***
Эту ночь можно было назвать одной из самых беспокойных в жизни Готей-13. Разбуженные и сонные капитаны в срочном порядке были вызваны на экстренное собрание, на котором их оглушили новостью о предательстве Кучики и Абараи. — Наконец-то, — хищно прорычал Кенпачи и испарился с места, даже не дослушав, в чем их обвиняли. Он так и не узнал, что Ичиго тоже к этому причастен, иначе, его бы просто разорвало от радости. Остальные капитаны переглянулись между собой, не зная как реагировать. — Опять этот Кучики, — картинно скривился Шинджи, — и ради такой херни вы разбудили меня в четыре утра? — недовольно цыкнул он, переводя раздраженный взгляд на нового командира тайных операций, чье лицо было закрыто черной маской. Он стоял рядом с невозмутимой Сой Фонг, которая всячески игнорировала его существование. — Если это все, то я спать, — блондин зевнул и развернулся, намереваясь уйти. — Смею напомнить, — остановил его вежливый голос нового командира, чьи темные глаза опасно сверкнули в прорези черной маски, — это дело не терпит отлагательств. — Хирако взглянул на него так, будто увидел говорящего таракана, искренне не понимая, почему тот вообще разговаривает. — Весь Готей-13 сейчас находится под угрозой, — повысил голос «таракан». — Он всегда находится под угрозой, — лениво протянул Шинджи, чуть поморщившись, — Вот когда они атакуют Готей, тогда я их остановлю. А сейчас, — небрежно отмахнулся капитан пятого отряда, — у меня есть дела поважнее. Так что я сваливаю, — бывший начальник Айзена исчез также быстро, как зарплата Мацумото Рангику. — Смылся, засранец, — завистливо хмыкнул Кенсей. — Не понимаю, зачем нас вызвали посреди ночи, могли бы подождать до утра, — хмуро пробурчал Роуз, от скуки разглядывая свой идеальный маникюр. — Кучики и Абараи не могли предать Готей, Ичиго тем более, — сурово пробасил Комамура, испепеляя взглядом нового командира отряда омницукидо. На губах Сой Фонг заиграла мстительная ухмылка, которую она даже не пыталась спрятать. Мужчина рядом с ней чуть ли не заскрежетал зубами, наблюдая, как собрание капитанов превращается в балаган. Уполномоченный Советом сорока шести, он злился от того, что никто из капитанов не воспринимает его всерьез. Вдруг, за спиной Киораку открылась дверь, и прошмыгнувший в зал шинигами передал капитану восьмого отряда свиток с красной печатью. — Нам поступил приказ, — взгляд Киораку скользнул по только что полученному документу, — поймать Кучики и Абараи. Ну и по возможности Ичиго Куросаки, — Шунсуй опустился в кресло генерала и едва заметно улыбнулся, опуская шляпу на глаза. В зале послышались едва сдерживаемые смешки, даже капитан Унохана не могла скрыть легкой улыбки. — Вы находите приказы совета сорока шести смешными? — раздраженно поинтересовался новый командир, поднимая темные глаза на Киораку, в его голосе слышалась скрытая угроза. — Конечно, мы их поймаем, — как можно суровее произнесла Сой Фонг, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. — Все силы приложим, — почти серьезно кивнул Тоширо, для пущей важности нахмурив брови. — Пойду, помогу Зараки, — тут же подсуетился Кенсей и исчез, а вслед за ним и остальные капитаны. «Идиот», «Клоун», «Тупица», — обрушилось на нового командира омницукидо со всех сторон. — В следующий раз, — Сой Фонг остановилась возле плеча мужчины, — придумайте что-нибудь получше, — хмыкнула женщина и исчезла, оставляя его в пустом зале. Мужчина проводил ее хрупкую спину буравящим взглядом, и на его лице, скрытом маской, расплылась мстительная ухмылка. Они все поплатятся за свое неуважение, и когда придет час, он не пощадит никого.***
