Завядший букет нашей любви

      Только чувства начинали остывать как накатывали снова, но в конце концов появился туман, не дающий мыслить здраво. Эмоции отступили, захотелось обессиленно упасть на кровать и проснуться завтра понимая что это сон, но нет. Как-то нервно подошёл Германия. - Пап, объясни ситуацию, сложно поверить в эту белеберду, как говорит Россия, расскажи. - Выглядит он замученно, хотя время раннее, ну и натворил он делов. С минуту он рассматривал пейзаж за окном кухни, золотая осень с переливами солнечных дней. Не хотелось говорить ничего, но придётся. Воздух медленно поступает в легкие. - Знаешь, я зашёл к вам, решил порадовать, прибрался, нажарил блинов. А вы спите, вот решил разбудить, но что-то пошло не так, давно такого не было. - Не отводя взгляда от окна произносил он, медленно проговаривая слова, как будто размышляя над ними, но на ум ничего и не шло. Как будто это естественно всё, как разговор о погоде или картине. Лицо Германии изменилось, исказилось в гримасе то ли гнева, то ли раздражения. - То есть, ТЫ осознанно зашёл в чужой дом, хозяйничал на кухне и внезапно, совершенно осознанно, решил задушить Россию? - Он не видел смысла отпираться, просто молча кивал каждому слову. Звучит безумно. - Ладно, ладно! Сейчас я принесу России воды, и мы поговорим.       И он ушёл, оставив его во власти мыслей. Он виноват, очень виноват, но в чем? Он не понимает, ни того зачем он это сделал, ни того из-за чего всё произошло. За окном всё так же пестрили листья, хотя за эти пару минут и набежало пару тучек, стало чуть прохладнее, но сквозь них пробивались лучи солнца. Вот и мысли его были подобны этим лучам - ясность не отсутствовала, какие-то неуловимые проблески были, но сосредоточиться он не мог. Почему-то захотелось улыбнуться, хотя ситуация не позволяла, появилось тёплое чувство какой-то радости, возможно он просто вспомнил что-то из своей «прошлой жизни». Прошёл мороз по коже, нечего вспоминать болезненное прошлое, от этого стало грустно.       Он услышал грохот и поспешил найти источник звука, им оказался свалившийся с лестницы Германия. Он инстинктивно оттряхнул штаны, посмотрел на него как-то строго и сказал: - Ох, идём на террасу, не хочу беспокоить Россию, обещаю не курить. - Рейх не любил когда сын курит, да это не убьёт их, но запах всегда стоял северный. Говорят это успокаивает нервы, большинство стран курит, но он был против. За время проведенное в доме он успел его изучить и без труда нашел террасу. Дом казался пустым, но в каждой вещи чувствовался уют, как будто всё подобрано с душой, даже висящая на стене голова зайца создавала впечатление наполненности семейного очага. Рядом с ней висела рамка с фото, где ССР с детьми на охоте, кажется с этим же зайцем. Отсюда и уют, любит он своих детей. От чего-то стало горько. Таким отношением к детям он похвастаться не мог, взвалил всё на сына и живёт у него на шее. - Ладно отец, я понимаю ты за меня переживаешь, но вламываться в чужой дом неправильно. Даже если ты нашёл ключи. Если ты не хотел оставаться один, мог просто сказать. - В голове Рейха щёлкнул какой-то рубильник. Оставаться один, да он не хотел оставаться один. Он боялся. Всю жизнь боялся остаться один, а его бросили. Тогда он стоял на крыше здания и думал о том, что его предали, поэтому прыгнул. Он лгал, что они с Россией не встречались раньше. - Я не вламывался, Россия благополучно отдал мне ключи. Не хотел оставлять тебя с ним. Лжецы не заслуживают моего доверия. - Тут же всплыли эти мысли. Кто еще мог его предасть? Конечно Россия. Сердце щемило от боли. Ком слез подкатывал к горлу, но он его сдерживал. - Он друг детства и он лгал по моей просьбе, ещё претензии? - В руках Германии появилась помятая пачка сигарет. - Где же она? - ГДР начал судорожно оглядываться, что несомненно вызывало раздражение. Обещает он, как же. Сейчас все помещение затянет дымкой. - Напомню тебе, он тебя предал. - Хотелось добавить тихое "и меня", но он сдержался. Руки слегка дрожали и он опёрся о маленький заборчик трассы. Сигареты из рук Германии тот час выпали на пол. - Поглядите на него! Внезапное озарение, вынужден огорчить. После того как некоторые