***
Графиня Нортон приняла гостей в просторной светлой гостиной, обставленной изысканной мебелью эпохи классицизма. Обстановка комнаты совершенно не соответствовала представлениям британских модниц о приличии: непристойные голые ножки столиков и кресел не скрывались за драпировкой и бахромой, пышные банты и муслин не украшали газовые лампы, этажерки и зеркала. Единственным украшением гостиной служили изящные фарфоровые вазы с цветами приятных пастельных оттенков. В этот раз миссис Нортон казалась совсем здоровой, была полна энергии и жизненных сил. Встретившись с нею, Сиэль ощутил странное, разливающееся по душе тепло, как если бы он приехал навестить любимую тетушку, которую знал всю свою жизнь, а вовсе не человека, с которым на самом-то деле виделся лишь в третий раз за все время их недолгого знакомства. Каждый раз она была добра с ним, и ему совсем не хотелось думать о ней плохо. Сиэль решил довериться этой женщине и считать ее слова правдивыми до тех пор, пока сам не докопается до истины. Граф предполагал, что пробудет в гостях недолго: он хотел передать подарок для Джейми (кролика Баттера в новом дизайне, который еще даже не поступил на прилавки фирменных магазинов, и разнообразные сладости, производимые компанией), а также поинтересоваться у миссис Нортон, не знает ли она, есть ли у Найджела Мейси невеста, и присутствовал ли он на устроенном ей приеме. — Да, — ответила женщина, подумав. — Я определенно слышала о предстоящей помолвке Найджела Мейси. Его мать говорила мне о том, что она состоится этим летом в Лондоне. Они присылали нам приглашение. Если вас это интересует, я могу попросить слуг принести его... Сиэль согласился, и вскоре горничная принесла фигурную карточку с изображенным на ней замысловатым вензелем, обрамленным цветочным орнаментом. Граф пробежался взглядом по строчкам приглашения в поисках имени невесты и даты события. «Сесилия» — прочитал Сиэль. Не Изабель. До самого события оставалось менее месяца. Сиэль уточнил, не знает ли графиня девушку по имени Изабель, которая могла бы оказаться близкой знакомой Найджела Мейси, но женщина, мягко усмехнувшись, заметила, что знает множество «Изабелл», но не уверена в том, что хотя бы одна из них имеет близкое знакомство с семьей Мейси. — Скорее всего, — добавила миссис Нортон, — интересующая вас девушка не имеет отношения к Уитби и проживает в другом городе. Если бы она жила здесь, то я непременно знала бы ее, и мне было бы известно о ее дружбе с этой семьей. На вопрос о том, появлялся ли Найджел Мейси на маскараде, графиня ответила положительно. Она точно видела его в тот день в поместье, ведь он так же, как и все остальные гости, приветствовал ее в холле. Впрочем, когда именно он покинул бал — она не знала. Узнав обо всем, Сиэль хотел проститься и уйти, но графиня попросила его остаться и лично вручить подарок ее внуку. Она уже послала за ним служанку, и вскоре он должен был появиться в гостиной. Когда Сиэль дождался Джейми и подарил ему игрушку, в комнату вошли граф Нортон и Клаус, все еще гостивший в поместье. Затем был подан чай, так что графу пришлось пробыть в гостях еще некоторое время.***
Сиэль покинул поместье Нортонов около двух часов дня. Он отказался от предложенного ему экипажа и не спеша побрел по улицам оживленного города. Конечно, в этом Уитби не мог сравниться с перенаселенным Лондоном, на центральных улицах которого с утра до вечера толпились горожане, небрежно наступая друг другу на ноги. Здесь всюду сновали такие же мальчишки-газетчики, цветочницы, уличные торговцы, нахваливавшие свой товар или услуги, подметальщики улиц все так же пылили на прохожих, а бродяги просили милостыню или искали для себя случайный заработок. Однако