***
Минцзюэ-гэгэ! Прошел всего день с тех пор, как ты уехал, а я уже скучаю по тебе! Скоро ты снова приедешь ко мне в гости. Одного раза в четыре недели недостаточно! Передай Хуайсану, что я знаю, что он умнее, чем кажется, и ему нужно взять на себя больше административных обязанностей. И еще, тебе нужно принести еще один из твоих верхних халатов. Не думай, что я не заметил, что ты оставил один! К сожалению, Лань Чжань тоже заметил, что ты его оставил, и с тех пор в доме идет война. Придется тебе захватить еще один…***
У Вэй Ина появилась идея. Рискованная, но может оказаться полезной, если ее удастся сделать более безопасной. Я приеду через два дня, тогда и обсудим. Привезу с собой письма Вэй Ина.***
Владыка Хэцзянь, Чифэн-цзунь, Не-цзунчжу: Вэй Усянь затевает какую-то глупость. Мы с Лань-эр-гунцзы исчерпали свои возможности в спорах. Ваше благотворное влияние может оказаться полезным. Прилагаю черновик его планов.Вэнь Цин
***
Минцзюэ-гэгэ! Вэнь Цин грозилась написать тебе, и я решил опередить ее. Она и Лань Чжань (Лань Чжань пристально смотрит на меня, пока я это пишу) слишком легко поддаются беспокойству. У меня есть идея! Вообще-то, у тебя была идея. Помнишь, ты предполагал, что Вэнь Жохань может черпать энергию из вулкана напрямую? И ты был прав! Как ты знаешь, я все еще пытаюсь восстановить свое золотое ядро, а метод уже есть, и мне не нужно беспокоиться о том, что ты или бедный Лань Чжань будут изнурены! И не нужно больше медитировать. Думаю, если я буду медитировать и дальше, то лопну, но Вэнь Цин говорит, что такими темпами мне понадобится десятилетие… …Прилагаю схемы. Возможно, они слишком подробны, но ты видишь, как из тронного зала можно безопасно использовать духовную энергию, хранящуюся в массивах. И ты как-то упоминал о том, что хотел сделать на Солнечном троне…***
Не Минцзюэ, Что это была за хрень такая с вулканом?! Вы же должны были оказывать хорошее влияние!Цзян Ваньинь
***
Чифэн-цзунь, Прошу простить моего младшего брата за такое послание. Он писал второпях. Уверен, вы понимаете, как сильно мы беспокоимся о нашем А-Сяне, находящемся вдали от дома; он склонен к необдуманным поступкам, когда остается один. Хотя меня успокаивает то, что с ним Лань-эр-гунцзы и Вэнь Цин, он так долго был оторван от остального мира, и я боюсь, что он может пойти на ненужный риск, не заботясь о собственной безопасности, чтобы выполнить то, что он считает своими обязательствами. Я надеюсь, что вы, как тот, кто предположительно заботится о нем, не станете поступать подобным образом необдуманно, а придадите его благу такое значение, какое он не придает…***
Дагэ, Ай, ай, если ценой твоего гнева будет время, проведенное вдали от моего любимого дома, то я постараюсь меньше тебя разочаровывать! Конец лета в Башне Кои был просто невыносим. Здесь слишком жарко! Тот, кто проектировал эти стены, явно был больше озабочен тем, чтобы наклеить на них золото, чем тем, чтобы обеспечить приток воздуха. Здесь так много душных комнат! Неудивительно, что Цзинь-сюн, выросший в таком месте, оказался тоже душным. Впрочем, я не могу сказать о Цзинь-сюне слишком плохо, он был достаточно радушен, показывая мне все вокруг, пусть и очень нудно. И он разрешил мне остаться здесь, чтобы укрыться от твоего гнева, так что это тоже кое-что. Его отца это в основном забавляет — у него самого, конечно, нет времени на меня. Такой великий человек занят государственными делами и своими соседями. Даже за то время, что я здесь, было так много встреч, что в конце концов Цзинь-сюн счел нужным объяснить мне, что речь идет о ликвидации последствий войны в Цишане. Я подумал, а не Мэн Яо ли занимался этим? Но, судя по всему, Цзинь оказывают большую помощь недавно созданным там орденам, потому что в последнее время там появилось так много больших чудовищ — Инчуань Хуэй даже пришлось сражаться с гигантским медведем, который, я уверен, пришелся бы тебе по душе, но он убил пару их учеников. Поэтому Цзинь-цзунчжу беспокоится, что новые ордена не добьются успеха, если останутся сами по себе. Или, что еще хуже, их просто саботируют! Я спросил Цзинь-сюна, кто должен был саботировать их, ведь в Цишане не осталось ни одного Вэнь, и вряд ли мы можем обвинить медведя. Но ему стало очень неловко, и он полностью сменил тему, несмотря на все мои попытки надавить! Так что я действительно не знаю, в чем дело. Но, дагэ, он передал такие оскорбительные слухи! Ты знаешь, Дагэ, что никто не думает, что Цзян действительно хотят взорвать Безночный? Они думают, что должно быть что-то другое. Как будто три великих ордена стали бы врать о таком! Люди нынче такие грубые. Бедняга Цзинь-сюн выглядел таким несчастным, что должен был сказать мне…***
Цзунчжу, Проверил. Только слухи. Ищу дальше.***
