«Не думал ли ты внучок, что это просто карма? Может судьба наказывает тебя за то, как ты думал обо всех девушках, что побывали в твоей кровати? За то, сколько сердец ты безжалостно разбил?»
Семьдесят процентов людей находят свою пару в возрасте до двадцати, двадцать — до двадцати пяти, еще восемь процентов — до тридцати, два процента же не находят вовсе. Лексусу уже тридцать два, и он все еще один. Тоска поглощает его, сжирает его душу и отчаяние наполняет с головы до пят…***
Люси Хартфелия была из тех, кого называют изгоем, отбросом общества, жалкой пародией на человека. Блеклая внешность — блондинистые волосы, доходящие до попы, ведь на парикмахерскую денег постоянно не хватало, а у самой ровно подстричь не получалось, с секущимися концами, потухшие карие глаза, бледные губы, изгибающиеся в натянутой улыбке. Слишком большая для ее фигуры одежда ведь покупать хоть что-то получалось лишь в секонд-хенде, а там не всегда можно было найти размер в размер. Ее шпыняли, обзывали, а если девушка не давала списывать, то и ударить могли, но так, чтобы учителя ничего не увидели — лицо никогда не трогали и Люси отчасти даже была бы благодарна, если бы ее вечно пьяный папаша не попадал по тем же местам, что и злые одноклассники. Разорившийся практически сразу после ее рождения Джуд Сердоболий начал много пить и играть в азартные игры, нахватал долгов, чем и сгубил ее любимую драгоценную матушку. Пропадая на двух, а то и трех работах и не имея возможности сходить в больницу — страховка ни за что бы не покрыла ее поход — или купить хоть каких-нибудь лекарств, Лейла подхватила простуду, что перешла в пневмонию с очень высокой температурой, забравшую ее. Люси Хартфелии было всего десять, когда она потеряла единственного человека, что любил ее и был добр к ней. Люси Хартфелии было десять, когда она возненавидела родство душ. Ведь именно оно убило ее маму, не будь они с отцом соулмейтами, Лейла бы никогда бы с ним не познакомилась, встретила бы другого мужчину, более достойного, самого лучшего, а не это ничтожество, что даже не смогло прийти на ее похороны. Похороны, что устроил ее дядя, живший достаточно далеко от их семьи, а не муж, являющийся ее парой. Люси Хартфелии стукнуло пятнадцать, она удостоила появившуюся надпись лишь секунды взгляда на нее и сразу же спрятала за небольшим напульсником цвета вороного крыла. Она даже думать не хотела о том, что она могла такого сказать своей паре — каждый раз Люси морщилась от этого слова — чтобы ей так ответили. Мерзость то какая. Неужели жизнь подсунет ей очередную кучу дерьма из который выбраться она сможет лишь путем продажи собственного тела? «Нет, нет, ни за что на свете. Лучше сразу сдохнуть». Один лишь плюс был в этом проявлении фраз — все ее одноклассники будто перестали ее замечать, помешавшись на поиске своей родственной души. «Сейчас стошнит. До чего же отвратительно звучит. Никто из этих придурков даже и подумать не может, что это их самая родственная душа возможно тот, кто сгубит их. С чего вообще люди вбили себе в голову, что эти надписи произнесут те, кто будет любить тебя? Может это фраза, обозначающая врага? Или того, кто тебя убьет? Что за слащавые выдумки о тепле по всему телу, после того как фразу произнесет тот самый человек? Что время враз остановиться и никого видеть кроме него не будешь? Брр, все еще мерзко…» Люси семнадцать, когда она устраивается работать сначала учеником, а потом и полноценным баристой в крошечное кафе, практически на окраине города. Это место было единственное, куда девушку с ее то внешним видом согласились принять. Там она, наконец, смогла даже найти себе двух подруг — начитанную Леви и бронебойную Эльзу. Они спокойно приняли ее нелюбовь к родственным душам, что даже удивило ее. — Почему вы так просто отнеслись к этому? — Люси в шоке уставилась на них своими карими глазами. — Все мои одноклассники буквально озверели в поисках той самой частички их души, и если б я сказала им свое мнение, которое в общем-то они никогда не спросят, то меня бы уже избили… Эльза мягко улыбается. — Поверь мне Люси, ты тоже изменишь свое мнение, — блондинка морщиться, но подругу не прерывает, — когда встретишь его, все поменяется. Уверена, он будет тем самым, что залечит все твои раны, — аловолосая аккуратно тыкает ей прямо в грудь, там, где медленно бьется ее сердце. — Спасет тебя от твоей же тьмы. — С чего вы взяли? — Люси хмуриться, не понимая, неужели они тоже во всей этой розовой мишуре. — Потому что сами такими были, — весело хмыкнула Леви, ставя перед Хартфелией кружку с мятным чаем. — Я была на грани, когда встретила его, думала уже о том, как покончить с собой. На меня все так навалилось, что сил никаких не было: проблемы с родителями, куча долгов на учебе, дедушка умер, в общем, я просто сдалась. А потом, — МакГарден хихикнула, — потом он практически сбил меня на своем мотоцикле. Не поверишь, но наши фразы были просто идентичные.«Ты вообще смотришь куда прешь?».