бродяг здесь все же было значительно меньше, чем в столице, да и околачивались они в основном в людных местах, а не в темных подворотнях. — Куда вы планируете отправиться теперь, милорд? — спросил Себастьян, когда они повернули на менее оживленную улицу, но ответа не последовало. Насколько мог судить дворецкий, выбранный господином путь вовсе не вёл в сторону занимаемого ими особняка. — Кажется, вы устали, — заключил Себастьян, выдержав паузу. — Может быть, вам стоит немного отдохнуть? Милорд хранил упрямое молчание, и Себастьян еще больше утвердился в мысли о том, что господин, без оглядки бросившийся в круговорот кровавых трагедий, сотрясших Уитби, наконец, исчерпал свои внутренние силы и теперь окончательно зашел в тупик, не зная, куда двигаться дальше. Вероятно, сейчас ему казалось, что все необходимые действия уже были предприняты, но результаты оказались скромнее, чем хотелось бы. Желание графа как можно скорее найти преступника было велико, стоило лишь слегка подтолкнуть, подсказать путь дальнейшего решения этой головоломки, и господин с новыми силами ринется на поиски разгадки этой тайны. Как не ему — дворецкому семьи Фантомхайв — указать своему господину дорогу из столь запутанного лабиринта собственных мыслей? — Господин, — вкрадчиво произнес Себастьян, и Сиэль готов был поклясться в том, что отчетливо услышал в его голосе насмешку. — Кажется, вы забыли о главном. — О чем? — недовольно спросил граф, не понимая, к чему он клонит. Если дворецкий решил пошутить, то сейчас не самое лучшее время. — Вы совсем забыли про слухи. Зачастую именно слухи помогают раскрывать самые запутанные и продуманные преступления. Сиэль недоуменно посмотрел на дворецкого. Чем же тогда они занимались все это время? — Да, — поспешно пояснил Себастьян, — мы подслушали, о чем говорит высший свет, но так и не узнали, о чем сплетничают слуги, а уж им наверняка известно много интересных подробностей о своих господах и убитых служанках. — Но полиция уже допросила слуг... Слова дворецкого заставили Сиэля посмотреть на дело с другой стороны. Да, полиция опросила слуг, вот только... — Вы же не думаете, что слуги станут пересказывать слухи полиции? — Себастьян опередил мимолетно проскользнувшую мысль графа. «Справедливое замечание», — подумал Сиэль. Мало кому захочется потом прослыть сплетником и быть уволенным за неуважительное отношение к хозяевам. По правде говоря, полицейские отчеты так и сквозили нескрываемым подхалимством со стороны слуг: все хозяева непременно были хорошими, справедливыми и добрыми, что очевидно не совсем соответствовало действительности. — Однако мы не можем просто так прийти к кому-нибудь в дом и начать расспрашивать их прислугу! — Сиэль понимал, что Себастьян был прав, и сплетни от слуг могли бы навести их на след убийцы, но совершенно не представлял, как осуществить эту задумку. Они не могли переодеться и представиться кем-то другим, потому что многим уже известны их лица, и обязательно нашёлся бы тот, кто узнал бы в них графа и его дворецкого. Послать кого-нибудь другого? Барда? Финни? Мэйлин? Снейка? Нет... Без присмотра эти ребята точно выкинут какую-нибудь глупость. — Господин, не обязательно расспрашивать слуг, — произнес Себастьян, но граф перебил его, так и не дав договорить до конца. — Я не понимаю! — взорвался Сиэль. — Сначала ты говоришь, что мы не спросили слуг, потом, что не обязательно это делать! — Все верно, — терпеливо проговорил дворецкий. — Есть люди, которые прекрасно осведомлены о том, какие слухи ходят по городу, и о чем говорит прислуга в каждом благородном доме. Сиэль пристально посмотрел на Себастьяна. О каких людях он говорит? Кто еще может знать все эти сплетни? — Конечно, вам бы и в