизнь шпиона, но как же ему тошно иногда от неё становилось, особенно в самые первые свои годы. Это была интересная профессия, но, заглядывая в жизни обычных людей, он чувствовал в сердце тоску. Как же ему хотелось просто жить, как обычные люди. Как жили его родители, как жила продавщица из ближайшего магазина, как жили соседи в деревне. Как жили многие.       Он часто задавался однотипными вопросами, когда был юн: «Ну, почему всё складывается именно так? Почему в моей жизни всё идёт не так, как у обычных людей?» Ответы на эти вопросы он перестал искать спустя год работы шпионом.       Это имя было придумано, как воспоминание о его романтизированных мыслях и мечтаниях. Это воспоминание было настолько приятным, насколько и болючим. Его мозг вышвырнул эту болючесть из жизни, забыл, зачеркнул. А теперь в глубокой ночи снова вспомнил. И это снова сделало надрез на его сердце.       Холодный воздух треплет белые локоны, от такого холода слегка появляется румянец на щеках. Но чувствуется это так, словно ему бьют по щекам, а он и не сопротивляется. Сумрак истощился, ему просто хочется немного спокойствия и тепла, домашнего уюта. Настоящего. Он хочет, чтобы всё в этом доме было по-настоящему. Хочется зажечь огни в этом полумраке. —Лойд, — жена положила руку ему на плечо так неожиданно, что тот чуть было не дёрнулся, — Что с тобой?       В её глазах было искреннее беспокойство, которое она и не скрывала. Закрыв окно, повернулась к нему и переспросила: —Что-то случилось? Ты не реагировал на стук, я позволила себе зайти, и ты снова не заметил это. Ещё и окно открыл, простудишься.       «Почему ты беспокоишься за меня? Почему так стараешься уберечь от всего? Ты же ясно дала понять, что мы лишь фиктивные супруги» — от этих мыслей Лойд передёрнулся. Вдруг где-то внутри кольнула обида. С чего бы великому Сумраку обижаться на девушку, которая его отвергла? Тем не менее, обида иголкой засела под солнечным сплетением и напоминала о себе время от времени. —Я просто задумался. Не переживай, я не заболею, — он улыбнулся как-то не искренне и отвёл взгляд. —Пойдём выпьешь чая с лимоном, на всякий случай, — она бесстрашно коснулась его руки и слабо потянула вперёд, — Ну же, пошли. —Ладно, пойдём.       На самом деле Лойд и не сильно собирался сопротивляться, ему было только в радость, ведь рядом с Йор огни в полумраке загорались и это, как наркотик, влекло. Он частенько отключался от внешнего мира и каких-то проблем рядом с фиктивной женой. Он просто наслаждался атмосферой, которую она дарила. Все моменты рядом с ней были такими же тёплыми, как во времена, когда была жива мама. Как бы не отрицал уже взрослый Лойд, но ему так не хватало этой любви и заботы. Ему так не хватало родительской любви, не хватало детства. Сумрак слишком рано повзрослел. —Держи, — Йор всунула ему чай прямо в руки, — Я хоть и не психолог, но могу выслушать тебя, если тебе это необходимо.       «Почему ты смотришь с такой нежностью? Зачем ты это делаешь?» —Просто устал после тяжёлого рабочего дня, хотелось отдохнуть.       Йор была открытой книгой, она светилась, как солнышко. Этот её внутренний свет раз за разом осветлял сердце Сумрака, заставляя его биться сильнее. Почему-то хотелось ей доверять. Что-то на уровне интуиции подсказывало ему, что она — человек, который действительно поймёт. —Я очень устал, — Лойд, напрягая спину, уставился в кружку, где одиноко плавала долька лимона, — Я хочу спокойно смотреть в будущее со своей семьёй, как я делал это в детстве. Мне не хочется думать о том, что я когда-то бесследно пропаду… — он замешкался, понимая, что сказал лишнего, — На какой-нибудь войне. Не хочу вас терять.       Осмелев за последние дни и приняв все свои чувства к Лойду, Йор позволила себе сделать небольшую вольность: она положила одну руку ему на затылок, а другой приобняла за плечи.            