Черными чернилами выгравировано на ее тонком запястье. — Я тогда сначала не поверила, была настолько шокировано и одновременно зла на судьбу, ну потому что, какого черта она в мою и так не сладкую жизнь какого-то гопника засунула, и попыталась сбежать от него. Вот только Гажил меня никуда не отпустил, посадил на своего железного монстра и отвез к себе домой, где заставил принять душ, а потом накормил меня самой вкусной едой в моей жизни, отпоил горячим чаем, а потом сказал: «Слушаю». И понимаешь, все как на духу ему выложила, и он действительно меня выслушал, после закутал в теплый плед, обнял и сказал, что все решит. Что справимся со всем вместе, и я просто поверила. Не смогла сопротивляться этой заботе и теплоте. Леви улыбается, с такой мягкостью поглаживая свою метку, что Люси даже как-то неудобно становиться смотреть на это. Слишком интимно. — Ну, это не значит, что и я сдамся, — блондинка пожимает плечами и отпивает небольшой глоток ароматного напитка. — У всех свои раны, и каждый по-своему воспринимает их тяжесть, тебе нужна была забота, чтобы кто-то тебя выслушал… — А кто нужен тебе, Люси? — осторожно спрашивает Эльза, лишь бы не спугнуть эту откровенность. — Никто. Эльза печально улыбается и поправляет длинную челку блондинку, что вылетела из косы. — Так не бывает, я уверена, в глубине души ты знаешь, кто тебе на самом деле нужен, поделись с нами. Горькая усмешка искажает обычно безразличное лицо Хартфелии. — Тот, кто никогда бы меня не оставил, кто ставил бы меня на первое место, кто сделал бы все, чтобы я не болела, кто жаждал бы меня так, что был буквально одержим мной. Чтобы я была всем для него… Но таких не существует. — Почему-то мне кажется, что твой соулмейт будет именно таким, — Леви смеется, глядя на недовольную мордашку Люси, — ведь не бывает родственных душ, что не подходят друг другу. И вы вот-вот встретитесь, ведь пара чувствует, что ее половинке плохо, даже когда они еще не встретились, а твоя тьма уже подошла к той самой грани, да? — Ух, давайте уже завязывать с этой дебильной темой, — вновь хмуриться блондинка. — Нам пора открывать кофейню. Кто же знал, насколько Леви была права в своих словах. Кто же знал, что среди группы бизнесменов каким-то образом забредших в их небольшое заведение затесался тот самый.***
С самого утра Лексус чувствовал себя просто отвратительно, ему было сложно описать что именно было не так, но то, что ну душе словно кошки скреблись являлось фактов. — Лексус, друг, что с тобой такое сегодня? — крепкая рука хлопнула мужчину по плечу притягивая в своеобразные объятия к брюнету. — Сам не свой прямо. — Ты хотел сказать не только сегодня, — сверкнула взглядом из-под очков единственная девушка в их компании. — Эти синяки под глазами, бледная кожа, сколько ты уже не спишь? Лексус вздыхает и откладывая ручку подальше от длинных ручонок Бикслоу, протирает глаза. Они правы, сон в последнее время совсем не идет, а если и удается прикорнуть на пару часов так сняться выматывающие душу кошмары. — За последнею неделю часов шесть максимум поспал, — тяжкий выдох. — Бессонница жуткая, даже снотворное пил — не действует. Сам не знаю, что со мной; если засыпаю, то приходят кошмары, это реально выматывает. — К врачу ходил? — обеспокоенно спрашивает Фрид, тут же прерывая все свои дела. — Это не нормально, Лекс. — А то я не знаю, — рыкнул мужчина. — И нет, не ходил, мне некогда, дед свалил на нас и так много работы, если я еще и по врачам шляться начну, мы вообще нихрена не успеем. — А если ты сдохнешь от недосыпа, мы следом за тобой