голову не пришло поспрашивать об этом у мастеров, или, скажем, у мусорщика, — самодовольно усмехнулся дворецкий. — Ну, тогда найди их. Узнай, где они живут, и мы сейчас же спросим у них обо всем, что им известно, — Сиэль признал, что он и не подумал бы искать работников, не входящих в постоянный штат прислуги. Сам он никогда не приглашал их в дом, так как всеми подобными вещами всегда занимался Себастьян. Конечно, граф знал, что слуги любят сплетни. Будучи еще маленьким мальчиком, во времена, когда его дом был полон прислуги, он часто слышал, как сплетничали между собой служанки. Возможно, Себастьян надеется на то, что приглашенные мастера тоже могли услышать что-нибудь интересное? Дворецкий, поклонившись, скрылся в безлюдном проулке между домами. Сиэль не сомневался в том, что Себастьян быстро выполнит его приказ. Обычно на это уходило не более десяти минут (в подобных случаях способности его дворецкого, несомненно, оказывались очень полезны), потому граф остался ждать Себастьяна на месте. Он отошел в сторону, чтобы не мешать прохожим спокойно перемещаться по тротуару и не спеша осмотрел улицу. Кажется, ему еще не доводилось здесь бывать. Сама улица ничем не отличалась от других таких же торговых улочек этого маленького городка. На похожей улице находилась и булочная, где произошло первое преступление. Вчера он осмотрел это место и поспрашивал пекаря, который действительно ничего не знал. Он лишь сказал, что слышал недолгий крик и, кажется, лай собак. Насчет последнего он сомневался, так как по округе, по его словам, уже давно скитается стая бродячих собак. Убитую девушку он видел несколько раз, когда она прежде заходила в его магазин, но и здесь он мог ошибаться. «Ежели я все так помню, — сказал мужчина, задумчиво почесав бороду, — эта дама часто заходила не одна. С нею была дама помоложе. Но в тот вечер с нею никого не было. В общем-то, — добавил он, подумав, — чаще за прилавком бывает мой помощник, а я иногда сменяю его по вечерам, как и в тот раз». По просьбе Сиэля, мужчина спросил у помощника, видел ли тот убитую женщину раньше, и он сказал о ней то же самое, что и пекарь. — Я сделаю, что угодно! — хриплый мужской голос раздался совсем близко, и Сиэль повернулся: перед ним стоял тощий бродяга в грязных обносках с болезненным лицом землистого цвета. Задумавшись, граф не заметил, как тот оказался рядом. — Любую работу! — настойчиво повторил тот, пытаясь схватить графа за рукав. — Господин, любую работу! Сиэль отшатнулся. Он попытался прогнать бродягу, но тот стал просить еще настойчивее; решил отойти — мужчина ринулся следом. Бродяга продолжал стенать и упрашивать, и гнев все сильнее охватывал Сиэля. Еще только слово, и!.. — Хватит! — раздраженно крикнул Сиэль и занес над головой трость, чтобы ударить ею бродягу. Он вовремя остановился, краем глаза заметив, как что-то мелькнуло за спиной мужчины. Тотчас же показалась голова мальчишки. Заметив его испуганный взгляд, Сиэль опустил руку. Мужчина, опасаясь повторной вспышки гнева со стороны юноши, задвинул ребенка за спину и еще раз нерешительно попросил: — Господин, любая работа... Сиэль тяжело вздохнул и пошарил по карманам. Бродяге повезло: граф нашел целый соверен. — Вот, — Сиэль с напускным безразличием протянул мужчине монету. — Купи мне газету, а остальное можешь оставить себе. Бродяга неверяще посмотрел на соверен, а затем перевел взгляд на графа. Он хотел было сказать что-то, но передумал, крепко сжал золотую монету в ладони и, шмыгнув носом, вытер грязным рукавом лицо. «Неужели он плачет?» — подумал Сиэль. Граф посмотрел на мальчика, с волнением наблюдавшим за родителем. Сиэль предположил, что мужчина — его отец, по крайней мере, чем-то они были