«Моя, моя. Пара. Хочу».
— Дреяр? — тихо, на грани шепота, позвала Люси блондина, что лишь сильнее прижимался к ней. Большое и крепкое тело мужчины била дрожь, что отдавалась в руки и ощущалась девушкой всей телом. И снова только тихий скулеж был ей ответом. — Ты можешь меня отпустить, пожалуйста? Лексус помотал головой, скользя носом по тонкой шее и вызывая стаю мурашек вдоль позвонков и легкую дрожь. — Не могу, — почти неслышно ответил ей блондин, — я, правда, не могу. Это сильнее меня, Люси. Ты даже представить не можешь, как же сильно мне хочется забрать тебя себе и спрятать ото всех. Чтобы никто больше не смел, пялиться на тебя своими похотливыми глазами. — Дре… — он вновь заскулил, не дав ей договорить. Имя, он так хотел услышать свое имя с ее уст. Ведь сколько бы он не были согильдийцами, она практически всегда его игнорировала, и всегда звала лишь по фамилии или отвечала прозвищами, как и он. — Лексус, — выдохнула Люси его имя, отчего драконоборец крепче прижался к ней, хотя куда уж крепче, между ними уже и воздуха не было, и мягко фыркнул в шею, коснувшись золотистой кожи губами, всего на секунду, но какой взрыв произошел в них обоих, кто бы, только знал. — Боже, — звук, что издала блондинка, был слишком похож на стон. — Мы можем хотя бы куда-нибудь сесть. Где не будут все так пялиться, чтоб вас всех! Хвостатые вздрогнули, но глаз не отвели, многие уже начали отходить от первоначального шока и теперь лишь ухмылялись, наблюдая за неожиданной парочкой. Лексус же резко развернул Люси в своих объятиях, столь же резко и быстро поднял на руки, так, что длинные стройные ноги с аппетитными пышными бедрами обхватили его за торс, а руки по-инерции за шею. Шокированные карие глаза встретились с серыми, покрытыми мутноватой дымком возбуждения. — Я не останусь с тобой наедине, Лексус, — предупреждающе промолвила Люси. — Даже не думай об этом. Обострение, не обострение, мне плевать, я не собираюсь идти на поводу твоих драконьих инстинктов, понял меня? А то мало ли, что произойдет как только твоя весенняя лихорадка кончиться. Может твои мозги встанут на место, и ты поймешь, что это было ошибкой. Природа тоже может ошибаться. Лексус сжал зубы настолько сильно, что желваки заходили по лицу, но кивнул. Глупая блондинка не понимает, что она — это все, что Лексус, когда-либо хотел. И понес свою драгоценную ношу на второй этаж здания, где по сути никого кроме них не будет, но у блондинки будет ощущение присутствия других людей, так как на первом этаже еще куча народа. Сев на удобный диванчик в темном углу вместе с Люси на руках, Лексус вновь уткнулся носом ей в шею. — Тебе обязательно это делать? — смущенно поинтересовалась златовласка, когда драконоборец провел руками по пояснице не скрытой тканью топа, и прижал ее к себе посильнее, скользнув носом за румяное ушко. — Это дико смуща… Люси замерла. Лексус тоже. Мужчина придвинув ее к себе слишком близко, посадил заклинательницу прямо на бедра, и из-за того, что сама она сидела к нему лицом, крепко обхватив эти самые бедра своими коленями, то уперлась пахом прямо в низ живота Дреяра, отчего ощутимо прочувствовала его состояние. Ширинка его топорщилась, и даже сквозь джинсу она могла прочувствовать какое там все напряженное и горячее, и пульсирующее. Задушенный писк вырвался из нее. Маленькие ладошки уперлись в широкие плечи, а тонкие пальчики сжали ткань футболки мужчины. Огненные руки драгонслеера казалось, прожигали ее шорты и оставляли свои отпечатки на нежной коже. Бледно-розовый румянец на щечках Хартфелии вмиг окрасился в яркие алые маки, спустился на шею и даже переполз на грудь. Дыхание Лексуса опаляло шею пока он, изображая статую, сидел не шевелившись, словно боялся напугать