страны, в вашем лице, попали в психбольницу мне пришлось оторвать связи со всеми странами славянских и еврейских корней. Так что, не смей обвинять кого-то кроме себя. - У него закружилась голова, неужели он только что ошибся? Это кажется совсем нереальным. Зубы сами собой сомкнулись до скрипа. Германия закурил и на выдохе произнес: - ты бы знал, сколько сил я потратил на то, чтобы он меня простил, а ты его душить! - Горечь чувствовалась в каждом его слове. Он уже не понимал ничего, часть его верила что сын не врет, а часть стояла на своем. - Мне жаль, правда, но я не могу оставить тебя с ним один на один. Извини. - Ему нужно подумать обо всем что произошло, что было, что будет, придется вспомнить. - Почему? - Усталое лицо германии жаждало ответа, но его не последовало. Третий закрыл глаза, сложил руки на груди и задумался. Но размышлять ему не дали, до его ушей донесся звук колесика от зажигалки. Опять курит, маленький засранец. Тут же раскрыв глаза, Рейх уставился на Германию. - Как ты со мной так и я! - Германия покрутил в руке зажженную зажигалку. В груди вспыхнуло недовольство с примесью гнева на нерадивого сына. -Гер, положи зажигалку! Пожара нам только не хватало! - Колкий взгляд отца ни сколько не задел Германию и тот продолжил то зажигать, то тушить ее. Рейх с легкостью отобрал у сына зажигалку, но тот достал из кармана новую и уже зажег сигарету. Как дети. Это почему-то очень злило Рейха, столько эмоций за целое утро. -Дважды повторять не буду! Когда ж у тебя кончатся эти дурацкие сигары? - Самообладание его покидало и казалось вот вот случится что-то непоправимое. -Сам виноват.- Спокойно ответил Германия поправляя локон волос. Это было бессмысленно, поэтому Рейх заставил себя успокоиться. Поиграли и хватит. - Эй, приветики-пистолетики! - Откуда-то буквально вывалился Россия, весь потрепанный и лохматый. Взгляд Рейха устремился куда-то в пол, сейчас он казался очень привлекательным. Россия что-то рассказывал, но он не обращал на это внимание, оно как-будто отключилось, остался только белый шум и те самые "Лучи" воспоминаний, проскальзывавшие в сознании, но он никак не мог их поймать. Они ненавязчиво щекотали рецепторы и наконец промелькнул неясный образ улыбающегося ребенка лет 6, который ловко заправлял свои белоснежные кудри за ухо и что-то бормотал. Он не мог разобрать ни слова, но эти секунды заставили его улыбнуться.       Дети уже разбрелись в сторону кухни, Рейху только и оставалось что последовать их примеру. Рядом терся кот и мурчал, забавная животина. На столе красовались объедки блинов, перевернутая крынка сметаны, хмурый Германия и неловко пощелкивающий пальцами Россия. На столе оставалось ещё немного теста и Рейх решил допечь блины, хотя бы чуть-чуть загладит вину. Под немой вопрос он добрался до кухни, зажёг огонь и только взялся за сковороду как его оттолкнули. - Я сам, а то что-нибудь ещё произойдет. - Буркнул Германия и начал обряд блинодельничества. Получалось у него скверно, всё-таки он занятая страна, а не домосед подобно Союзу, вот тот всегда отменно готовил. Не став сидеть без дела, Третий начал мыть посуду, но то и дело слышал причитания сына, это не то чтобы отвлекало, скорее раздражало и обычное мытье превратилось в словесную перепалку "кто кого больнее заденет". Стоит отметить что у Германии получалось изящнее, но из-за этого блины подгорали. Тот словно специально старался больнее задеть отца, только непонятно зачем он это делал, может от обиды, может из-за чего-то еще. Россия иногда хотел встать между ними и сказать "Эй, хватит", но это не давало никаких результатов, только злило Русского. -Германия, мать твою через третье колено! Быстро сковороду на место и жопу прижал!- Кажется тот был в абсолютной ярости, чуть ли не силком он пытался забрать у Германии сковороду, но тот упирался. - Германия, хватит! От твоего взгляда дыра в голове не появится. - Смотреть на эту небольшую перепалку было весело, но моральные силы покидали Рейха, он много пережил сегодня, как и все присутствующие. Ему почему-то не хотелось покидать дом, как-будто какое-то наваждение. -Ладно, это все из-за меня, я пожалуй пойду! - Неловко проговорил Рейх. Он безусловно мог уйти молча, но почему-то хотелось, чтобы на него обратили внимание. Россия резко перевел взгляд на него. -Сидеть! Мой дом - мои правила! Все сидим на своих местах, распределяем комнаты и расходимся, иначе я точно кого-нибудь убью. Комнат две, за порядок в одной из них отельное спасибо Рейху. Как делим?       