Сердце Сумрака пропустило удар, дыхание прервалось, как будто он забыл, как это делать. Руки аккуратно приобняли девушку. У него начался небольшой тремор рук от всего того, что он ощущал. Рядом витал аромат, который Сумрак ей подарил, в груди от этого сердце пустилось в пляс. Контролировать мысли не получалось, они все спутались в один большой ком.       Рука, лежащая на затылке, поползла выше и начала поглаживать волосы. Это был очень дерзкий поступок со стороны Йор, но как же ей нравились его волосы. Она беспорядочно хватала прядки и поглаживала их. Это так умиротворяло её.       А Лойда это совершенно не успокаивало, ещё чуть-чуть и он начнёт ластиться по-кошачьи к её руке. Как нелепо. Ему очень хотелось, чтобы она продолжила, но здравый смысл твердил обратное. Задержав дыхание, он мягко отодвинулся от Йор. Внутри всё запротивилось, но он подавил это. —Спасибо, Йор, — голос осел и пришлось немного прокашляться, чтобы продолжить, — Спасибо за то, что выслушала и поддержала. Ты замечательный человек.       Йор расплылась в самой яркой улыбке, а Лойду так и хотелось сказать что-то ещё, чтобы в её глазах было больше светлой радости.       «Была бы у меня возможность жить обычную жизнь, я бы без раздумий выбрал жизнь с тобой» — сам испугавшись своих мыслей, Лойд вскочил с места и скомканно попрощался. —Спокойной ночи, Лойд.       От привычного голоса прошлась ещё одна дрожь, хорошо, что жена этого не заметила. Лойд быстро ушёл к себе в комнату, чтобы исключить возможность какого-нибудь необычного развития событий. «Сумрак, что это за чертовщина?» — мужчина нервно одёрнул футболку и остановился посреди комнаты, — «Будет больно, если я привяжусь к ним. Но что мне делать, если я уже?» Сумрак зарылся в свои волосы, вспомнил о недавнем прикосновении и от удовольствия прикрыл глаза. В одинокой комнате он позволил себе быть уязвимым, быть нежным, как котёнок. Перебирая свои волосы, он представлял, что это Йор поглаживает его по голове. Оттянув штанину в зоне колена, ему почудилось, что это Анечка снова дёргает своего папу с просьбами поиграть с ней.       Уложившись на кровать, он провалился в сон. Не в сон — в воспоминание.       За окном была тишь да гладь, рядом, подбоченившись, сидела мама, читала книжку про самого смелого воина, который спас свою семью. —Я тоже стану сильным воином и спасу тебя от всего, мама! — восторженно подпрыгнул на кровати маленький мальчик. —Конечно, сынок, ты будешь самым смелым и самым сильным, — посмеиваясь одними лишь глазами, промолвила мать.       Её лицо, забытое где-то в детстве, расплывалось, и только глаза голубого цвета ярко и чётко светились и дарили надежду маленькому мальчику. Её ладонь, слегка шершавая от работы, погладила его щеку. Мама поцеловала своего сына в лоб и уложила обратно на кровать. За окном что-то просвистело, но это было неважно, рядом с мамочкой, его сон был спокоен. Она была его ангелом, который оберегал мечтательные сны. Рядом с ней было нестрашно.       Было трудно открывать глаза после этого сказочного мира, в котором Сумрак ещё не был Сумраком. Было трудно одеваться, понимая, что это всего лишь сон, и мама больше не вернётся. В свои тридцать Сумрак был человеком, который так и не смирился с её потерей. В свои тридцать он был тем, кто всё ещё надеялся вернуться туда, в те спокойные дни.       За дверью шумели Аня с Бондом, бегая друг за другом. Сон забылся в утренней суете, оставляя улыбку на лице. —Доброе утро. —Привет, папочка! — Аня с беззаботной улыбкой на лице подбежала к Лойду и обняла его.       Расстрогавшись от такой обыденности, Лойд сам сел на корточки и крепко зажал дочь в свои медвежьи объятия. —Доброе утро, Лойд.       