свою невинную пару еще больше, и изо всех сил сдерживал внутреннего дракона, что учуяв смущенный девственный запах заклинательницы, буквально сходил с ума. Долбился в стенки черепа, царапал грудь изнутри, рвался к своей единственной и неповторимой. Желая стать для нее первым и последним. Желая, наконец, сделать ее своей и никому не отдавать. — Это…? — шепотом выдохнула Люси, руки ее, лежащие на плечах мужчины, подрагивали. Лексус отодвинувшись от блондинки, кисло усмехнулся и кивнул, отведя взгляд. — Я не буду тебя не к чему принуждать, можешь не волноваться, — голосом наполненным горечью и отчаянием дракона, что тоже чуял страх пары и нежелание. — Я не чудовище. Просто… Просто ты можешь побыть со мной сегодня, пожалуйста? Я больше ни о чем тебя не попрошу. Мне просто нужно твое присутствие рядом. И касаться тебя, ощущая твой запах. Большего я у тебя просить не стану. Это больно. Осознавать, что твоя девочка, твоя малышка, в которую ты уже как год влюблен, боится тебя до дрожащих рук и ног. До горького запаха в примеси персиков и пионов, что исходит от ее тела. Лексус и представить себе не мог, что его будет так сильно ломать от понимания того, что даже то, что ты молился на то, чтобы эта принцесса стала твоей драконьей парой, твои мечты о том, что она примет тебя — никогда не исполнятся. — Лексус? — мягким голосом позвала его заклинательница, но когда он никак кроме крепче сжатых на талии рук не отреагировал, дрожащая ручка приземлилась на его колючую от трехдневной щетины щеку. — Посмотри на меня. Под направлением нежной руки Дреяр поворачивается к девушке и встречается с ней глазами. Серые глаза его стали цвета грозового неба, в них мелькают искры боли, смешиваясь с отчаянием и молниями. — Я чего-то не знаю? — привычным движением Люси наклоняет голову к плечу, наблюдая за драконом. — Твое поведение изменилось, словно… — Словно мне больно? — криво усмехнулся Лексус. Люси поджала губы. Лексус вздохнул, мысленно готовясь получить разбитое сердце. — Это не столько инстинкты моего дракона Люси, сколько мои чувства к тебе, — заклинательница в его руках вздрогнула и шире распахнула глаза, рот ее слегка приоткрылся, вынуждая Лексуса бороться с желанием тут же поцеловать ее. — Что ты имеешь ввиду? — Я имею ввиду то, — еще раз вздохнув, Лексус зажмурился, — имею ввиду то, что я люблю тебя. Уже год как. Сиплый пораженный выдох, опаливший видневшиеся в вороте футболки ключицы стал ему ответом. — Я сам не заметил, как это произошло, так что можешь даже не спрашивать. Просто однажды я понял, что ты стала для меня нечто большим, чем согильдиец. Больше, чем девчонка, над которой прикольно подшучивать. Я понял, что мне нравится, когда ты искренне улыбаешься и хотел хоть раз получить такую же улыбку, только направленную на меня. Что мне больно, когда ты ходишь расстроенной и печалюсь, когда долго не вижу тебя. Что мечтаю стать для тебя не тем принцем из сказок, конечно, а драконом, что будет беречь свою принцессу как самое драгоценное сокровище. Что хочу прикасаться к тебе, почувствовать, правда ли твоя кожа настолько нежна, насколько я себе представлял, и настолько ли сладки твои губы. Я желал, чтобы мой дракон тоже выбрал тебя, и в итоге это произошло, но за всем этим, я совершенно забыл, что ты может, и не ненавидишь меня, но боишься уж точно… Серые глаза распахиваются в неверии, когда лоб заклинательницы утыкается Лексусу куда-то под ключицу, а следом за этим, тонкие ручки обнимают его за торс и стройное тело прижимается к нему так плотно, что пылинка не проскочит. — Почему ты раньше не сказал? — тихим голосом поинтересовалась Люси. — Почему молчал? Горький смешок сорвался с губ мужчины. — Как ты себе это представляешь, Люси? Мы