Затмение Божье

Холод, пробирающий до костей. Тьма, застилающая взор. Эклипс всегда была горячей. С момента получения своего креста, своего бремени. Девушке сразу же пришелся по душе огонь, способный согреть и способный сжечь дотла. Сама Затмение стала пламенем, ее тело подстроилось под выбранную силу и Крестоносец не чувствовала ни холода, ни обжигающего тепла. Находясь в такой странной суперпозиции, Эклипс могла без проблем адаптироваться к морозу и жаре. Сейчас же девушка сжимала плечи пальцами, пытаясь оградиться от холода, которого не ощущала уже сотню или более лет. Затмение оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, где она находится. Вокруг только тьма и ничего более. Выдохнув облако пара, Крестоносец сделала шаг вперёд, а потом ещё один. Подсознание кричало об опасности, однако понять, откуда исходила угроза не представлялось возможным. Стук. Голые стопы наступают на субстанцию, похожую на воду. От этого звука Затмение дёргается и пытается сделать шаг назад, однако спиной она натыкается на какую-то преграду. Эклипс снова сделала вдох, почему-то отразившийся болью в груди и вновь пошла вперёд. Стук. Внезапно тьма волной рассеивается, являя поляну, окружённую темными соснами и дубами, черные листья которых покачиваются на ветру. Крестоносец мгновенно вспоминает и осознает. Девушка замирает на месте, поглощённая страхом, который мешает дышать. Стук. Из тьмы леса выступает высокий силуэт, абсолютно темный, однако слишком знакомый. Затмение пытается отступить, однако ощущает на плечах ледяные ладони, которые держат ее. — Отомсти. Эклипс на грани истерики качает головой, предпринимает попытку вырваться и убежать. — Слабая и никчемная. Руки исчезают, а девушка падает на колени, в грязь, пачкаясь в ней. Крестоносец поднимает ладонь на уровень своего лица и широко распахивает глаза, в которых зрачок лихорадочно скачет из стороны в сторону. Кожа покрыта алым. Кровь. Затмение поднимает голову, подбородком ощущая острие меча. Становится ещё холоднее и страшнее. Алые глаза неотрывно смотрят на нее, изучают. Внезапно меч отводят, позволяя сделать судорожный вздох. Силуэт заводит оружие за спину, а свободную руку протягивает и так замирает, ожидая действий от Эклипс. Та только ежится и старается отползти подальше. — Поднимайся, твоя история не закончена, — силуэт говорит женским многоликим голосом, однако эффект это не имеет. Мучитель замахивается мечом и вонзает его в грудь девушки, вызывая отчаянный, наполненный болью, крик. — Хочешь так просто сдохнуть? Нет, дорогая, теперь у тебя нет такого права. Лезвие с противным звуком покидает тело Крестоносца. — Сражайся, пока не отомстишь. Затмение грубо опрокидывают на землю, подошвой сапога наступая на горло, лишая кислорода. — Сражайся, сражайся, сражайся, сражайся! Шея хрустит, кости дробятся, но Эклипс не умирает, чувствует всё и кричит, кричит, кричит, бьётся в агонии. *** Затмение широко распахивает глаза, тяжело дыша и ощущая боль в горле. Взгляд фокусируется и девушка может разглядеть нависшую над ее лицом Лису, которая осторожно протирает лоб Эклипс мокрой тканью. — Она очнулась, — голос эльхи звучит так далеко, что Крестоносец хмурится, часто моргая, чтобы попытаться прийти в себя. Помогает не особо и Рыцарь хочет поднять руку, однако и это не получается сделать, словно тело парализовало. Затмению снова хочется закричать, однако выходят только непонятные хрипы. Лиса, без слов понимая, осторожно поднимает голову Эклипс и подносит к ее сухим губам кружку с родниковой водой, неспеша вливая жидкость в чужой рот. Крестоносец прилагает все силы, чтобы сделать несколько глотков, однако большая часть воды стекает по подбородку на одеяло, которым она укрыта. Эльха отставляет стакан и кладет Затмение обратно на подушку, стирая с ее лба выступивший холодный пот. Перед взором Эклипс возникает лицо Ларгона, который что-то говорит Лисе, однако слов Рыцарь распознать не может. Эльха отходит, позволяя