Память

      Жизнь полилась единым потоком. После того, как Смит получил средства на свои личные разработки, работы всегда оставался непочатый край, даже если казалось, будто всё уже сделано. Что разочаровало Смита сильнее всего, так это огромное количество отчётности, которую с завидной регулярностью требовали люди, финансировавшие практически все проекты, пока он, как учёный, свои заработки целиком спускал на жизнь и большие вливания в работу. Холодная расчётливость и неприхотливость к жизни, однако, позволила Эдисону всего за полтора года накопить на собственное жильё. Конечно, работать приходилось, как лошади, но это всё же того стоило. Роберт же немного отстал от него, потому что регулярно тратился на известные пагубные увлечения, а также на возлюбленную, которую просто не мог не водить в кафе хотя бы раз в неделю или, как минимум, баловать небольшими подарками. Эти мелочи оттягивали его карман, так что Смит на этом повороте притормозил, да и начать жить с девушкой – шаг ответственный, в нём нужно быть уверенным на сто процентов. У Роберта же был то ли ветер в голове, то ли целый вагон работы, который отнимал слишком много сил, чтобы заниматься ещё и такими бытовыми проблемами. Так или иначе, вопрос этот Смита совершенно не тяготил.         То утро настолько отчётливо врезалось Роберту в память, что он мог восстановить огромное количество самых мелких событий, имевших тогда место. Сначала тяжёлое пробуждение в квартире с Бет. Он засиделся и остался у неё ночевать. Кое-как вывалился из общей постели, чуть стягивая одеяло с девушки, стал озираться по сторонам, пытаясь найти своё бельё и одежду, куда-то небрежно брошенные минувшим прекрасным вечером, имевшим фееричный финал. Впрочем, в последнее они занимались этим довольно часто, потому что никто не следил, а желания у Роберта было хоть отбавляй. Он с удовольствием заваливался к Бет вечером после работы, чтобы приятно провести время. Она была не против. Они уже, собственно говоря, часто коротали вечера, ночевали и завтракали вместе, так что, можно сказать, были близки к совместному проживанию. Тем не менее на этот раз дело ничем хорошим не кончилось. Будильник завести забыли.         Проснулся Смит от звонка настырного Эдисона, хвала ему. На часах было уже девять. Том так и не дождался ответа на гудки, потому как Роб шустро оделся, подскакивая то на одной ноге, то на другой, надеясь так справиться быстрее. Бетти лениво приподняла веки, пытаясь, прищурившись, разглядеть Роберта и понять, чем тот так занят.         – Сколько время?.. – сонно протянула она, лёжа потягиваясь и наблюдая за парнем.         – За девять. Ты тоже проспала. Только мне никто ничего за опоздание не сделает, а тебе сделает, ха, – ухмыльнулся Роб, тут же пулей вылетая из комнаты. Он знал, что Томас непременно сделает всё, чтобы никто не заметил, что его дружка на рабочем месте нет, либо отмажет, сославшись на какие-то неотложные дела. Эдисону всегда все верили, видимо, благодаря его вечно серьёзному лицу.         Смит отлично знал, что пока он умывается и старательно приводит своё бледное с чернеющими под глазами мешками лицо в порядок, любимая обязательно соберёт себя в кучу и даже не успеет причесаться, но будет стоять с гнездом на голове и заспанными глазами на кухне и заваривать им кофе, жарить яйца для горячего бутерброда и набирать другие продукты из холодильника. Роберт чуть не захлебнулся слюной, уже воображая будоражащий сознание вкус, пока чистил зубы, слегка пританцовывая в ванной. Одна его щётка уже поселилась в ванной у Бет. Пасту он таскал у девушки. Не сдерживая улыбки и летящих движений, шатен поспешил на кухню, уже мысленно приготавливаясь прижаться к Бетти со спины, ещё немного понежиться, грея об неё руки, расслабиться, вдыхая любимый аромат её волос и готовящегося завтрака. Но на кухне было пусто. Роб опешил. Уголки его губ тут же опустились. Он с отчётливым топотом проследовал в спальню, где нашёл девушку вновь лежащей в постели.         – Бет? Ты спишь? – Роберт упёр ладони в бока, чуть склоняя голову влево, чтобы видеть лицо Бетти менее наклонённо.          – Иди на работу, я сегодня, наверное, останусь дома, что-то не очень себя чувствую, – глухо отозвалась девушка, открыв на парня свои немного воспалённые глаза.         Смит нахмурился ещё больше, потоптался на месте, не решаясь что-либо делать. Потом-таки подошёл и потрогал её лоб. Убедился, что жара нет. Ничего не понял снова и таки поспешил в научный центр, потому что пропущенных от Эдисона накопилось уже три шутки. Это могло значить только одно: предел терпения блондина уже достигнут.         Тогда Роберт не понял, к чему всё это было. Он только был нервным из-за того, что Бет стала чуть менее ласкова, а также несколько раз отказывалась от встреч ввиду нежелания/усталости, пару раз аргументировала тем, что поехала в гости к маме. В общем, делала всё, чтобы Роб начинал закипать от недовольства тем, что не получает желаемого в полной мере. Ситуация практически достигла апогея, когда очередным вечером Бетти написала, что не готова к его приезду, так что Роберту пришлось злобно отправляться домой в своё холодное одиночество. Следующим утром Смит приехал на работу злой. Том не мог не обратить на это внимание.         – Долго ещё будешь строить из себя глиста в ярости? Ты людей пугаешь, – хмыкнул Эдисон. Они отсиживались на кухне, прежде чем полноценно начать рабочий день. Традиционно: поболтать за чашкой чая/кофе, а потом взять пару полных кружек себе в мастерскую и скрыться за глухими дверьми.          – Тебя я не спрашивал, – Смит злобно зыркнул на блондина и тут же снова вернулся взглядом к своей чашке. Том называл её ведром с жидким топливом. Объём соответствовал.         –  Встретил кого? У Бет эти дни? Хватит уже беситься, я тебе ничего не сделал, – хмыкнул в ответ учёный, скрестив руки на груди. Теперь он смотрел на друга немного исподлобья, это всегда делало взгляд Эдисона колючим и проницательным, но взгляд этот действовал на кого угодно, кроме Роберта. Он лишь закатил глаза, всплеснув руками.         – Нет! Она просто бесит меня. Как будто не понимает, что я хочу.         – Должны быть причины. Может обидел? – меланхолично обронил Том, как бы между делом, но отчётливо намекая Смиту, чтобы он наконец поискал причину в себе. Тот цыкнул. Снисходить до такого он явно не собирался.         – Откуда я знаю? И вообще, у меня полно работы. Я пошёл, – шатен одним слитным движением выскочил из-за стола и, взяв с собой только початое «ведёрко с жидким топливом», поспешил удалиться в свой угол.         Работалось плохо, сказывался недостаток сна и общее беспокойное состояние. Бет уже стала как наркотик. Необходимая доза хотя бы через день, чтобы сохранять максимальную работоспособность и концентрацию. В конце концов, только с ней Роб спал долго, спокойно, не просыпаясь целую ночь.         Смит почти с яростью схватил телефон, едва не сбросив его со стола резким движением. За это утро он испортил уже пять ватманов миллиметровой бумаги и сидел в куче их мятых обрывков. Браться за сборку конструкций шатен не стал, чтобы случайно не сломать что-то гораздо более дорогое, чем бумага.          Быстро пробежал глазами по уведомлению на телефоне. Он накрепко запомнил, что тогда ответил Бет.          «Роб, ты сможешь прийти сегодня вечером? Очень надо»       «Что надо?»       «Поговорить. Пожалуйста»       «О чём?»       «Это не для переписки»       «В обед»       «В смысле? Ты же на работе, я тоже»       «Пообедаем у тебя»       «Хорошо»         Пальцы Смита оставляли чуть влажные отпечатки на экране. Он тут же уголком футболки протёр дисплей. Отбросил телефон снова и несколько секунд ходил туда-обратно, усиленно раздумывая. Предмет его мыслей был уже не чертёж, не физика и не наука вовсе. Все его мысли были о том, как связаны все эти события: долгое отстранение от Бет, её острое желание поговорить, причём такое, что об этом нельзя просто написать. Шатен отбрасывал тяжёлые мысли о том, какая горькая причина может быть у происходящего, но они всё равно упорно лезли в голову, напоминая обо всём дурном, что Роб ежедневно делал, думая только о своём комфорте и желаниях. Эти мысли отгонялись простой мантрой: она соглашалась с этим всем, значит Роберт ни в чём не виноват, и если у девушки появились какие-то претензии, то к Смиту они относиться никак не могут.          Роберт предупредил друга, что обедать будет один, после чего поспешил домой к Бетти. Ему в самом деле не терпелось показать ей всё своё недовольство и возмущение, но перед лицом девушки он в очередной раз растаял. Он лишь взглянул на неё, и эта волна злости сразу сошла, как лавина. Тяжёлые валуны обиды тут же упали с плеч, заставляя Роба приласкаться к любимой и с наслаждением вдохнуть её молочный запах, едва не падая на колени перед ней, лишь бы прикасаться, получить эту нежность, заботу, ласку и тепло. Смит расслабился, едва переступив порог, и даже забыл на секунду, зачем вообще пришёл, так хорошо было обнимать Бет и вдыхать её. Она же неловко потопталась на месте, погладив Роберта по спине, а после постаралась отстраниться.         – Я не успела приготовить, я купила готовое на обед, пойду тогда греть?.. – от страха и смятения её глаза бегали, лицо было бледно, движения скованы и странны.          Роберт видел это так ясно, что сразу нахмурился.         – О чём ты хотела поговорить?         – Пообедаем сначала.         – Поговорим сначала.         Воцарилось неловкое молчание. Они переглядывались, каждый настаивая на своём в тишине, но в итоге Роберт смотрел так страшно, не моргая, что под его взглядом Бетти сдалась и вздохнула, чуть отворачивая голову, чтобы показать, что сдалась. Уголки губ Смита едва заметно приподнялись, но он тут же подавил ухмылку, чтобы не выдавать себя.         Бет мялась и пару раз открывала рот, пока Роберт разувался, чтобы в носочках бесшумно отойти от входной двери. Девушка выдохнула и быстро выпалила, как тщательно заученную скороговорку.          – Я беременна, у нас будет ребёнок, – выпалила на одном дыхании, скомкано, сразу опуская взгляд.         До Смита даже не сразу дошёл смысл этих слов. В голове было пусто. Он непонимающе смотрел на покрасневшую подругу. Мозг никак не хотел осознавать только что услышанное. Молчали секунд пять. Или тридцать пять. Роб не мог воспринимать время. Оно замерло для него. Глаза Бет наполнились слезами. Она восприняла это молчание совсем по-другому.         Роб увидел этот солёный блеск в её глазах и тут же опомнился. До него наконец дошёл смысл этих странных слов, сказанных любимой. На лице его стремительно менялись эмоции. Нахмуренные брови изломились уголком, губы растянулись, так что оказались почти у самых ушей, фиолетовые глаза сверкали, в голове у парня расцветало осознание того, что Бет пыталась до него донести. Не помня себя от счастья, Смит завизжал и напрыгнул на Бетти, чуть не повалив её на пол. Он прыгал, кричал, визжал, смеялся, обнимал, целовал, бегал, даже подхватил девушку на руки, чуть не рухнув вместе с ней, но от своего счастья Роберт чувствовал такой прилив сил, что совершенно не почувствовал тяжести. С горем пополам опустив девушку на пол, Роб снова к ней прильнул всем телом, прижимаясь, целуя по всему лицу влажно и смазано, лишь