***
— Я вас не слышу! Вы готовы? — Парни стоят у выхода на сцену, на шее у каждого висит полотенце. Им стоило выйти пару минут назад, но Кашин любит оттягивать время и томить толпу, потому клуб сейчас взрывается от криков, подтверждающих, что люди на танцполе разогреты и ждут не дождутся артистов. Даня глядит на Руслана, пока тот каким-то щенячьим взглядом рассматривает все вокруг. Он выглядит потерянно? Рыжий наклоняется над чужим ухом, вытаскивает оттуда наушник и спрашивает шёпотом: — Ты как? — Отстраняется чуток и смотрит по-своему. С заботливым вопросом и трепетом, давая понять, что он не один, что на него точно не поебать. Не верится, что Данила существует. Не верится, что такой Данила был. — Дань, это сон? — Тянешь того за шею и так же в ухо спрашиваешь. Глупо надеяться, что, будь это сном, тебе ответили бы «да», но ты считаешь, что пробовать стоит. — Ну, если это сон, то самый лучший, что я видел. И я бы очень не хотел сейчас просыпаться, — в голосе буквально слышна яркая его улыбка, заставляющая всё твоё тело расслабиться и забыться в моменте. Руслан в свою очередь кивает, перехватывает микрофон, втыкает обратно наушник и улыбается криво. Кашин смотрит ещё пару секунд, хлопает по плечу и выходит на сцену, когда из колонок слышится бит трека «Splatterhouse». За ним сразу следует Тушенцов, пытающийся окончательно настроиться на выступление. Где бы ты не оказался, и как бы ты сюда не попал — сейчас не столь важно. Главное на славу отыграть очередной концерт. Сразу ощущаешь как на сцене тесно. По сравнению с питерской «авророй», всё слишком маленькое. Вновь, на автомате, рассматриваешь зал. Клуб набит людьми. Все улыбаются и радуются безумно. В северной столице не так. Тут все какие-то живые? Взгляд стремится на первый ряд. И у всех в руках телефоны. Нет, всё абсолютно такое же. Снова камеры, снова они. И тогда, и сейчас. И в Питере, и в… Где они? Руслановский куплет начался, необходимо пару секунд, чтобы вспомнить слова. Прыгает по сцене, поддерживая всеобщее настроение. Всё хорошо, текста песен тех времён у него в памяти выжглись клеймом. Последние ноты обрываются с помощью диджейского пульта, Тушенцов опускает микрофон и пытается отдышаться. — Уфа, вы молодцы! — Кричит Даня в микрофон, в ответ получая крики толпы. Уфа. Шатен смотрит на друга неверяще, пока тот ещё что-то рассказывает публике. Они в Уфе. А если они в ебучей Уфе, то после концерта их ждёт кучка дагов и фамилия «Дрёмин». Осознание приходит быстро и от ужаса ситуации хочется выть. Почему именно этот день? Нельзя было оказаться в каком-нибудь Новосибе или Красноярске? Он знает, что произойдёт. Он-то знает, но остальные — не догадываются даже. И хуй расскажешь, никаких доказательств нет.*
Половина сетлиста уже позади. Рус, к своему удивлению, легко подхватывает куплеты и неплохо так справляется с ролью бэк-МС на сольных песнях Дани. Всё звучит гармонично, а выглядит и подавно. Только Русланову голову не покидает лишь одна мысль. «Ближе к Дане» бьётся пульсом перед глазами. Любой ваш мимолетный зрительный контакт, любое рукопожатие и любой хлопок по плечу сейчас на вес золота. Была бы твоя воля — вы бы провыступали, всё время за руки держась. Да, придурковато. Да, по-пидорски. Но, блять, как по-другому? Он в две тысячи восемнадцатом году, на сцене с Даней Кашиным, у них нет никаких ссор и конфликтов. Только радость от концерта и всего тура в целом. Сейчас рыжий сидит на стуле посреди сцены, все люди из стороны в сторону машут руками, в которых телефон лежит с