Воину Божьему сесть рядом с сестрой. Губы мужчины шевелятся, он говорит, однако Затмение не слышит и пустым взглядом красных глаз смотрит на него, медленно моргая. Ларгон хмурится и прикладывает ладонь ко лбу Эклипс, вновь начиная что-то говорить. Внезапная боль будто отрезвляет и девушка вскрикивает, резко отворачивая голову в сторону. В ушах стоит шум, а перед глазами темнеет. Вместе со звоном приходит излишняя чувствительность к звукам. — Слышишь меня? Извини, но по-другому никак. Затмение с большим усилием поворачивает голову к брату и слегка, насколько хватает сил, кивает. — Хорошо, — Рыцарь поднимается и протягивает руки к Эклипс. Девушка крупно вздрагивает. Воин Божий поднимает сестру на руки, поправляя ее голову так, чтобы она лежала на его плече, а не просто свисала. Затмение никак не двигается, всё ещё сраженная параличом. Девушка закрывает глаза, чувствуя покачивание от ходьбы Ларгона. То ли она уснула, то ли потеряла сознание, но когда открыла глаза, перед ней был незнакомый тканевый потолок. Холод пронизывал до костей, а рядом слышались неясные голоса. Над Эклипс склонился высокий человек, грузный, широкоплечий, с большими руками. На его лбу спокойным светом мерцал золотой крест. Затмение расширила глаза, смотря на брата. Девушке прямо сейчас хотелось встать и так сильно обнять, чтобы у него хрустнули все кости. Браня, лекарь Ордена, большой парень с настолько широкой и доброй душой, что весь мир бы там поместился со всеми живыми и мертвыми. — Что скажешь? — раздался голос Ларгона. — Браня точно не может ответить брату, — лекарь отошёл от кровати куда-то в сторону. — У брата Ларгона тоже было подобное. Но сестра — это другое. Ей больно и холодно. Браня вновь навис над Эклипс, кладя широкие ладони на ее плечи, набирая в грудь побольше воздуха. — Свет Высшего, пламя созидания. Согрей эту плененную во тьму душу, Подари ей покой и излечение. Покуда стою я твердо на земле Твоей, Нести я буду только спасение. От долга своего не отказываюсь, принимаю смиренно. Так пусть станет телу бренному легче, обойдут болезни стороной. Не угаснет праведный свет душевный, не сразит воина Твоего хворь. Да будет на то воля твоя. Теплый свет, исходящий от креста, вспыхнул сильнее. Браня прикрыл глаза, а вены на его руках приобрели золотой цвет, который волнами тёк от него к Затмению. Эклипс зажмурилась и начала тяжело дышать. Подобное исцеление было болезненным и неприятным. На глазах выступили слезы, кожа покрылась мурашками, разряды тока прошибали всё тело. Лекарь медленно убрал руки, а девушка съежилась, принимая позу эмбриона и обнимая себя за плечи. Браня заботливо накинул одеяло на сестру и поправил так, что его край закрывал шею Затмения. Эклипс мелко тряслась, однако, похоже, паралич отступил и она могла пошевелить конечностями. Конечно, до полного выздоровления ещё слишком далеко, но наличие прогресса вселяло надежду. Ларгон сел на кровать рядом с девушкой. Браня любезно удалился куда-то на улицу, прямо под дождь. — Не бойся ничего, — Воин Божий положил ладонь на голову Затмения, рядом с виском, и откинул мокрые пряди с ее лица. — Это трупное окоченение, оно скоро пройдёт. А до этого времени тебе нужно набираться сил и привыкать. Игнис покинула тебя, а значит огонь не будет тебе подчиняться и придётся начать овладение силой с самого начала. Эклипс сжала зубы от лёгкой боли, но собрала волю в кулак, чтобы заговорить. — Крестовый поход... — голос был настолько хриплым, что едва можно было уловить суть слов. — Пока что это не твоя забота, — отрезал Ларгон. — Твоё дело — встать на ноги. Остальным займёмся мы. Девушка от досады жалобно проскулила. Она была третьей по силе, заняв место почившего брата. Могла сравниться с Ларгоном по силе, если бы выступила с ним в открытый бой. Она обладала силой, подчинила себе высшего духа огня и была одной из самых уважаемых Крестоносцев. А теперь... Слабая, окоченевшая и померкшая. Не осталось больше той девочки, не осталось