— Как же долго я ждал этого момента, — Кацухиро намотал длинные волосы Саймей на кулак и задрал ей голову, с удовольствием смотря в блестящие от слез, серые глаза. Девушка упрямо поджала губы, но не заплакала. Она тяжело втягивала носом воздух, с ненавистью глядя на Каменаши, чей бешеный взгляд прожигал ее сквозь прорезь темно-фиолетовой маски, закрывающей его лицо. — Какая удача, — хмыкнул он. — Не ожидал, что ты сама приплывешь мне в руки, — парень сильнее сжал волосы Саймей у затылка. — С тех пор как я выбрался из тюрьмы, Ооцуки мешал мне приблизиться к тебе, но сейчас, его здесь нет, — хищно улыбнулся Кацухиро и с силой бросил зажмурившуюся от боли девушку на землю. Вскрикнув, Хисаги прокатилась по вымощенному камнями полу, больно царапая локти и коленки. — Десять лет, — полушепотом заговорил дрожащий от ярости голос, пока Хисаги медленно поднималась на ватных руках, плавающим взглядом осматривая темное, сырое подземелье. Оно было до ужаса похоже на ту ловушку с монстрами, из которой они выбрались с Ренджи и капитаном Кучики ранее. — Десять лет гниения, в этой поганой, богом забытой тюрьме, — процедил Каменаши, и вдруг приставил острие клинка к щеке Саймей, туда, где находился ее шрам. Хисаги замерла, ощущая, как холодное лезвие медленно скользит вниз по ее коже. — И все из-за тебя… Хисаги вскинула брови и вдруг затряслась в беззвучном хохоте. — Я сказал что-то смешное? — раздраженно процедил парень, скользнув кончиком меча от ее щеки к горлу. На нежной коже образовалась ямка, из которой тут же потекла кровь. — Забавно, — насмешливо заговорила Хисаги с таким высокомерием, будто возвышалась на троне, а не стояла перед своим мучителем на коленях, упираясь руками в пол. Ее глаза недобро сверкнули, и она медленно подняла их на Кацухиро, вспоминая разорванную одежду, висевшую клочками на побитой и окровавленной Асами, когда она прибежала к ней вся напуганная, дрожащая, захлебывающаяся собственными слезами. Юудея, над которым он издевался до самого его последнего вздоха. — Что, ты думаешь, будто не заслужил всего этого, — презрительно выплюнула Саймей. Клинок резко вспорхнул перед глазами, и ее сердце чуть не остановилось. Занпакто замер лишь в нескольких миллиметрах от ее шеи, вырвав нервный вздох из ее груди. От осознания того, что сейчас она чуть не лишилась головы, облившееся кровью сердце заколотилось как безумное, разгоняя адреналин по венам. Ощущение животного страха и сумасшедшего азарта, накрыло ее с головой, словно она с разбега прыгнула в бездну. Хисаги нервно усмехнулась, смотря на взбешенного Кацухиро испытующим взглядом. — А ты все такая же бесстрашная, как я посмотрю — елейным голосом пропел Каменаши, в его глазах полыхнуло пламя. — Что ж, проверим, насколько хватит твоего бесстрашия, — прошипел парень и вдруг исчез. За спиной Саймей с металлическим грохотом упала решетка, отсекая путь из темницы, а каменные стены начали отъезжать назад с тихим скрежетом. Из глубин подземелья послышалось голодное звериное рычание, от которого по спине прошел холодок, а волосы встали дыбом. — Не беспокойся, ты не умрешь, — возбужденно прошептал Каменаши, медленно оплетая пальцами прутья решетки и прислоняясь к ним лицом. — Они растерзают твое тело как кусок мяса, но не убьют, — он нервно захихикал на высоких тонах, наблюдая, как потемнел взгляд Хисаги. — И когда ты будешь плакать и молить о пощаде, — его смех вдруг сменился ядовитым шипением, — истекая кровью, как я когда-то, вспоминай, — радостно прошептал он, округляя наполненные слезами глаза. — Вспоминай, как ты пытала меня! — Каменаши яростно ударил ладонью по решетке, Саймей вздрогнула. — Со всей жестокостью, на которую была способна, — голос парня задрожал, по щеке скатилась слеза, а пальцы, облаченные в фиолетовые перчатки, с силой сжали