О любви

      Белоснежные крупные снежинки падали с небосвода, затянутого тяжелыми серыми тучами, покрывая всю округу белым покрывалом. Макушки деревьев Запретного леса стояли, согнувшись под тяжестью сугробов разместившихся на них, лишь ветер периодически своими ледяными порывами скидывал их, давая старинным деревьям отдохнуть хотя бы пару минут.       Близилось рождество.       В каждом коридоре Хогвартса висели пестрые украшения, переливались яркими огоньками гирлянды и то и дело встречались веточки омелы заколдованные хитрыми подростками. В большом зале же каждый день творился настоящий ажиотаж — юные студенты готовились к Рождественскому балу. Девушки громко обсуждали свои наряды и придуманные прически, то и дело, бросая намекающие взгляды на парней явно ожидая от них приглашения. Парни же пытались морально настроиться на то, чтобы этих самых девушек пригласить.       За столом гриффиндора было как всегда особенно громко.       Извечная парочка волшебников, состоящая из розоволосового Нацу Драгнила, что даже в жару носил поверх своей мантии клетчатый шарф — единственное, что осталось ему от приемного отца, который пропал безвести во время войны с Воландемортом и признан был погибшим — и Грея Фулбастера, который то и дело пытался раздеваться у всех на виду, так как в детстве жил тетушкой в горах и та закаляла его душу и тело именно раздеванием в студеную пору, снова ссорилась. Что они на этот раз не поделили никто толком и не понял, только старались подальше от этих двух отодвинуться, чтобы не дай бог в порыве не задели. И лишь когда дело чуть не дошло до рукоприкладства и явного лишения баллов, тогда то и вмешалась староста — Эльза Скарлет.       — Мне казалось вы друзья? — злым голосом, не предвещающим двум волшебникам ничего хорошего, поинтересовалась девушка.       Парни вздрогнули, и тот час же успокоились.       Другая же девушка, что во время всей их перепалки лишь читала книгу и умудрялась каким-то образом не промахиваться мимо рта ложкой тяжело вздохнула на бубнеж Драгнила, закатила глаза, что за книгой было не видно, и опустила ее, открывая миловидное личико.       Люси Сердоболия, хотя предпочитала больше девичью фамилию матери — Хартфелия — так ее звали. Начитанная, умная девушка, из строгой чистокровной семьи каким-то чудом попавшая на Гриффиндор и оказавшаяся из-за этого в окончательной немилости отца, — ну куда ей до своей сестры-близняшки Эшли, что попала на Слизерин и завоевывает там свое место с небывалой скоростью.       — Вас что ничему жизнь не учит? — хмуро вопросила она. — Ссориться под боком у Эльзы? О чем хоть спор был, балбесы?       — Ну, Люси, — заканючил розоволосый, — это же этот отмороженный все начал. Я не виноват, а из-за него чуть не огреб!       — Что ты там вякнул, головешка?! — возмутился брюнет. — Не я, а ты!       — О боже, — простонала Люси, — ну, что вы на этот раз не поделили?       Парни переглянулись и фыркнули, тут же посадив обратно свои пятые точки на места с которых успели подскочить.       — Они обозвали друг друга трусами из-за того, что не могут пригласить понравившихся девушек на бал, — сдала их со всеми потрохами третьекурсница Венди.       — Вот ведь малявка, — недовольно буркнул Грей и скосил взор на Люси, что ехидно приподнимала бровь и чуть ухмылялась самыми уголками губ. — Только ты не начинай, а. А то я точно решу, что распределяющая шляпа ошиблась, отправив тебя к нам, а не к змеям.       