включенным фонариком. Руслану стоило бы закрыть глаза, чтобы не словить эпилептический припадок, но лишить себя такой картины - значит себя не уважать. — Хули ты от меня бегаешь, — рыжий буквально светится сейчас, — ебать ты красивый, — он поворачивает голову на Руслана и улыбается широко, надеясь, что такое оценят. Некоторые девочки из первых рядов смеются, пока остальные громче самого Кашина поют текст столь полюбившейся песни. А Даню хочется сейчас обнять крепко и рассказать, как много чувств тот вызывает. — Просто поцелуй меня, не надо говорить «спасибо», — и даже если сейчас, по сравнению с профессиональным вокалистом рыжий просто воет, то кареглазому абсолютно поебать на это. Руслан хочет сказать «спасибо».*
— К нам сегодня приехал гость, — уже слышны вопли, — вы наверное его не знаете, но он короче из Уфы. Надеюсь нормально его встретите. На сцену выходит парень из гримёрки, из колонок звучит давно позабытая мелодия. Когда «гость» начинает подпевать, всё в мозгу Тушенцова становится по местам. Это Моргенштерн. Он из Уфы, ну конечно он здесь выступит. Весь зал заливается то синим светом, то красным, все кричат и прыгают. Все навеселе, все отрываются как в последний раз. А тепло от происходящего разливается по телу. Приятно даже в тесноте, вчетвером на мелкой сцене. Приятно, когда под боком его Даня. Тот самый Даня, заставляющий волноваться за дохлых бабочек в животе. Тот Даня, который поглядывает на Тушенцова во время всего выступления, дабы удостовериться, что всё в порядке. Тот Даня, что всю тактильность руслановскую не отвергает, а наоборот — охотно на неё отвечает, поддаваясь порыву радости, адреналина и всего прочего, возникающего во время такого прекрасного концерта. Приятно быть с Даней, с которым у тебя нет конфликтов и проблем, да, Русь?***
Походу какая-то льдина откололась на крыше и, падая, задела карниз. Громкий стук резко раздался по всей квартире, заставляя вздрогнуть Руслана. Кашин как стоял у окна в пол-оборота, стараясь проследить за Тушенцовым, так и продолжил, не шевельнув ни одним мускулом. И пока Данила всем своим видом показывал полное равнодушие, шатен понять не мог, что такого может случиться в будущем, раз его лучший друг так к нему относится? Что такого могли натворить они оба, если тот совсем не рад был увидеть его? Конечно, этот парень всегда был скептиком, но не до такой же степени. Казалось рыжий сейчас прожжёт дыру в нём. Дань, ты пытаешься напугать незваного гостя? — Почему? — Шёпотом и с осторожностью говорит. Даже Даню из будущего он знает как свои пять пальцев. Знает, что за напускным равнодушием, скрывается ужасное напряжение и страх неизвестного. Знает с какой силой у рыжего сейчас челюсти сжаты. Знает, потому что веснушчатый парень разворачивается обратно, спиной к окну. Знает, потому что натыкается на взгляд жалких бирюзовых глаз, из-за которых Кашину никогда не удавалось врать Руслану. Каждый раз, пытаясь умолчать хоть какую-то мелочь, он терпел поражение. Каждый раз, случайно устанавливая зрительный контакт с Тушенцовым, он сыпался как пятиклассник нашкодивший. Ужасно. Вопрос игнорируется продолжающимся молчанием. Сигарета в пальцах давно дотлела до фильтра. Сигарета непригодна, потому парень её тушит пальцами, заодно болью убеждаясь в том, что это всё-таки не сон. К сожалению. Достаёт вторую, поджигает, вновь затягивается. Затылком упирается на холодное стекло позади. За окном светлеть даже не собиралось, несмотря на время. Почти семь утра на часах. На улице видно пару человек, которые