Минцзюэ-гэгэ! Зима в Безночном такая странная. Снег идет часто, но на земле он никогда не скапливается — из-за массивов здесь слишком тепло. Кстати, я уже закончил составлять карту тех, что так делают! Весь этот город — сеть, более сложная, чем мечта любого паука. Кажется, что каждый его кусочек состоит из множества дополнительных, более мелких частей, и чем внимательнее я смотрю, тем больше их становится; но это доказательство того, что хотя бы одна из этих систем имеет определенный конец! Мои комнаты завалены такими кипами бумаг, что мне пришлось просить Мэн Яо помочь разобраться с ними — ах, я знаю, что он тебе не нравится, но он не допустил моей смерти от бумажной лавины, так что теперь я у него в долгу. И он действительно хорошо справляется с управлением городом, так что я могу больше времени проводить с Лань Чжанем. Жаль только, что ты не можешь быть здесь, или мы с тобой там. Я работаю над этим! Вэнь Цин все еще ругает меня за то, что я этим летом черпал энергию из вулкана, но даже она вынуждена признать, что оно того стоило. Это хорошо, потому что я действительно ужасен в медитации такого рода. Я знаю, что пытаться повторить это сейчас, когда мое ядро стало больше, было бы слишком глупо — я же не хочу его взорвать! — но я прошел такой долгий путь за такое короткое время… этот последний отрезок, кажется, займет вечность. Да, да, он пройдет быстрее, если я сосредоточусь на нем, а не на вулканических массивах, но, клянусь, чем больше я медитирую, тем сложнее сосредоточиться. Я отвлекаюсь, пытаясь нащупать золотое ядро, хотя знаю, что печати не позволят мне этого сделать, ̶а̶ ̶п̶о̶т̶о̶м̶ ̶о̶т̶в̶л̶е̶к̶а̶ю̶с̶ь̶, ̶ ̶н̶е̶ ̶в̶ ̶с̶и̶л̶а̶х̶ ̶е̶г̶о̶ ̶н̶а̶щ̶у̶п̶а̶т̶ь̶.̶ Иногда мне кажется, что единственная причина, по которой я продолжаю пытаться, — это Суйбянь. Вот и сейчас он лежит напротив меня. Я хочу снова летать. Я хочу соревноваться с тобой и Лань Чжанем. Или хотя бы доставлять свою почту! Лань Чжань сказал, что принесет тебе письмо, когда навестит тебя завтра. Полагаю, это означает, что мне следует поторопиться и написать что-нибудь дельное; ты же знаешь, что он встанет с постели в чжоу-ши. Какой ужасный час, даже солнце еще не взошло! Конечно, здесь всегда есть свет из жерл, но я понял, что есть большая разница между светящимся вулканическим жерлом и настоящим солнечным светом. Вэнь Цин говорит, что это потому, что мне нужно больше дышать свежим воздухом, и если бы я так делал, то не находил бы это каждый раз удивительным…***
Вэй Ин хочет спуститься вниз к каналу. Пожалуйста, срочно приезжай.***
Цзунчжу, Мэн Яо обнаружил нарушения в первой ежегодной переписи населения Цишань Вэнь. Некоторые из них — многие — пропали без вести. Посмотрите на цифры перед его официальным отчетом. Мы соблюдаем все меры безопасности, так что если этим занимается сам Мэн Яо, то он действует через доверенных лиц. Трудно представить, когда у него может найтись время…***
Минцзюэ-гэгэ! Я пишу это с ребенком на коленях. Знаешь, я никогда не задумывался о детях, а теперь даже не представляю, как я так долго не замечал этой концепции. Вот этот просто идеален! Но Цин-цзе говорит, что у него уже есть родители, и я не могу украсть его навсегда. Ты помнишь, я писал, что неделю назад деревня на горе Дафан была поражена болезнью… Я ведь писал, правда? Иногда мне кажется, что я теряю счет времени здесь, хаха. Нет, подожди, ты должен знать, потому что я помню, как Лань Чжань ездил поговорить с тобой о переселении жителей деревни в Безночный, чтобы Вэнь Цин смогла остаться здесь. Не во дворце — там сейчас никого нет, кроме меня, когда я работаю, и я согласен, это была бы ужасная идея, но у них есть пара уютных домиков. Город сильно уменьшился, но вокруг по-прежнему много людей — кажется, они совсем не верят, что я собираюсь все взорвать. В любом случае, Дафань Вэнь уже здесь — моя техника быстрого перемещения сработала идеально! Цин-цзе записала не так много, но я к ней так долго придирался, что могу восполнить пробелы. Многие взрослые все еще болеют, но этому малышу каким-то образом удалось избежать заражения, поэтому она присматривала за ним сама, а сегодня я вызвался сделать это вместо нее, чтобы она могла отдохнуть. Как же подозрительно она на меня посмотрела! Но если бы она видела, как хорошо я себя вел, думаю, она бы постоянно подбрасывала мне детишек. Надо было видеть выражение лица Лань Чжаня, когда он вошел, а мы сидели на полу…***
Дагэ, Сообщения от а-Яо беспокоят меня, как и заявления Цзиня Гуаншаня о том, что происходило в его лагерях. Такие показатели смертности ненормальны для мирных деревень. Даже если они постоянно дерутся, столь частое самоубийство говорит о проклятии, а не о простых беспорядках. Если над ними тяготеет такое проклятие, то следует оказать им помощь. Конечно, я сомневаюсь, что кто-то из нас действительно верит в это. Я также написал Ванцзи. Думаю, он сможет провести расследование под видом ночной охоты; и если он обнаружит что-то, нуждающееся в настоящей ночной охоте, то будет вполне в состоянии позаботиться об этом. Мы должны обсудить это лично на предстоящей охоте на горе Феникса…***
Минцзюэ-гэгэ! С тех пор как Лань Чжань в последний раз навестил тебя, он стал предельно усерден с маслом! Чем же ты его так напугал? Он только и говорит, что некоторые вещи чересчур большие, а потом обеспокоенно смотрит на меня. Должен сказать, это больше похоже на вызов… Что бы это ни было, мы обязательно должны сделать это в следующий раз, когда ты будешь здесь. С тех пор как он снова начал заниматься ночными охотами, он стал относиться ко мне как будто я стеклянный. Лань Чжань теперь регулярно ходит на ночную охоту. Думаю, это полезно для него, но я отвлекаюсь, когда его нет! Я скучаю по постоянным ночным охотам… Я работаю над некоторыми другими вещами, которые, я надеюсь, могут быть полезны. То есть над тем, что может помочь на расстоянии, раз уж я сам не могу никуда поехать. Ты же меня знаешь, я просто ненавижу торчать в обороне. Только, конечно, я не могу использовать эти другие вещи, которые я придумал. Но теория интересная! Сенсорные компасы обеспечивают большой радиус действия, так что, конечно, должен быть какой-то способ использовать такую штуку по максимуму. Проклятия дальнего действия, конечно, известны давно, но разложить их на составляющие, связанные с расстоянием, оказалось непросто; если я смогу отделить