Хороший, Плохой, Пони

«Кажется, я всё ещё жив… Пожалуй, это единственная мысль, которая без конца бьётся у меня в голове. Не имею ни малейшего понятия, как это возможно. Но моё сердце продолжает биться, а лёгкие, как ни странно, дышать. И пока что у меня даже не случилось ни единого приступа кашля. Я хорошо помню, к чему всё пришло. И мне казалось, что я умер. Но теперь я нахожусь в какой-то необычной и, должно быть, очень далёкой стране, где живут говорящие пони. Чёрт, мне становится не по себе даже от того, что я это пишу! Всё это похоже на какой-то сучий бред! Но всё-таки это явно действительность, и мне как-то придётся к этому привыкать. Я не знаю, как далеко отсюда мой дом, если, конечно, те земли ещё можно так назвать, и не представляю, что мне делать. Порой мне кажется, что раны и болезнь всё же доконали меня, и теперь я нахожусь в загробном мире. Неужто он может быть… таким? У меня нет ни единой идеи, что обо всё этом думать и как дальше быть. Никогда ещё я не чувствовал себя настолько запутавшимся. Хотя, казалось бы, куда уж дальше? И отныне я уж точно не могу быть уверенным ни в чём и ни в ком».

– Выдержка из дневника Артура Моргана.

Сквозь пелену сна Артур ни с того, ни с сего услышал крик петуха. И тотчас же в его голове всплыло всё то, что не давало ему покоя перед сном, невзирая на то, что спал он как убитый. Чуть приоткрыв глаза, он увидел лишь весьма расплывчатое марево, сияющее золотистым светом утреннего солнца. Хотя его лучи отчасти что-то заслоняло. Слегка проморгавшись, он определил, что перед ним высится чья-то фигура. – Доброе утро, э-э… мистер Морган, так? – слегка неуверенно произнёс чей-то голос. Едва пробудившись, стрелок был бы уверен, что его караулит та самая болтливая кофейно-молочная пони, если только голос не принадлежал бы жеребцу. – Артур, – сонно бросил американец, чуть привстав. – Просто Артур. Протерев глаза, Морган вновь взглянул на того, кто стоял перед ним, и узрел в нём статного бледно-жёлтого пони, чью красную гриву покрывала шляпа на манер ковбойской. Конечно, даже он был мельче привычных стрелку лошадей, но в сравнении с кобылками и даже другими жеребцами, которые вчера совещались за кухонным столом, его можно было назвать здоровяком. Артур отчётливо помнил, как видел его сидящим между миссис Смит и Эппл Куки. – Хорошо, Артур, – вполне дружелюбно повторил жеребец. Его копыто, на котором покоился поднос с едой, протянулось к гостю. – Завтрак? Это был всё тот же вчерашний пирог, однако теперь к нему прилагалась до краёв наполненная кружка чего-то, визуально смахивающего на пиво. Как раз Артура одолевала жажда, поэтому он принял поднос, почти бесстрастно отозвавшись: – Благодарствую. Впрочем, поднос стрелок отложил в сторону, чувствуя, что ещё не до конца проснулся. Он ещё раз провёл пальцами по векам, а затем маленько размял шею. Как только он с этим закончил, копыто жеребца, доселе наблюдавшего за ним в ожидании, снова вытянулось к нему. – Будем знакомы. Меня зовут Брайт Мак. – Мак? Хм, знавал я одного с таким именем, – протянул Морган, пожав ему копыто. Хотя оно было слишком широким, чтобы поместиться в его ладони. – Ну, как звать меня, ты уже знаешь. – Очень рад знакомству, – проулыбался Брайт, на что Артур лишь коротко кивнул. Далее стрелок раскутал себя из-под одеяла и откинул его в сторону, после чего чуть подогнул ноги и взялся за завтрак, начав с кружки. Жеребец же, помолчав немного, решился заговорить вновь, потирая затылок копытом: – Э-э, я… ну, в общем, я в аккурат зашёл, чтобы принести тебе чего-нибудь пожевать, а заодно хотел… задать один небольшой вопрос, можно? – Какой? – почти безразлично осведомился американец, как уже, оглядев кружку, перескочил на другую тему: – Это пиво? – Оу, это наш семейный сидр, моя мама сама его варит, – похвалился Мак. – Попробуй, тебе понравится! – Сидр, говоришь? – с интересом произнёс Артур, после чего приложился к кружке. Напиток оказался на редкость приятным, в меру кисловатым, в меру сладким и чуть хмельным. Идеально для утоления жажды. Сделав глоток, он поторопил собеседника: – Так, что за вопрос-то? – Ах, конечно, – опомнился бледно-жёлтый жеребец. – Я хотел спросить насчёт вчерашнего случая. Эппл Куки сказала, что ты разбил забор у сада семьи Пеа. Скажи, как далеко тебе удалось забрести на их территорию? – Я на неё вообще не забредал, – отвечал стрелок между глотками. – Только разнёс этот чёртов забор своим горбом. Конечно, я нарушил границу, но и только. – Эх, жаль, – вздохнул Брайт, слегка поникнув и отведя взор в сторону. Как ни странно, ответ Артура заметно опечалил его. Поглядывая за реакцией жеребца, Морган отставил кружку и принялся за пирог. Исходя из вчерашнего опыта, он мог уверенно сказать, что выпечку эти пони делают превосходно, хотя и не представлял, как им это удаётся с их копытами. По крайней мере, этот яблочный пирог был всяко аппетитнее тех солёных потрохов, которые готовил мистер Пирсон. Поэтому он принялся с энтузиазмом утолять голод, хотя после первого куска продолжил разговор, прервавшийся секунд на десять: – А почему тебя это интересует? – Оу, ну, я… – несвязно заговорил красногривый пони. На его щеках сразу проступил румянец смущения. Казалось, будто вопрос гостя разразил его, как молния. – Просто… в семье Пеа есть одна пони, и… я уже несколько дней не встречал её ни на улицах, ни даже в их саду. И я хотел знать, быть может, ты видел её там? – Не-а, я не видел никого, кроме твоей родственницы, нескольких уродов с копьями и древесной твари, – честно ответил Морган. Хотя вопрос жеребца вызывал у него неявное любопытство. – И что, эта пони какая-то особая? – Ну, не то, чтобы прям совсем особая, скорее, просто знакомая… – Не томи, парень, – призвал стрелок, утомлённо нахмурившись. – О простых знакомых так не справляются. Раз уж замолвил слово, так веди его до конца. В мгновенном ступоре, овладевшем этим жеребцом, он был похож на зверя, попавшегося в капкан. Он словно не знал, что ему следует говорить, а что – нет. Впрочем, решался он недолго. – Ладно, я скажу. Видишь ли, жизнь на ферме порой не так-то весела из-за всех этих… склок. Но когда я вижу её, мне кажется, что всего этого нет, – напевно довершил Мак. Поддавшись вспыхнувшим в нём чувствам, он повернулся к свету солнца и принялся мечтательно изливать: – Она как лучик солнца для моих глаз, как голубое небо для моей души, как самый чудесный цветок для моего сердца! О, Пеа Баттер, ты самый прелестный лютик на лугу моих чувств! От столь замудренных эпитетов, какие едва ли встретишь на обыкновенном ранчо, Артур чуть не поперхнулся. И не сдержал усмешки: – Я смотрю, тут кто-то втюрился, а? В Брайт Мака снова как будто ударила молния. Можно было подумать, что он сам не поверил, что произнёс всё это вслух. Он судорожно осмотрелся по сторонам, а потом вернулся к гостю и тихо спросил: – Скажи, Артур, я могу тебе доверять? – Это уж ты сам решай. – Ну, – многозначительно проронил Брайт, не вполне поняв, что имел в виду гость, но всё же решился на откровение: – Если быть честным, у главы семьи Пеа есть дочь, и я… и мы… короче, мы давно общаемся, и… – И, поди, не только общаетесь, я прав? От очередной ироничной догадки стрелка бледно-жёлтый пони на секунду застыл. Ему казалось, что гость видит его насквозь, и оттого ощущал себя крайне неловко. Но его чувства были предельно решительны. – Она дорога мне, Артур, – твёрдо признался он. – Я очень дорожу ею! Но есть одна крайне серьёзная