На последней фразе волшебника девушка вдруг помрачнела и опустила взгляд на книгу, что до этого читала «Темные искусства и защита от них. Как снимать родовые проклятья?». Кто бы, что не говорил, и как бы Люси себя не вела, как бы много не улыбалась, в душе она всегда знала, что хуже своей сестры, ведь той всегда все давалась с пол тычка, в то время как самой Люси приходилось тратить кучу времени и сил на изучение заклинаний, лишь руны и чары давались ей легко. А это совсем не уровень их отца да и вообще всех родственников, что обучались на Слизерине. И хотя у них была совершенно одинаковая внешность, Люси казалось, что даже в этом она проигрывала Эшли. Не столь харизматична, не столь хитра, не столь сексуальна, не привлекательна… Боже, даже парень в которого была влюблена Люси, был явно влюблен в Эшли, Хартфелия ведь столько наблюдает за ним, и каждый раз он смотрит на сестру…       — Люси, — тихо выдохнул Грей, отвлекая ее от тяжелых мыслей, — прости, я не хотел.       — Все в порядке, Грей, — блондинка натянуто улыбнулась и тряхнула головой так, чтобы челка хоть немного скрыла боль на дне ее карих глаз. — Так, кто вам там нравиться, что вы так трусите пригласить их?       Нацу как-то нервно почесал затылок и загорелые щеки его окрасились в розовый оттенок, что сильно удивило блондинку, а еще больше ее ввергло в шок то, что Грей тоже покрылся нежным румянцем.       — Дождия, — тихо-тихо, так чтобы никто не услышал, прошептал Фулбастер.       Люси кинула взгляд за спину парня, прямо на стол Слизерина, где сидела голубовласая волшебница, казалось бы, с равнодушным лицом, и заметила, с какой надеждой в синих глазах та смотрит как раз таки на Грея.       Люси усмехнулась.       Грей такой глупец, как можно не замечать столь пристального и влюбленного взгляда.       Девушка покачала головой и взгляд ее чисто случайно соскользнул на спину молодого парня — семикурсника с того же Слизерина.       Широкие плечи, хорошо развитая мускулатура, крепкие лопатки, выпирающие через черную мантию, блондинистые волосы, что были уложены в прическу. Сильная магия, искусные движения в дуэлях, превосходный боец…       Пронзительные серые глаза, что буквально высасывают душу, стоит им хотя бы на долю секунды переплестись взглядами…       Пожалуй, лишь то, что отец его был Пожирателем смерти в недавней войне, отпугивало девушек с других факультетов, а так бы отбоя не было. Но и слизеринки готовы вешаться ему на шею.       Чертов Лексус Дреяр, что кроме ее сестры больше никого не видит… Чем она вообще заслужила такое внимание? Ну, да красивая, да сильная, только вот натура ее развращенная. Прыгает в койку к любому сильному магу, но только слизеринцу, мерзость…       Боль кольнула в самое сердце, ухмылка сошла с лица и Люси отвела взгляд от волшебника, что пару лет назад забрал ее сердце, даже не зная об этом.       Отвела и не заметила, что синие глаза Локсар удовлетворенно блеснули и она подалась вперед, что-то говорить сидящему напротив нее блондину. Не заметила, как он сразу же повернулся в ее сторону и что-то пристально высматривал.       — И в кого же влюблен наш Нацу? — увидев, как парни смотрят на нее — сочувствие, печаль, капля нежности — Хартфелия перевела тему на розоволосого мага.       — Лисанна, младшая сестра Миражанны из Слизерина, — удивительно тихим голосом, промолвил Нацу.       Люси хмыкнула.       Уж кому как не внимательной ей замечать взгляды серебряноволосой девушки с Когтеврана, которые та кидала на шумного Драгнила.       — Почему ты ухмыляешься, Люси? — поинтересовалась Венди, что внимательно наблюдала за тремя волшебниками.       — Потому что у этих придурков есть сто процентные шансы получить «Да» на их приглашения, если они, конечно не будут тянуть до последнего. А то они же популярные особы и от приглашений отбоя точно нет. Не дождутся от вас — примут приглашения от других.       — С чего ты это взяла? — нахмурился Грей не верующий в свой успех.       — У меня есть глаза, Грей, и я уже третий раз за последние пять минут заметила, как твоя ненаглядная прожигает твою спину взглядом, — в голосе ее проскользнула горечь.       