это, то их можно будет использовать для самых разных вещей! В основном, конечно, я придумал гораздо больше всяких мерзких проклятий, но это не так уж и полезно… Лань Чжань заметно недоволен. Кажется, он беспокоится, что я слишком расфокусирован… Неприятно признавать, но я понимаю, почему бог огня запер меня здесь. Слишком легко оправдываться тем, что для продолжения работы нужно сделать еще много дел. Мне нужно, чтобы мое золотое ядро было стабильным, чтобы я мог что-то делать, и мне надо, чтобы ты и Лань Чжань могли восстановить мое золотое ядро, так что если я делаю что-то, чтобы помочь тебе или Лань Чжаню… но это правда, вот в чем дело. Так что я застрял здесь и даже не могу в этом никого винить. Вероятно, я бы сделал то же самое со мной. …Ах, если я отправлю это письмо, ты будешь несчастен, да? Я напишу тебе другое письмо, гэгэ, обещаю.***
Нашел контрольные массивы в Лочуане. Немедленно возвращаюсь в Безночный.***
Не Минцзюэ, У нас наготове все необходимые меры противодействия. Если настанет время снова поднять знамена, Пристань Лотоса уже готова.***
Дагэ, Когда ты собираешься присоединиться к нам в Ланьлине? Знаю, знаю, ты говорил, что тебе нужно еще несколько дней, чтобы все сделать, но мне так скучно присутствовать на всех этих набивших оскомину собраниях! Сичэнь-ге говорит, что ты все равно заставил бы меня присутствовать на них, если бы был здесь, но я думаю, что ты хотя бы сможешь заткнуть некоторых из худших болтунов одним взглядом. Честно говоря, то, как некоторые из глав кланов продолжают и продолжают… Я не могу этого вынести, Дагэ, я правда не могу! Все, на что они жалуются, не укладывается у меня в голове, это не имеет для меня никакого смысла! Это так же плохо, как Вэй-сюн, когда он начинает говорить о «морфо-что-то-там в почве-компо-что-то-там», или как там это называется. Может, тебе стоит взять с собой в Безночный кого-нибудь из этих людей? Думаю, если бы им пришлось полдня слушать его рассуждения об этом, да еще и с дитем на коленях, они… ну, наверное, они были бы такими же занудами, но, может, ему удалось бы усыпить их всех от скуки, и тогда мы смогли бы улизнуть и пойти выпить. Вот только придется снова выслушивать Вэй-сюна на тему грязи… Воистину, на какие жертвы я иду ради дружбы…***
Минцзюэ-гэгэ! Я уже поблагодарил тебя за то, что ты привёз шицзе с собой? Вряд ли! Спасибо, что привез шицзе! Было так здорово, что она была рядом весь этот месяц. Я бы хотел, чтобы она осталась навсегда, но я боюсь, что она уже слишком задерживается. Цзян Чэн очень ворчливо написал, но сказал, что после всех волнений в Пристани Лотоса все снова налаживается, и он предпочел бы, чтобы она осталась здесь со мной, потому что она более дипломатична. Вообще-то я достаточно дипломатичен! Хотя, наверное, я его понимаю. После твоего отъезда было так много посетителей, что я уже устал вежливо разговаривать с ними, но у шицзе бесконечное терпение к ним. Я никогда не возражал против случайных заклинателей — они всегда удивляются, что в городе остались люди, а не только я один, и тогда мне приходится объяснять, сколько работы еще предстоит сделать, прежде чем я смогу разбудить гору. Кажется, их это очень успокаивает, по крайней мере, после того, как другие люди берут на себя часть объяснений — знаете, мне кажется, они не верят, что у меня получится! Но я обязательно справлюсь. Однако в последнее время все только и делают, что ругают меня: проклятия то, массивы это… Даже несмотря на очевидные обстоятельства смерти Цзинь-цзунчжу, они так быстро приходят к мысли, что я как-то к этому причастен! Да еще отсюда, из Безночного! То есть да, я мог бы это сделать, если бы был готов рискнуть гневом Цин-цзе, но я этого не делал! Доказать свою невиновность будет сложно — я слишком хорошо умею изобретать такие вещи. Пришлось бы рассказывать, что я на самом деле не могу пользоваться ничем из этого, и почему, и… хахаха, такого не будет. Так что в основном я просто рассказываю им о своей работе над вулканом. Просто очень неудачное время. Пожалуй, мне повезло больше, чем Цзинь-цзунчжу. Сердечный приступ в постели с тремя проститутками! Ему этого не пережить… Эх, ты понимаешь, о чем я. Если кто и получил по заслугам, так это он. Я убил много Вэнь, но даже я не пытался завладеть их разумом, пока они были живы. Война должна была закончиться, а он творит такое… Даже если я и проклял его, кто же скажет, что я был не прав? Тем не менее Лань Чжань считает, что я должен уничтожить свои наработки по проклятиям, и, наверное, он прав. Они опасны, и я не достиг своей первоначальной цели в их изучении. Доброжелательные заклинания дальнего действия могли бы быть очень полезны, но трудно придать такую эмоцию тому, что предназначено для движения. Негодование придает заклинанию устойчивость и липкость, даже если оно питается как бы духовной энергией. Ни одна из альтернатив, которые я придумал, не сработала. Нет-нет, сам я это не проверял. Цин-цзе с меня шкуру спустит! Я попросил Лань Чжаня. Но прежде чем отложить дело в долгий ящик, сначала нужно придумать заклинания обнаружения, которые действительно сработают с этим новым классом проклятий. У меня уже есть пара идей, так что на всякий случай можно и поработать! Если подобное случится в будущем, я бы хотел иметь возможность доказать, что это не я…***
Чифэн-цзунь: Эти посланцы несут с собой полную копию всех записей, хранящихся в Цзиньлинь-тай о лагерях Вэнь, кроме тех, которые уже были уничтожены вами, мной, Цзян-цзунчжу и Лань-цзунчжу. Согласно пересмотренному договору между нашими четырьмя кланами, я вверяю их вашему попечению…***