проблема. Наши семьи – Эппл и Пеа, – мягко говоря, недолюбливают друг друга. Это бросает тень на нашу дружбу уже много-много лун. – Знаешь, это уже старо, как мир, приятель, – подметил Морган, с немалым интересом обнаружив, что такая любовь, судя по всему, явление нередкое. Впрочем, Мак, видя его шутливый настрой, поспешил взмолиться: – Только прошу тебя, Артур, не рассказывай об этом моей матушке, лады? – Миссис Смит? – догадался стрелок, на что жеребец закивал головой. – Что, боишься, она тебя за это выпорет? – Не-а, не в этом дело. Я боюсь, что, узнав о наших чувствах, она в кои-то веки окажется согласна с мистером Пеа, и они сделают всё возможное, чтобы мы с Пеа Баттер больше никогда не общались. Моя мама – добрая пони, но порой мне кажется, что её давняя перепалка с мистером Пеа то и дело туманит ей рассудок. Но я не могу потерять мою отраду, понимаешь? Не могу! Из уст Моргана вновь вырвался беззвучный смешок. Он поражался тому, как описанная Маком ситуация похожа на то, что ему уже доводилось видеть до этого во время пребывания в небольшом городке под названием Роудс. Его контролировали две придурковатые семьи плантаторов – Греи и Брейтуэйты, – члены которых были готовы перегрызть друг другу глотки. И на фоне этой вражды, будто в старинной классике, сумела расцвести любовь между парнем из одного клана и девушкой из другого, вопреки всему. Причём стрелок даже помогал им бежать от их полоумной родни, попутно отбиваясь от целых толп разъярённых кузенов с обеих сторон. И снова его невольно посетила мысль о загробном мире. Что, если эти самые Эпплы и Пеа – это души Греев и Брейтуэйтов, которые перевоплотились в миниатюрных лошадок… точно как в байках Хозии? С другой стороны, если это так, то выходит, что влюблённые, посаженные им в дилижанс до Бостона, так и не добрались до места назначения. Впрочем, об этом Артур подумал не всерьёз, скорее, из баловства. Мало ли, сколь много таких историй могло приключиться и до, и после Шекспира? В то же время реалии этого мира начинали всё больше его интриговать. – Стало быть, ваши семьи не могут поделить между собой эту землю? – Не только, за то время, что наши семьи живут здесь – в Понивилле, – у них скопилось столько поводов друг друга недолюбливать, что их хватило бы на целую тележку, да ещё и с бочкой в придачу! – выложил Брайт, отведя взор к солнцу. Но когда же он опять посмотрел на Артура, доедающего пирог, в его глазах блеснула невиданная тоска. – Нашего с Пеа Баттер общения вообще не должно было существовать. И его может не стать, если кто-то из пони узнает о нас. Пожалуйста, Артур, пообещай, что сохранишь нашу тайну! – Не бойся, парень, мне нет проку кому-то трубить о ваших романтических секретиках. Дела ваших семей меня не касаются, – отмахнулся американец. Но после очередного глотка он всё же продолжил тему: – Вот только я никак не пойму, зачем ты стал что-то у меня выспрашивать, если так трясёшься над своей тайной? Ещё раз осмотревшись по сторонам, особенно по направлению к выходу из амбара, Брайт подошёл к гостю ещё ближе. Тот казался безэмоциональным, однако в действительности ему было интересно получить ответ. – Ты у нас новенький, Артур. И Пеа, я думаю, не станут относиться к тебе с той же ненавистью, с какой к нам… и ко мне. Пусть даже ты и сломал им забор, – молвил он тихо, приложив копыто к губам. – Я не видел Пеа Баттер уже шесть дней и боюсь, что с ней могло что-то случиться. Быть может, ты увидишь её скорее, чем я. Она того же возраста, что и я, у неё дивная персиковая шёрстка, чудесная кудрявая грива и безумно красивые голубые глаза. Если случайно встретишь её, не сочти за труд передать ей, что я жду её каждый вечер на нашем любимом местечке. Она всё поймёт. – Если