с тобой толком-то никогда не общались, ты даже по имени меня не звала, вечно бесилась, когда я подшучивал над тобой, иногда специально избегала и тут я подхожу к тебе и признаюсь в своей неземной любви? Чтобы ты отшила меня к чертям собачьим, оставив меня с разбитым сердцем? — Я бы не отшила, — казалось, с ее губ не сорвалось ни слова, лишь шевельнулись они, но Лексус своим драконьим слухом услышал. — Что ты сказала? — он вдруг резко подобрался, выпрямился и оторвал личико блондинки от своей груди. — Повтори, Люси. Что ты сказала? Карие глаза мазнули по хмурому лицу мужчины, скользнули по серым глазам, в которых тлели угольки надежды, руки вцепились в низ его футболки, нервно теребя ткань. Несколько раз вздохнув и выдохнув она твердо посмотрела в его глаза. — Я сказала, что не отвергла бы тебя, если бы ты мне признался. — Почему? — в голосе Дреяра сквозило неверие. Люси улыбнулась ему самыми уголками губ, взяла его за руку, что все еще лежала на ее талии, и осторожно отцепив от себя, положила на грудь. Там под горячей ладонью отчаянно билось сердце, и стук его отдавался в самые дальние уголки души дракона. — Там, внизу, когда ты прижался ко мне, когда говорил про инстинкты, я пыталась вырваться и отойти от тебя лишь потому, что не хотела, чтобы ты желал меня только потому, что твой дракон этого хочет. Я хотела, что бы ты любил меня по своему желанию, а не, потому что сущность твоей магии этого захотела. Это больно, осознавать, что мужчина, в которого ты влюблена, желает тебя, только потому, что природа ему так сказала, вопреки его мнению. — Влюблена? — с болью, с хрипом протолкнул одно единственное желанное слово. Отпустив лежащую на груди руку, Люси обхватила мужчину за щеки и притянула по ближе к своему лицу. Лоб ко лбу. Смешивая дыхание. — Влюблена, по уши, — Люси нервно улыбнулась, заглядывая в серые очи, от которых остался лишь серебристый ободок, так сильно расширились зрачки. — Мне нравилось наблюдать за тобой, когда ты этого не видел, за твоей мимикой, реакциями, мне хотелось узнать, какой ты на самом деле за своей маской. А еще мне нравился твой голос и твои усмешки, твой редкий смех, я сама не заметила, как крепко ты вцепился в мое сердце. Лишь помню как не получалось вытащить тебя оттуда, потому что со всеми этими «Болельщицами» и «Барби» и «Блондиночкой» надежда на то, что ты обратишь на меня внимание как на девушку — стремительно угасало. Я думала, что ты видел во мне лишь согильдийца, над которым можно подшутить, Бикслоу всегда говорит, что я слишком весело злюсь, думала, что и ты так думаешь. Люси чуть отодвинулась от Лексуса и руки ее сами, совершенно не слушаясь хозяйку, принялись скользить по мужественному лицу: огладили брови, приласкали шрам, поцарапались о щетину, пока не споткнулись об мягкие горячие и сухие губы. Карие глаза не отрываясь смотрели на две тонких розовые полоски, которые так хотелось ощутить на своих губах. Тяжело сглотнув, Хартфелия продолжила говорить, все еще не отрывая от мужских губ взгляд. — Я даже представить не могла, что ты сможешь ответить на мои чувства, — заклинательница печально улыбнулась. — Было тяжело скрывать их. — Люси, — тихое рычание от подкатывающего возбуждения срывается с губ. — Лучше смотри мне в глаза, иначе я не смогу сдержать свое обещание ничего не делать. Обе мужские руки вновь расположились на осиной талии волшебницы, с силой вжимая хрупкое тело в мускулистую грудь. Ладошками Люси смогла сделать лишь небольшой барьер между их телами, уперевшись ими в пресс Лексуса, что напрягся лишь от столь невинных прикосновений. — Ты сводишь меня с ума, — горячее дыхание опаляет румяную щеку и вскоре щетина дракона вновь царапает нежную кожу шеи. — Так сложно