похожи, однако, кем они приходились друг другу на самом деле, Сиэль не знал. Мужчина радостно подмигнул ребенку, схватил его за руку и, выдохнув: «Спасибо, сэр», направился в сторону ближайшего парнишки-газетчика. С покупкой произошла заминка: сначала торговец с сомнением косился на бродягу, протягивавшего ему соверен (лишь одобрительный кивок стоявшего неподалеку графа убедил его продать мужчине газету), затем с трудом насчиталась сдача — к этому часу мальчишка еще не успел продать нужное количество газет, так что ему пришлось высчитывать монеты из собственного кармана. Вручив купленную газету своему благодетелю, мужчина растерянно посмотрел на горсть монет, оставшуюся после незначительной покупки. — Это слишком много, господин, — неловко произнес мужчина, протягивая графу сдачу, но тот отказался принимать деньги обратно. — Все честно, — ответил он. — Ты выполнил работу, теперь они твои. Теперь мужчина не скрывал своей радости. Он горячо благодарил графа за оказанную помощь и твердил, что если бы не он, то их с сыном ждала бы мучительная голодная смерть. — Каким же милым вы иногда бываете, — посмеиваясь, заметил вернувшийся Себастьян. Он видел, как графу с трудом удалось избавиться от счастливого бродяги, возносившего до небес его щедрость и добродетель. — Это был единственный способ заставить их уйти! — сердито проворчал Сиэль и быстро сменил тему разговора, спросив у дворецкого, кого же ему удалось найти. Себастьян рассказал господину о людях, промышлявших ремонтом в городе. Таких мастеров было не так уж много — не более десяти человек на весь город, у некоторых из них имелись собственные мастерские, других приглашали непосредственно на дом. Именно последние больше всего интересовали Сиэля. Он полагал, что такие работники были хорошо знакомы прислуге, и те пересказывали им все последние сплетни в округе. Посещение мастеров заняло весь оставшийся день. Кто-то из них в силу своей природной общительности охотно делился известными им слухами, кому-то пришлось заплатить, чтобы выведать у них хоть что-нибудь интересное. В целом, Сиэль остался доволен проделанной работой. Так он узнал, что среди прислуги Найджел Мейси имел репутацию волокиты (правда, не совсем удачливого), у его отца — барона Мейси — была любовница, и он совсем не скрывал этого от жены, та откровенно ненавидела мужа и часто срывала свою злость на служанках. Также поговаривали, что фабрика мистера Эттвуда терпит большие убытки, и в этом якобы виноват мистер Палмер. По поводу ссоры убитой Мэнди Браун — служанки барона — с мисс Камиллой Эттвуд тоже ходило много слухов. Одни говорили о том, что служанка позволила себе неслыханную дерзость — открыто нагрубила племяннице барона, об этом узнала мисс Оливия — его дочь, — дала нахалке звонкую пощечину и вышвырнула ее из дома. Другие говорили, что это мисс Камилла ударила девушку, а позже сам барон уволил служанку за ее неподобающее поведение. Кто-то был уверен в том, что служанка не была виновна, и мисс Камилла Эттвуд попросту изводила ее своими придирками и впоследствии сама же и устроила этот скандал. Сплетен было много, но не все они казались похожими на правду. Так, граф в очередной раз услышал о вампире, проникшем в город страшной чумой. Многие слуги, а с ними и некоторые мастера, суеверно приписывали смерти девушек (а также членов экипажа русской шхуны) проискам этого потустороннего существа. На следующий день Сиэль и Себастьян посетили мусорщика. «Пыльный человек», так прозвали его в народе, жил на краю города в отдалении от жилых домов и прочих строений. Отвратительное зловоние обдавало путников задолго до того, как они осмеливались подойти к дому. Если бы не возникшая необходимость, заставившая Сиэля