Уйти суждено одному

      Искра мягко ступила вперëд, тревожно подëргивая хвостом, сразу цепляясь за мерцающие холодом во мгле пещеры глаза и не отрываясь.        - Я буду говорить тебе это сотни раз, - не отрывая взгляда, пристально смотря прямо, ровно в его глаза, прошелестела Искра, чуть не срываясь на шëпот поломанного, сорванного голоса, хрипя саднящим горлом. - У нас проблемы, и ты это знаешь. Звездолом никогда не любит бросать обещания на ветер и - ждать удачного момента для исполнения собственных планов.        Без-раз-ли-чи-е. Пустая тишина.        Она злобно встопорщила шерсть на загривке. Знает ведь и до еë слов, что проблемы, знает их источник, знает прекрасно, что может произойти, но не желает просто что-то предпринимать - непонятно, какая всевышняя тупость действует им, но факт остаëтся фактом: Звездолом - личность опасная, властная, лишнии кошачьи души в подчинении ему сладкий кусочек, и, слыша, как на общем собрании Сумрачного Леса Звездолом грызëтся с Коршуном, а потом заявляет, что территории и племя Речных будет его, Искра сразу сложила два и два, а вот Коршуну, походу, дали другие, слишком сложные числа - или...        - Знаешь, Звездоцап не будет тебя защищать - не удивлюсь, что даже и не сможет, если захочет. Мы в опасности, очнись, - Искра злобно прищурилась, жëстко шагнув вперëд, резкие, гневные, вскрывающие реальность как ножом вены, окрашенные кровью и сопротивлением, движения еë сопровождались надзором ледяных глаз Коршуна, которые всегда отличались какой-то безразличностью и холодностью. - Тебе плевать на это, да? - в последнее время она слишком быстро раздражалась, но сейчас, несколько чуждая обычным чувствам, в крови вспенивалась сталкивающимися волнами в океане ярость, пробираясь мутным огнëм, туманно-чëрными завитками в каждую частичку тела, заставляя полыхать безумным синим пламенем озлобленность в глазах - в мыслях мелькнуло, что у Коршуна, когда он злится, глаза словно вымерзают, покрываются ещë узорами инея и льда, выбеляются отрицательными эмоциями, а у Искры - наоборот, всплесками бездонной глубины проявляются на радужке, разводами тëмного моря вырисовываясь по краям.        Коршун не отвечал, только взглядом следил за еë действиями, никак не реагируя на угрожающе расширенные зрачки и хрипящий голос, которым каждое звонкое и слышимое хорошо слово приносило Искре противную, гадкую боль.        Хуже уже не станет.        Она выдохнула, закрыла и открыла глаза - бескрайняя синь в голубых проблесках упокоилась, тишью могильгой осев, безразличием никаким, и слова еë шипяще-тихо потекли литой, беспрерывной карамелью.        - Я не собираюсь оставаться здесь, Коршун, - молчание. Интересно, о чëм он думает, или не догадался ещë? - Я хочу уйти, идëм со мной - просто куда-нибудь. Здесь нас не ждут победы, у нас тут не будет выигрышей - здесь бесконечная неудача и поражение, не видишь? Да, Сумрачный Лес победил, мы захватили эти земли и царствуем на них, мы короли... Но признайся - разве тебе не хочется большего? Разве ты не думал, что нечестно, что у кого-то территория обширней и богаче, что у Звездолома больше подчинëнных, а у Частокола сплошь племя из Сумрачных, разве не злился на Звездоцапа за свою смерть, за то, что всë идëт не так, как надо, за то, что не даëт тебе полной власти? Я вижу, ты думал об этом, и пока что ты просто задумывался над этим, но после, очень скоро, ты захочешь изменить это, начнëшь придумывать план, который воплотишь в реальность - и опять будут битвы, а тебе всë будет мало, ты захочешь больше, пока это не погубит всех вокруг вместе с тобой - и Звездолом уже на этой стадии. Но ты не хочешь уходить. И ладно, - в глазах Искры вспыхнула уверенность бледно-голубыми, выцветшими искрами, она отвернулась ко входу светлому, направляясь к нему, и слова еë последние - гром в небесах, шипение змеи. - Я уйду одна.        Коршун смотрел молча ей вслед - как она изящно исчезла в солнечных лучах, как пропала в них - и знал, что не уйдëт.        Ну вот не сможет.        Он чувствовал, что все слова еë - истина голая, вскрытая кропотливо и осторожно, он и до этого понимал это - он и не против бы уйти с нею, даже рад был бы, ведь Искре тут не нравится, она грустит, тоскует, бьëтся отчаянно и всë из-за него, но Коршун уйти просто не может.        Он боится, что там, где будет ярче и красочней, где свобода и тëплый ветер, где вокруг добро, он станет ей не нужен.        Она найдëт кого-нибудь другого - более хорошего, милого, с мягкой, а не как у него рваной и оскольчатой, улыбкой, того, кто когти в жизни не выпускал и никого не убивал, такого кота, чья душа будет чиста и неприкосновенна прямо как у неë; а его душа давно сгнила, отравилась ядом тьмы и кровью, пронзëнная шипами роз и лезвиями сумеречной ночи, быть добрым и мягким он просто-напросто не умеет, пусть, видно, среди всех Сумрачных выделяется как более уравновешенный и надëжный; он смотрит и убивает, говорит и подписывает приговор, глаза его всегда холодны и льдом заморожены, слова отравой едкой пропитаны и выстрелом звучат.        Коршун - вовсе не идеал.        Так что же мешает Искре, едва они уйдут, найти кого-нибудь получше?        Абсолютно ничего.        И потому он боится потерять еë любовь, еë уважение и вообще все еë чувства в свою сторону; даже садистам нужно одобрение, даже убийцы с мглою в натуре хотят, чтобы их похвалили.        Искра же не сможет уйти одна..?        Коршун надеялся на это.