Затмение Божье

      Около заброшенного храма было как-то слишком оживлённо: вокруг здания ходили рыцари церкви, часто группами по два-три воина, прочесывали территорию так, будто знали, что кто-то лишний или посторонний придёт.       Ларгон сделал глубокий вдох и словно растворился, скрыв свое присутствие сильной иллюзией, действующей на всех. Воин Божий быстро пересёк небольшую поляну, оказавшись у входа в храм. Внутри было шумно, слышались многочисленные голоса, а в голову бил тихий шёпот.       — Интересно... — буркнул под нос мужчина, осторожно входя в здание.       Один из рыцарей, стороживший вход в главный зал, посмотрел прямо на Ларгона, лицо бедолаги вытянулось и только он раскрыл рот, чтобы забить тревогу, так жизнь его оборвалась с громким щелчком ломающейся шеи. Второго воина также пришлось устранить и быстро затащить мертвые тела в тень, которую отбрасывали величественные колонны.       Отряхнув руки, Воин Божий, держась ближе к стене, вошёл в зал, сразу же прижавшись к углу, где его могла скрыть тьма. Взгляд синих глаз скользнул по спинам немногочисленных служителей и мужчина округлил глаза, заметив статного мужчину в дорогих одеждах с коротко подстриженными седыми волосами. Рядом с ним стоял парень младшего возраста, стан его был каким-то сгорбленным, а темная макушка была опущена, словно парню было некомфортно находится здесь.       — Какого хуя...       Прошептал под нос Ларгон, не сводя глаз со знакомого силуэта. Мужчина, словно почувствовав тяжёлый взгляд, обернулся, но Воин Божий успел снова скрыться за иллюзией, поэтому пастырь увидел лишь темный угол.       Несколько монахинь прошли совсем близко и Ларгон смог выцепить взглядом ту, что шла самой последней, низко опустив голову. Ее закрытая черная одежда сливалась с другими нарядами, белая повязка на плече с изображением змея, обвивающего кубок, сильно контрастировала. Воин Божий узнал свою шпионку только по родинке, которая заметно виднелась под правым глазом. Только потом мужчина обратил внимание на орден, располагающейся на груди женщины.       Ларгон приблизился, схватил Мирабель за руку и завел ее за колонну, накрыв их обоих иллюзорным барьером.       — Тсс, — Воин Божий приложил указательный палец к губам, призывая женщину не кричать. Мира тяжело выдохнула, слабо кивнув. — Какого черта?..       — Что именно тебя интересует? — тихо спросила Мирабель, прикрыв глаза.       — Почему здесь находится Эклипс и... Пантифик, блять? — Ларгон вскинул руку в сторону седовласого мужчины. — Что у вас тут за мероприятия такие?!       — Успокойся, — осадила Воина Божьего женщина. — Твой шёпот весь храм слышит. Если коротко — они хотят использовать Эклипс, чтобы заставить крест снова создавать кровь Высшего.       У мужчины перехватило дыхание и он наконец глянул на изваяние Всевышнего, крупно вздрогнув.       — Зачем?..       — Чтобы Александр смог её выпить и стать сильнее. Потом они хотят с его помощью полностью уничтожить ваш Орден. Вы последние, кто може хоть что-то противопоставить ложному Богу.       У Воина Божьего словно земля ушла из-под ног. Неизвестно, насколько сильнее станет Бог Крови, ведь никогда никто не выпивал золотую кровь, но одно мужчина знал точно: ничем хорошим это не закончится.       — Прости... Я должна идти. Я свяжусь с тобой, если ещё что-нибудь узнаю.       — Да, конечно, — Ларгон помассировал виски, только сейчас замечая, что шёпот Высшего слышится намного лучше.       Мирабель кивнула на прощание и осторожно вышла за пределы иллюзии, направляясь по своим делам так, словно ничего не было и она просто переводила дух за колонной.       Воин Божий скатился по стене, оседая на пол и растрепывая волосы ладонью.       — Почему же ты всё это допускаешь?..       Мужчина поднял взгляд прямо на золотое лицо, глаза на котором были закрыты и изображали то ли безмолвное мучение, то ли смирение. Ларгон несильно ударился затылком о стену и попытался успокоиться, чтобы избавиться от дрожи в теле.       Перед взором воспоминания, в ушах стоит многоликий детский крик, на ладонях ощущается эфемерная теплая кровь, а жидкое золото, так четко отпечатавшееся в разуме, ослепляет даже сквозь пелену времени.       