После нескольких минут растерянности и неразберихи за столом установился относительный порядок.
Во главе стола расположился самый светлый маг современности, правда, в своей наиболее темной комплектации. Иначе говоря — главное место за столом занял Альбус-Председатель.
Ошую (то бишь, по левую руку) он усадил райвенкловского Гарика с Луной, а одесную (соответственно, справа) гриффиндорского Гарри с Джинни.
Центр стола оккупировали великолепный Гарольд и растерянная Гермиона. А в дальний угол сел Гарька, которого туда затолкала Милисента. Слизеринка посматривала на соседей так, как будто ждала от них немедленного удара Непростительными и, судя по всему, была готова защищать своего парня собственной грудью — как в прямом, так и в переносном смысле.
Ошалевший от наплыва гостей Кикимер метался вдоль стола, приводя сервировку к состоянию почти музейному, когда хочется не кушать, а только любоваться ее геометрической точностью.
Наконец все расселись. Дамблдор с самым озорным видом щелкнул пальцами на манер эльфа. На мешке, лежащем у камина, развязалась ленточка и из него вылетели две бутылки темного стекла. Второй щелчок пальцев — и пробки из бутылок грянули в потолок. Девушки (кроме Булстроуд) дружно взвизгнули, а ребята (все без исключения) одобрительно ухнули. Искрящееся янтарная жидкость зашипела в фужерах.
— Настоящее Шампанское! Франция, провинция Шампань! — неожиданно похвастался Дамблдор, как заправский хлебосольный хозяин, желающий произвести впечатление на своих гостей.
Эта коротенькая реплика ощутимо разрядила обстановку за столом. Сделала ее почти семейной и дружеской. Дескать, за столом все друзья, и здесь нет профессоров и студентов. На этом празднике все равны.
Дамблдор поднял свой бокал и произнес один из своих загадочных тостов:
— Прежде чем мы начнем наш праздничный банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! А теперь приступим к пиру!
Загадочно улыбаясь, Дамблдор пригубил шампанское и сел.
Ребята озадаченно переглянулись и последовали его примеру. Лица их скривились и вытянулись.
— Что такое? — забеспокоился Альбус. Глаза его хитро поблескивали.
— Кислятина! — выразил общее мнение Гарольд.
— Ай-яй-яй, — покачал головой профессор, — вот ведь как бывает: такой раскрученный бренд, а на поверку оказался совершенно невкусным. И, действительно, кисло. Но я столь многого ожидал от этого напитка, что не смог сразу критически оценить его вкус. Спасибо Гарольду, что он, будучи совершенно не искушен в винах, смог отличить факт от красивой легенды.
Гарри заподозрил, что старик все это говорит неспроста. Эти рассуждения явно имели двойное дно, и гриффиндорец, по обыкновению, ломанул напролом.
— А можно ли развенчать легенду о таком знаменитом шампанском?
— Конечно можно, мальчик мой! — глаза Дамблдора лучились от удовольствия. — Достаточно собраться всем вместе, попробовать его и сказать: “Кисло!”
Намек был более чем прозрачным.
— Собраться всем вместе? Хм, спасибо, сэр, — вмешался Гарольд, — мы обязательно воспользуемся вашим советом.
— Надеюсь, мальчики мои. Очень надеюсь. Впрочем, мы заболтались и девушки начинают скучать. Давайте заменим этот развенчанный бренд на проверенный столетиями напиток!
Он взмахнул палочкой и Шампанское исчезло, а его место заняла полудюжина бутылок сладкой шипучки. Проводив изделие прославленных французских виноделов дружным вздохом облегчения, ребята щедро наполнили фужеры девушкам и себе.
Дамблдор продолжал потягивать свою кислятину, совершенно не морщась. Он вел пир, не устраняясь ни на минуту. Рассказывал коротенькие истории из прошлого школы, заразительно смеялся и шутил.
Потихоньку легкое вино и вкусная еда заставили оттаять даже Миллисенту. Она отложила палочку и отдала должное угощению, не забывая, впрочем, заботиться о Гарьке. Тот совершенно спокойно принимал это, как должное, и лишь изредка односложно благодарил девушку.
Гарольд спокойно и ненавязчиво ухаживал за Гермионой. Девушка немного дичилась его, но в целом принимала знаки внимания спокойно.
Гарик шепотом комментировал на ухо Луне рассказы директора. При этом он уже три раза умудрился слегка прихватить ее мочку губами и был на седьмом небе от счастья. Луна улыбалась. Кажется, ей это нравилось.