выгуливают собак. Поразительная забота о своих животных. И в снег, и в холод, и в дождь, и в ветер — всегда выйдут на прогулку с питомцем, если того потребует ситуация. Это и есть настоящая любовь? — Дань, мы поссорились? — Всё никак не оставит свою цель добиться правды. Не может же он бежать вечность от ответа. Не может же? Рыжий только вздыхает тяжело, голову опуская вниз, совсем лишившись сил. Пальцами простукивает никому не знакомый ритм. Сейчас хочется лишь провалится и исчезнуть. Не видеть его, не чувствовать пристальный и требующий взгляд, не хотелось встречаться вновь с этими огромными, как у куклы какой-то, тёмными глазами, обрамленными длинными, будто нарощенными, ресницами. Не хотелось видеть эту блядскую летучую мышь на шее и розу на руке. Не хотелось, не хотелось, не хотелось, блять. — Почему мы поругались? Когда это было? Рыжий направляется в студию, по пути задевает Руслана плечом, ещё раз подтверждая его существование. Компьютер быстро включается, парень кликает мышкой пару раз, открывая музыку в Яндексе. Включает первую попавшуюся песню, повышая громкость до максимальной. Заглушить дыру звуком. Всю жизнь так делал, думая, что помогает. Ты не музыкант, Даня. Ты бежишь с помощью мелодий, а ноты прокладывают тебе дорогу, по которой можно идти. Бежать тоже можно, кстати. И именно это ты и делаешь.Empathy — Crystal Castles
Мелодия из колонок заливает всю комнату и волной встречает Тушенцова, только-только зашедшего в комнату. Кашин, по стене скатываясь, падает на пол и жмурит сильно глаза. Всё хорошо. Всё наладится. Затылок больно стукается об твёрдую поверхность. Надо выровнить дыхание. Надо уйти. Спина ужасно болит после семичасовой поездки. Это пройдёт. Этот парень скоро уйдёт и всё успокоится. Руслан подходит впритык, садится напротив, дотрагивается до чужой коленки, но руку тут же спихивают, поджимая ногу к груди. — Даня, — обращение утопает в громкой музыке. Что ж, придётся перекрикивать. — Ответь мне! В ответ только мельком брошенный угрюмый взгляд и закушенная губа. — Не буду, — еле слышное подавляется мелодией вновь, но фраза не остаётся незамеченной. — Да почему? Я же пытаюсь сделать как лучше. Я вполне могу предотвратить это, ты понимаешь? — У него глаза горят в порыве героизма. Ведь правда задумал по щелчку пальцев всё поменять. Хочется его расстроить, раз и навсегда. — Я могу всё исправить в конце концов! — В этом и проблема, — со вздохом тяжелым разбивается что-то хрупкое до ужаса. Наверное, сердце. — Что? — Не надо ничего менять. Я не хочу, чтобы все было по-другому. — Уже громче звучит чужое наболевшее. Страшно менять жизнь, когда она у тебя совсем недавно устоялась. Страшно менять прошлое. — Но… — Да, мы посрались! — Крик ловят шумоподавляющие ловушки по углам комнаты. — Посрались, потому что ты не выносим. Я почему-то способен отпустить прошлое и идти дальше, а ты нет! Никто не может! Вы все, блять, как сговорились. Всё талдычите и талдычите об этой питерской тусовке, мол ахуительно тогда было, по-особенному. Ну да, нанюхавшись всё будет особенным. Но походу только я единственный не ношу розовые очки-сердечки, да? — Дань, отпустить и избегать — это разные вещи. — Вновь гладит по коленке, пытаясь хоть как-то успокоить. Не так часто он видел Кашина в ярости. И нет в голове инструкции по поведению в таких ситуациях. Надежда только на наблюдательность и внутреннее чутьё. — Да поебать мне! Избегаю я, блять, не избегаю. Я, в отличие от некоторых, на бывших не ссылаюсь никогда. — На него глядят непонятливо и Даня вспоминает откуда Руслан попал в нынешние реалии. — Да, точно. Ты же турист ёбаный, ты у нас тут нихера не знаешь. Давай я покажу. Встаёт и вновь подходит к компьютеру. В поисковике быстро появляется надпись «Мемы-4», курсором перематывается под конец и включается, вновь на максимальную громкость. Комнату наполняет совсем другая мелодия, руслановский голос льётся из колонок, пока Кашин смотрит на парня, всё так же сидящего на полу.Малыш, я знаю, это love