встречу, передам, – пожал плечами Морган, не спеша отказывать… как, впрочем, и выполнять просьбу. На лице Мака вспыхнула дружеская улыбка. – Спасибо, Артур! Я… – Брайт Мак, что ты тут делаешь? – раздался вдруг голос с другого конца амбара. Бледно-жёлтый жеребец тут же отпрянул на шаг в сторону и обернулся туда же, куда устремился взор стрелка. В воротах появилась миссис Смит, и при виде неё Брайт Мак – как оказалось, её родной сын – несколько растерялся. И не мудрено. Вопрос светло-зелёной пони звучал не то что бы укорительно, но несколько строго, как если бы ему нельзя было здесь появляться. – В чём дело, ма? Я просто принёс нашему гостю завтрак, вот и всё, – в своё оправдание сказал он, указав на поднос, куда американец только что опустил осушённую кружку. – Что ж, это правильно! Молодец, сын, – сдержанно похвалила его Смит, сменив тон. Её шаг направился к ним навстречу, а взгляд обратился к гостю. – Доброе утро, мистер Морган! – Доброе, миссис Смит! – Я надеюсь, вам у нас хорошо? – Вполне, – кивнул Артур. – К счастью, вашим домочадцам я, похоже, нравлюсь. Переглянувшись с Брайт Маком, он доверительно подмигнул ему. Хотя его утверждение распространялось не только на сына хозяйки фермы. В каком-то смысле он имел в виду даже того жеребца, чью внешность не успел даже запомнить, у которого его присутствие здесь вызывало опасения. Впрочем, тот тип, судя по всему, был в меньшинстве. – Это очень кстати, – улыбнулась Смит. Остановившись же перед Артуром почти рядышком со своим сыном, она сразу перешла к делу: – Я маленько пораскинула, мистер Морган, и подумала, может, вы останетесь на нашей ферме? Морган слегка насторожился: – То есть? – У меня к вам деловое предложение, – поясняла она. – Как вы смотрите на то, чтобы пасти наших овец? Наше стадо невелико, но у нас мало пастухов, а рабочие копыта нужны позарез. Что скажете? – Это вряд ли, – покачал головой стрелок. – Не хотел бы вас огорчать, но я за пригоршню яблок не работаю. – Почему же за пригоршню яблок? – искренне не поняла хозяйка фермы. – Мы дадим вам кров над головой, примем в семью, а Эппл Куки как раз уже давно нужен напарник – одна она едва справляется. – Соглашайся, Артур! – вступился Брайт. Ему определённо хотелось видеть в госте своего союзника. – Не-не, работа на ранчо – это не моё. К тому же, я должен найти способ как можно скорее вернуться домой. У меня там остались незаконченные дела. Непреклонность гостя малость озадачила Смит, на миг вогнав её в ступор, будто она нисколько не сомневалась в выгодности своего предложения. Но для Артура выпас овец был пройдённым этапом, а самое главное, он не мог здесь задерживаться, потому что всё ещё считал себя нужным некоторым людям, которые остались в его родной стране – порознь, да ещё и пред лицом очевидной угрозы. Он должен был убедиться, что с ними всё хорошо. – Ну, как знаете, – отступилась светло-зелёная кобылка. Вынув из седельной сумки небольшой мешочек, она подошла к стрелку, усевшемуся поудобнее, и протянула его. – Вот, возьмите. Это в благодарность за то, что вы сделали для нашей семьи. Здесь пятьдесят битсов. Если всё же хотите вернуться на Дикий Запад, то вам этого хватит на первое время. Но если вы надумаете остаться, то я буду платить вам по столько же каждую неделю. Недоверчиво дослушав хозяйку фермы, Морган раскрыл мешочек, и из его недр ему соблазнительно сверкнул золотистый блеск. Внутри покоилось пять десятков монет, состоящих, насколько ему подсказывал намётанный глаз, из чистого золота. В его сердце вспыхнул огонёк хорошо знакомой ему жажды стяжательства. Когда-то ему доводилось пасти овец на одном ранчо, за что ему платили жалкие десять долларов в месяц. Теперь же предлагалось в пять раз больше за неделю. Доселе