Парни сначала не поняли в чем дело, а потом обернулись и увидели то же, что и их лучшая подруга — Эшли Сердоболия присела рядом с Лексусом Дреяром и мягко поглаживая его плечо, улыбалась ему и что-то говорила.       — Лю…       — В общем, не хотите профукать свой шанс — действуйте, — Люси резко поднялась со скамейки, отчего она слегка скрипнула ножками по каменному полу, схватила свою сумку и пошла на урок Трансфигурации что вот-вот начнется. — У вас он хотя бы есть…       Последние слова были сказаны тихим надломленным голосом и парни знали, если они не последуют ее совету и упустят возможность — Люси их не простит.       ***       С каждой минутой небо темнело все сильнее, сотни маленьких звездочек, словно огоньки на елке вспыхивали тут и там. Пар, что выходил изо рта с каждым выдохом быстро испарялся в холоде, от которого уже не спасали даже согревающие чары.       Кутаясь в свою мантию, все сильнее Люси с упорством льва сидела на каменном подоконнике и всматривалась в черное небо. Ей казалось, что чем больше она замерзает, тем меньше болит ее сердце, но все это было лишь попыткой обмануть саму себя.       Боль от неразделенной любви с каждым днем, с каждым прожитым часом и мимолетным взглядом на стол слизеринцев, где сидел объект ее чувств в окружение своих друзей и ее чертовой сестры, что явно положила глаз на Дреяра, становилась все сильнее. Все сложнее стало контролировать свои чувства, все тяжелее было улыбаться своим друзьям, как ни в чем не бывало, все грустнее становилось на душе и настроение скатывалось на самое дно Черного озера.       Тяжело выдохнув, стоило волшебнице услышать гонг часов оповещающих об отбое, Люси поднялась со своего насиженного места и отправилась в сторону грифиндорской башни. Ей уже было настолько плевать на все, что даже потерянные баллы — если вдруг кто из преподавателей поймает — Люси не беспокоили.       Чего Хартфелия не ожидала так это при очередном повороте натолкнуться на странную стену, которой здесь и в помине быть не должно. Столкнувшись с препятствием, Люси по-инерции сделала шаг назад и случайно оступилась. Странная стена оказалась человеком — парнем — чьи крепкие обжигающе горячие руки обхватили ее за талию и руку и потянули на себя не давая упасть. «Стена» пахла бергамотом, лимоном и каким-то древесно-пряным одеколоном, пахла так до боли знакомо, что слезы сами выступили на глаза.       — Ты в порядке? — хриплым низким голосом спросил тот, чей голос приходит к Люси уже которую ночь во снах. — Не ушиблась? Я тебя не заметил.       — Ничего, — сипло выдохнула Хартфелия, аккуратно отступая от волшебника и выпутываясь из его горячих объятий. — Я в порядке. Спасибо, что поймал, мне пора.       Не поднимая на мага взгляда, Люси обошла его по дуге и уже хотела прибавить шаг, чтобы побыстрее убраться от своего наваждения и выбить, вытравить этот запах, этот голос из головы, стереть обжигающие даже сейчас фантомные прикосновения рук со своего тела.       — Постой, — сильные пальцы слишком аккуратно поймали девушку за запястья, причиняя своей нежностью больше боли, чем грубость, коя обычно видеться в каждом движении Дреяра. — Я хотел с тобой поговорить. Точнее спросить.       Нервно дернув плечом Люси, медленно повернулась лицом к волшебнику и кивнула мол «Я тебя слушаю».       — Ты ведь в курсе, что скоро Рождественский бал?       — Как бы да, — фыркнула девушка, — об этом только и говорят.       — Ну да, — Лексус потер шею свободной рукой — руку Люси он все еще не отпустил, отчего ее сердце уже грозилось вырваться за пределы грудной клетки. — У тебя уже есть пара?       Люси вздрогнула.       Снова как-то нервно дернула плечом, кинула взгляд по сторонам, а то мало ли и покачала головой.       — Тогда… не хочешь пойти со мной?       От шока Хартфелия резко подняла голову и посмотрела прямо в невозможно серые глаза волшебника.       — Что? — хрипло выдохнула она.       — Я спросил, не хочешь ли ты пойти со мной на бал? — вновь повторил блондин.       Краем глаза девушка заметила какое-то шевеление за углом, перевела взгляд за спину блондина и увидела, как тени играют по каменному полу, образуя силуэты.       Три силуэта.       Боль вновь пронзила сердце насквозь.       — Ты явно перепутал меня с моей сестрой Дреяр, — вдруг прошипела Люси сквозь зубы, вырывая руку из мягкой хватки сильных горячих пальцев. — Что странно, ведь ты должен был знать ее уже на все сто процентов, так часто пялился на нее. Или что решил попробовать обеих сестричек?       — О чем ты говоришь, Люси? — в басовитом низком голосе прорезалось беспокойство, и даже капелька страха.       Он так долго набирался смелости пригласить ее на бал, так сильно боялся отказа, но друзья таки заставили его набраться грифиндорской храбрости и отправили прямо к ней, зная, где она чаще всего прячется от своих друзей, а теперь она говорит, что он что-то перепутал. Она думает, что он…       — О том, что я не гребанная Эшли Сердоболия по которой ты пускаешь слюни! — гаркнула во весь голос блондинка, мигом выходя из себя. — Я Люси Хартфелия, чтоб тебя! И даже если я не слизеринка, во мне есть гордость и играть с собой я не позволю. Не позволю стать для тебя ее заменой, потому что я не она и никогда ей не буду. Можешь не бояться подойти к ней, она с большой радостью прыгнет к тебе в койку. Я же не твоя подопытная мышка, и чтобы ты там со своими дружками не придумал, — Люси ткнула пальцем в тот самый угол, за которым прятались его друзья в качестве поддержки, — на мне это не сработает!       Резко развернувшись Люси буквально побежала с того места, где только что ее сердце с громким звоном рассыпалось по полу.       Она только не знала одной вещи.       На том самом полу рассыпалось не только ее сердце.       Но и сердце Лексуса Дреяра тоже.       ***       Рождественский бал прошел, пожалуй, для всех просто восхитительно: девушки в прекрасных платьях и кружащие их в вальсе парни во фраках, великолепная музыка, вкусные закуски, искусно украшенный зал…       И ломающая изнутри боль, что цепкими клешнями рвет на части юную волшебницу в грифиндорской башне, и слезы, кислотой разъедающие, и поломанные ногти, скребущие по стене, а лучше бы по сердцу, по сердцу, по сердцу, чтобы выцарапать эту боль, эти чувства…       И ярость, плескающаяся на дне серых глаз, и разгромленная вдребезги спальня, и разбитые кулаки об каменные стены, и сотни разрушенных манекенов в выручай-комнате, что приняла облик тренировочной комнаты. И сбитое дыхание, что не хватает в легких и их жжет, жжет, жжет. И сердце, отчаянно стремящееся к одной единственной, что хочется видеть рядом с собой. Лишь ее, ее, ее, а не эту наглую, самоуверенную суку, что специально ошивалась рядом…       » — Значит, все-таки она тебя отшила, да, Дреяр? — ехидно рассмеялась блондинистая тварь. — Не зря я рядом последние недели крутилась. Ты мне никогда не нравился, но ей-то об этом знать не обязательно, правда?       Громкий смех раздался в его спальне — и кто ее только пустил сюда.       — Глупая младшая сестренка, влюбленная в тебя по уши еще курса с третьего, только что отвергла твое приглашение, и даже не подозревает, что ее чувства взаимны. А знаешь почему? Потому что ты, чтобы не палить свои взгляды на нее, смотрел на меня. Потому что только так ты мог хотя бы отдалено смотреть на свою малышку.       Змея, самая настоящая змея, ядовитая, мерзкая…       — Она столько лет думала, что ты любишь меня, не удивлена, что она тебе такую тираду выпалила. Ну что же, удачного тебе рождества, </i<b<i>Дреяр</b>, развлекайся как можешь, а я пошла на бал со Стингом!       Хитрый, ехидный смех довольный змеи под громкий звук разбивающейся бутылку эхом отскакивал от стен«       ***       Время идет неумолимо и вот уже приближается День Святого Валентина.       