Подняв глаза наверх, он увидел Йор. Такая домашняя, с хвостиком на голове и полотенцем в руках, стояла и с умилением смотрела на него. Будь Лойд кусочком льда, тут же расплавился бы от этой нежности.       Ему не хотелось думать, не хотелось размышлять над правильностью и неправильностью вещей, хотелось просто обнять их всех и никогда не отпускать. —Привет, — Лойд встал и несколько секунд, молча, смотрел на жену, — Сегодня мы с Кудряшкой, — он взглянул с улыбкой на дочь, — решили прогуляться. Приду часа в два домой, и можем идти в парк. —Аттракционы! — подпрыгнула Аня и от переполнявших эмоций обняла Бонда. —Хорошо, Лойд. Тогда мы с Анечкой приготовим рагу, которым я вас накормила в прошлый раз. —Спасибо, Йор, — мужчина прошёл мимо жены и случайно коснулся её ладони.       Йор спокойно развернулась и улыбнулась вслед уходящему мужчине. Она любила его, и не просила ответной любви. Просто ей было важно видеть его и чувствовать рядом — ничего больше. Даже если бы они расстались, если бы он нашёл себе любовь всей жизни, она бы не перестала его оберегать. Она взяла на себя эту ответственность любви и гордо несла свою ношу. Да, ей хотелось, чтобы они вместе засыпали, просыпались в объятиях друг друга, он бы будил её поцелуем, а она бы гладила его по оголённому животу. Но это было не главное. Она продолжает его любить несмотря ни на что, просто за то, что он есть. Её радовала сама мысль о существовании такого прекрасного человека. Разве не в этом заключается настоящая любовь?       А Лойд был другим. Ему с каждым разом всё чаще хотелось хотя бы дотронуться до неё, почувствовать её. Хотелось поправить выбившийся локон, застегнуть пуговицу на спине, погладить ложбинку между позвонков. Просто хотелось чувствовать. Но мужчина, как мазохист, запрещал себе всё это. Она действительно привлекала, и он это понимал, но также и понимал, что ему нельзя переходить грань. Это разломает все стены, которые он вокруг себя воздвиг, разобьёт на осколки все ценности, которые он годами вырабатывал в себе. Если он позволит себе чувствовать любовь, он потеряет всё, что было построено раньше.       Фрэнки был информатором, ему было не так опасно заводить семью, он быстро и спокойно влюблялся, и также быстро переключался. Сумрак ему даже завидовал. Поэтому, увидев знакомого, на душе осел какой-то неясный ком зависти. —Привет, дружище, — Фрэнки вскинул руки для обнимашек, но зная своего друга, так же быстро их опустил, — Что по настроению?       Еле заметно по лицу пробежали эмоции, Лойд отвёл взгляд и крепче сжал руку в кармане. —Да, с тобой явно что-то не то сегодня, — Фрэнки с подозрением сщурил глаза, — Ладно, пошли уж. —Куда идём-то, Фрэнки? К очередной подружке?       Голос незримо изменился, и тот, кто не знает Сумрака не заметили бы этого, но Фрэнки был не глуп. Он был чертовски наблюдателен. —О, так вот в чём дело! — хлопнул в ладоши друг, — Йор наконец-таки накинула свои чары на тебя, Форджер? —Не неси чушь, Фрэнк, — с раздражением проговорил Сумрак. —А я так и знал, что наша великая ледышка когда-нибудь растает! Ну, совет вам да любовь, голубки, — рассмеялся парниша, — Хорошая парочка из вас. Нашёл себе гнёздышко. —Фрэнки. —Да ладно-ладно, разберётесь сами, понимаю. Пошли.       В доме у информатора нашлось много чего интересного на брата Йор. Юрий участвовал во многих делах, зарекомендовал себя как хорошего работника с хорошими манипулятивными способностями. —Ну, да. Под воздействием Йор он, конечно, все эти навыки теряет. Иначе не объяснить. —Ты, видимо, тоже. —Фрэнки, под твоим воздействием я скоро начну терять терпение.       Подшучивая над другом всю оставшуюся дорогу обратно, Фрэнки всё-таки ушёл на встречу с очередной «девушкой мечты».       «Нельзя, Сумрак, нельзя. Даже не думай поддаваться на чары Йор, как выразился Фрэнки. Она — всего лишь инструмент для моей миссии» — передёрнувшись от последнего выражения, Сумрак размышлял дальше, — «Нет, не инструмент. Как это мерзко звучит. В любом случае, что бы это не было, мне нельзя пускать всё на самотёк».       