он и не подозревал, что эти пони могут быть столь зажиточными и щедрыми, чтобы платить пастуху по две сотни золотых монет в качестве месячной оплаты. Более того, этот самый битс был заметно крупнее золотого доллара. Стало быть, если учитывать предложенную сумму исключительно в мерах золота, то за несколько месяцев работы здесь можно было бы сколотить нехилые деньги для жизни там – в Америке. За такую плату Артур был готов пасти хоть три стада одновременно. Ему даже в это почти не верилось, в силу чего он решил лишний раз убедиться в подлинности золота и попробовал монету за зуб. В тот же миг мать и сын с недоумением переглянулись. – Это не еда, мистер Морган, – заверила его Смит. – Ими расплачиваются, чтобы что-то купить. За них вы сможете приобрести еду, как и всё прочее. – Знаю, миссис Смит, – буркнул Артур, убедившись, что монеты и впрямь не фальшивка. – Я буду вашим ковбоем. Считайте, что я нанят. – Я рада, что мы с вами смогли договориться, – улыбнулась хозяйка фермы. Потупив взор чуть в сторону, она, казалось, о чём-то мимолётно задумалась, после чего продолжила: – И ещё, у меня к вам маленькая просьба. Мы скоро всей семьёй будем работать в саду, у нас в аккурат сбор урожая. Не могли бы вы побыть вместе с нами, пока мы трудимся? Заодно осмотритесь, взгляните, что к чему, лучше познакомитесь с нашей семьёй… – Не вопрос, – согласился стрелок, не понимая, впрочем, для чего он будет нужен в ходе уборки яблочного урожая. Но за предложенные деньги ему это было не столь важно. – Дайте мне пару-тройку минут, и я буду в строю. – Как скажете, мистер Морган. До встречи в саду, – подытожила Смит, явно довольная своим успехом в найме гостя. Далее её взор скользнул на сына. – Пошли, Брайт Мак. Не теряя ни секунды, Смит направилась на выход. Её сын, прежде чем пойти за ней, метнулся к Артуру, принял у него поднос с опустевшей посудой и, по-свойски кивнув ему, тоже поспешил удалиться. И снова американец остался наедине с собой, своими мыслями… и деньгами. Конечно, он считал, что ему необходимо вернуться обратно, чего бы это ни стоило, чтобы помочь тем, кто за последнее время стали для него особенно близкими людьми. И всё же он ощущал, что для начала ему стоит лучше осмотреться, а уж потом принимать решения. К тому же, с пустыми карманами возможности Моргана были невелики как в поиске способов вернуться обратно в Америку, особенно, если она отсюда на самом деле очень далеко, так и в попытке выжить там, уже на месте. Здесь же ему улыбался шанс сорвать неплохой куш, выполняя не столь трудную и тем более опасную работу, как ограбление банка или что-то в этом роде. И он не был бы самим собой, если бы не улыбнулся ему в ответ. По крайней мере, на месяц-другой он счёл вполне целесообразным остаться на этой ферме для заработков. Хотя было в этом нечто странное, можно сказать, неправдоподобное. После стольких лет, прошедших в неудачных попытках одномоментно обогатиться на разбое и грабежах, ему предлагали платить за честный труд столько, на сколько мог рассчитывать шериф довольно крупного городка. И неважно, что ещё не так давно его вольная натура сочла бы такую жизнь рабством. Сейчас это был для него наилучший вариант, дающий также время понять, что с ним произошло, где он очутился и как ему быть дальше. Проводив хозяйку фермы и её сына задумчивым взглядом, Артур посмотрел на мешочек с деньгами, куда по итогу разговора вернул вынутую для пробы монету. Да, это было странно, но вполне реально. Однако при мысли о том, какая жизнь ждёт его впереди, он не сдержал улыбки. – И снова работа на ранчо, – с иронией протянул он самому себе. – Бьюсь об заклад, что у Марстона дальнейшая жизнь сложится интереснее. Усмехнувшись, он многозначительно