Сотни жизней были загублены, десятки полностью разрушены. У выживших не осталось стремлений, мечт и надежд. Они видели смерть, страдания и испытывали их сами. Их жизни, которые принадлежали только им, закончились с получением шрама на лбу, залитого волшебной кровью.       Со светлых ресниц сорвалась одинокая слеза, наполненная сожалениями и виной за всё, что произошло тогда, виной за каждый крик, каждый тяжёлый вздох от заполненных кровью лёгких и каждую смерть.       Ларгон очнулся только от речи Марии, которая пронеслась эхом по всему залу. Воин Божий окинул загнанным взглядом ее силуэт, совсем не изменившийся со времён, когда они с Айваном только приняли своё бремя. Крест на ее ладони ярко сиял, поддерживал в ней жизнь и какую-никакую молодость.       Когда-то он считал ее спасительницей, потом матерью. Затем тем, кто разрушил жизни сотни сирот. А потом они не виделись, не пересекались даже на официальных приемах у епископов. Воин Божий считал ее виновницей, великим злом, пока не осознал, что он сам точно такой же.       На ее руках сотни, на его — сотни тысяч загубленных судеб.       Некогда теплый взгляд голубых глаз стал холодным, безразличным к миру и чужим жизнями, его полностью поглотило горе и безумие.       Война с эльхами закончилась век назад. Век назад Ларгон потерял близких людей, оруженосцев, последователей и его... Век назад Мария потеряла сестру, племянника и старшего брата, обвинив Крестоносцев в разжигании войны. Тогда они и перестали как-то связываться друг с другом, обе стороны держали обиду на другую.       Но Воин Божий не верил, что она способна на такое.       Мужчина медленно поднялся, устремил взгляд на прикованную Эклипс, по лицу и шее которой стекала золотая кровь. Ларгон видел, как она паникует, как пытается выбраться. Он хотел помочь, сильно, плевать ему было, если заметят его, но здесь Пантифик, здесь Стражи Рассвета, здесь гвардия и сестры из Синей Змеи в конце концов. Он не мог рисковать жизнью сестры.       Воин Божий заметил высокую фигуру длинноволосого мужчины, поднявшегося на возвышение и подошедшего ближе к Эклипс. Ларгон помнил его измученным жизнью ребёнком, который держал слабыми, израненным руками украденный меч, защищал себя под уничтожающим взглядом Айвана. Он помнил его подросшего, более выносливого. Он помнил, как замкнутый в себе мальчик с белыми, как снег волосами и светло-голубыми глазами мечтал о том, что станет рыцарем и будет защищать всех.       Ларгон должен был что-то заподозрить, когда на тыльной стороне ладони юноши появился ярко сияющий крест, а его глаза стали кроваво-алыми, но он упустил это. Теперь нужно разгребать последствия собственных ошибок.       Бог Крови прикоснулся к лицу Эклипс, которая словно не видела его, смотрела куда-то в пустоту и что-то шептала, но слов было не разобрать. Александр поднял руку, в которую большими каплями падала золотая кровь, обильно текущая из закрытых глаз изваяния Всевышнего.       Ларгон вскипел. Ладони сами собой сжались в кулаки, ледяной ветер подхватил подолы бордового плаща, который с каждым мгновением темнел, приобретая угольно-черный цвет. Тяжёлые шаги медленно открыли его силуэт для других, заставив большинство находящихся в зале встрепенуться, запаниковать и начать с остервенением искать пути отхода.       Руки, спрятанные в карманы пальто, были плотно сжаты, голова с темными волосами низко опущена, а на пути, следуя за каждым шагом Рыцаря, из земли поднимались тёмные, еле заметно переливающиеся синевой, кристаллы. Они пробивали пол, резко вырывались, стремясь вверх и застывали в причудливой форме, словно руки, тянущиеся из мира мёртвых.       Ларгон чувствовал на себе взгляды: страх был основной эмоцией, некоторые выражали опасения, малая часть — интерес к тому, что же предпримет Слуга Высшего в такой ситуации.       О Воине Божьем ходили самые разные слухи, со временем они обрастали сказочными подробностями и превратились в легенды, которыми пугали впечатлительных детишек, поклоняющихся другим Богам.       И вот, молодые священники и воины узрели именно то, что навязывали им старшие: чудовище медленно вышагивало в нескольких метрах от них, его сила придавливала к полу в учтивом поклоне, склоняла самых смелых, что обнажили мечи, на колени.       