сдерживать себя, особенно сейчас, когда я узнал, что наши чувства взаимны. Ты ведь… — Лексус тяжело сглотнул. — Ты ведь согласишься встречаться со мной, правда? Люси чуть наклоняет голову и шепчет прямо в драконье ухо: — Да. Запускает руку в его пшеничные волосы, массирует кожу голову, слегка царапает, отчего с губ мужчины срывается хриплый рык и тянет от своей шеи лишь для того, чтобы прижаться, наконец, губами к его губам. И от одного невинного касания под веками вспыхивают фейрверки, внутри все просто переворачивается, и хочется лишь сильнее, ближе, глубже. Хочется вплавиться в мужчину напротив, слиться с ним воедино, чтобы рядом постоянно, чтобы никогда не отпускал, чтобы держал в своих руках целую вечность и целовал, целовал, целовал. Горячий язык проникает внутрь девичьего рта и стон рвется из глубин души дракона, стоит только почувствовать эту сладость, эту невинность на вкус. Все пять чувств, словно обостряются до предела: запах персиков и пионов так тесно переплетается с ягодным привкусом поцелуев, с медовым ароматом легкого возбуждения его пары; кожа горит от касаний его девочки, чьи пальцы бегут по шеи, ерошат волосы, скользят по плечам, сжимая их; слух улавливает тихие просящие стоны и причмокивания, когда только оторвавшиеся губы вновь сталкиваются в жарком поцелуе. Руки Лексуса соскальзывают с талии, вцепляясь в пышные бедра его заклинательницы, прижимая ее прямо к своей вздыбившейся ширинке и в этот раз блондинка не пугается, лишь стонет чуть громче и елозит, устраиваясь поудобнее, в то время как у Лексуса все перед глазами меркнет. Губы соскальзывают на уголок губ, щеку, подбородок, ныряют к полюбившейся шеи и слизывают вкус тела. Рецепторы вспыхивают адским пламенем, остротой вкуса, грудь вибрирует от еле сдерживаемого рычания, а губы вновь и вновь прикасаются к коже, оставляя свои метки. — Лекс, Лекс, — хнычет Люси, сильнее притираясь к мужчине, чувствуя, как огненный комок скручивается внизу живота, от каждого касания губ к шее, от рук, скользящих по бедрам, от пальцев, то и дело соскальзывающих под кромку шорт, от молний, которые не может сдерживать Лексус и что ласково лижут кожу, вызывая стадо мурашек. Аккуратные ноготочки впиваются в плечи, оставляя полукружья, пока бедра непроизвольно сами начинают двигаться быстрее по вставшей плоти дракона, проезжаясь самой чувствительной точкой в женском теле. Хриплое рычание находящегося на грани драгонслеера звучит прямо над ухом, но стоит ему оторваться от раскрашенной в алые метки и посмотреть в разрумянившееся лицо заклинательницы, в растопленный шоколад, покрытый поволокой возбуждения, как контроль трещит по швам, подобно молниям, что скачут вокруг двух сплетенных в объятиях волшебников. Лампочки мерцаю во всем здании, то и дело, лопаясь от напряжения, пляшущего в воздухе. — Дреяр! — грозный рык Эльзы доносится с первого этажа, но блондинам не до нее, серебро и шоколад сталкиваются, плывут в адском мареве из возбуждения, желания, страсти и любви. — Только тронь ее сволочь! Громкие быстрые шаги раздаются со стороны лестницы, несколько пар ног спешат на «помощь» Люси. — Останови меня сейчас, — шепчет он ей, прислоняя лоб ко лбу. — Останови, потому что сам я не смогу. Сил нету. Иссякли. — Хочешь меня себе? — также шепотом. — Хочешь сделать своей? Потемневшие еще на тон глаза, вновь набирающая обороты вибрация в груди, и молнии, скользнувшие по телу. Кивок. Потому что голос подводит. Потому что знает, откроет рот и даже спрашивать больше свою малышку не будет, просто присвоит себе. Потому что дракон рвет и мечет. Потому что оба, и дракон, и человек желают, желают, желают. И мозги плавятся подобно асфальту, что сейчас «умирает» под солнцем. И руки сами