Пускай я часто был не прав
Даня, пошли к нам в Антихайп
Запишем вместе «Мемы-5»
— Как думаешь, как сильно я охуел, когда это услышал? — Потирает виски и смотрит на пол, — два года , блять! Два года не пересекаться, чтобы потом встретить вот эту хуйню. — Дань… — Тушенцов встаёт наконец и подходит ближе. У рыжего губа подрагивает, он явно на исходе. — Если ты хоть что-то предпримешь, то всё станет только хуже. Мне с головой хватает комментариев про тебя. Я с этим еле справляюсь, ты хочешь ещё больше мне насрать? Я не хочу, Русь. Меня твои выходки заебали. Кареглазый убирает Данины руки от лица, обхватывает ладонями веснушчатые щёки и пытается поймать взгляд. Но глаза бегают из стороны в сторону, полностью игнорируя темные омуты напротив. Нельзя в них смотреть, нельзя. В ловушку попадёт, там его сожрут с потрохами. Он на опыте знает, к счастью Тушенцова и к сожалению самого Кашина. И он удачно избегает этих глаз ровно до того момента, как пухлые губы шатена накрывают его собственные. Тогда взор устремляется вперёд, ожидая увидеть хоть какое-то объяснение происходящего в зрачках чужих, но его встречают только закрытые, чуть подрагивающие веки с пышными ресницами. Данила что-то ещё мычит в поцелуй, но звук теряется в обрывающейся мелодии.***
— Ребят, как всегда на высоте, — Марджера обнимает сначала Даню, потом Руслана. Улыбается, ведь позади еще один город, осталась ровно половина тура. Девушка отпускает темноволосого и собирается уже идти благодарить остальных, но её цепляют за руку, тем самым привлекая внимание. — Ань, можем поговорить? На Тушенцова только смотрят с какой-то осторожностью. Выглядит тот явно обеспокоенным, глаза и дергающаяся рука выдают с потрохами. Девушка пока может только догадываться в чем причина такого состояния. В голове параллельно идут мысли о том, что у них мало времени до отъезда и что стоит, всё-таки поторопиться. — Да, конечно, — они отходят дальше от людей, что разбрелись по всей гримёрке. — Ты плохо себя чувствуешь? — Нет, я в норме. Просто… — Парень мнётся, совсем не понимая как лучше сказать. Нельзя вызывать подозрений, но нужно максимально смягчить то, что их ждёт. Всякие варианты формулировок перебираются, пока Руслан не выбирает самый аккуратный. — Есть тут еще один чёрный выход? — Наконец поднимает взгляд и встречает недоумевающее лицо девушки. Сейчас начнутся расспросы. — Русь, тут только два выхода. Парадный и тот, что у гримёрки. — Бля… — Темноволосый опирается на стенку позади него, потирает виски, надеясь на то, что это поможет какой-то гениальной идее поскорее прийти в голову. — Нам нужно больше охраны на выходе. — У гримерки только один. Остальные у парадного следят за толпой, сам знаешь. — Надо еще одного, как минимум, — смотрит прямо, даёт понять, что не шутит совсем. Аня же щурится и бегает взглядом по чужим глазам. Пытается увидеть разъяснение такого поведения, но видит лишь просьбу прислушаться. Девушка кивает и идёт в сторону парадного выхода, но вовремя останавливается, оборачиваясь на парня. Всё это выглядит как сцена