загнемся! — недовольно рявкнул Бикслоу, стукнув руками по столу так сильно, что все папки, лежащие на нем, подскочили. — Так, — протянула Эвергрин, — нам явно нужно всем провертится, у всех уже мозги кипят. А тебе Лексус особенно, — она схватила его за руку и повела на выход, тот успел только подхватить со спинки стула свой пиджак. — Эльфи мне тут недавно посоветовал одну кофейню, там мы точно еще не были, он сказал она совсем крошечная и находиться на окраине, но готовят кофе там просто изумительное. — Как он его вообще нашел? — удивленно протянул алоглазый еле поспевая за сверхактивной девушкой, а ведь и не скажешь же, что на шестом месяце уже находиться. — Искал мне клюкву, — фыркнула русоволосая. — В апреле месяце? — немного прифигел Лексус. — Беременные женщины изверги. — Хо-хо, — усмехнулась та. — Думаю сам скоро узнаешь. — Да если бы, — Дреяр горько усмехнулся, потирая фразу, скрытую двумя слоями одежды — рубашкой и пиджаком. — Я был бы только счастлив бегать за клюквой в апреле или арбузом в декабре, но увы, Эва, увы. — Все будет хорошо, — спокойствие Фрида всегда хорошо влияло на Лексуса, но не в этот раз, ведь мысли о том, что он так и никогда не встретить свою девочку вновь прокрались в голову. Дорога до кофейни занимает около тридцати минут с учетом постоянных пробок, вот только найти ее никак не могут. Эвергрин уже собиралась звонить своему мужу, чтобы уточнить у него где именно находиться то место, как ноги сами повели Лексуса. Его словно магнитом тянуло. — Лекс, черт возьми, притормози немного! — воскликнул Бикслоу, не поспевая за другом детства. Приятная трель звонка оповестила о новом посетителе. Стоило мужчине войти внутри помещения как его нос наполнился ароматом кофе свойственный всем кофейням, а глаза наткнулись на девушку, что сидела за стойкой. Мягкой поступью он подошел к кассе, смотря лишь на пшеничную макушку, что-то в этой девушке привлекало его, хоть он и не видел ее лица. Прозвучал еще один звонок, и блондинка поднялась с места, но взгляда от телефона, что держала в руках не оторвала. — Здравствуйте, что будете заказывать? Тепло распространилось по всему телу мужчины начиная от левого запястья, казалось, что целый пожар развергся в его душе, сжигая все внутренности. Руки задрожали, воздуха в легких перестало хватать так, что он даже стал задыхаться. — Мужчина, заказывать будете что? — перефразировала Люси свой вопрос, наконец, отлипнув от телефона после того как клиент минуты две молчал. — Тебя, пожалуйста, — хрипло выдохнул тот, умирая от этих карих глаз. Телефон выпадает из рук, приземляясь экраном прямо на кафельную плитку, пораженный выдох срывается с ее губ, когда она неверяще смотрит на этого притягательного мужчину. Девушка замирает и вместе с ней словно время останавливается, Люси видит лишь невозможно серые глаза, в которых словно вулкан чувств взорвался, шрам на ошеломленном лице, отмечает трехдневную щетину и лишь спустя несколько минут может расслышать как ее кто-то зовет. — .си! Люси! — руки с силой встряхнули Хартфелию, отчего голова блондинки дернулась и зрительный контакт был разорван. — Что с тобой такое? Я услышала шум и пришла, а ты тут в трансе, этот мужчина тебе что-то сделал? — Я… мне, — Люси воздуха не хватает, пытается хватать его ртом, но все бестолку, глаза то и дело возвращаются к мужчине, которого также окружили трое людей, нервно переглядывающихся. — Надо. на воздух. Люси вырывается из крепкой хватки аловолосой подруги, разворачивается на сто восемьдесят градусов и спешит выйти из этой душной кофейни.«Тебя, пожалуйста».