Минцзюэ-гэгэ! Гэгэ! Каким было последнее письмо! Такой язык! Такие слова! Кто научил тебя так писать?! Лань Чжань прочитал мне его вслух, я не мог на него смотреть — мое лицо слишком выразительное, я удивляюсь, как оно не отвалилось! Я думал, что все закончилось, когда он дошел до части о себе (его уши стали такими красными), но нет! Он прижал меня к себе и прошептал мне это на ухо. Думаю, если бы вы оба были там, я бы умер на месте или вспыхнул. Или вспыхнул бы и умер от самовозгорания. Нельзя просто так писать такие вещи и отправлять их в письмах, где их могут прочитать, гэгэ! Позаботься о моем бедном сердце, оно этого не выдержит!***
Не Минцзюэ, Прилагаю список перспективных изобретений, которые мы обсуждали. Я выделил несколько из них, которые будут востребованы в Пристани Лотоса и за ее пределами, но если среди них найдутся не столь значимые, которые вы можете выделить, я был бы признателен за ваше понимание, чтобы определить, какие из них могут оказаться полезными. Я не уверен, что в мире хватит киноварных чернил для того, что ему нужно, но если дело обстоит именно так, то нам придется начать делать запасы как можно скорее. Хотя, возможно, вопиющая неспособность Цзинь выполнить клятву, данную после войны, убедит их, что они должны заплатить, чтобы уладить все возникшие вопросы.***
Минцзюэ-гэгэ, Кажется, что этой осенью город неуклонно сокращается, гораздо больше, чем в прошлом году. Может быть, они начинают воспринимать меня всерьез, хотя, казалось бы, после столь долгого времени они должны воспринимать меня менее серьезно, а не более. А может, Мэн-сюну просто легче выпроводить их всех за дверь, когда ему не нужно так сильно беспокоиться о нарушениях в лагерях. Гоняться за столькими вещами ему было нелегко! Но мне кажется, что я должен предупредить тебя: по-моему, он нашел еще кое-что или, лучше сказать, кого-то. В последнее время он много говорит о Гусу. Это смущает Лань Чжаня. Думаю, он раздумывает, стоит ли поднимать эту тему с Сичэнь-гэ. Это мило, но и так обидно! Единственная причина, по которой Мэн-сюн все еще здесь, это то, что он думает, что ему нужно доказать свою правоту… Он мог бы уйти и быть с Сичэнь-гэ в одно мгновение, если бы захотел. Иногда мне хочется накричать на него, чтобы он так и сделал. Ты только посмотри, сколько времени он теряет! ̶ ̶Е̶с̶л̶и̶ ̶б̶ы̶ ̶я̶ ̶м̶о̶г̶ ̶у̶й̶т̶и̶ ̶и̶з̶ ̶э̶т̶о̶г̶о̶ ̶г̶р̶е̶б̶а̶н̶о̶г̶о̶ А, нет, не обращай внимания. Я не собираюсь это отправлять. Я пьян и уныл, и я все еще зол на Мэн-сюна. И это глупо, я так ревную, что у меня зубы болят, и ведь Сичэнь-ге даже не приезжает сюда каждый месяц, как ты. Но Мэн-сюн мог бы быть там все время, а он торчит здесь. Ты здесь каждый месяц, а я все равно скучаю, это глупо. Я очень скучаю по тебе. Я хочу стать твоим мужем.***
Не Хоу, Мне очень жаль, что я разминулся с тобой в этой поездке. Выбор времени проведения Совета был неизбежен, но очень досаден. К сожалению, в отсутствие сюнчжана возникли некоторые дела, из-за которых я не смог присутствовать на встрече. Вернее, я попал в засаду, но эти дела действительно нельзя было откладывать, поскольку они касались благополучия двух деревень, расположенных к западу от Цайи. Я чувствую в себе глубокий гнев, что эти события были использованы, чтобы задержать меня и я не знаю, как совместить это с сыновним долгом. Я хотел бы, чтобы ты был здесь, и прошу прощения за это. Тебе бы это не понравилось. Похоже, внимание сюнчжана к одной особе было замечено, и оно не встречает одобрения. У тебя есть причины не доверять этому человеку, и я не стану их оспаривать. Но я не могу отрицать и доверия к нему со стороны сюнчжана. Зато это сделали другие, да так, что я, разочарованный, должен поверить, будто правило о сплетнях было позорно проигнорировано… Твои опасения, я знаю, имеют под собой основания, но это не тот случай. Я не знаю, как мне лучше поддержать сюнчжана в этом деле; он гораздо лучший дипломат. Но я останусь здесь до окончания Совета и поговорю с ним об этом. Если уж на то пошло, ему нужно хотя бы сказать, что есть те, кто так плохо отзывается о столь уважаемом им человеке, с намеренным желанием вызвать разлад… …Одно утешает: я не думаю, что шуфу что-то об этом знал. Он никогда не относился к Мэн Яо с пренебрежением и не стал бы так подставлять сюнчжана. К сожалению, я не знаю, как донести до него эту информацию, ведь мы уже давно не разговариваем, и я знаю, что в итоге мы неизбежно снова будем спорить о моем будущем… …Скучаю по тебе. Я сожалею, что не приехал раньше, не провел с тобой несколько дней в Цинхэ и не отказался от визита в Гусу.***
Цзунчжу, Хозяева псарен вполне довольны мыслью о том, что у них появятся новые большие площадки, хотя и не совсем понимают, зачем. Я оставил нескольких старших набросать планы больших тренировочных площадок. Перенести их из крепости не составит труда. Однако вам или Вэй-гунцзы нужно серьезно пересмотреть свои приоритеты, если вы хотите, чтобы они оказались за пределами города. Жители держат их здесь не только как домашних животных. Их используют, чтобы сократить популяцию грызунов. Один из поваров предложил завезти большое количество кошек, таких, как в Ланьлине, но будьте готовы к тому, что Хуайсан сразу после вашего возвращения начнет бурно обсуждать эту идею. Хуайсан также предположил, что если Вэй-гунцзы будет причиной проблемы, то он может стать и частью ее решения, учитывая его талант к изобретению новых талисманов, так что будьте готовы и к этому…***
Пожалуйста, приезжай немедленно.Лань Ванцзи.