двигаются, лаская заклинательницу, что с таким удобством расположилась на пульсирующей плоти. — Знаешь, я никогда не хотела себе рыцаря, — алый язычок мелькает между двух припухших от поцелуев губ. — Лексус, отпусти ее немедленно! — прогремел голос Титании, прерывая Люси. — Люси, постарайся медленно слезть с него. Где-то позади аловолосой мелькает серебро волос Миры, что во все свои голубые глаза смотрит на развернувшуюся картину, да зелень длинных волос Фрида, что лишь усмехается, поглядывая на магов. — Я никогда не понимала тупых принцесс в этих сказках, что всегда выбирали придурошных рыцарей, которые утверждали, что полюбили их с первого взгляда, хотя на самом-то деле мечтая заполучить лишь их приданное да полцарства, — совершенно не обращая внимания на то, что твориться за ее спиной, Люси спокойно продолжила говорить, не отрывая взора от серых глаз. — Я не понимала, как, как можно выбрать лживого рыцаря, когда рядом с тобой был дракон. Дракон, который сделал все, чтобы забрать тебя, все, чтобы ты была в безопасности, ведь кто как не дракон, сможет защитить тебя от любой угрозы. Как можно было не выбрать дракона, для которого ты настоящее сокровище? Ладошка накрывает щеку мужчины со стороны шрама и мягко оглаживает. — Но я не они, — Люси усмехается, — я никогда не выберу рыцаря, когда рядом есть дракон, — тело громового убийцы драконов дрожит, пока серые глаза с жаждой вглядываются в глаза напротив. — Так почему бы дракону не похитить принцессу и не сделать, наконец, своей? От рычания Лексуса вздрагивает даже его дед, находящийся на первом этаже гильдии, что уж говорить об отшатнувшихся трех волшебниках, прибежавших спасать заклинательницу. Серые глаза вспыхивают, молнии обхватывают обоих и уже спустя секунду блондинов в здании нет, лишь разбитые лампочки свидетельствуют о том, что они вообще здесь были.***
Стройное поджарое тело падает на мягкий матрац кровати, пружиня на нем, как сверху впечатывается крепкое тело мужчины, зажимая Люси между собой и периной. Жадные губы уже вовсю целуют девушку, пока руки не сдерживая страсти, рвут тонкий топ на две части, срывая его и отбрасывая куда-то на пол. Та же участь ожидает и его футболку, и верхнюю часть белья заклинательницы. Больше касаний, больше оголенной кожи, больше поцелуев, больше, больше, больше. Стон смешивается с рычанием стоит только обнаженным телам соприкоснуться. Кожа горит, мозги плавятся, а жажда поглотить пару, присвоить и пометить рвет на части, грудь ходит ходуном, руки дрожат. — Лекс, — стонет Хартфелия, выгибаясь, стоит только почувствовать горячий язык на соске. — Лекс, — скулит, когда губы соскальзывают ниже, обласкав грудь и наставив несколько засосов. — Лекс, — хнычет, когда пуговица на шортах отлетает, а следом за улетевшими предметами одежды — и шорты и трусики — жадные губы накрывают истекающее соком естество, ввинчиваясь языком внутрь, а вибрации рычания вызывают лишь мушки перед глазами и грозят сорванным голосом. Одна рука вцепляется в легкое покрывало, что буквально скрипит в кулаке заклинательницы, вторая же скребет по блондинистому затылку, то царапая, то дергая за прядки. Карие глаза, поддернутые пеленой, замечают лишь то, как буквально озверевший драгонслеер с мясом выдирает замок на джинсах, в одно мгновение скидывает их с себя, тут же вновь оказываясь между раздвинутых ног блондинки. Горячая, огненная пульсирующая плоть мужчины скользит по естественной смазке Люси, проезжаясь по клитору и вызывая дрожь в хрупком женском теле. Люси видит, как дрожат руки Лексуса, как его буквально трясет, как в серых безумных глазах появилась лишь доля осмысленности, которая вот-вот снова поглотится драконьей лихорадкой. Закусив губу и приняв