прийти в это место, он обходил бы эту местность стороной, едва почуяв неприятный запах, доносимый ветром. Вероятно, так же думали и другие жители города, так как поблизости граф не заметил ни одной живой души, стоило только свернуть на дорогу, ведущую к жилищу мусорщика. Поначалу Сиэль прикрывал нос платком, не в силах терпеть тяжелый смрад от залежалого мусора, находившегося где-то неподалеку, но, подойдя к воротам дома пыльного человека, сумел взять себя в руки и убрал носовой платок в карман. Не стоило показывать себя слабым и изнеженным аристократом перед человеком, вынужденным ежедневно копаться в мусоре, чтобы хоть чем-то заработать себе на жизнь, иначе серьезный разговор между ними мог и не состояться. Себастьян постучал в калитку высокого железного забора, и, не более, чем через минуту, перед ними предстал высокий крепкий мужчина в длинном кожаном фартуке. В руке у него оказался топор, так что вид его был весьма внушительный. Сиэль невольно отступил на шаг, окинув взглядом массивную фигуру. — Ты — мусорщик? — граф замялся, не зная, как правильнее было бы обратиться к мужчине, весь вид которого внушал трепет, но социальное положение, пожалуй, было даже ниже, чем у слуг в поместье. — Ну, я, — тяжелым басом громовержца ответил тот. Мужчина даже не подумал впустить непрошенных гостей во двор, хотя, очевидно, понимал, что перед ним стоял аристократ. — Есть дело, — прямо сказал Сиэль. — Мне нужна информация. Мусорщик окинул юношу и сопровождавшего его слугу суровым взглядом, подумал и нехотя уступил гостям дорогу. Пройдя во двор, Сиэль брезгливо поморщился, когда едкий запах в полной мере ударил ему в нос, и непроизвольно потянулся к платку, но сдержался и с немалым усилием заставил себя перебороть подступившую тошноту. Стараясь отвлечься, граф осмотрелся. Дом мусорщика оказался больше, чем он ожидал увидеть. Сиэль полагал, что с такой профессией человек не мог позволить себе построить и содержать такой большой дом, но на деле все оказалось иначе. Жилище мужчины выглядело крепким и ухоженным, позади виднелся засаженный огород, сбоку — небольшая конюшня. Однако приятный внешний вид участка изрядно портили кучи мусора, расположенные перед домом. Из них-то и исходил тот ужасный запах, отравлявший всю округу. Было заметно, что мусор тщательно разбирали, отбирая то, что можно было починить и использовать, и то, что можно было продать на производства. — Ну? — спросил мужчина, с грохотом захлопнув калитку. — Я хочу знать, о чем говорят люди в городе, — Сиэль постарался придать голосу больше уверенности. — С чего бы мне пересказывать вам сплетни, сэр? — жестко спросил мужчина, смерив неодобрительным взглядом гостей. Сиэль забеспокоился. Как же быть? Какое объяснение покажется этому человеку наиболее убедительным? — Как насчет достойной оплаты? Вы расскажете нам о том, что нас интересует, и мы заплатим вам за то, что отняли ваше драгоценное время, — вмешался Себастьян, протягивая мусорщику серебряную монету. — Вы согласны на такие условия? Мужчина всерьез задумался над этим заманчивым предложением. Хорошенько всё обдумав, он все-таки принял предложенную плату. — Вполне, — ответил он, убрав монету в карман брюк. — Что вы хотите знать? Дворецкий отступил, предоставив слово господину. Сиэль мысленно похвалил Себастьяна за находчивость. По правде говоря, он и подумать не мог, что этот суровый верзила так запросто продастся за деньги. Он не был похож на тех легкомысленных и жадных людей, которые попадались им вчера, и на лицах которых сразу же распознавалось желание поболтать или получить легкие деньги. Внешняя строгость мусорщика ввела графа в немалое заблуждение, заставив думать о том, что привычные методы получения