прутья решетки. — Как оставила умирать, но не позволила такой милости как смерть! — взбешенно закричал он, остервенело колотя по решетке рукой. — Мне жаль, — холодно проговорила Саймей, пристально глядя в его яркие светлые глаза, в них на секунду мелькнула затаенная боль. Она вспомнила ту страшную ночь, когда ослепленная яростью, выместила на Кацухиро весь свой гнев, заставила прочувствовать всю ту боль, что он причинил Асами. Но она ничуть не жалела об этом. Нет. Ей казалось, этого было мало. — Что я не убила тебя тогда, — закончила Хисаги, с презрением выдерживая его острый взгляд. Парень заливисто рассмеялся, запрокидывая голову, а потом вдруг начал биться ей о решетку, пугая Саймей неожиданным приступом бешенства. Она со страхом посмотрела на человека, точнее на то, что от него осталось, осознавая, что это полностью ее вина. Если бы она убила его тогда, он бы не сломался и не стал сумасшедшим убийцей, многих смертей удалось бы избежать. — Саймей, Саймей, Саймей! — возбужденно зашептал Каменаши, протягивая к ней руку сквозь решетку, с его разбитого лба на переносицу стекала струйка крови. — А хочешь, я тебе кое-что расскажу? Ты будешь в восторге, — парень воодушевленно захихикал. — Ооцуки запретил мне говорить об этом, но раз уж ты такая бесстрашная, то я просто не могу удержаться! О, я предвкушаю этот момент! — Что бы там ни было, мне это не интересно, — ледяным тоном отрезала Хисаги, понимая, что Кацухиро хочет просто отвлечь ее внимание. — Сначала, я расправлюсь с ними, — она слегка наклонила голову в сторону рычащих чудовищ, что окружили ее со всех сторон, ожидая команды от хозяина. — А затем, убью тебя, — на ее дрожащих от страха губах расцвела жуткая, хищная улыбка. — И что ты сделаешь? — вкрадчиво поинтересовался Кацухиро, наклоняя голову. — О, поверь, я освежу твои воспоминания, — с ненавистью процедила Саймей, неторопливо вытягивая свой занпакто из ножен. — Не смеши меня, — его тон стал презрительным, будто он разговаривал с недостойной челядью. — Я знаю, что ты больше не можешь использовать свой шикай. — Девушка вздрогнула на этих словах и со страхом вскинула голову, а Кацухиро вновь рассмеялся, забавляясь с ее реакции. — Думала, никто не знает? — он насмешливо вскинул брови. — Серьезно? Неужели за семь лет никто не спрашивал, почему тебя выгнали из четвертого отряда и запретили лечить людей? — взгляд Саймей потемнел, она развернула катану лезвием к верху. — Ах, люди такие нелюбознательные, — продолжил Каменаши. — Но ничего, я помогу всем узнать правду. Сейретей должен быть в курсе, что по его улицам свободно разгуливает жестокая, хладнокровная убийца! — восторженно закричал Кацухиро и тут же отшатнулся, когда Саймей с ненавистью бросилась на решетку. — Ты не знаешь ничего! — прошипела Хисаги, сжимая стальные прутья до побелевших костяшек на пальцах. — Ты убила невинных людей, — с удовольствием промурлыкал Каменаши, приближая к ней свое лицо, — скажи ведь, приятное чувство. Саймей чуть не схватила его, но парень вовремя отпрыгнул — Я пыталась их спасти! — сквозь зубы прошипела девушка, ее всю трясло от ярости. — Используя не предназначенный для этого занпакто? — усмехнулся Каменаши, бросая заинтересованный взгляд за спину Саймей. Голодные звери все приближались, беззвучно ступая на лапах. — В отличие от тебя, — с ненавистью выплюнула Хисаги, прислоняясь лицом к прутьям решетки, — настоящего насильника и убийцы, я бы никогда не причинила вред людям! — Ах, я бы не был столь категоричен, — Каменаши вновь приблизился к девушке, их носы почти соприкасались, а взгляды прожигали друг друга. — Ведь мы так с тобой похожи, по-дру-га, — пропел он. Саймей резко ушла от удара сзади и попыталась испепелить