***
Дагэ, Пожалуйста, передай Вэй-сюну, что я очень рад за него, что он снова может тренироваться с мечом! И еще передай ему, что в следующий раз, когда он или Лань-сюн неожиданно утащат тебя, я отправлю все бумаги вслед за тобой. Купцы из Баодина очень переживали из-за твоего отсутствия, и я решил, что, чтобы загладить свою вину перед ними и передо мной, мы купим новые ковры для всех внутренних покоев. Контракт уже подписан, и теперь ты не сможешь его разорвать. Это тебе за то, что назначил меня главным и оставил свою печать. Кстати, они оказались знакомы с человеком, который сам разводит орлов, и мы обсуждали возможность приучить их к комнатным условиям. Это решило бы и проблему собак, и проблему кошек, и тебе не пришлось бы сдаваться и портить свой подарок-сюрприз для Вэй-сюна. Я все еще придерживаюсь мнения, что это плохой подарок-сюрприз, поскольку ты хочешь, чтобы он вообще не заметил, что у него под боком живут собаки, но…***
Цзунчжу, Пожалуйста, не пугайтесь счета за ковры. Я уверен, что Хуайсан сумел скрыть этот факт, но он аргументированно снизил счета за новые одеяния учеников на тридцать пять процентов. Впрочем, Хуайсан довольно резко отозвался о качестве, и он прав: нам будет лучше, если мы улучшим торговые отношения с Юньмэном. Хотя цены на их красители были непомерно высоки последние несколько лет, похоже, Цзян Ваньинь наконец-то сумел восстановить собственную цепочку поставок и снова сможет осуществлять оптовые поставки. Они всегда предпочитали продавать через посредников, но если нам удастся избавиться от этой части, то мы сможем заключить выгодные для обоих орденов сделки… …и не волнуйтесь, что он всерьез задумался об орлах, они съедят его певчих птиц раньше, чем кошки…***
Минцзюэ-гэгэ! Я прилагаю рисунок! Это крошечный цветок, растущий возле самой высокой точки Третьего Брата. Как мне кажется, он растет гораздо выше того места, где должен был бы выжить, да еще и такой ранней весной, но он все равно упрямо борется за жизнь! Сорвать его было бы преступлением, поэтому я его зарисовал. Теперь, когда мне больше не нужны эти печати и я могу сам проводить все свои эксперименты, я наконец-то добился настоящего прогресса. Да и отсутствие необходимости выделять время на медитацию тоже очень помогает! Но сегодня утром Лань Чжань взял меня на руки и вынес из рабочего кабинета, твердо сказав, что мы отправляемся в полет, и теперь я сижу на вершине горы и рисую цветок. Он даже прихватил с собой еду для пикника!..***
Владыке Хэцзянь, Чифэн-цзуню, Не-цзунчжу: Я пишу вам от имени моей двоюродной сестры Вэнь Фа. Согласно условиям нашего первоначального соглашения, тридцать девять членов моей семьи после окончания войны должны были уйти на гору Дафань, чтобы их никто не беспокоил. Те, кто служил заклинателями или солдатами в Цишань, выполнили это требование и остались на горе, за исключением тех, кто был допущен вами и Цзян-цзунчжу, чтобы разобраться с заболеванием в деревне два года назад. Моя двоюродная сестра Вэнь Фа, которая не является ни заклинателем, ни солдатом, и ей девятнадцать лет, прошлым летом вышла замуж в семью, живущую в соседнем городе, и сейчас беременна первым ребенком. От ее имени мы просим разрешения для ее матери, Вэнь Шань, покинуть гору и жить со своей дочерью в городе Таньшу следующий год. Свекровь Вэнь Фа умерла три года назад, и у нее нет ни сестер, ни невесток, которые могли бы поддержать ее в это время. Копия этой просьбы также была отправлена Цзян-цзунчжу вместе с адресом семьи, о которой идет речь, и заявлением главы семьи Пань Синя, что он готов принять у себя почтенную мать своей невестки и предоставить гарантии, что не будет никаких гражданских беспорядков со стороны соседей, которые уже приняли Вэнь Фа в свою общину…***
Минцзюэ-гэгэ! Когда Лань Чжань уезжает к тебе, моя способность что-то делать уменьшается в десять раз. Я слишком занят, пытаясь представить себе, чем вы двое занимаетесь! У тебя такая же проблема, когда Лань Чжань здесь? ̶О̶ч̶е̶в̶и̶д̶н̶о̶, ̶ ̶р̶е̶ш̶е̶н̶и̶е̶ ̶п̶р̶о̶б̶л̶е̶м̶ы̶ ̶в̶ ̶т̶о̶м̶, ̶ ̶ч̶т̶о̶б̶ы̶ ̶т̶ы̶ ̶п̶о̶с̶т̶о̶я̶н̶н̶о̶ ̶п̶р̶и̶е̶з̶ж̶а̶л̶ ̶с̶ю̶д̶а̶, ̶ ̶н̶о̶ ̶я̶ ̶з̶н̶а̶ю̶, ̶ ̶ч̶т̶о̶ ̶т̶ы̶ ̶н̶е̶ ̶м̶о̶ж̶е̶ш̶ь̶.̶ ̶ Если бы я мог уйти… Я попросил его рассказывать истории, когда он вернется, но мы неизбежно теряем сюжет на полпути. Теперь, когда Вэнь Цин большую часть времени проводит на горе Дафань, город кажется таким пустым! Не на кого постоянно кричать. Есть несколько фермерских семей, которые остались здесь, и они, похоже, приютили меня из жалости. А может, им просто нужна дополнительная рабочая сила. Вчерашнее утро я провел за посадкой редиски! Там была крошечная девочка, которая все время наблюдала за мной и держала половину пальцев во рту. Думаю, у нее нет родителей, которые могли бы присмотреть за ней. ̶Н̶а̶в̶е̶р̶н̶о̶е̶, ̶ ̶я̶ ̶и̶х̶ ̶у̶б̶и̶л̶.̶ ̶Я̶ ̶н̶е̶ ̶с̶т̶р̶а̶д̶а̶ю̶ ̶м̶а̶н̶и̶е̶й̶ ̶в̶е̶л̶и̶ч̶и̶я̶, ̶ ̶п̶р̶о̶с̶т̶о̶ ̶п̶о̶ ̶с̶т̶а̶т̶и̶с̶т̶и̶к̶е̶ ̶э̶т̶о̶ ̶н̶а̶и̶б̶о̶л̶е̶е̶ ̶в̶е̶р̶о̶я̶т̶н̶ы̶й̶ ̶в̶а̶р̶и̶а̶н̶т̶ ̶с̶м̶е̶р̶т̶и̶ ̶в̶з̶р̶о̶с̶л̶ы̶х̶ ̶л̶ю̶д̶е̶й̶ ̶в̶ ̶Ц̶и̶ш̶а̶н̶ь̶.̶ Это так странно, знать, что я планирую взорвать дом этих людей. Можно подумать, что это заставит их хотя бы немного бояться меня. Если они отправятся в поход вокруг города, то смогут добраться до полей, питаемых десятками тысяч трупов. На самом деле это очень хорошая почва, со всеми этими разложениями, и я вымыл из нее все негодование, так что им даже не придется об этом беспокоиться. Впрочем, никто и не предлагал. Вообще-то, я не уверен, знают ли они, что оно там есть, или нет. Я даже не уверен, знают ли они, кто я такой, если подумать. Лучше бы не знали. Это письмо — сплошная чепуха, и мне придется написать новую версию, которую я действительно смогу отправить. *** Цзунчжу, Далеко не всегда я советую вести дела с Цзинь напрямую, но в данном случае я думаю, что было бы разумно рассказать молодому Цзинь-цзунчжу о том, зачем нам нужно столько киновари. Он построил пруд с лотосами в центре Цзиньлинтай. До меня дошли слухи, что он сделал это своими руками, что я не могу подтвердить, но пруд определенно настоящий и довольно большой. Такими темпами он, пожалуй, отдаст Вэй-гунцзы киноварь бесплатно, лишь бы поскорее снять Вэй-гунцзы с горы и вытащить Цзян-гунян из Пристани Лотоса…***