из фильма. Слишком много здесь пафоса на фоне обыкновенного страха. — Ты же ничего не объяснишь? — На неё смотрят как-то печально, а потом только криво улыбаются. — Я не смогу, прости. Просто поверь мне, что так будет лучше. — Русь, я тебе доверяю, — девушка в ответ дарит широкую улыбку и направляется выполнять руслановскую просьбу. Шатен безмерно ей благодарен, но пока что он не знает, что дать ей вместо простого «спасибо» Парень возвращается в шумную гримёрку, видит как Даня громко делится впечатлениями, шутит что-то и говорит как устал. Руслан видит эту картину, видит как все улыбаются, заряжаясь его энергией. Тушенцов просто радуется тому, что попал во времена шумного Кашина.*
Вещи собраны, все одеваются, настраиваясь на короткий отдых в отеле и поездку в Самару. Шатен подходит к их водителю и обращается полушёпотом: — Ром, можешь присмотреть за Аней? Она походу хуёво себя чувствует. — Глаза руслановские блестят, он смотрит умоляюще. Так, что отказать ему просто невозможно. — А? Разве? — Мужчина осматривает помещение в поисках девушки, но не находит её. — Не замечал такого… Но ладно, присмотрю. — В ответ водитель получает благодарность и хлопок по плечу, неуверенный и нервный. Насколько подозрительным он выглядит сегодня? Парень подходит к Даниле со спины, наблюдает как тот проверяет наличие всех вещей в рюкзаке. Он в поисках чего-то копошится, забавляя своим видом. Весь из себя серьёзный, будто не он пару минут назад рассказывал историю как ему однажды пепел от сигареты на хуй упал. — Дань, балаклаву надень. — На это рыжий дёргается испуганно и назад оборачивается. Схуяли Руслан подкрадывается так незаметно? Так ещё и сзади. Не подло ли? — Да, точно. Я то думаю чё забыл, — достает головной убор из заднего кармана сумки, натягивает на башку и кривляется. — Модный? — Старший улыбается только и кивает медленно, только вот глаза его выдают. — Чё грустный такой? — Не грустный я. — Руслан смотрит на куртку чужую и думает. Опять думает-думает-думает. Лезет в правый карман, роется там, пока Даня стоит и недоумевает. Лезет в другой. — Ты хули делаешь? — Перцовка где? — Поднимает взгляд на удивленные глаза. — В левом. — Действительно. Тушенцов нащупывает баллончик в левом кармане. Вытаскивает, прокручивает, рассматривает со всех сторон. Потом смотрит в бирюзовые омуты, на баллончик и обратно. Всё будет хорошо. Пихает им Кашину в грудь и наклоняет голову. — Не натвори глупостей.*
— Извиняйся перед Дрёминым! — Слышно из окружающей толпы. Слышно в затылке. Лучше ты отрежешь себе уши, чем ещё раз услышишь эту фамилию. «В конфликте всегда он говорит «мои братаны», «мои друзья», «мои пацаны». Чувак даже нихуя не может сделать сам» — он смеялся и негодовал тогда, помнишь? — Эй, ты! В балаклаве! — Выкрикивает один особо умом одарённый мужик. Идиот, пришедший только из-за бабок, — я тебя знаю! Мы созванивались. — Чего блять? — Рыжий хмурится и не понимает ничего. Что это за люди и почему они доёбываются прямо сейчас? «Даже на этот концерт пришли какие-то его друзья!» — он запинался через каждое слово и прерывался на смешки истеричные, потому что был напуган. Руслан, ты напуган сейчас так же? Даже когда готовился к этому, даже когда знал, что произойдёт. Ты снова ссыклом оказался. Снова Даня тебя закрывает. Тебе, блять, не стыдно? — Ну чё. Где извинения? Пояснять за слова будем? — Прямо напротив стоит двухметровый амбал и хрустит костяшками пальцев. Морда у него противная. Выкрики повсюду, даже откуда-то сзади. Все лица мерзкие до