Гарри чувствовал рукой теплый бок Джинни и его бросало то в жар, то в холод . Слушая Дамблдора, девушка слегка приваливалась к парню плечом и заразительно смеялась.
Потом Дамблдор обратил внимание присутствующих на свой мешок с подарками. Повинуясь жесту его палочки, разноцветные коробки, коробочки и свертки из него улетели на второй этаж. Загадочно улыбаясь, директор заверил ребят, что каждый подарок найдет своего получателя, независимо от того, где он проснется утром.
И тут до ребят дошло, что их гостьи, судя по всему, останутся ночевать. Переглянувшись между собой, они преисполнились самых радужных надежд, пока ласковый голос Дамблдора не стащил их на землю.
— Через час сюда прибудет Молли. Она приготовит всем спальни, а завтра накормит завтраком.
Блин! Такой облом!
Больше всех был оскорблен Кикимер, который терпеть не мог эту предательницу крови, нагло хозяйничавшую здесь почти год. Ребята же быстро сообразили, что просто так один на один с девушками их не оставят. Когда Дамблдор договаривался с родителями, то, разумеется, гарантировал, что эта рождественская вечеринка пройдет под контролем взрослых.
Подарки разлетелись по спальням. И в этот момент из камина явился "подарок" Дамблдору. В виде письма подозрительно красного цвета. Альбус поспешно махнул палочкой, и говорящее письмо прижалось к его уху так, что ребятам ничего не было слышно. Через несколько мгновений Дамблдор вскочил.
— Ни в коем случае не трогайте ее и не давайте никаких зелий! Возможно, еще можно что-то поправить. Погрузите ее в сон, если получится, и ждите меня. Что она требует? Песочные часы в фонтане? Странная фантазия, но… посмотрим. Ждите, буду через четверть часа.
У Гарольда появилась надежда.
— Извините, ребята, но мне надо идти. Сильно пострадала… один маг. Нужна моя консультация.
— Сэр, но вы еще приедете? — внешне равнодушно поинтересовался Гарик.
— Боюсь, что уже нет. Но, как я говорил, меньше чем через час появится Молли. Не скучайте!
Дамблдор вошел в камин, помахал всем рукой, и зеленая вспышка унесла его, как поняли Поттеры, в Мунго.
Над столом воздвигся Гарольд.
— Девчонки, поскучайте минутку! Нам надо это… сюрприз, в общем.
Ребята вывалились в соседнюю комнату и кинули на дверь Заглушающие чары.
— А если он приведет ее в порядок?
— Вряд ли.
— Всякое может быть.
— Да не ссыте вы! Пустая она, нечего там лечить.
Это заявил Гарька. Заявил безапелляционно, тоном, не терпящим возражений.
— Допросят охранника Мунго и вычислят нас.
— Что они вычислят? Накладную бороду? Флаг в руки!
— А если…
— Хватит, — завершил полемику Гарри, — догадаются — так догадаются. Я ни о чем не жалею.
— Согласен. Тут и обсуждать нечего, — поддержал его Гарольд, вытаскивая бутылку, — кто будет?
— А стОит ли? — засомневался Гарик.
— Если не стоИт, то не и стОит! — веско высказался Гарольд. — Я, лично, приму немного для запаха — дури у меня своей хватает.
— Золотые слова, — подошел ближе Гарька, — мне тоже накапай. Мне интересно, что мы собираемся делать, чтобы не допустить сюда Молли Уизли? Мне лично она не нужна.
Гарри промолчал. Ему было крайне неудобно перед матерью Джинни, но при этом было понятно, что с ее приходом на веселом и многообещающем вечере можно поставить крест.
— Камины запираются Коллопортусом, как и двери, — задумчиво наливая себе на три пальца, сообщил Гарик.
— Однако придется для верности сделать это всем вместе, сэры мои, — заметил Гарольд, отхлебнув виски.
— Ладно, не ходите вы вокруг да около, — сдался Гарри, — налейте и мне, только немного, и пошли камин запечатывать…
* * *
Когда над праздничным столом сгустились винные пары, а девушки, наконец, перестали вздрагивать от каждого постороннего звука, Гарька встал и предложил Миллисенте:
— Хочешь посмотреть на ночной Лондон? С крыши открывается прекрасный вид!
Гарольд восхитился твердости брата в речах и походке. Он сам чувствовал, что у него уже слегка заплетается язык.
— Отличная идея! А ты не хочешь посмотреть на Лондон, Гермиона?
— А вы пойдете? — спросила Грейнджер у Лавгуд и Джинни.