Рыцаря в ней. — О чем бы ты сейчас не думала, перестань, — голос Воина Божьего отвлёк Эклипс от рассуждений. — Ты сделаешь только хуже. Затмение нахмурилась. Не получалось отделаться от мыслей, а разум так и кричал, что всё, это конец для нее. Ларгон, не получив ответа, поднялся и убрал руку с головы девушки. Он долгим взглядом смотрел в ее глаза, а потом развернулся спиной к Эклипс, покинув палатку, оставляя наедине с собственной слабостью. Затмение закрыла глаза. По щеке скатилась слеза, что сорвалась со светлых ресниц. За ней последовала следующая и через время подушка была мокрой, а девушка просто вырубилась от усталости и накатившей истерики. *** Минуло три дня. Три дня лечения от Брани и его последователей. Брат помогал Эклипс подниматься с кровати, водил ее под руку по палатке, отпаивал настойками и постоянно следил за печью, чтобы была нормальная температура. Затмение бил постоянный озноб, конечности почти не слушались, но стараниями лекаря организм девушки пришел в удовлетворительное состояние, однако тремор рук не был излечен до конца. Пару раз заходил Ларгон, ещё реже — Айван и Лиса. С Капитаном всё было понятно, он чувствительный к ауре, а у Эклипс она явно была, мягко говоря, отталкивающей. Эльха же следовала за Веллером, стараясь его поддерживать в такой нелегкой обстановке. Затмение не обижалась. Сейчас же Крестоносец, закутанная в теплый вязанный плед, стояла около входа в палатку Брани, ставшей неким медпунктом, и медленно пила целебный горячий отвар. Дождь всё не унимался, на улице стало заметно холоднее и оставались считанные недели до наступления сезона холодов. Эклипс зябко вздрогнула, сделав очередной глоток не очень приятного напитка. Девушка услышала шаги, разбавляемые противным звуком наступания в грязь, и повернула голову. Перед Затмением остановилась девушка с длинными каштановыми волосами и карими глазами, одетая в темный кафтан. Крест на лбу особенно сильно выделялся на фоне темного неба и окружающего леса. — Эклипс, — кивком головы поприветствовала Рыцарь. — Руя, — Затмение повторила жест сестры, сразу же отводя взгляд куда-то в чащу леса. — Рада видеть тебя, — слабо улыбнулась шатенка, встав рядом с Эклипс. — Как самочувствие? — Паршиво, бывало и лучше, — хмыкнула Затмение, опуская руку с пустой чашкой. — Не думала, что ты зайдешь. — Сначала не хотела, а потом подумала, что спустя двадцать лет можно и повидаться, — призналась Руя. — Да и повод появился. — Забавно, что Орден для тебя появляется только тогда, когда объявляют Крестовый поход. — Не надо, сестра, ты знаешь, что это не так. — Ну-ну, — качнула головой Эклипс, поправляя плед на плечах. — Как на личном? — Тебе обязательно язвить? — Ну а что? Сестры ведь обычно именно об этом и разговаривают, — Затмение пожала плечами. — Ах да, извини, запамятовала. — Хватит, — нахмурилась Руя, сжав кулаки. — Это в прошлом. — Ага, а волосы у меня не растут в настоящем, — Эклипс гадко улыбнулась и махнула рукой. — Ты сама виновата. — Не пыталась бы ты пробиться в Ордене через Ларгона, была бы права. — Всё было не так, — Руя сложила руки на груди, явно сдерживая злость. Эклипс лишь хмыкнула, заходя в теплую палатку, и тем самым завершая разговор. Шатенка не настаивала, а просто развернулась и ушла в сторону другой части лагеря. Ощутимое напряжение преследовало девушек ещё некоторое время. Затмение села на кровать и скинула с плеч плед, с силой сжав волосы в кулак. Эклипс зажмурилась, сетуя на себя за острый язык. Возможность примирения упущена и всё из-за неё. Девушка отпустила локоны и вытянула руки перед собой, прислушиваясь к силе Высшего. Та отзывалась неохотно, почти не ощущалась, словно была каким-то призраком. Мелкие, почти незаметные искры сорвались с пальцев. Эклипс дернулась и прижала руки к себе, сжав зубы. Боль пронзила грудь и голову, вызывая шум в ушах. Если она хочет восстать, надо выбрать — светлая вера или подчинение тьме. И кажется, Затмение Божье уже всё решила.