Пульсирует на ее запястье, надпись адски горит, отчего Люси стягивает напульсник с руки лишь бы хоть немного охладить горящую кожу и видит как обычно темно-синие буквы окрашиваются в золотистый цвет. — Нет, нет, нет, — сердце заполошно бьет пока девушка с ужасом в карих глазах смотрит на свое запястье. — Пожалуйста, нет. — Люси! — к ней выбегает МакГарден, присаживаясь рядом с ней на корточки. — Что такое? — Не хочу, Леви! — всхлипывает кареглазая. — Не хочу, пожалуйста… Я не хочу этого, он тоже сделает больно, он тоже, тоже… Как и отец убьет меня… Люси рыдает в голос, вцепившись в хрупкие плечи подруги, что в ужасе смотрит на подошедшую Эльзу и мужчину, стоящего позади нее. В его глазах боль и отчаяние. В его душе только что произошел микровзрыв. Пара не хочет его. Пара боится его. Может поэтому он так долго не мог найти ее? Потому что его родственная душа не желает его. — Люси, тише, тш, — голубовласка нежно поглаживает девушку по спине, укачивая ее как маленького ребенка. — Все будет хорошо. Он не твой отец, слышишь? Люси… Леви видит слезы в глазах этого сильного мужчины, видит, как он разворачивает и уходит, уходит, уходит… Эльза скатывается по стене спиной, прикрывая рот рукой. — Люси…***
Лексус Дреяр, тридцать два года отроду, встретил своего соулмейта. Соулмейта, что никогда не хотел его. Лексус Дреяр, тридцать два года отроду, и он вот-вот сопьется. Друзья не могут до него достучаться, не могут попасть к нему домой, ведь он все забаррикадировал. Лексус Дреяр, тридцать два года отроду, и он вот-вот сдохнет. Боль медленно сжирает его изнутри. Ползет как кислота по венам, съедая все на своем пути. Вот-вот и до сердца дойдет. Вот-вот и с Лексусом Дреяром будет покончено…***
Люси Хартфелия, вообще-то, Сердоболия, но ей семнадцать лет отроду, и она встретила свою родственную душу. Люси Хартфелия, вообще-то, Сердоболия, но ей семнадцать лет отроду, и она до ужаса боялась увидеть его вновь. Ее родственная душа до чертиков красив, высок и силен, и он явно ее старше. Люси Хартфелия, вообще-то, Сердоболия, но ей семнадцать лет отроду, и она молилась, видит Бог, она молилась войти в те два процента, что никогда свою пару не встречают. Ей страшно. Она боится той же участи, которая постигла ее маму. Она боится, того, что он ее погибель. Ее ужасает то желание, что вспыхнуло в ней, стоило только взглянуть в эти серые глаза. Она боится, что он сделает ей больно. Ее ужасает то, что она так отчаянно хочет увидеть его вновь. Снова потонуть в сером мареве его глаз, узнать всю силу этих крепких рук, почувствовать своей кожей его касания, его губы на своих губах. Люси Хартфелия, вообще-то, Сердоболия, но ей семнадцать лет отроду, и она боится свою родственную душу. Люси Хартфелия, вообще-то, Сердоболия, но ей семнадцать лет отроду, и она жаждет его всем свои существом.***
Они приходят к ней спустя две недели: двое мужчин и беременная женщина, и они очень похожи на тех, кто был тогда с ее родственной душой. С ее парой. Мужчина, тот, что зеленоволосый представляется Фридом и заказывает яблочный макиатто, брюнет — от его яростного алого взгляда у Люси мурашки бегут по коже — просит звать его Бикслоу и заказывает черный кофе — такой же как моя душа, шутит он, получая тычок под ребра от девушки, скорее женщины. Она представляется Эвергрин, заказывает малиновый пунш — напиток месяца, ведь беременным кофеин нельзя — и разговор с Люси, «вон за тем дальним столиком». Люси кивает, делает напитки, и после просит Леви подменить ее и идет к группе людей с их заказом. — Присядь, пожалуйста, — Эвергрин мягко улыбается, — мы не кусаемся, просто хотим поговорить. Расскажешь о себе