бросившегося на нее черного зверя, но не успела произнести заклинание, как сразу несколько монстров кинулось на нее с разных сторон. — Вы, с этой подлой сукой Асами, разрушили всю мою жизнь, — ядовито выплюнул Кацухиро, наблюдая, как Хисаги отбивается от голодных чудовищ. — И знаешь, лучше бы вы меня прикончили тогда, потому что я буду пытать вас обеих до тех пор, пока вы не ответите за все те десять лет страданий и одиночества, на которые обрекли меня! Пока не прочувствуете все то, что чувствовал я! — в бешенстве кричал парень, ударяя ладонью по решетке. Используя шунпо, Хисаги металась по темнице, словно пойманная в клетку птица, но звери-убийцы преследовали ее повсюду, даже когда она прыгнула к самому потолку, чтобы обрушить на них одно из самых мощных кидо. Яркая вспышка голубого света, вырвавшаяся из ее ладони, отбросила чудовищ в стороны, но не причинила им особо вреда. Глубокие раны на черной склизкой коже, покрытой шипами, затянулись в мгновение ока, и они с новой силой накинулись на Хисаги. — Ты ослабла, обмельчала, — презрительно бросил успокоившийся Каменаши, — стала таким же ничтожеством, как Асами. Но знаешь, что самое замечательное? — парень счастливо улыбнулся. — Тебе некуда деваться, — страстно прошептал он и захихикал. — Даже если тебе удастся выбраться отсюда живой, тебя поймают. Они осудят тебя, как опасного преступника и убийцу, и в лучшем случае, казнят. А самое прекрасное — что ни Ооцуки, ни Кучики Бьякуя тебя спасти не смогут. Совет не позволит разгуливать на свободе столь опасному преступнику! Вспыхнув, Хисаги разрубила голову бросившегося на нее монстра пополам, густая кровь брызнула на ее лицо. Развернувшись, Саймей отсекла когтистые лапы следующему и вонзила занпакто в его раскрытую пасть. Очередной монстр прыгнул на нее, но Хисаги, зарычав, словно дикий зверь, схватила его за шипастое горло пальцами и, всадив меч в живот, отбросила в сторону. Покрытое густой кровью лезвие хищно блеснуло в ее руках, и девушка резко повернулась к Каменаши, что смотрел на нее испепеляющим взглядом. — Суд будет на моей стороне, — холодно произнесла Саймей, резким взмахом руки отряхивая меч от крови, — Я делала все, что было в моих силах. А когда я избавлю Общество Душ от такого жалкого ничтожества, как ты, меня вознаградят. Хисаги вскинула над головой занпакто, чтобы разрубить решетку, отделявшую ее от Кацухиро, но темницу вдруг окутал легкий белый дым, заставляя Саймей резко обернуться. Убитые чудовища медленно поднимались на лапы, их изрубленные тела с противным хлюпающим звуком срастались вновь. — О, я не говорил? — с нескрываемым удовольствием произнес Кацухиро, — Пока не поступит приказ лично от меня, эти твари не могут подохнуть. Ты проиграла, Саймей! Хисаги попыталась было атаковать Каменаши, но ей пришлось уходить от удара мощной когтистой лапы, что чуть не отхватила ей бок. На этот раз, наученные горьким опытом, чудовища набросились на нее всем скопом. Отбиваясь, и все время уклоняясь от атак, Саймей начала уставать. Когда ей удалось пробить брешь в строю монстров, она попыталась разрушить решетку и добраться до Кацухиро, но сзади на нее вдруг набросился зверь, и Хисаги почувствовала пронзительную боль в руке. Девушка истошно закричала и попыталась было отбросить чудовище, но тело словно парализовало от ослепляющей боли. Следующий зверь впился ей в ногу, намереваясь оторвать ее, из глаз хлынули слезы. Кое-как собравшись с мыслями, она отбросила их волной кидо, но острые зубы вдруг впились ей в живот, вырывая безмолвный крик из распахнутого рта. Вокруг все поплыло, из-за слез, застилающих глаза, она не видела ничего, и что хуже — она не могла пошевелиться. Зубы чудовища вонзились еще глубже