Луна уже сидела на коленях у Гарика, который весь шел красными пятнами от возбуждения.
— Мы никуда не пойдем, — решительно заявил райвенкловец, — идите сами, если вам так приспичило хвост морозить!
— Холодно, — сморщила нос Джинни. А Гарри только развел руками.
* * *
Выше второго этажа лестница стала совсем крутой. Цепляясь за перила, Гарольд и Гермиона вылезли на чердак, а с него поднялись на небольшую открытую площадку, огороженную деревянными перилами. Снег тихонько скрипел под ногами и пушистыми хлопьями скатывался с конька крыши.
— Хорошо! — выдохнула девушка и легкий ветерок понес морозные искорки от ее дыхания.
Гарольд сзади обнял ее за плечи и слегка привлек к себе.
— Почему я? — спросила вдруг девушка.
— Ты уже спрашивала. Помнишь, перед вечеринкой у Слизнорта?
— Ну, вечеринка — и вечеринка. Но почему ты пригласил меня сюда на Рождество? Вдуматься только. Через директора школы!
— Э-э-э-э… — заклинило Гарольда.
— Что, стыдно стало? Ты бы слышал, как он уговаривал моих родителей! Можно подумать, что ты пообещал ему за это по-быстрому прикончить Темного Лорда.
— А, может быть, и пообещал, — ляпнул Гарольд в обалдении.
Вот это новости. Ай, да Дамблдор!
Гермиона повернулась к парню, лицо ее было серьезно и взволновано.
— Ты не знаешь, почему я. А я вот не могу понять, почему ты…
До Гарольда медленно доходил смысл ее слов.
— Из всей вашей четверки ты был мне менее всех симпатичен. Наглый, высокомерный позер. А потом я вспомнила рассказы Гарри об его отце. Ты же совсем, как Джеймс. Такой же уверенный в себе и в окружающем тебя мире. Такой же неунывающий. Как будто мне не хватало именно этого в том Гарри, которого я знала все эти годы. Не хватало, чтобы почувствовать к нему, может быть, что-то большее, чем просто дружба…
Девушка замолчала, но Гарольд понял. Он все понял. Действительно, им просто не хватало чего-то, чтобы почувствовать иное, чем просто привычные узы дружбы. В исходном Поттере было мало того, что нравилось Гермионе, как девушке. Да и в ней самой слишком многое заставляло Поттера держаться на короткой, но чисто дружеской дистанции.
— Помнишь, ты поцеловала меня в щеку на четвертом курсе в палатке чемпионов? Я хочу вернуть долг.
Он наклонился к ней. Спокойно и уверенно, как будто имел на это законное право. Это было волнующе. Его губы прижались на мгновение к ее холодной щеке, а потом соскользнули к полуоткрытым губам…
* * *
— Мы туда не пойдем, — Гарька потянул Миллисенту в другую сторону. — Какой смысл толкаться на маленькой площадке вчетвером? Тем более, что у нас сходные намерения.
Девушка невольно покраснела от такой прямолинейности.
Они вышли на самый край чердака и оказались в небольшом застекленном эркере. Там стоял продавленный диван, заваленный старыми подушками. Вид из слегка заиндевевшего окна открывался вполне рождественский: на соседнем доме мигала магловская реклама, представляющая из себя мешанину рождественских ангелочков и еловых веночков.
Они присели. Гарька обнял девушку за плечи и уткнулся носом в ямочку у нее на шее.
— Милли, а зачем я тебе нужен?
Девушка вздрогнула и попыталась отстраниться, но Гарька прижал ее к себе еще крепче.
— Пойми меня правильно. Я не собираюсь тебя обижать. Я хочу понять.
Милисента молчала.
— Ну, посуди сама. Ритуал имеет временный характер. Если все пройдет, как задумал наш двулицый директор, то потом будет проведен Ритуал Обращения. И Поттер снова станет таким, каким и был. Если же все пойдет не так, как задумал Дамблдор, то и вообще говорить не о чем. И так, и эдак это грозит тебе потерей. Вот я и хочу понять, зачем я тебе?
— Я сама не знаю, — тихо заговорила Миллисента. — Может быть, это судьба? Моя мама всю жизнь ждала моего отца. Он уезжал в какие-то дальние страны, не появлялся дома по нескольку лет. А моя мать каждый день садилась в беседке напротив ворот и ждала. Представляешь? Ждала всю жизнь. И все, что подарила ей судьба — это несколько недель, когда она была с ним счастлива, и меня. А потом он уехал в последний раз и больше не вернулся. Маме прислали его прах в маленькой мраморной урне… И что ты думаешь? Она поставила ее в беседке, и каждый день разговаривает с ним. Теперь он только ее и никуда уже не уедет…
Гарька сморщился. Жертвенность и сильная натура этой девушки покорили его, но он сам боялся своего чувства. Не ко времени оно. Ох, не ко времени. Но другого времени у него... у них может и не быть.
