Мама и папа флиртуют!

      Утро начинается не с кофе. Утро начинается с тягучих как мёд мыслей, которые мешают концентрироваться на обыденных делах. Лойд сегодня с самого утра выглядит несобранным, рассеянным. Всё падает из рук и он повсюду запинается. Просто неудачный день для обычного человека. Но для Сумрака это непозволительно. «Шпион всегда должен быть наготове!» — так говорила ему Сильвия, таков был закон шпиона. А сегодня он полностью этому закону противоречит, делает всё наоборот.       Уронив кружку, которая вдребезги должна была разбиться, он даже не попытался её поймать. Как хорошо, что рядом оказалась Йор, которая одной рукой смогла предотвратить падение. —Спасибо тебе, Йор, — протёр Лойд глаза, — Я сегодня сам не свой. Извини. —Ничего страшного, Лойд, — она улыбается, а где-то внутри у неё распускаются бутоны роз.       Их недавний поход в ресторан прошёл абсолютно спокойно, без каких-либо последствий. Это был просто вечер фиктивных супругов, на котором им обоим было хорошо. Они чувствовали себя абсолютно спокойно и не было никакой напряжённости. Только Йор всё никак не могла усидеть на месте, её сердце металось по всей груди. Её внутренний огонь, который только Лойд смог зажечь, распространялся по всему помещению. Словно, посеяв любовь в своём сердце, она начинала её сеять и в других. В тот момент Йор не думала ни о чём, она просто наслаждалась приобретённым ощущением. Она не загадывала вперёд в их будущее, не ждала от мужа ничего в ответ. Ей просто нравилось быть влюблённой, вот и всё.       А Лойду нравилось находиться в её компании. Ему нравилось слушать её, смотреть на её мимику и движения. Нравилось наблюдать за тем, какая она становится настоящая в этих движениях. Что говорить, она ещё была и красивая, это нельзя отрицать. Потому, ему нравилось смотреть на неё. Не мужским взглядом, а чисто эстетическим. Как художник смотрит на картину Айвазовского, или как музыкант слушает Моцарта. Именно таким непредвзятым взглядом он на неё смотрел. Как на произведение искусства. Он не ощущал ту бурю эмоций, которую ощущала Йор, это правда. Но как же хорошо ему было в роли Лойда Форджера.       Сегодня он тоже смотрел на неё таким же взглядом. Запоминал, изучал. Он сотню раз смотрел на то, как она сервирует стол, но только сегодня он посмотрел на это не как на механический процесс, а как на что-то более эмоциональное. В её движениях была забота и любовь, вот, что он заметил. Она ставит чашки так, чтобы это было не слишком громко, ставит в таком положении, чтобы было удобно брать. Пододвигает тарелки на то расстояние, с которого будет комфортно питаться всем. Она делает это для семьи. Она делает это и для него.       Рассматривая это всё, он смотрит и на неё. Йор, с чуть прикрытыми глазами, подставляла лицо утреннему солнышку. Её белое лицо обрело мягкую структуру, где видно каждую пору, каждую родинку. Если бы была хоть какая-то возможность запечатлеть этот момент и выжечь на сердце, Лойд бы это сделал. Был бы он художником, тут же сделал бы зарисовку этой невероятной красоты картины.       В этот же момент, она посмотрела на него. В её глазах был солнечный блеск, который делал её глаза более янтарными, нежели красными. Каждая чёрная ресничка по-волшебному светилась на фоне восхода солнца.       Неизвестно, что подумала жена, но, подойдя к импровизированному окошку между гостиной и кухней, коснулась его руки и мягко окликнула: —Лойд, пора будить Аню, — она улыбнулась и это его пробудило. —Да… Да, прости, я что-то задумался, — и отправился в комнату дочери, чтобы ещё больше не казаться заторможенным.       Аня, которая сидела на кровати, смотрела своими большими зелёными глазами на отца. —О, ты проснулась, — Лойд, сбросив всю свою рассеянность, серьёзно сказал дочери, — Одевайся, умывайся, и пошли завтракать, Аня.       