немного? — Ну, эм, — блондинка нервно мнется и опускает голову вниз, так что подбородком практически касается ключиц — взгляд брюнета ее реально пугает. — Ты ее пугаешь, кретин, — зеленоволосый мужчина дает Бикслоу хорошую затрещину и старается сгладить принесенное впечатление о них. — Ты уж извини его, он просто больше всех нас взятых беспокоиться о Лексусе. — Лексусе? — карие глаза смотрят из-под ресниц, а головушка опускается к плечу, отчего пара прядок вновь выбравшись из хвостика, падают ей на носик. — Угу, Лексус, тот блондин, что был с нами, ну который… — нервно мнется Эва, помня как девушка отреагировала на истинные пары в прошлый раз. — Который твоя родственная душа, — выплевывает брюнет, затрещина явно не помогла. — Тот, от кого ты сначала сбежала, а потом сказала, что не хочешь его… Мы до него все эти дни достучаться не можем, он никому не открывает и судя по звукам беспробудно пьет! Люси вздрагивает, бледнеет и опускает голову вниз. — Я… — Тише, — русоволосая мягко кладет руки поверх ладошек Люси, — не бойся нас пожалуйста. Мы пришли потому что правда хотели узнать о тебе. И поговорить с тобой о Лексусе, если ты будешь готова. Если хочешь, Бикслоу пойдет прогуляется и не будет на тебя давить этим взглядом, да, Бикс? Строгий взгляд из-под очков, отведенный взор алых глаз и недовольное: — Ага. — Все. все в порядке, — Люси немного нервно улыбается, косясь на злого брюнета. — Не надо никому уходить. Эм, ну, меня зовут Люси, по бумагам я числюсь как Сердоболия, но предпочитаю мамину фамилию и представляюсь как Хартфелия. Мне семнадцать лет, учусь в одиннадцатом классе в школе N***, из семьи только отец, — они видят, как на последнем слове блондинка досадно морщиться, как от зубной боли. — Мама умерла когда мне было десять лет… — Мне очень жаль, — тихо шепчет Фрид, Люси смотрит на него грустным взглядом и кивает в благодарность за эти слова. — Могу я узнать почему ты так отреагировала на встречу? — Я. Моя мама, — Хартфелия судорожно выдыхает и отводит взгляд, ресницы ее быстро хлопают от моргания, так словно девушка пытается остановить приближающиеся слезы. — Я считаю, что мою маму погубила связь родственных душ. — Почему? — Если бы не эта связь, она могла бы уйти от него. Он… разорился практически сразу после моего рождения, много пил, играл в карты и в итоге влез в большую кучу долгов, с которыми маме пришлось расплачиваться, иначе те люди грозились забрать меня… Она. Она вечно пропадала на работах, на двух или трех, смены повторялись, мама практически не отдыхала, часть денег отец умудрялся у нее забрать, чтобы снова пить и играть, набирая долги. В итоге ее иммунитет ослаб, и одной зимой она заболела, в больницу пойти не могла, потому что страховка ни за что бы это не покрыла, у нас не было денег даже на дешевые лекарства, в итоге обычная простуда перешла в пневмонию. Высокую температуру сбить нечем было, в конце концов, она просто сгорела… Тяжелая тишина повисла над столом. Эвергрин в ужасе смотрела на эту маленькую хрупкую девочку, которой через столько пришлось пройти. — Прости, — хрипло выдыхает брюнет, — я не знал, что у тебя такая непростая история. Думал, ты одна из тех подростков, что сейчас пропагандируют свободу выбора и все такое. — Ничего страшного, я понимаю, что тоже неправильно поступила, вот так отвергнув вашего друга, даже нормально не поговорив с ним. Просто. мне просто очень страшно. Я не хочу быть как мама… — Эй, тш, тише, — все еще шепчет Джастин. — Все хорошо, слышишь? — Знаешь, — вновь подает голос Бикслоу, отведя взгляд от девушки, — Лекс, он отличается от всех нас. В детстве и юности мы все были очень избалованные, ведь мы родились