— Я понял тебя, Милли. Поживем-увидим. Может быть, мне действительно удастся никуда от тебя не уезжать. Я постараюсь.
По телу Миллисенты пробежала невольная дрожь.
— Пойдем, ты совсем замерзла.
— Куда? Я не хочу обратно за стол. У меня глаза красные…
— Мы пойдем в мою комнату, Милли. Я больше никогда не заставлю тебя плакать…
***
— Так! Когда ты, наконец, затащил меня в свою постель, что мы будем делать? — Луна, зарывшись в белое пушистое одеяло, была сама безмятежность.
— Э-э-э… а ты не в курсе, что обычно делают в постели? — растерялся Гарик.
Он сидел в трусах на краешке кровати и не знал, как надо поступить в данном конкретном случае: с невозмутимостью мачо скинуть с себя трусы и залезть под одеяло к Луне или скромно залезть под одеяло к Луне, а потом потихоньку снять трусы?
— Теоретические познания у меня есть. Практических еще нет.
«Приплыли! — с отчаянием подумал парень. — Девственница и девственник в одной постели!»
— Я уверен, что мы справимся, — с наивозможнейшей серьезностью кивнул он. — Я читал очень подробный трактат.
— Камасутру? В ней изложен устаревший подход. Не говоря уже о том, что большая часть поз в этом трактате рассчитана на широкобедрых и гибких женщин Индостана, а для британок они могут представлять нешуточную опасность! К тому же этот трактат совершенно игнорирует вопросы магической контрацепции.
Гарик мысленно схватился за голову. Ума палата дороже злата, блин! В душЕ (и не только) у него все опустилось.
— Впрочем, — задумчиво добавила девушка, видя, что ее кавалер совсем увял, — если мы пойдем путем последовательных итераций, то до конца каникул вполне можем справиться с этой проблемой.
— Ну, если последовательных, тогда конечно, — попробовал он попасть ей в тон. — А параллельные итерации нам не помогут?
— Ты имеешь в виду секс втроем или вчетвером? Думаю, это преждевременно. Во-первых, здесь нет опытных пар, а при увеличении числа партнеров, не владеющих практикой, вероятность неблагоприятного прогноза совокупления растет в геометрической прогрессии!
Гарик полностью выпал в осадок. И сел на кровати, подперев голову обеими руками. Таким жалким и беспомощным он себя не чувствовал никогда.
Луна в полупрозрачном пеньюаре выползла из-под одеяла, села перед ним по-турецки и ласково погладила по голове.
— Все в порядке, Гарик! Это я нарглов выманивала из балдахина. Никогда нельзя доверять незнакомой кровати с балдахином! Нарглы в него набиваются просто стаями. Это ужас какой-то! А теперь мы их точно прогнали. Давай, снимай трусы, я еще ни разу не видела вблизи голых мальчиков…
* * *
Гарри Поттер, распаленный и обнадеженный поцелуями с Джинни в гостиной, прибежал к двери ее спальни осторожный, как индеец на тропе войны. Очень не хотелось, чтобы про них завтра болтали всякие небылицы.
Дверь была заперта.
«Это как это? — ошеломленно соображал Гарри. — Я пообещал, что принесу в ее комнату бутылку шипучки и конфеты, чтобы все было… м-м-м… ну, как положено, блин! Она что ушла куда-то?»
— Алохоморра!
Дверь вспыхнула по контуру и осталась запертой. Теперь стало очевидно, что она закрыта и защищена заклинанием ИЗНУТРИ! А значит, что Джинни его просто обманула. Обманула, провела, напарила, наебала! Выбирай, Гарри, определение по вкусу!
От обиды он хотел грохнуть по двери кулаком. И грохнул! Но грохота не получилось. На дверь было наложено Ватное заклинание, которое поглощало все стуки и бухи-бабахи. Значит, она приготовилась заранее. Увидела, что он поддавши, и испугалась пускать его в свою комнату.
«Гарри, сходи за конфетами. Ну и шипучки прихвати!» Обломщица!
Поттер палочкой открыл пробку и присосался прямо к горлышку.