информации в этот раз уж точно не сработают. — Тебе известна семья Мейси? — члены этой семьи казались Сиэлю наиболее подозрительными. Конечно, он не списывал со счетов и мисс Камиллу Эттвуд с ее непонятными способностями и планировал поинтересоваться у мусорщика, не было ли в городе каких-нибудь происшествий, связанных с именем этой девушки, но особо не рассчитывал на то, что все это может пролить свет на ее истинную сущность. — А как же? — грохнул смехом мужчина. — Я тут всех знаю, работа такая — мусор-то у каждого найдется. Сначала граф потребовал охарактеризовать каждого члена этой семьи, чтобы лучше представлять, как к ним относится прислуга. Про барона мусорщик не смог сказать ничего конкретного: при нем служанки редко упоминали его в своих разговорах. Правда, иногда они шептались о том, что «из-за выходок хозяина у мадам снова будет испорчено настроение». Один такой случай запомнился мужчине особенно ярко. Он выгребал пепел и золу из камина в гостиной в доме этих господ, когда в комнату вбежала заплаканная девушка и со слезами бросилась в объятия следившей за его работой служанки. Девушка рассказала, что хозяйка ни за что накричала на нее и даже ударила, на что другая ответила, что все это, скорее всего, произошло по вине хозяина, и что такое здесь случается часто. Почему женщина решила, что в подобном поведении миссис Мейси виновен ее муж — мусорщик не знал. — Была ли одной из этих девушек Бетти Дарем? — спросил Сиэль. Ему вдруг подумалось, что мужчина мог знать эту служанку в лицо. — Бетти? — переспросил тот. — Та, что убили недавно? Не-ет, — протянул он. — Эта носу не казала, когда я заходил в их дом. Слишком гордая была. И запомнил я ее потому, что она, завидя меня, сразу же кривилась и убегала, оставляя других служанок следить за моей работой. Те часто на нее жаловались. — Жаловались на что? — Да всё на то же: что гордая, что места своего не знает. — А что служанки говорили про ее смерть? — поинтересовался граф. — Да ничего, — ответил мужчина. — Что убили, и всё. Что поделом ей. Ее в этом доме тоже никто не любил. — Почему «тоже»? — не понял Сиэль. — Ну, как и хозяйку их, баронессу. Баронесса, по словам мужчины, была злой и молчаливой женщиной. Он видел ее разок, и вполне согласен с мнением людей: ему она тоже не понравилась. — А что насчет их сына? — спросил Сиэль. — Что он за человек? — Ну, женщины шептались о том о сём, мол, то к этой свататься пытается, то к другой, и всё ему не везет — все отказывают. — Возможно, он и горничным уделял особое внимание? — поинтересовался Себастьян. Дворецкий лично видел спрятанные Найджелом открытки, и не исключал подобного поведения со стороны этого джентльмена. Мусорщик замолчал и задумчиво посмотрел на слугу графа. — Тут, понимаете, вопрос совсем другой, — уклончиво ответил он и протянул руку, намекая на дополнительную оплату. Себастьян дал ему полкроны. Мужчина цокнул языком. — Не хочется мне попусту наговаривать на знатного господина, — мусорщик все еще держал ладонь раскрытой, и Сиэль нетерпеливо покосился на Себастьяна. Дворецкий, посерьёзнев, отдал мужчине еще крону. — Да, так лучше, — вполголоса заметил мусорщик. — Так вот, об этом мне неизвестно. — Что?! — воскликнул Сиэль, потеряв самообладание. Вот это наглость! Он только что выторговал у них деньги в обмен на пустоту! — Ну-ну, не горячитесь вы так. Я еще не все сказал, — успокоил их мужчина. — И не делайте такое кислое лицо, словно я вас обманул, — последнюю фразу мусорщик, очевидно, адресовал дворецкому, заметив его презрительный взгляд. Он с вызовом посмотрел в ответ и усмехнулся. — Как-то служанки переговаривались между собой, что, дескать, молодой господин встречается тайком с какой-то девицей. — С