Друзья Люси обрели свое счастье еще на Рождественском балу и теперь везде ходили парочками, пока сама Люси заливалась галлонами зельев — Сна без сновидений, Умиротворяющий бальзам — и заседала в библиотеке все свободное время, готовясь к выпускным экзаменам.       Глупое сердце каждый раз отчаянно пропускало удары, стоило только увидеть блондина в коридоре или на уроках, а учителя словно сговорились и теперь все пары седьмых курсов Гриффиндор и Слизерин были спаренные. И боль, что немного притуплялась ночью под действием зелья, поутру возвращалась с удвоенной силой, стоило только зайти в кабинет.       Высшие зелья порой приносили боли в сто крат больше, чем другие уроки, потому что профессор Слагхорн — чтоб его Мантикора покусала! — поставил Люси и Лексуса в пару, да и вообще оба факультета смешал так, что змеи были в паре со львами.       — Добрый день, дорогие мои, — сладко пропел Слагхорн, — так как приближается праздник всех влюбленных — оба блондина вздрогнули, словно от зубной боли и нахмурились, — сегодня мы будем готовить особое зелье.       Профессор придвинулся к котелку, что стоял на его столе и попросил всех подойти поближе. Стоило ему поднять крышку, как Люси пошатнулась, дернувшись сначала вперед, а потом резко назад.       — Мисс Хартфелия, вы уже поняли, что это за зелье, так ведь? — хитро поинтересовался Слагхорн.       — Амортенция, — сквозь зубы процедила блондинка.       — Расскажите поподробнее об этом зелье, пожалуйста. Напомните своим однокурсникам про него, будьте добры.       — Амортенция, одно из запрещенных зелий, так как принудительно вызывает искусственные чувства и притупляет волю. Многие волшебницы думают, что оно вызывает именно любовь, но на самом деле это лишь страсть, на грани одержимости и не более. Зелье имеет перламутровый блеск и две отличительные черты: первая — спиральный пар, вторая — запах. Для каждого человека оно имеет разный запах в зависимости от того, что он больше всего любит.       — Великолепно, мисс Хартфелия, пятнадцать баллов Гриффиндору! — воскликнул профессор. — Не поделитесь, чем оно пахнет для вас?       Метнув дикий взгляд в сторону старшего волшебника, Люси стиснула зубы и снова отвернулась от чертового котла, от которого пахнет так вкусно, так знакомо, что отчаяние захлестывает с головой.       — Бергамот, — тихим больным голосом, — лимон, — тяжелый вдох справа от нее, где стоял Дреяр, — дуб и пряности, — судорожный выдох на грани скулежа.       — Пока мы не начали готовить, может быть хочет кто-то еще поделиться? Давайте не стесняйтесь, смелее. Неужели струсили все, кроме мисс Хартфелии?       — Персики, — вдруг в тишине кабинета раздался хриплый голос слизеринца, от которого вообще никто этого не ожидал, пожалуй, кроме двух его друзей — Эвергрин и Фрида, Бикслоу не брал высшие зелья. — Старые книги, — Лексус не отрывал своих серых глаз от блондинистой макушки. — Мятные леденцы и… — все задержали дыхание, а Люси так и вовсе превратилась в каменную статую. — Корица.       Признание Лексуса подхватил и Фрид, что давно мечтал рассказать о своих чувствах их однокурснице Мире, но никак не решался и так все по очереди начинали рассказывать.       И в этом ажиотаже Лексус сделал совсем крохотный шаг в сторону замершей, словно изваяние волшебнице и мягко взял ее за руку. Осторожно переплел их пальцы, самые кончики.       — Я всегда хотел лишь тебя, — все, что успел сказать волшебник, прежде чем профессор с громким лязгом закрыл котел и дал команду приступить к работе.       Дреяру пришлось отступить и начать готовку основы для зелья. Ему придется настаиваться еще несколько дней так что на приготовления данного зелья уйдет как минимум еще три занятия.       ***       С того памятного занятия по зельям прошло несколько дней, Люси ходила на занятия ни живая ни мертвая, очень тщательно избегая оставаться с Лексусом наедине, друзья видя такое ее состояние пытались до нее достучаться, пока Эльза не решила взять все в свои руки. Заманив Хартфелию в старый давно никем не используемый кабинет с просьбой о личном разговоре. Девушка и подумать не могла, что войдя в помещение, увидит не свою подругу, а очень, очень хмурого волшебника.       Дернувшись в сторону двери, Люси даже не успела сориентироваться, как она резко захлопнулась у нее перед носом, а потом строгий голос Эльзы сказал:       — Пока вы со всем не разберетесь, магия вас не выпустит, заглушающие наложите сами, а я ушла.       — Эльза! Вернись!       — Не думаю, что она тебя слышит, — хриплым голосом выдохнул Лексус. — Я уже наложил заглушку.       — Выпусти меня отсюда, — попросила Хартфелия, тихо скребясь в дверь. — Пожалуйста, выпусти.       — Не могу, — обжигающим шепотом куда-то в плечо. — Не могу. Потому что ты нужна мне Люси, потому что я люблю тебя. Я бы понял, если бы ты оттолкнула меня, потому что не любишь или не хочешь связывать свою жизнь с сыном Пожирателя, но я знаю, знаю, что мои чувства взаимны. Поэтому прошу, выслушай меня.       Тишина была ему ответом.       — Ты не повернешься ко мне? Пожалуйста, Люси…       Медленно, но Люси повернулась к Лексусу лицом. Мягким движением руки он приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть прямо в глаза. Шоколадные очи застилали слезы.       — Тшш, что такое? Почему ты плачешь?       — Ты врешь, — всхлипнула Люси. — Ты не можешь любить меня, Дреяр, не можешь. Ты же все время смотрел лишь на нее.       — Как же ты ошибаешься, блондиночка, — тяжело вздохнул Лексус и принялся стирать слезы с любимого личика. — Но я тоже ошибся, когда решил, что смотря на нее смогу увидеть тебя. Мне было страшно смотреть в твою сторону, я боялся, что ты все поймешь, что отвергнешь меня. А по итогу все этим и закончилось… Люси, — девушка вновь перевела на волшебника взгляд, что до этого отводила. — Я смотрел на нее, потому что видел в ней отголосок тебя. Те же глаза, тот же контур лица. Но вы такие разные, и я понял это практически сразу, но мне было нужно видеть тебя хоть как-то, не боясь спалиться. Я пригласил на бал тебя, потому что именно тебя хотел видеть рядом в тот день, вечер, да и вообще во все дни, что мы могли бы провести вместе. Я хотел признаться тебе в своих чувствах в Рождество…       Люси смотрела на него и не могла поверить его слова. Не могла, но ей так хотелось…       — Я люблю тебя, очень сильно, начиная с середины третьего курса, когда ты помогла мне. После войны и моего отца, и Пожирателей ты была единственной, кто не побоялся просто поздороваться со мной. Даже слизеринцы обходили меня стороной. И пока мои друзья не вернулись из лазарета, я был одинок. И одно твое «Доброе утро» было подобно солнцу, что вышло из-за туч, озарив мой мир светом. Лишь только после этого наши змеи отошли и вновь стали общаться со мной. Ты стала моим спасением. Пожалуйста, поверь мне. Я бы никогда не стал бы играть с тобой.       Люси сделала шаг вперед.       И первый поцелуй двух волшебников был со вкусом горечи, слез и любви.       Дверь тихо щелкнула. Заклинание спало. Но никого это уже не волновало.       Блондины вжимались друг в друга, стараясь насытиться теплом тела, касаниями и поцелуями. Им было так мало, мало, мало.       И лишь когда воздуха перестало хватать, они смогли оторваться.       — Люси, — благоговейным шепотом, мурашками вдоль позвонка.       — Я тоже люблю тебя, — тихо-тихо, чтобы больше никто не услышал, это только для них двоих.       — Люси, — со скулежом, с отчаянной жаждой вновь губы впиваются в губы, горящие от поцелуев, пока легкие сжимаются, требуя воздуха.       — Я твоя, Лексус.