Минцзюэ-гэгэ! Ума не приложу, откуда у вас с Цзян Чэном столько киновари! Это цены на рынке так сильно упали или я так же ужасен в расходах, как и всегда? В любом случае, ты меня балуешь. К тому времени, как я закончу, в почве Безночного будет больше ртути, чем железа, но, кажется, я наконец-то добился реального прогресса. Сколько раз я уже это говорил? На этот раз это правда. Правда, мне пришлось сказать фермерам, что им нужно перенести свои поля. В таких условиях ничего хорошего не вырастишь, и я беспокоюсь, как бы вода не потекла вниз по склону. У них уже есть посевы, так что пока я ограничился северными склонами, которых, вероятно, будет достаточно, чтобы занять себя на ближайшие два месяца до сбора урожая. Мы получаем от них большую часть продовольствия, и было бы невежливо заставлять их бросать все прямо посреди посевной. То есть, в конце концов, они все равно все бросят, потому что я разнесу все вокруг, но… это грубо. На самом деле они милые люди. Сяо Мэй… помнишь ее? Ее наконец-то уговорили перестать постоянно грызть пальцы, и она учится плести корзины у своей бабушки. Она также сделала для меня соломенную шляпу, которая, возможно, изначально задумывалась как корзина. Это лучшая шляпа в мире, я непременно надеваю её, когда выхожу из дома…***
Не-цзунчжу, Почтительные приветствия из Облачных Глубин. Этот Мэн Яо очень польщен вашим запросом и рад предоставить полный отчет о планируемых земельных наделах. Пожалуйста, приложите к письму заявления от секты Тэн о планируемом отчуждении различных ферм, которые в настоящее время не заняты, с пяти- и десятилетними гарантиями, что они зарезервированы для будущих жильцов… … просит прощения за то, что перегнул палку в этом вопросе. Однако этот Мэн Яо заметил, что сокращение населения города придает ему атмосферу растущего одиночества, и побоялся, что слишком быстрое избавление от оставшегося населения может создать неблагоприятную атмосферу для тех, кто остался…***
Дагэ, Можешь больше не жаловаться на то, что я не выхожу и ничего не делаю! Отвечая на твой вопрос, я сам обошел все местные фермы. Ты прав, места поблизости просто нет, если только мы не хотим вытеснить другие семьи, что, конечно, недопустимо. Тем не менее, я направил повозку в Нинцзинь — вернее, настолько близко к Нинцзиню, насколько это было возможно, — а потом нам пришлось пересесть на лошадей. Дороги здесь ужасные! Можешь сказать Вэй-сюну, что он в долгу передо мной за то, что заставил меня измазать сапоги грязью. Не надо на меня срываться по поводу меча, важно было понять, смогут ли мирные жители выдержать это путешествие. Если мы отремонтируем дороги — а мы действительно должны это сделать, — то дорога займет всего день, а на мече, конечно, будет гораздо быстрее. Гораздо ближе, чем Цишань! Там, разумеется, есть куча духов и монстров, от которых нужно избавиться — мы были в полной безопасности, но со мной, конечно, была куча страшных заклинателей, которых у крестьян не будет! Так что тебе придется с этим повозиться. Тем не менее, есть много расчищенных земель, которые лежат под паром. Я сделал много набросков, а когда вернусь, набросаю новые карты — нужно обновить те, что есть в записях, клянусь, деревни по меньшей мере на десять ли не совпадают…***
Минцзюэ-гэгэ, Ты когда-нибудь задумывался о том, как странно, что ты не можешь кричать в собственной голове? Вы можете кричать сколько угодно, но это никогда не будет громче шепота. Громкость не увеличивается, она просто становится все больше и больше, пока не останется свободного места. Но сейчас стало намного тише, чем раньше. Я думаю, что другие люди могут кричать в твоей голове, но ты не можешь кричать в своей собственной. Какая ужасная обстановка! Если я очень сильно сосредоточусь, то смогу представить, что я не в своей голове, и тогда я смогу кричать, но сейчас я слишком пьян для этого. Не настолько пьян, пока, но для этого — вполне. Я сижу на ступеньках одного из домов в середине кольца. Там пусто. Мэн-сюн так хорошо постарался, чтобы все ушли. Даже фермеры на нижних склонах — мы провели последние пару недель, строя им новые дома у перевалов, потому что иначе они отравились бы ртутными испарениями. Вообще-то я уверен, что они должны совсем съехать, но они говорят, что им некуда идти, а я, конечно, не знаю, куда их поселить. Мэн-сюн сказал, что об этом позаботятся, но, по-моему, он отвлекся, разглядывая лицо Сичэнь-гэ. Так что, думаю, мне придется самому что-нибудь придумать. Этим семьям нужно куда-то идти. И тогда здесь останемся только я и Лань Чжань. На самом деле я не собираюсь отправлять тебе это письмо, я просто размышляю. Если придется записывать, то, возможно, я смогу не спешить и успевать за своими мыслями. Когда А-Чэн был здесь в прошлом месяце, он назвал это городом-призраком, но это не так, не совсем так. Мы слишком хорошо его вычистили для этого. Здесь просто пусто. По краям иногда раздаются шепотки, но даже мои бедные товарищи из Чунъяна уже давно отошли в мир иной. За последние пару лет мы с Лань Чжанем провели здесь столько очистительных ритуалов, что в Облачных Глубинах я смог бы собрать лучшую армию, чем в этом месте. Иногда, когда я не думаю о себе, когда в голове совсем пусто — не смейся, — мне кажется, что я слышу гудение массивов. Как сейчас, именно поэтому я пишу это. То есть, именно поэтому я пьян и брожу по пустому городу. Но потом я остановился, чтобы написать это, так что, наверное, это не сработало. Лань Чжань сказал бы, что я должен попробовать медитировать, чтобы очистить свой разум, но напиться проще… Знаете, раньше я вообще не мог напиться, пока не потерял золотое ядро, и можно подумать, что это снова невозможно, но вот я здесь, пью и слушаю массивы. Они больше похожи на пчел, чем на одно из выступлений Лань Чжаня. Если бы я мог услышать их как следует, мне бы не понадобилась вся эта киноварь, мне бы хватило цитры с девятью тысячами струн и какого-нибудь облака, чтобы стоять на нем…***