Анечка и Йор накрывали на стол, Лойд пришёл на пять минут раньше, чем планировалось. Вероятно, девочки старались успеть к его приходу. —Папочка! Мы приготовили обед! —Вы — умнички. Руки помою и приду.       Йор заставила Аню попробовать их шедевр кулинарии перед тем, как давать это Лойду. Несмотря на то, что Ане очень понравилось, Йор всё равно очень переживала. Её тревожность и самокритичность никуда не пропала. Она всё ещё хотела быть хорошей женой рядом с хорошим мужем, потому так сильно старалась. —Мне нравится, Йор, — заметив её нервозность, отметил муж. —Я тоже помогала! — Аня с возмущением посмотрела на отца. —Мне очень нравится, как ты нарезала морковку, Аня. —Как ты понял, что это я её резала? —Сложно было не заметить различия в резке между картофелем и морковью.       Аня, подумав, что это комплимент, с улыбкой до ушей продолжила уплетать столь вкусное рагу.       Йор из-под пушистых ресниц поглядывала на мужа. Она не могла не заметить его изменения. Лойд весь был будто бы на иголках, но в то же время был чересчур мягким и добрым, а не отстранённым, как обычно. Она смотрела, как он двигал плечами, чтобы расслабить в них напряжение, как прикусывал щёку почти незаметно. Она пыталась считать его настроение. Но она же не телепат, чтобы так просто это сделать! —Собирайся, Анечка, — сказала мама, собирая тарелки со стола, — Мы уже скоро пойдём.       Аня быстро выскочила из-за стола и побежала в комнату. Йор, подгадав момент, подошла к Лойду, который снова был в своих мыслях и коснулась плеча: —Лойд… Он повернулся и с отчачнием посмотрел на свою жену. В его глазах было столько противоречивости, столько непонимания. Йор присела на корточки около его кресла и мягко, как с ребёнком, заговорила: —Что с тобой? Ты эти два дня сам не свой.       Он смотрел в её глаза и не мог понять, почему рядом с ней так хорошо, почему она так влечёт его. Он рассматривал каждую морщинку, каждую пору её кожи и не понимал, почему она появилась в его жизни.       Он ничего не отвечал, лишь с нерешительностью рассматривал её лицо. Не удержавшись и удивляясь собственному порыву, пододвинулся ближе. Оставалось несколько сантиметров, которые ещё могли что-то решить. Ему лишь надо было отодвинуться обратно, и всё будет, как прежде. Но тело сковало, запретило отодвигаться, всё внутри кричало и вопило. Он не удержался.       Её губы были мягкими, намного мягче, чем у него. Он всего лишь прикоснулся своими губами к её, а внутри уже разразился пожар. Она не двигалась, ни вперёд, ни назад. Он чуть коснулся языком её мягкой, но сухой губы, как Йор будто ударили электрошокером. Она схватилась за его шею и неумело продолжила поцелуй. Такой неправильный, но такой необходимый. Влекомые чем-то неизведанным они всё ближе становились друг к другу, словно пытались стать единым целым. Приоткрыв губы, он запустил язык глубже. Новая структура влекла их обоих всё дальше. Надо бы остановиться, да было уже поздно.       Рука касалась поясницы, сильнее прижимая девушку к себе. Её ладонь скользила по любимым блондинистым волосам, спутывая их между собой. Когда дыхание окончательно сбилось, они отстранились друг от друга. В глазах ни у кого не было никакой тревоги, было блаженное долгожданное удовлетворение. Йор решила проявить всю свою нежность и аккуратно потянулась к его губам снова. Их языки не переплетались, но низ живота всё равно ныл от удовольствия. Огромная и чистая любовь распылялась в сердца двух фиктивных супругов, закрывая все гештальты, залечивая все раны. Они нашли друг в друге, то что давно потеряли. Им просто было хорошо. —Мама и папа целуются! Мама и папа флиртуют! — крикнула Анечка и хлопнула в ладошки.