Аня, хоть и не обладая даром эмпатии, почувствовала, что с отцом что-то не так. Она спрыгнула с кровати и схватила его за штанину, с каким-то взрослым сочувствием посмотрела на папу. —Помоги мне, пожалуйста, — она дёрнула один раз за штанину.       «Она же не дотягивается до зубной щётки» — с некоторым раздражением на свою забывчивость подумал Лойд. Раздражение мягко отступало, когда он опустил взгляд на маленькую девочку, которая так и стояла, схватившись за брюки. Перед приёмной дочкой он опять терял все негативные эмоции. «Я ответственен за неё, она не виновата в том, что я раздражён. И тем более, мне не нужно на неё срываться». —Ладно, пойдем умываться, — Лойд схватил дочь на руки и пошёл в ванную комнату.       Пока Лойд и Аня были заняты водными процедурами, Йор не прикасалась к еде, лишь только делала глоток чая, глядя на кишащую людьми улицу. «Столько людей и все такие разные» — раздумывала девушка, наблюдая за каким-то подростком, который громко ругался с родителями. В её глазах не было ни единой отрицательной эмоции, только счастье за то, какая у неё хорошая семья. Какая послушная и интересная у неё дочь, какой заботливый муж. Она не забывала о неправдоподобности их семьи, но всё же считала их родными. «Как же странно. Чувствовала ли я когда-либо такое? Наверное, да. Я любила своих родителей, но это было так давно. Юрия я люблю, но со временем это так притупилось, что я забыла каково это. Кажется, я полюбила неродную мне семью?» —Йор, — муж взволнованно подошёл и встал рядом.       «Наверное, звал меня, а я была в своих мыслях. Прости, Лойд, что заставила волноваться» — подумала Йор и развернулась к мужу.       Его взгляду предстал вид, который он меньше всего желал видеть. Солнце до сих пор падало на них сквозь большое окно, и прозрачная вода блестела, как бриллиант на её пальце, даже ярче. «Она продолжает улыбаться, даже когда с её глаз падают слёзы» — подумалось Лойду, когда он смотрел на эту хрупкую, как хрусталь, девушку. Его не касались её проблемы, но был этот неприятный сгусток в горле, который давил, при виде её слёз. Появлялись те же самые эмоциональные, резкие и даже злые мысли, которые появлялись при виде слёз у Ани. Он был готов убивать, чтобы семья не была под угрозой. —Что такое, Йор? — спросил Лойд шёпотом, от которого у девушки побежали мурашки по коже, и вытер тыльной стороной руки влагу с лица.       Йор дотронулась своей рукой до другой щеки и удивлённо посмотрела на влажные пальцы. —Я не знаю, Лойд, — смотрела Йор на своего мужа, а слёзы всё продолжали литься, хотя не было грусти.       Он молча взял её руку, пытаясь поддержать хотя бы как-то. А у Йор в этот момент распустились ещё два бутона роз в животе. Она физически чувствовала, как расцветает её нутро от его прикосновения.       Она не чувствовала грусти, тоски или обиды. У неё не было ничего такого, но остановить этот поток она не могла. Как бы не старалась. Лойд пытался убрать с её лица эти капли, потому что ему было неприятно это видеть. Неприятно видеть, когда Йор чем-то расстроена. Он готов сделать, что угодно, лишь бы она перестала плакать. —Я не знаю, почему это происходит, — Йор всё ещё стояла и с удивлением смотрела в голубые глаза, — Почему?       Рука, которая держала хрупкую ладонь, мягко сжалась. От последнего вопроса у Лойда пошла несдерживаемая дрожь по телу, словно в этих слезах виноват он. —Мамочка, ты плачешь? — Анечка встала рядом и смотрела на Йор с широко открытыми глазами. —Ну, что ты солнышко! — как только она подняла ребёнка на руки, её глаза перестали выделять ненужную влагу. —Хорошо, давайте завтракать, — Лойд отпустил руку жены, а сердце у неё упрямо стучало, не соглашаясь с этим решением.       