решение, Хартфелия резким движением ног и помощью рук переворачивает обоих, так, что не ожидавший подобного Лексус валится на спину и слегка ударяется головой о каркас кровати. Люси догадывается, что в таком положении будет больнее, но боль будет в любом случае, так что, чтобы дать Лексусу и его дракону небольшую передышку в контроле, Люси седлает его. Головка упирается прямо в дырочку, что судорожно сжимается и где-то внутри заклинательница чувствует беспокойство, но видя ошеломленное выражение лица своего дракона, улыбается уголками губ и набравшись храбрости берет член в руку, другой упираясь прямо в крепкий торс Лексуса, и придерживая, насаживается на него. Тупая боль от проникнувшей лишь головки вспыхивает где-то на границе сознания, но Люси продолжает, слыша учащенное дыхание драгонслеера и чувствуя скользящие по телу горячие руки. — Что же ты со мной делаешь? — хрипло стонет дракон, не имея в себе сил даже глаза прикрыть, жадно разглядывая, как Люси медленно поглощает его. Принимает в себя. Почувствовав, что член уперся во что-то и боль становиться сильнее, Люси остановилась. Медленно наклонилась, прижавшись к вспотевшему телу громового дракона, мягко поцеловала, раскрытые в стоне губы. — Ты должен мне помочь, — выдохнула она. — Я не смогу. Лексус знал, будет больно. Направил ее руки к себе на плечи, прижал к себе сильнее, так, чтобы маленький курносый носик волшебницы примостился в ямочке между ключиц, а сам крепко обнял за бедра, поцеловал в шею и сделал резкий толчок. Громкий вскрик, дрожащее тело, тонкая струйка крови, скользнувшая по члену на бедра. — Малышка, — мягко оглаживая все тело, стараясь не двигаться, забрать боль, успокоить. — Маленькая моя, прости. Несколько слезинок упали на разгоряченную кожу, обжигая так, словно в кислоту превратились. — Просто дай мне пару минут. Лишь спустя какое-то время, когда острая боль отошла на задний план, и осталось лишь чувство наполненности, Люси чуть сдвинулась назад, ягодицами прочувствовав бедра Лексуса и то, как мошонка прижимается к ним. Губы тут же сплелись в поцелуе, руки накрыли женскую грудь, лаская, отвлекая, пока сама заклинательница раскачивалась на мужском органе, словно на волне. С каждым новым движением удовольствие мягко укутывало в свои объятия, страсть возвращалась с новой силой, стоило только заглянуть в серебристые глаза, поцелуи становились горячее и развязнее, бедра приподнимались выше и с каждой секундой движения вниз становились быстрее и жестче. Стоны рвались изнутри, и Люси их совершенно не сдерживала, вцепившись одной рукой в плечо мужчины, второй в его волосы, из раза в раз направляя его к себе для очередного голодного поцелуя. Рык. Стон. Шлепок. И так друг за другом. Одним слитным движением перевернув их, Лексус накрыл Люси собой и ускорил движения, целуя то в губы, то в шею, метя территорию, он приближал их обоих к пику наслаждения. Когда тугой комок внизу живота стал развязываться, как перед глазами вспыхивали звезды, превращаясь в сверхновые, когда удовольствие затапливало с головой, лишь тогда они оба отпустили себя. С громким стоном и вторящим ему хриплым рыком волшебники достигли оргазма. Сплелись руками и ногами, жадные поцелуи сменились нежными, касания превратились в заботу и легкую ласку. На чуть золотистой коже шеи желтой молнией вспыхнул дракон, обвив ее своим хвостом и расположив голову на тонкой ключице. — Наконец, только моя, — прошептал Лексус, целуя дракона, который являлся свидетельством, того, что Люси теперь его пара. Навечно. — Люблю тебя, — приласкал румяную щечку, и утонул в шоколаде, плавящем кости и превращая Лексуса в желе. — Больше всего на свете. Мягкий смех. Поцелуй. — Я тоже тебя люблю, мой дракон. — Мое сокровище.