В тот день, когда были уничтожены массивы Безночного, Минцзюэ сразился с Лань Ванцзи. Это был жестокий бескровный бой: быстрый и нацеленный на точки поражения. Кто первым нанесет три смертельных удара, тот победит. Тот, кто первым пустит кровь, проиграет. Вэй Усянь стоял в стороне и смеялся над ними, подбадривая, а затем «подбадривая», пока Цзян Ваньинь не вышел из себя и не схватил его за голову. Потасовки хватило, чтобы Лань Ванцзи, привыкший сражаться рядом с Вэй Усянем и защищать его, успел подставить свой меч под подбородок Минцзюэ. Прежде чем кто-либо из наблюдателей успел заметить это, Минцзюэ наклонился вперед и поранил кожу лезвием Бичэня. Лань Ванцзи все еще провожал его грязными взглядами четверть ши, когда Минцзюэ самодовольно потянул Вэй Усяня за собой на Бася. Меч Вэй Усяня был снова на поясе, но все, даже он сам, согласились, что было бы глупо разрывать концентрацию ради этого. — На самом деле это не опасно, — сказал Вэй Усянь накануне вечером. — Я истончил и разорвал связи с большим узором, так что он отключился. Теперь мне остается только свернуть его, и даже если я брошу на середине, он не унесет с собой Старшего Брата. В таком виде, как сейчас, он, скорее всего, все равно распадется через пару сотен лет, просто… ну, вы понимаете. Я не хочу оставаться здесь так долго. Три года на горе; Минцзюэ знал, как отчаянно он хотел уехать. Но никто об этом не говорил. — Это опасно, — сказал Лань Ванцзи. — Для тебя. — Только если я все испорчу, — зубасто улыбнулся Вэй Усянь. Но как же будет стыдно, я ведь сказал всему миру, что собираюсь взорвать гору, и тут же не сделал этого! Я бы никогда больше не смог показаться на людях! Так что я точно не провалюсь. Конечно, управлять такой силой было опасно. Он мог сжечь себя или впасть в искажение ци. Но, по общему мнению Хуайсана, Лань Цижэня и даже Юй-цзунчжу, которая, по слухам, была в ярости на свою внучку, но не настолько, чтобы отказаться ей помогать, это был наименее опасный путь. Так они и парили над Безночным вчетвером: Минцзюэ отказался устраивать зрелище, а Вэй Усяня это, похоже, не волновало. Внизу город был пуст и безмолвен. Через весь город тянулась огромная сеть, линии которой были очень широкими. В некоторых местах здания были снесены и взорваны, чтобы создать такую возможность. При всем том, на самом деле это был не такой уж сложный рисунок — по крайней мере, не то, что нарисовано. Просто его было очень много. Вэй Усянь поднес Чэньцин к губам и заиграл. При первой же ноте Минцзюэ пришлось затаить дыхание. И дело было не в том, что Бася кричала в его голове — она почти совсем молчала. Вэй Усянь не использовал для этого энергию негодования, а перенаправил силу, оставшуюся в самом массиве: не духовную и не призрачную, а скорее огненную. Ощущение было такое, словно его ударили по кишкам. Минцзюэ вообще не мог уследить за мелодией, больше полагаясь на время, когда ему удавалось распознать песню, но это не зависело от слуха. Под ними в лучах утреннего солнца вспыхнуло огромное колесо, которое Вэй Усянь нарисовал на горе: киноварные линии часто были толщиной с две городские улицы. Он начал светиться: не весь, а только линии внутри него, очень точные, тонкие и яркие, как молния: массив внутри большого, прочерченного массива. Минцзюэ вспомнился давний разговор. «Как ты заставляешь талисманы работать, если они настолько неряшливы?» «Вещество — это всего лишь средство. Точность не имеет большого значения, если знаешь, для чего она нужна.» Песня изменилась: не в темпе, а в регистре, и Минцзюэ понял, что ему действительно удается следовать за ней. Невозможно было не следить. Линии светящегося массива тоже начали меняться, обжигающие пути силы, словно танец вееров, носились в океане киновари внизу. Минцзюэ вспомнил, как однажды стоял в небе, наблюдая за тем, как выстраиваются невозможные фигуры. Но тогда все было не так — глаза болели от яркости, а не от невозможности: здешние решетки не были по-настоящему невозможными, а только болтались на краю. Они были меньше, проще, размером с младшую гору, а не с ее старшего брата. Хотя младшая гора, конечно, была достаточно велика, это было нечто, что мог постичь человеческий разум. Это не было грандиозной работой по восстановлению разрушенного столпа мира. Это было лишь устранение человеческого вмешательства. Но все же… Вэй Усянь играл, а мир танцевал под его флейту.***
Когда он снова опустил флейту, солнце уже опускалось за западный горизонт. В одно мгновение оно было там, сверкающая линия огня, купающая их в своих последних лучах, а в следующее — исчезло, и музыка тоже. Небо, конечно, было еще светлым. Внизу пылающие линии силы снова и снова ползли по киноварному морю, уже не связанные с флейтой. — Готово, — сказал Вэй Усянь. Голос его был хриплым и сухим — он звучал измученно. Минцзюэ все это время держал Вэй Усяня за ткань одежды на спине, но сейчас ему показалось, что тот может упасть. Лань Ванцзи тут же оказался по другую сторону от Вэй Усяня и протянул ему открытую флягу. Вэй Усянь с жадностью выпил воду. — Ты уверен, что она не взорвется сразу? — спросил Цзян Ваньинь, подлетая ближе. Вэй Усянь сглотнул и вытер рот рукавом. — Ай-яй, как мало веры! Да, я уверен, это займет пару дней. Но мы должны идти... — В его глазах разгорался свет, способный сравниться с солнечным. — Мы должны идти. Мы должны убираться отсюда! — он безумно ухмылялся. — Ты уверен, что это сработало? — У меня же не течет кровь из глаз? Минцзюэ с тревогой посмотрел на него. — Нет. — Тогда все получилось! — он рассмеялся. — Пойдемте, пойдемте! Гэгэ, если мы сейчас же не двинемся в путь, я прыгну на Суйбянь и отправлюсь без тебя! — Не надо, — твердо сказал Лань Ванцзи — Вэй Усянь дрожал в хватке Минцзюэ, едва стоя на Бася. — Тогда пошли! — Хорошо, хорошо, — сказал Минцзюэ, крепче прижимая его к себе. И он повернул меч на восток, к темнеющему ночному небу — к дому. Они разбили лагерь в пятидесяти ли от восточного края Небесных Столпов, на небольшой горе, которая вряд ли заслуживала такого названия по сравнению с теми громадами, что стояли позади них, и называлась