Йор смущенно пила свой чай, в то время как Лойд на неё подглядывал в поисках былой истерики. Хотя сам-то он понимал, что это не было похоже на истерику. Это было что-то другое, не менее важное. Поэтому он следил за каждым неровным вздохом, чтобы приостановить в случае чего проблему. Но от слёз осталась только пустыня в глазах, потому Лойд тихо выдохнул и продолжил трапезу. —Аня, сегодня контрольная работа по истории, помнишь об этом? — спросил он, отвлекаясь от жены. —Помню, папа! —Всё помнишь, что вчера учили? —Да!       И это не было ложью. Мать, отец и дочь весь вечер сидели и учили даты, которые постоянно путались в голове. Но Аня не смогла отступиться перед строгим папой, потому ей пришлось запоминать хотя бы что-то, что он говорил. —В каком веке была научно-техническая революция в Остании? —Мы этого не учили, Лойд, — подключилась в разговор жена, — Мы же учили только южные войны. —Верно, но это всё взаимосвязано и происходило в одно время.       За такими «лёгкими» разговорами и пролетело время. Анечка уехала в школу, Лойд ушёл к себе больницу, а Йор ушла к себе в мэрию. На самом деле Лойд не пошёл в больницу, ему нужно было отнести чеки куратору, накопилось их немало и сумма тоже была неплохая, но Сумрак не боялся гнева Сильвии. Прошло то время, когда он её боялся. Сейчас он испытывал к ней лишь уважение, не больше и не меньше.       Проходя мимо городского рынка, на котором он редко когда бывал, он заприметил одну бабулю, которая, по видимому, продавала свои старые украшения. Лойд должен был пройти мимо, обязан был. Ведь ему не нужны ещё бóльшие суммы. Но чувство, похожее на жалость, подтолкнуло подойти ближе. На столе лежало обручальное кольцо, ещё одно с обычным стёклышком, колье с рубином и небольшая диадема, которые часто носили на праздники лет пятьдесят назад.       Всё это выглядело так жалко, бабушка с такими украшениями, которыми, по идее, нужно дорожить, в каких-то старых одёжках, сидела и продавала всё, чтобы хоть как-то спастись от бедности. —Здравствуй, парниша. Хочешь что-то купить?       И от этого дребежащего голоса у Сумрака разбилось сердце. Удивительно, как сильно его изменила жизнь в семье, что аж выбивает на жалость обычная бабушка. Таких сотни, что у него в стране, что здесь. Но лишь сейчас он понял, что работает шпионом не только ради счастливого детства у детей, но и хорошей старости у тех, кто пережил войну. Каким бы камнем Сумрак не прикидывался, но война и её последствия до сих пор были ужасным грузом для него. Наверное, именно поэтому он и купил у бабушки то старое колье. Потому что хотелось хоть где-то помочь лично и увидеть благодарность в глазах людей. Хотелось заклеить разбитое сердце этими благодарными улыбками. Хотелось быть по-настоящему нужным людям. Потому, отправяясь к куратору, Сумрак ощущал удовольствие от такой маленькой помощи.       В здании, в котором собирались множество шпионов Весталиса, Сумрак проходил, словно у себя дома. Свободно, без напряжения от преследующих его взглядов, можно сказать, что вальяжно.       В знакомом офисе сидела учитель, куратор и просто Сильвия. Её стальной взгляд буравил каждого, кто входил. Не было ни капли нежности, жалости, мягкого взгляда или чего-то подобного. Это был не её стиль. Если бы у неё было что-то похожее, это была бы уже не Сильвия, не та стальная леди, каковой её все называют. —Здравствуй, Сумрак, — прозвучал безэмоциональный голос, — Что привело тебя к нам в семейное гнёздышко? —Добрый день, куратор. Я принёс чеки.       Сильвия взяла их в руки, посмотрела и подняла глаза на Лойда. —Ответь мне, Сумрак, — вздохнула женщина, — На кой чёрт тебе эти ненужные траты? —Если они произошли, значит была в них необходимость.       Сильвия посмотрела на своего подопечного самым убийственным взглядом, какой у неё только был. В них были и непонимание, и злость и принятие. —Сумрак, у нас не миллионы! — прихлопнула она по столу, — Ладно, пока что всё в нормах допустимого, — чуть успокоилась куратор, — Но не думай, что мы можем купить тебе дворец, только потому что ты захотел этого, ясно? —Конечно ясно, куратор. До встречи.       