в ее тело, и новая вспышка боли ослепила ее разум, оглушая и уволакивая куда-то в туман. Вдруг, разодранную рану обдало холодом и что-то тяжелое с противным хлюпаньем упало рядом. Хисаги вздрогнула, и переведя плавающий взгляд вверх, увидела чуть склонившегося над ней Кацухиро. Он пристально смотрел на нее, немигающим взглядом, а за его спиной медленно догорали сожженные тела чудовищ. — Ты предала меня… — с болью прошептал Каменаши, не отводя наполненных слезами глаз от Саймей. Он медленно протянул дрожащую руку к ее щеке и ласково коснулся теплой ладонью. — Почему ты выбрала ее? — в его сломленном голосе прозвучала горечь и Хисаги бессильно заплакала, не в состоянии даже уронить голову на грудь. — Ты, — тихо сглотнула Саймей, задыхаясь от боли в разодранном животе. — Чудовище. Горечь в глазах убийцы сменилась гневом, и в следующую секунду ее грудь пронзил острый, жесткий клинок. Воздух покинул ее легкие, а рот открылся в бесполезной попытке вдохнуть. И только вспышка боли начала угасать, как ее дополнила еще более сильная, парализующая волна, когда Кацухиро медленно вытащил свой занпакто из ее сердца. Руки Саймей обволокло горячей липкой кровью, хлынувшей вниз, а в груди пульсировала пустота. — Увидимся в аду, Хисаги, — с ненавистью процедил Каменаши, срывая со своей руки браслет, который она когда-то ему подарила. — Мысль о том, что ты ответишь за все свои грехи, стоит того, чтобы отправится туда вместе с тобой, — выплюнул Кацухиро и, с презрением бросив браслет на ее колени, исчез, оставляя Саймей в сырой, темной камере. Чувствуя невероятную пульсирующую боль в руке, ноге, в груди, слыша, как из нее толчками выливается кровь, Хисаги тяжело хрипела, бессильно смотря перед собой. Она вдруг так смертельно устала, что все показалось таким мелочным и неважным. Ну, умрет она, и что? Этот мир ничего не потеряет. Она всегда чувствовала себя здесь лишней. Ее существование не значит ровным счетом ничего. Кто она? Ненастоящий третий офицер, чье звание лишь нарисовано на бумаге, неполноценная женщина, что никогда не познает радость материнства, неполноценный врач, не имеющий права лечить людей, недостаточно хороший воин, который даже защитить себя не может. Все с приставкой «не». Кто будет горевать по ней? По такой бесполезной и ненужной. Капитан Кучики? У него нет на это времени. Ренджи? Ну, выпьет стопку и побежит по своим делам. У нее нет настоящих друзей, как у Ичиго, что не раздумывая отдали бы за нее жизнь. У нее нет совершенно никого, кому она была бы важна. Нет семьи, нет детей, нет никого. Никого. Кроме Ооцуки. Ком в груди пронзил умирающее сердце ослепляющей болью, и Саймей закрыла глаза, чувствуя, как по щекам побежали слезы. Никогда ее не любили так, как он. Сильно, страстно, безумно, с ревностью, сжигающей дотла. Никто ее не любил, кроме него. И пускай она так и не узнала, почему он лгал, она его простила. Да, простила. Ведь уходить нужно с легким сердцем, да? Хисаги всхлипнула в последний раз, плавающий взгляд остановился на покрытой плесенью стене. «И куда это ты собралась уходить?» — раздался насмешливый, скрипучий голос в ее голове. «Ох, не обращай внимания, она всегда была любительницей драмы», — устало вздохнул детский голос. «Согласна. Кто-то давно не получал хорошего пинка под зад». «Надеюсь, мы выбьем из нее любовь к дешевым сценам». «Легче дать этой дуре банкай», — темные фигуры посмотрели друг на друга и рассмеялись, дав друг другу «пять». «Но этого не случится», — одернула своего маленького собеседника женщина в черной мантии с капюшоном. «Не случится, — согласился ребенок и пнул ногой распластавшееся на железном мосту бездыханное тело Саймей. — Слышала, тупица?! Сколько можно спать?!»