Александр заковал золотую кровь в кристалл и обернулся, смотря прямо на Ларгона, в его горящие алым пламенем глаза. Бог Крови выступил вперёд, закрывая собой измученное тело Эклипс, которая от ужаса потеряла сознание.       Филипп появился рядом с ним, Мария отступила назад, скрываясь где-то в лабиринте многочисленных коридоров и комнат. Священники и рыцари также отступили, понимая, что им осталось дышать не так долго.       Элиза сдалась первая. Девушка сжала белое копьё в ладони и набросилась на Крестоносца, занося оружие для диагонального удара.       Ларгон схватил рукой один из появившихся от его силы кристаллов и сжал его. Камень полыхнул зеленоватым светом и раскололся, а в ладони Воина Божьего остался большой кусок, сильно напоминающий меч.       Мужчина заблокировал атаку Элизы, и новые кристаллы устремились на нее, заставляя отпрыгнуть назад.       Александр выставил руку в сторону, призывая своих товарищей не двигаться и не вступать в бой. Бог Крови обнажил собственный меч и вышел вперёд, сходя с возвышения и оказываясь на одном уровне с Ларгоном.       — Теперь нет нужды драться, — спокойно и как-то холодно сказал Алекс.       — Никто не смеет использовать кровь Высшего, — нахмурился Рыцарь и темные кристаллы появились за спиной Александра, отрезая его от Филиппа и Элизы. — Больше века это было табу, а тут явились вы, такие уверенные в своих силах...       Бог Крови резко выставил меч перед собой, чудом избегая чудовищно сильного удара Воина Божьего.       — Я собственными руками раздавлю тебя, твоих близких и каждый чёртов храм, что есть на этих землях, — Ларгон снова замахнулся, но его атаку заблокировали. — Ты хотел крови?! Захлебнись в ней!       Александр шагнул в сторону, уходя из под удара, снова скрестил меч с оружием Ларгона и снова отступил, нанося новые удары, которые парировались. Ученик не превзойдет учителя, который старше, у которого на лбу сияет бремя ответственности и символ страданий, обманчиво переливающийся теплым золотым цветом.       Сражение принимало более серьезный характер: оба мечника наступали друг на друга, кружились в смертельном танце. Каждый знал движения другого, сила обоих трепетала, отражаясь от стен тихим хором голосов.       Воин Божий не спешил использовать иллюзию на Боге Крови, боясь окончательно потерять из вида Эклипс. Ларгон отпрыгнул достаточно, чтобы оказаться рядом с сестрой и вонзить кристальный меч в цепи, сковывающие Затмение. Металлический лязг резанул по ушам, золотое изваяние неодобрительно загудело, из закрытых глаз потекла новая порция слёз, окатывая двух Рыцарей.       Ларгон потерял концентрацию, темный облик отступил и Воин Божий осторожно поднял сестру на руки, прижимая ее голову к своей груди, и склонился над ней, сжимая сильнее в своих объятиях. Он снова чуть не потерял ее, снова ошибся, позволяя девушке погрузиться в пучину чувства вины.       Ларгон обернулся на Александра, в глазах которого уже не увидел той ярости, которая была пару мгновений назад. Мужчина краем глаза заметил Филиппа, который пытался вырвать руку из черного кристалла, но эти попытки ни к чему не привели. Элизы не было видно, видимо, направилась за матерью.       Воин Божий сделал несколько шагов к Богу Крови, не встречая никакого сопротивления. Александр стоял неподвижно, сжимая меч в ладони и смотря куда угодно, только не на Крестоносца.       — Береги ее, ладно? — сказал Алекс так, чтобы Ларгон его точно услышал. — Таких Рыцарей среди вас крайне мало.       Мужчина прошёл мимо и останавился в нескольких шагах от соперника, смотря на лицо Эклипс, омрачённое гримасой ужаса.       — Без тебя знаю, — отрезал Воин Божий. — Если такое случится снова, я тебя разделю на атомы, понял?       Александр не ответил.       Рыцарь направился к выходу из храма, переступая через трупы нерадивых защитников, которые напоролись на гнев Ларгона. Эклипс загнанно дышала, хватала Воина Божьего за одежду, будто пытаясь спрятаться от кошмаров.       Мужчина прикоснулся губами к кресту на лбу сестры и их силуэты окутал золотой свет, помогая им скрыться от чужих глаз.