Сумрак развернулся и ушёл, прерывая на этом весь разговор. «Да, возможно она права» — думал Лойд Форджер, — «Эти траты не были необходимостью. Они были моим желанием. И вряд ли в ближайшее время это желание пропадёт, потому что Йор удивительно приятно делать подарки».       На улице опадали листья, скрипел ветер. Погода загоняла людей по домам. Но это не имело никакого значения, когда Йор приходилось выполнять свою работу. Очень редко ей приходилось выполнять свою работу «мясника» именно днём, но сегодня день исключение. Ей кровь из носу нужно было выполнить заказ. Неким лицом был дипломат Робертсон, который не был предателем, но был жутким взяточником. Коррупция была одной из проблем Остании, несмотря на такой тоталитарный строй. Йор знала, что коррупция однажды приведёт всю страну в нищету, потому была не против избавить государство от предателя.       У дипломата сегодня был день рождения, и он решил отмечать его не с семьёй, а с разгульными друзьями, в компании дам по вызову. Популярный караоке-клуб сняли на сутки, но вечером он должен был появиться перед семьёй, потому заказ был выдан именно на три часа дня.       «Что-ж, мистер, семья, к сожалению или к счастью, не увидит Вас. Можете радоваться, что они не узнают ничего о вашей неверности. И поздравляю с днём рождения».       Йор мягкой поступью, несмотря на то, что она была на каблуках, прошла в зал. Люди, охмелевшие под алкоголем и не различающие ничего вокруг, почти не заметили прихода «очередной» девушки. Йор было бы несложно их убрать, как охрану перед входом, но это показалось лишним, всё равно же ничего не запомнят. Её путь был направлен в VIP-зону.       Аккуратно, словно кошка, она зашла в нужную комнату. —Простите, что отвлекаю Вас от измены, мистер Робертсон, — пара, которая пару секунд назад была в экстазе от страсти, отскочили друг от друга. —Кто Вы? — прикрикнул для вида, или от удивления, дипломат. —Мисс, прошу прощения, — Йор махнула рукой в сторону выхода, и женщина, мигом осознав что к чему, выскочила за дверь, вероятно, сбежав окончательно из здания, — Мистер Робертсон, позвольте мне лишить Вас жизни.       Не дождавшись ответа, как и обычно, Йор проткнула шею жертве. Быстро и без промедления. В такие моменты у неё не было мыслей абсолютно. Она выполняла всё резко и без чувства вины, как настоящий профессионал. —Прошу прощения, если Вы были против, — протирая лезвие стилета, промолвила Йор, — Я лишь избавляю этот мир от предателей.       Ей не было никакого дела до того, что пытался сказать мужчина, бультыхаясь в своей же крови. Её интересовало лишь то, что необходимо убрать все улики и тело.       Он был совсем тёплый, разгорячённый от недавней страсти, но всё-таки теряющий жизненные остатки. «Надеюсь, его дети не расстроятся, если их отец больше не вернётся. Аня бы расстроилась, если бы такое случилось с Лойдом. Хорошо, что его такая участь не коснётся».       Покончив с уборкой, Йор вернулась в среду обычного гражданина. Она снова стала матерью и женой, работницей в мэрии. Совершенно обычным человеком. Все её мысли вернулись в обратное русло по поводу семьи, работы и мелких прелестей жизни.       Йор стала семейной женщиной, потому она не могла не волноваться по поводу своей работы и как это отразилось бы на Лойде и Ане. «Как бы Аня отреагировала, если бы меня забрала полиция за многократные убийства? А что бы подумал Лойд? Я хочу защитить их, даже делая это не совсем правильными способами. Возможно, это не оправдание, но так будет лучше для них, я знаю».       