«А может быть, причина другая? У нее уже были парни, и откуда я знаю, насколько подробно они друг с другом знакомились? А теперь она не хочет, чтобы я об этом узнал, если мы будем… если у нас получится… секс?»
Этот ядовитый зуб укусил Гарри так глубоко и так больно, что он буквально скатился обратно в гостиную, пошуровал в запасах Гарольда и вооружился для заливания горя большой бутылкой виски…
Спустя два часа дверь в темницу Драко Малфоя распахнулась.
Блондин, щуря глаза от яркого света, с беспокойством обнаружил в дверном проеме покачивающегося Поттера. По некоторым признакам он догадался, что это Гарри. Впрочем, визитер не дал ему времени для подробных наблюдений и, качнувшись, рывком влетел в камеру.
— Драко Малфой! — заявил он потрясающе трезвым голосом. — Ты знаешь, что такое любовь?
Блондин почел за благо не отвечать, с возрастающим беспокойством отмечая у Поттера многочисленные признаки опьянения и не менее многочисленные — агрессии.
— Драко! Любовь — это прекрасное состояние души и всего организма. Это потребность в сопрежж… в сопержевании, понял? Еще кто-то из древних сказал: «Любовь зла — полюбишь и козла!» Кстати, Драко, ты козел тот ес-с-сще!
Тема приятной беседы все больше приводила Малфоя в ужас. Этот пьяный подонок решил домогаться до него? Великий Мерлин! Еще не хватало быть изнасилованным Поттером!
— Иди проспись! Ты пьян, Поттер! — как можно более холодным тоном заявил блондин.
Но Гарри уже было море по колено. Да что там по колено — по щиколотку!
— Я пьян? Пр'красно! Сейчас и ты у меня будешь пьян, сучок чистокровный!
Руки у Драко все еще оставались связанными сзади, поэтому защищаться ему было весьма проблематично. Легко отбив выставленную ногу блондина, Поттер придавил его к полу, зажал пальцами нос и влил в несчастного пленника не меньше пинты неразбавленного виски.
— Сказано — сделано! — откинул Поттер в угол пустую бутылку и тут же извлек из складок мантии полную. — Еще хочешь?
— Великий Мерлин! Поттер, какой же ты урод!
Драко из-за праздничной суеты забыли покормить и теперь он стремительно хмелел.
— Повернись ко мне задом, — приказал Гарри, пошатываясь и инстинктивно хватаясь за ремень штанов.
— Да ты охуел что ли, Поттер? — в отчаянии заорал Драко.
— Не хочешь поворачиваться по-хорошему, придется по-плохому.
Гарри схватил Малфоя за мантию, приподнял, как мешок с картошкой, и бросил на живот, придавив ногой. Блондин отчаянно сопротивлялся.
— Да погоди ты, придурок слизеринский, — пробормотал Гарри и заклинанием разрезал веревки, которые связывали руки пленника. — Что ты орешь, как будто тебе Самопишущее перо в задний проход в-в-винчивают? Я в-в-выпить с тобой уродом х-хочу. Не с кем больше. Только ты, еблан, и остался. Остальные спят уже со своими девками, такие вот дела! А меня моя Джинни кинула, как последнего придурка кинула! П’нял?
Драко недоверчиво потирал руки, по его щеке сползала одинокая запоздавшая слеза.
— Давай, выпей и объясни мне все про любовь. Ты с младых лет весь Слизер-р-рин пер-р-ретрах-ха-хал, вот и объясняй, как специалист!
— Я не ел ничего со вчерашнего дня, — хмуро заявил блондин. Он уже потихоньку приходил в себя, но при этом пьянел все сильнее. От такого странного сочетания крыша у него малость заскрипела и поползла по наклонной.
— Кикимер! Мяса сюда давай, только не сырого. Жареного давай! И два бокала тащи! Не могут же два приличных мага разговаривать о любви и лакать виски из горлышка…
***
Спустя час Поттер кивал головой, как пьяный сатир, а Драко, развалившись на персидском ковре и попыхивая сигарой, качал указательным пальцем у него перед носом и настойчиво повторял:
— Она тебя на свою дев-в-вственность ловит, дурья твоя башка! Так и пойдешь за ней, как собачка на поводке до самого алтаря. А когда очухаешься, то будешь уже весь в дерьме и увешан рыжими детишками от коленок до шрама твоего идиотского. Ну, разумеется, если Лорд тебе раньше дырку в башке вместо него не сделает. А это он мож-ж-жет! Это ты уж мне поверь...
- Поттер! Спишь, что ли? Ну, народ пошел… Выпить по-человечески не с кем…