в богатых семьях и нам всегда давали то, что мы хотели. Получали тех, кого хотели, но для него это всегда было лишь игрой. Он не воспринимал девушек как людей что ли, я имею ввиду тех, кто лишь хотел получить красивую и богатую оболочку, а не подождать свою пару. Он понимал, что всем хочется развлечься до встречи с тем самым человеком, но, чтобы признаваться в любви — вот это он не понимал. С возрастом мы все изменились, особенно после того как поняли насколько это тяжело зарабатывать деньги, ведь даже если у тебя есть действующая как часы компания, это не значит, что можно сидеть сложа руки. А потом мы трое еще и пары свои встретили, лишь тот, кто всю жизнь отчаянно искал ее, верил в это родство душ, жаждал наконец, коснуться той, кто станет для него всем миром не встретил… Мы видели, что ему плохо, что он медленно, но верно сдается и ничего не могли с этим поделать. Мы даже не знали, как ему помочь найти ее, обошли вместе все места в которых могли произнести эту чертову фразу, но все было бестолку. А потом, когда он уже в концы разочаровался, когда решил посвятить всего себя работе, забив на здоровье — ему ведь всю неделю до встречи с тобой то кошмары снились, то бессонница была, а к врачу идти не хотел — вдруг пришли сюда, мне тогда показалось, что он даже сам не понял, что происходит. Мы эту маленькую кофейню минут пятнадцать искали, а его ноги сами понесли, хах. Бикслоу переводит взгляд с опадающих листьев за окном и собирающихся туч обратно на блондинку, что выглядит несколько шокированной. — Он всю жизнь потратил чтобы тебя найти, Люси, ему ведь уже тридцать два, Лексус думал, что все, пиздец, он из тех, кто никогда свою пару не встречает, а потом — бац — и вот ты тут. Только не хочешь быть с ним… Знаешь, — Бикслоу усмехается, — он подарил бы тебя весь этот гребанный мир если бы только захотела. Если бы только это дало ему надежду на то, что ты будешь его. Что ты полюбишь его. Люси выдыхает весь воздух, что успела задержать в легких пока брюнет рассказывал о своем друге. — Я понимаю, что тебе очень страшно, что ты боишься этой связи, — хрипло шепчет Бикслоу. — Но я очень прошу тебя, нет, умоляю, дай ему шанс. Знаю, у вас еще и разница в возрасте значительная, это тоже может тебя пугать, но он никогда, никогда бы не причинил тебе боли. Скорее бы сам себе руку отгрыз. Хартфелия ничего не говоря поднимается с насиженного места и идет в сторону стойки, из-за чего не видит, как опускаются плечи всех оставшихся за столом — понимают, что все было напрасно, пока она не возвращается обратно. — Ведите. — Куда? — в шоке спрашивает Эвергрин, пока Джастин поглядывает за спину блондинки, где за стойкой стоят улыбающиеся подруги. — Кажется я знаю куда, — хмыкает зеленоволосый. — Уже не страшно? — Страшно, — Люси нервно улыбается и поправляет свою бесформенную одежду — в этой кофейне не обязательно надевать форму, у всех есть свобода в выборе, — но эти чувства к нему… Они уже есть. Если честно, я хочу его увидеть, хочу все ему объяснить, я хочу рискнуть…. Бикслоу подскакивает первым, буквально выпрыгивает из-за стола и чуть ли не вприпрыжку идет на выход из кофейни. — Поехали, Люси, пора вытащить этого засранца из запоя. Дорога до дома Дреяра занимает около двадцати минут, еще две тратятся на подъем в лифте на пятидесятый этаж высотки в центре города. — Не бойся, даже если он пьян, он не причинит тебе вреда, — Эва подбадривающе улыбается. — Мы с тобой туда не пойдем, вам явно надо поговорить наедине. Но будем поблизости, всего на пару этажей ниже у Фрида дома, хорошо? — Угу. Люси вздыхает, набираясь храбрости, а потом жмет на звонок. Ждет пару минут и снова