Девушка думала о таких вещах после каждого заказа, подумывала даже отказаться от этой работы, но не могла. Это настолько влилось в её жизнь, что от этого было невозможно отказаться. Она с самого детства жила такой жизнью, училась искусству смерти. Даже прозвище у неё подходящее нашлось. Эта работа засела под кожей, возможно, это стало стимулом жить. Ведь когда о Юрии уже заботиться было не нужно, Йор совершенно запуталась в смысле жизни. Жить для самой себя она не умела, да и не горела желанием. Зачем тогда ей было жить? Это не были грустные, депрессивные мысли, это были мысли от опустошения и ненадобности. Ей не было грустно, нет. Она просто не понимала ничего, для чего ей жизнь.       С появлением Форджеров, Йор опять сбилась с поставленного пути. Лойд показал каково это существовать для себя хотя бы на время. С одной стороны, Йор за это ему благодарна, с другой — она снова осталась на распутии дорог. Как теперь жить, и в какую сторону двигаться — она не знала. Это пугало, вселяло какой-то животный ужас. Но нельзя отрицать, что это и подначивало в ней интерес, любопытство. Словно вернули в детство, когда она была любопытной девочкой, которая жила в своё удовольствие. Как же это удовольствие непривычно, как же оно забыто!       Домой жена вернулась раньше обычного, мечтая прибраться в доме до идеальной чистоты. Она это делала часто после каждого своего убийства. Однако, к её удивлению на диване уже сидел муж. В расслабленной позе, с закрытыми глазами он немного скромно развалился на подушках. Казалось, что он спит, но чутьё подсказывало, что это не так. И чутьё не подвело. —Здравствуй, Йор, — сказал Лойд и сел прямо, как только та прошла в зал.       Её смущённый взгляд смело прошёлся по телу Лойда, что не ускользнуло от самого Лойда. Её лицо было покрыто румянцем, наверное, от мороза, а руки, которые тоже покраснели от ветра, крепко сжимали сумку. Осанка была ровной, как будто там стержень, который не позволял расслаблять ни одну мышцу. Лойд рассматривал свою жену с плохо скрываемым удовольствием. —Ты просила этого не делать, но я не удержался, — Лойд улыбнулся и протянул колье без какой-либо коробочки.       Глаза засияли, но голос упрямо твердил: —Зачем, Лойд? Не нужно мне дарить подарки, правда.       Сумрак улыбнулся такой реакции, которая уже становилась привычной, но всё ещё радовала глаз. «Действительно, зачем я это делаю?» — пролетали, как стаи птиц, мысли в его голове. Так же быстро и не столь важно. —Давай, я застегну, — Лойд взял колье и подошёл сзади.       Пальцы слегка коснулись позвонка, а у девушки побежали миллион мурашек. Йор очень хотела, чтобы он прикоснулся к ней снова. Она просила об этом Бога, Вселенную, кого только можно. И её просьбы были услышаны. Лойд, застегнув украшение, разгладил его по шее. Это было таким дерзким движением, что даже сам мужчина от него опешил. —Спасибо, — голос немного дрожал, и чтобы скрыть всю бурю эмоций, Йор отошла к зеркалу.       Этот рубин был такого же оттенка, как и её глаза. Красный цвет застилал пространство своим многообразием. Несмотря на то, что рубин имел лишь один оттенок, сочетаясь с глазами, он будто забирал все отсветы из радужки её больших глаз.       Она сама погрузилась в эту глубину бордового, алого и розового. Её заворожил вид, который она видела в зеркале. Красный — её любимый и ненавистный цвет. Красный — цвет страсти, красный — цвет смерти. Красный — это цвет противоположностей, бурления жизни и её затухания. Поэтому она и любила его, и ненавидела всем сердцем. Но именно в этом рубине она видела ту кишащую жизнь, ту страсть и жажду к существованию. Это был её любимый красный.       Лойд не знал, о чём думала Йор, но он видел её эмоции, сменяющиеся одна за другой, и чувствовал удовлетворение. Это он заставил её это ощущать, это он подарил счастье этой девушке. И уже было плевать, что он внезапно так сильно стал ценить чувства и эмоции. Он абсолютно точно был рад их чувствовать, потому что это была обычная биохимическая реакция, которую подарила ему Йор. Он дарил подарки ей, а она в ответ дарила ему эти биохимические реакции. И это был лучший обмен в его жизни.