помотал головой, после чего засунул мешочек в карман брюк. Далее он кратко осмотрел плечо, оцарапанное вчера наконечником копья, и, не обнаружив на бинтах свежих следов крови, взял с сена свою куртку, которая всю ночь лежала рядом с ним. Наконец он встал и натянул её на себя, готовясь составить этим необычным существам компанию в их повседневной работе… и не удивляться тому, что ему ещё может повстречаться. В сущности, он думал лишь о том, что должен делать свою часть сделки, чтобы получить за это обещанную плату… Тем временем Брайт Мак ступал бок о бок со своей матерью, направляясь к воротам фермы, где их ждала группка родичей, готовых идти на работу в саду. Впрочем, многие другие Эпплы уже были где-то там, среди плодовых деревьев, и вносили свой посильный вклад в уборку урожая. Нынче как раз шёл первый этап сезона, когда яблони особенно плодоносили. Длился он около месяца и выпадал на стык лета и осени. В силу этого работы на ферме было много, и каждый член яблочной семьи знал, что в ближайшие дни с него непременно стечёт сто потов. Но невзирая на это, все они до беспамятства обожали своё общее дело жизни. Спускаясь по небольшому склону, пролегавшему вдоль тюков с сеном почти до самых ворот, бледно-жёлтый жеребец думал о своём. На ходу он глянул назад через плечо на амбар, где остался его новый знакомый. Он был рад, что Артур вроде как отнёсся с пониманием к его тайне. И то, что он смог поделиться ею с гостем, в каком-то смысле окрыляло его. Он держал свои чувства к Пеа Баттер – пони из враждебной Эпплам семьи – в тайне почти от всех, что с одной стороны питало их, но с другой – томило его душу. Ему хотелось кричать о своей любви на весь мир. Но ей препятствовало слишком многое, как и самой гласности о ней. Хотя прежде всего Мака радовало то, что Морган согласился остаться на ферме, что, возможно, сулило ему обретение нового надёжного друга. С этой мыслью он посмотрел на мать, тоже, казалось, о чём-то глубоко задумавшуюся. – Кажись, мистер Морган помаленьку осваивается у нас, – к слову сказал Брайт, обратив на себя внимание матери. – Ты права, ма, что предложила ему работу на нашей ферме. По-моему, он добрый малый. – Агась, было бы нехорошо отпустить его на все четыре стороны ни с чем после того, что он спас Эппл Куки, – отвечала Смит. – Но самое главное, что он единственный, кто сможет и впрямь защищать наших овец от этих гадких алмазных псов. Помяни моё слово, сын, этот парень нас озолотит! – Ах, у тебя чисто деловой расчёт? – устало вздохнул Мак, так и не перестав удивляться прагматизму своей матери. – Что с того, если это будет выгодно и ему, и нам? – возразила хозяйка фермы. – Работая на нас, он сможет скопить достаточно денег, чтобы даже купить себе целое ранчо на Диком Западе, а мы поправим наши дела насчёт поставок шерсти. Если он будет надёжно защищать стада, то это сделает нашу семью более престижной в глазах овец. Тогда они сами будут хотеть пастись только под присмотром мистера Моргана и наших пастухов. И пока идёт сезон урожая, у нас будет достаточно денег, чтобы платить ему хоть по три сотни монет в одну луну. Так мы и обставим этих Пеа в продаже шерсти! Из уст Мака вырвался очередной выдох: – Думаю, ваше с мистером Пеа соперничество зашло уж больно далеко, ма. – А я думаю, что ты слишком часто заглядываешься на его дочь, – строго укорила его Смит, отчего он вмиг раскраснелся. – Дело далеко не только в том, чтобы заставить Пеа глотать пыль. Главное – это честь нашей семьи. Понивилль начался с нашей фермы, и она должна оставаться его сердцем. Для этого ей необходимо процветать. И мистер Морган нам в этом поможет, не считая того, что этих подлых Пеа и впрямь стоит поставить на место за то, что они нынче сделали!..