нажимает. Поворачивается к трем друзьями, и они лишь пожимают плечами. — Эм, Лексус, ты там? — несколько напряженно спрашивает девушка. — Это Люси, кхм, твоя родственная… Она не успевает договорить, как за дверью слышится сначала топот ног, потом какой-то грохот, скрежет чего-то отодвигаемого и лишь в конце щелчок замка. Дверь распахивается и ее глазам предстает уставшее изможденное лицо, мужчина явно не брился все это время потому что щетина уже начала превращаться в полноценную бороду. Под его глазами залегли тени даже больше, чем были в их первую встречу. — Привет, — она ему слегка улыбается. — Здравствуй, — выдыхает Лексус ей в ответ и в его дыхании она отчетливо слышит запах перегара. — Прости, — он тут же прикрывает рот. — Я несколько не в форме. — Позволишь зайти? Он явно неверяще смотрит на нее, тупит еще несколько десятков секунд и отходит от входа, пропуская ее внутрь. — Может ты хочешь чай или кофе? — тихо интересуется Лексус, во все глаза рассматривая свою неожиданную гостью даже не пытаясь этого скрыть. — Кухня прямо и налево. — Чай, если можно. Он лишь кивает и идет ставить чайник, пока Люси разглядывает кухню — ремонт явно сделан со вкусом: черная плитка на полу, жемчужной отделаны стены, новейшая техника, керамический стол и мягкие удобные стулья. Увлеченная такой роскошью Хартфелия совсем не замечает, как мужчина подходит к ней и мягко касается ее руки, той самой, где запястье все еще скрыто. — Прости, — снова выдыхает Дреяр, замечая, как блондинка вздрагивает от его действий и сам отдергивает руку. — Я просто хотел убедиться, что ты настоящая… — Я настоящая, — Люси снова улыбается ему, она и не думала, что он будет таким робким.«Хотя, скорей всего это я виновата в этом, и в его внешнем виде, и в том, что он вот так боится напугать меня».
Хартфелия сама снимает с себя напульсник, заворачивает рукав длинной кофты и протягивает руку запястьем вверх мужчине. Его дрожащие пальцы осторожно, словно девушка перед ним хрустальная — тронь и рассыплется — скользят по золотистой надписи. Оглаживают каждую округлую буковку, написанную таким знакомым — его — почерком, и тянуться выше по предплечью, повторяя изгибы синеватых вен. Его мягкие и ласковые движения вызывают стаю мурашек по всей ее коже, которые он замечает. Серые глаза встречаются с карими. Секунда и вот он уже делает шаг к ней, она поднимает голову вверх, чтобы не отрываться от этих омутов, еще секунда и их губы сталкиваются. Боль, что поселилась в его душе медленно испарилась — иссякнув, заменив себя на нежность к этой маленькой девочке, что так доверчиво жмется к нему, ведет тонкими пальчиками по его шее и запускает их в его взъерошенную шевелюру. Свист чайника вынуждает их оторваться друг от друга. Лексус делает два шага назад, желая выключить этого свистящего демона и чувствует, как пальчики его пары хватаются за его пальцы, видит, как Люси сама делает шаги к нему. Карие глаза девушки стали на несколько тонов темнее превратившись в горький шоколад, бледные щечки раскраснелись, весь ее вид стал искушением для него. — Ты дашь мне шанс, Люси? — тихо шепчет он ей. — Скажи, пожалуйста, этот поцелуй, он ведь не из жалости и не прощальный, правда? — Только. прошу не делай мне больно, — глаза в глаза, руки к рукам. — Никогда, маленькая моя, — Лексус вжимается в нее всем телом, словно пытается слиться с ней воедино. — Ни за что на свете…И губы их вновь сливаются в сладком-сладком поцелуе, и плевать ей на привкус алкоголя, что она слизывает с его губ. И плевать на все страхи, что плещутся внутри нее, она хочет верить ему. И она верит. Верит, что этот мужчина, никогда не сделает ей больно.
И так оно и будет…