Они долго и упорно соревновались в камень-ножницы-бумага, как настоящие взрослые страны и неожиданно для всех выиграл Рейх. Россия, измученный этим днем, закрылся в комнате, Германия обустроился во второй комнате наверху и Рейх остался совсем один в плену своих мыслей. Он сел на диван, сложил свои руки на груди и уставился в потолок. Что ждет его, если он останется? Сможет ли он остаться? Глаза постепенно начали слипаться, несмотря на целый рой мыслей. Кажется как будто все мыли, которые не реализовались за последний десяток лет решили разом навалиться на него. Ему снился сон. Он в хлопковой рубахе, немного запачканной в грязи, сухой траве сидит в чистом поле. Рядом пасутся лошади, немного коров, небо без единой тучки. Под боком у него сопит подросток с белокурыми волосами, есть в нем что-то знакомое и приятное, от чего на лице появляется улыбка. Как хорошо... Еще бы на минуту продлить это спокойствие. Глаза распахиваются и перед взором появляется Германия. -Пап, прости меня, не знаю что на меня нашло. Давай забудем наши обиды и сделаем что-нибудь приятное. - Он присел рядом и макушкой уткнулся в плечо отца, тот в свою очередь приобнял сына и поцеловал в макушку. -Я знаю, ты меня тоже прости, старика. -Так они просидели несколько минут в тишине. Они давно начали отдаляться, возможно это их шанс вернуть семейное тепло. -Я тебя люблю. -И я тебя, сынок.

***

      Позже они слегка по бедокурили на кухне, устроив еще больший беспорядок, чем немного огорчили Россию, но долго он не обижался. Обида сменилась на веселье. И вот они собираются спать. Россия быстро принялся за спальное место, но от чего-то задумался, может о работе, может о происходящем, но очень быстро это понял и нырнул под одеяло с головой. Какой же он все-таки милый, как ребенок, который играет во взрослую жизнь. Когда-то и сам Рейх был таким, веселым, в меру вредным и страшно любил баловаться, а когда приходилось делать что-то серьезное морщил лоб и старался сделать вид умного взрослого, получалось так себе. Возможно поэтому он ему и нравился, напоминал самого себя, только в отличии от Третьего Россия смог пронести через года свою натуру, а сердце Рейха очерствело сверху, может оно и к лучшему. Вскоре горка одеяла раздвинулась и оттуда показалось миловидное, слегка уставшее личико. Белые кудри забавно лежали у него на лбу и переливались под лунным светом. От чего-то у него защемило в груди, мысли быстро-быстро поструились в голове и внезапно остановились на одном единственном слове прекрасный. Безусловно это было правдой, но очень смутило его. Он устал и его преследует бред. Не стоит поддаваться ему. Рейх расправил постель, накрылся одеялом. Улыбка не сходила с его лица, конечно он болен, но не на столько же. Сегодня произошло столько всего плохого из-за чего ему нужно испытывать вину, а он улыбается как дурак. Он закрыл глаза руками, так, что кончиков пальцев касались седые пряди и задержал дыхание. Если существует загробная жизнь, то он попадет в ад, он не хотел, но такова судьба.       Ему снилось несколько снов, одни переплетались с другими, сюжеты менялись и пестрили цветами, но почему-то не хотели запоминаться. Один единственный сон который врезался в его память был о том, как записывает он какое-то письмо, не на языке стран, а самом настоящем Русском, выглядит неровно и неразборчиво, ему искренне жаль получателя. Руки трясутся, карандаш выскальзывает из-за вспотевших рук. Вот он запечатывает конверт особым фронтовым способом и пишет адрес, какие-то кодовые обозначения, не разобрать. Ставится печать "Срочно". Но почему-то кажется, что оно не дойдет никогда. Он прикладывает конверт к губам, прячет его в карман верхней одежды и решительно идет из комнаты навстречу своей скорейшей гибели. У него нет страха, у него есть ощущение, что его убережет его ангел. Только, к сожалению тот об этом не знает.