жути. Толпа. Чёрная толпа команду окружает и давит. Какой-то паренёк мельтешит впереди и пытается оградить их руками. Это охранник клуба? Он выглядит жалко. Почему этих людей так много? Взгляд цепляется за одного мужчину, стоящего позади «главаря». У него в руке… Телефон? Да, точно. Они же хотели вас избить и снять всё это на видео. Было бы забавно пересматривать это, да? Что было бы в таком исходе событий? «И после этого вы за него впрягаетесь?! Серьёзно? Понимаете насколько убогая вся это хуйня?» — ты уёбок, Ваня. Ты опустился до того же уровня. Уморительно. Они вышли около минуты назад, воспоминаниями вновь окатило, словно холодной водой. Прям как в старом челлендже, который по ютубу гулял давным-давно. Они спускались по ступенькам, пока Руслан боязливо оглядывался вокруг. Да, вот они. Уже идут, блять. Человек пять с каждой стороны. Вы снова в этой ловушке, Русь. Ты снова подверг своё окружение опасности. Ты снова виноват. Из-за тебя сейчас Аня спрашивает боязливо «вы кто?» По твоей вине все озираются по сторонам в ожидании нападения. Из-за тебя, только из-за тебя Даня истуканом стоит сейчас, напряжённый до жути. Спереди подходят ещё семь человек. Ваня, откуда ты их взял? Руки у всех в карманах курток, сами они горбятся сильно, будто специально. Похожи на гиен. Некоторые улыбаются гадко. У нескольких челюсти нижние выходят вперёд, а другие светят сломанными ушами. Спортики. Хочется блевать от мерзотности ситуации. — Извиняйся за слова свои. — Начинает самый высокий и получает «поддержку» в виде жалких поддакиваний от остальных. Они сами не знают, что говорить, поэтому просто соглашаются, хоть как-то отбивая деньги, за которые пришли сюда. — Какие слова? Вы о чём, блять? — Рыжий левую руку суёт в карман. Руслан цепляет его за рукав, тянет на себя и говорит негромко: — Не надо. Прыснешь вперед, они со всех сторон налетят. Их ещё слева дохуя. — Локоть чужой сжимает и смотрит упрашивающе в бирюзовые глаза. Кашин в пол оборота смотрит на него сверху вниз и прислушивается. Вытягивает левую руку, закрывая Тушенцова. — Вы чё тут устроили? — Младший звучит достаточно уверенно. Но только со стороны. Шатен видит его подрагивающие пальцы, понимает как тому страшно. Надо просто пережить. Просто… — Хули ссышь? Перед Дрёминым извиняйся! — Да каким Дрёминым, кто это блять? — Данины костяшки белеют и уже готовятся быть ободранными. Он думает с какой стороны зарядить в этот огромный нос. — Перед Фэйсом! — Выкрик слышен из толпы, где-то в конце. Да, перед блядским Фэйсом. Послал «братков» и телохранителя спрашивать за слова о том, что его музыка — дерьмо. Как можно быть таким придурком — Руслан за эти годы так и не понял. И никогда не поймёт. Не поймёт, почему за слова пришли пиздить. Не поймёт, почему его близкие оказались в опасности из-за него. Не поймёт, что ему делать прямо сейчас. Толпа до сих пор давит. Куда ни посмотри — везде лица. Надо выбираться отсюда. Стоило вспомнить раньше как они вышли из этой ситуации. Блять, как тогда все рассосалось? С левой стороны видна «дыра». Хоть где-то никто не стоит. Руслан быстро оглядывается по сторонам в последний раз, хватает рыжего за руку и пробирается в ту сторону. Просто дойти до автобуса. Идут под выкрики. Рядом видно Рому и Аню. До автобуса совсем недалеко. Фанаты, провожающие артистов, кричат благодарности. Всё хорошо. Даже когда толпа подосланных кавказцев идёт по пятам за вами? Всё хорошо, но Даня почему-то останавливается. Тушенцов оборачивается назад, а там его за рюкзак тянут. Всё, блять, хорошо