Нефритовым пиком. В действительности нефрита на нем не было, да и пика тоже, но его восточный склон находился в одной из безопасных зон, которые Вэй Усянь наметил для наихудших сценариев. На них было жутко смотреть. Минцзюэ потратил последние восемь недель на то, чтобы никто не ездил по дорогам на расстоянии двухсот ли в обе стороны: «Они расположены под углом, это будет как паводковая вода в канале», — извинялся Вэй Усянь. «Если она пройдет через большую кальдеру, я имею в виду. А может, и нет!» Полет был недолгим, но к концу его Минцзюэ подхватил Вэй Усяня на руки; голова Вэй Усяня покоилась на его плече, и он дремал, явно измученный. Вэнь Цин проверила его ци и уложила в постель. Минцзюэ остался бы перепроверить расстановку часовых, но Цзян Ваньинь нахмурился и огрызнулся: «Я сам справлюсь с дозорами. Не Минцзюэ, ваша суета меня смущает… Идите и делайте это там, где я не вижу!» Минцзюэ принял подарок как должное и отправился понежиться в постели со своими любовниками. Как оказалось, Вэй Усянь совершенно верно предсказал события, и никто из соглядатаев ничего не заметил. Однако вскоре после полуночи весь лагерь сотрясло землетрясение, земля задрожала и зашаталась. Вэй Усянь не проснулся, но другие точно почувствовали. Примерно через ши после рассвета землетрясение повторилось, еще сильнее, и в этот раз Вэй Усянь все же смог моргнуть и открыть глаза. — Неужели она взорвалась — скорее сказал, чем спросил он, его волосы были в беспорядке и прилипли к лицу. Лань Ванцзи, вышедший на улицу, чтобы проверить разведчиков, вернулся. — Пока нет. — А, — сказал Вэй Усянь, перевернулся на спину и снова заснул. Что-то изменилось: разведчики доложили, что из глубоких трещин, когда-то давших название городу, начала сочиться лава. На извержение вулкана это не очень походило, но… что-то же было? — Я думал, это будет более впечатляющее зрелище, — с сомнением произнес Цзян Ваньинь, а Минцзюэ пожал плечами. — О, так и будет, — заверил Вэй Усянь Минцзюэ и Лань Ванцзи, когда через день и несколько землетрясений проснулся в нормальном состоянии. — Просто подождите! Поскольку он проснулся от кошмара с криками, это несколько обеспокоило его, но Вэй Усянь отмахнулся от этих опасений. А потом, поскольку заняться было нечем, они в основном коротали время за увлекательным сексом. Все закончилось на четвертый день, когда земля задрожала достаточно сильно, чтобы палатка рухнула на них. Цзян Ваньинь был очень недоволен их видом, когда им удалось выбраться. — …буквально трахаться, когда у нас есть гребаная гора, готовая взорваться… — О, смотри! — радостно сказал Вэй Усянь, не обращая внимания на то, что все, что на нем было, — это наспех накинутая верхняя одежда Цзян Ваньиня. Он склонил голову набок. — Там! — Не смей… — начал Цзян Ваньинь, но затем земля снова затряслась, едва не поставив их всех обратно на колени. На этот раз он принес с собой звук — отдаленный, далекий рев, похожий на бесконечный раскат грома. Вэй Усянь уже повернул обратно к разрушенной палатке и, не обращая внимания на свои босые ноги, пробирался через обломки. Он выдергивал обвалившуюся кожу и жерди, раскапывал одежду, хватал штаны и швырял их в Минцзюэ, который был одет только в верхний халат Лань Ванцзи, сильно натянутый на плечах. На Лань Ванцзи все было цело и невредимо, кроме ленты, хотя, наверное, если бы он был одет только в ленту, на людях это было бы не так страшно. Сверкнул металл — не в лучах солнца, которое скрылось за внезапно набежавшей тучей, просто меч Вэй Усяня был очень, очень блестящим. Встав на него, он поднялся в воздух под таким углом, что Минцзюэ, конечно, не смог бы с ним сравниться — все еще на босиком, полное безумие. Лань Ванцзи тут же устремился за ним. Ругаясь, Минцзюэ подозвал к себе Бася и с ее помощью разрезал на куски ткань рухнувшей палатки, пока не нашел свои треклятые сапоги, а затем последовал за ними, вверх, но не вперед, к тому месту, где они расположились высоко в небе. — Ты порежешь себе ноги! — завопил Минцзюэ. Вэй Усянь повернулся, смеясь, и прыгнул в воздух, чтобы Минцзюэ поймал его; Лань Ванцзи с раздраженным выражением лица бросился за оброненным мечом. Позади него, вдали, в небо поднялся столб дыма. Нет, не дыма: пепла. Он грибом поднимался вверх, сплющиваясь по мере роста, и все выше и выше. Вспышка пламени, похожая на далекий маяк, и у Минцзюэ перехватило дыхание: он крепко прижал к себе Вэй Усяня. Среди клубящегося пепла казалось, что южная сторона горы только что взорвалась, и огромная струя лавы выплеснулась на склоны. Ширина пепельного облака быстро увеличилась вдвое, втрое, а затем поглотила всю Безночную гору. Город, дворец, все творения Вэнь Мао, несомненно, разлетелись на куски. — Неужели выдержали, — с трудом выговорил Минцзюэ. Вэй Усянь не снял ни одной из защит, установленных набожителями. И все же, увидев это — если они не выдержали… — Конечно же выдержали, ведь это всего лишь маленькая гора! — сказал Вэй Усянь, ухмыляясь, а Лань Ванцзи вернулся и замер рядом с ними, держа в руках меч Вэй Усяня. Вэй Усянь не стал обращать на это внимания и, наклонившись, притянул Лань Ванцзи к себе, чтобы тот мог обнять их обоих. Он ободряюще сжал Минцзюэ, обхватив его рукой. — Смотри, все в порядке! Огромные шлейфы пепла продолжали подниматься вверх. Звук был грандиозным. Даже на таком расстоянии это было похоже на рев катастрофы. Как рев разъяренного бога. Но несмотря на то, что пепельная туча закрывала солнце, а ширина ее высокой грибовидной шляпки превышала ширину большей кальдеры, обломки не неслись мимо других гор. Ближние склоны Небесных Столпов стояли нетронутыми. Цзян Ваньинь и многие ученики продолжали наблюдать за происходящим, пока яростный гром не стал стихать. Даже на таком расстоянии воздух наполнился пеплом, из-за чего видимость была крайне плохой, но этого было достаточно, чтобы понять, что мир не рухнул. Безночный был уничтожен. Безночный был уничтожен, а Нечистая Юдоль устояла. Безночный исчез, а они были живы. — Гэгэ, эр-гэгэ, — сказал Вэй Усянь, смеясь и прислоняясь к ним обоим, притягивая мужчин к себе. — Проводите меня домой.