кем? — нетерпеливо поинтересовался Сиэль. — Они не называли ее имя? Может быть, Изабель? — Не помню, — признался мусорщик. — Мож, называли, а, может, и нет. Больше ничего интересного, связанного с этой семьей, мужчина не вспомнил. Сиэль поспрашивал его и о семье Эттвуд, но тот не смог припомнить о них ничего стоящего. На вопрос о вампире, устрашающем весь город, мусорщик громко расхохотался, заставив Сиэля вздрогнуть от неожиданности. Он-де не верит в эти сказки про всякую нечисть и считает, что убийца, без сомнений, человек. — Девицы сами виноваты, — неодобрительно покачал он головой. — Нынче воспитания у них никакого. В мою молодость вот так детей держали, — мужчина демонстративно сжал кулак и потряс им. — Вот и дочь свою я так же воспитываю, чтоб не красовалась и место свое знала. Затем мусорщик, на радость Сиэля, заговорил о последней жертве таинственного убийцы — о Джил Брукс. — Слыхали про последнюю? — спросил он и сразу же продолжил, не дожидаясь ответа. — Тоже вот красоваться любила, хотя куда уж там, денег-то у них не шибко много было. Ее мать, конечно, женщина хорошая, но разбаловала девчонку. Не будь оно так, не случилось бы такого несчастья, — мужчина задумался о чем-то своем и почесал кустистую бороду. — Вот она нам, мать в смысле, недавно девчачьи вещи передала. Дочери моей. Пусть, говорит, носит на здоровье в память о дочурке. Только я своей запрещаю. Нечего наряжаться и выдумывать невесть что. Мы — люди простые, нам это ни к чему. — Можно посмотреть? — поинтересовался Сиэль, дослушав рассказ мусорщика. — Чего? — не понял тот. — Вещи-то? Граф кивнул. — Вам-то эти бабьи тряпки к чему? Сиэль не стал объяснять причину, и бросил красноречивый взгляд на дворецкого, ожидая, что тот поймет его и без слов. Себастьян передал мусорщику очередную монету. — Как пожелаете, — ответил тот, пожав плечами. — Эй, Вилли, — крикнул он во весь голос, и из конюшни высунулась кудрявая голова парнишки. — Поди-ка сюда! А, нет, — вдруг передумал мужчина. — Позови сестру, да накажи ей, что б прихватила мешок и коробку, ну, те, что леди отдала. Мальчишка нахмурился, что-то тихо пробормотал себе под нос и нехотя побрел в дом. Вскоре оттуда вышла девочка немногим старше Сиэля. В руках у нее была коробка, позади шел все тот же мальчишка, ее брат, с большим мешком через плечо. Когда они подошли ближе, паренек скинул свою ношу перед отцом и убежал со всех ног обратно в конюшню. Девочка, кажется, была смущена, и стояла, потупив взор, изредка тайком поглядывая на гостей. Отец отпустил ее, сказав, что сам потом отнесет вещи, и ей не оставалось ничего иного, кроме как повиноваться его воле. Себастьян помог графу осмотреть принесенные вещи. В мешке не нашлось ничего интересного (внутри были лишь платья, сорочки и прочие предметы женского туалета, которые, впрочем, показались Сиэлю простенькими и вовсе не такими нарядными, какими описывал их мусорщик), а вот в коробке, среди расчесок и бижутерии, лежал самодельный кошелек с незаконченной вышивкой из бисера. Сначала граф не обратил на него внимания, но потом вдруг вспомнил, что такие штуки девушки часто вышивали в подарок своим возлюбленным. Выбранная темно-синяя расцветка и строгий геометрический узор вполне подходили мужскому аксессуару. Однако никто не упоминал, что у Джил Брукс был жених. Вышивка обрывалась на первой букве чьих-то инициалов — незавершенной «I». — Могу я взять это? — спросил Сиэль и взглянул на мусорщика, тот неодобрительно поднял бровь. — Себастьян, — устало вздохнул граф. — Заплати. Граф избрал верный подход: не думая ни секунды, мужчина взял деньги и отдал ненужную ему безделушку. Сиэль получил нужную вещь, и на этом изнурительный визит к мусорщику был окончен.