бы прикоснуться, лишь бы хоть как-то выразить своё бесконечное обожание, захлестнувшее сердце Роберта с новой силой. Он не помнил, сколько так ластился к Бет, не в состоянии сказать ни единого слова и лишь поцелуями стирая слёзы облегчения с её щёк. Едва смог взять себя в руки, чтобы схватить любимую за плечи и заглянуть ей в глаза, желая показать свою безбашенную радость. Они встретились взглядами. Сумасшествие в глазах Смита густо мешалось с всепоглощающим и бездумным счастьем, плескавшимся, как всполохи огня в невозможном блеске необыкновенно ярких и блестящих теперь глаз. Никогда ещё в своей жизни Роберт не смотрел ни на кого с такой любовью и обожанием. Он немного потряс Бет за плечи, вытряхивая из её глаз новые непрошенные слёзы, хоть она и улыбалась кривой, изломанной улыбкой, искажённой слезами, с которыми выходило скопившееся за несколько недель умалчивания напряжение.         – Ты почему плачешь?! – рот Смита не закрывался от улыбки, сковавшей все до единой мышцы его лица, в особенности скулы.         – Я… Я думала, ты разозлишься и, ну, б-бросишь м-ме… – она даже не смогла договорить. Во-первых, слёзы задушили её, застилая взгляд, а во-вторых, шатен её перебил, едва не крича. От переполняющих эмоций учёный не мог говорить тихо и спокойно. Он кричал, пищал и визжал, но только не говорил.         – Да ты что?! Как я мог бы?! У нас правда будет ребёнок?! – во взгляде его всё ещё плескалось не верящее сумасшествие, не контролируя силу, он стискивал плечи Бет в своих руках. Колени его подгибались, едва удерживая шатена.         – Да, я с мамой ходила в больницу, это точно, – девушка понемногу успокаивалась от понимания, что Роберт вовсе не собирается её бросать, а, напротив, полюбил ещё сильнее.         – И мне не сказала?! У нас будет девочка! Точно!         – Пол ещё нельзя узнать, – возразила было Бет, но тут же ахнула, когда Роб упал перед ней на колени, гремя костями, и обнял вокруг талии, прижимаясь головой к её животу с глупой улыбкой и смеющимися от радости глазами.         – Я точно знаю! Это будет девочка!         – Ох…         – Тебе нехорошо?! Давай я тебя положу на кровать?! Давай ты больше не будешь работать?!         – Всё хорошо, хорошо. Срок ещё маленький, я могу работать.                – Я пойду с тобой в больницу, я хочу увидеть! – Роберт подскочил на ноги, в очередной раз чуть пугая девушку резкостью своих движений.         – Сходим, – девушка неловко улыбнулась, пытаясь этим незамысловатым жестом усмирить пылкий нрав шатена, которому всё нужно было здесь и сейчас.         Роб с трудом шумно выдохнул, промычав что-то невнятное, а потом не удержался и снова крепко обнял Бетти, будто пытаясь стать с ней одни целым, не меньше. Она чуть не задохнулась в этих объятиях.          Смит был так ослеплён своим счастьем, что мало чего видел и слышал вокруг себя. Он почти долетел до работы, снося перед собой двери. К Тому он бежал, по пути крича о своей удаче во всё горло. Он буквально бежал подскоками по родным уже коридорам научного центра и, срывая голос, скандировал «У меня будет дочь! Слышали?!». К Эдисону влетел, как ураган, снося всё на своём пути и не заботясь о последствиях. В своём безудержном сумасшествии прыгнул на блондина, сильно обнимая за шею и тоже едва не задушив, как уже было несколько времени назад с Бетти.         – Том! Том! Представляешь! Бетти! Беременна! У меня будет ребёнок! Дочь! – Роберт не мог контролировать громкость своего голоса, так что чуть не оглушил учёного, который с трудом устоял на ногах, когда налетел друг.         – Чего? – Том даже не смог как следует понять с первого раза, в чём дело, настолько он был ошеломлён шумным появлением шатена.         – Бет беременна! У нас будет ребёнок! Дочь! – как бестолковому, с улыбкой талдычил Роб. Рот его не закрывался от улыбки. Он весь превратился в эту сверкающую улыбку.         – Воу, серьёзно, что ли? Поздравляю, – Томас похлопал Смита по спине, а тот наконец немного отлип от друга, но тут же начал скакать на месте от переизбытка энергии и чувств.         Эдисон всё же не сдержался от лёгкой участливой улыбки, которую тем не менее быстро подавил, смутившись. Но шатену уже слишком застлала глаза собственная удача. Его любимая девушка теперь носила под сердцем ребёнка, который будет ещё одним безумно любимым человеком Роберта. Уже не таким, как Том, не таким, как Бет, но любимым новой, третьей любовью, которую теперь готов был познать Смит. Любовью, которую шатену ещё не доводилось испытывать и которая теперь начинала наполнять его душу, согревая изнутри самым тёплым, самым нежным и трепетным праведным огнём, поглощающим всё плохое и оставляющим в сердце Роберта только что-то лучшее из всего, что могло быть в человеке. Он ещё не стал отцом, но отеческая любовь уже пробуждалась в нём, придавая силы на великие свершения. Этим даром Смит пользовался беспрестанно, окрылённый новым смыслом своей маленькой жизни. И на этих могущественных крыльях он работал не покладая рук, всё быстрее приближаясь к созданию главного изобретения в своей жизни.         Вся жизнь Роберта была теперь завязана на том, чтобы как можно скорее возвратиться домой, туда, где ждала Бет. Он больше не оставался ночевать на работе. Не оставался ночевать у себя. Нет, каждый божий день он мчался к Бетти, встречал её с работы, чтобы ничего точно не случилось по дороге, сам готовил ужин и не смел отойти от любимой ни на шаг. Он смутно помнил теперь, когда и что должен был делать, особенно по работе, когда нужно было не опаздывать на деловые встречи. Эдисон ему вечно звонил и напоминал. Бет же напоминала о более приземлённых вещах. Например, сходить в душ, оставить её хотя бы на десять минут и заняться собой. И вечер пятницы не стал исключением. Смит не позволял себе отойти. Он лежал рядом с девушкой на диване, обнимая поперёк талии. Он уже множество раз пытался нащупать что-нибудь в пока ещё впалом животе, внимательно смотрел на него, приподняв футболку Бет, но ничего не мог найти, пока она смущённо краснела.          – Роб, ты помнишь, что завтра идти в больницу? – приглушённо спросила Бетти. Он снова засиял, как начищенный самовар.         – Теперь помню. Не терпится увидеть, – Роберт нетерпеливо заёрзал на своём месте.         – И мама завтра вечером придёт. Помнишь?         – Теперь помню, – Смит скис, потому что объективно понимал, что ничего хорошего из этого дела, конечно же, не выйдет.          И на следующий день они вовремя сидели в кабинете. Бет пришлось ещё раз делать узи, только чтобы Роберт, светившийся всем своим существом, смог увидеть эмбрион. Врач ему, конечно же, показала, тыкая пальцами в экран и объясняя, что мог в целом понять обыватель. Ей редко доводилось встречать мужчин, настолько заинтересованных в этих делах, так что сначала врач немного косилась в сторону шатена, а после участливо кивала ему, когда тот задавал вопросы. Видимо, ей всё-таки, как женщине, грело душу, что какой-то девочке так повезло с парнем, что он так беспокоится и внимательно смотрит, желая знать всё в самых мельчайших подробностях.         – Это будет девочка, – уверенно кивнул Смит сам себе.         – На таком сроке ещё, к сожалению, мы не можем определить пол, всего три недели.         – Мне не нужно определять, я точно знаю, – Роб ещё раз убеждённо кивнул головой, демонстрируя всю свою уверенность.         Бетти неловко переглянулась с врачом, послав ей извиняющуюся улыбку. Иногда Смит был ну просто несгибаем, особенно в таких щепетильных вопросах. Врач, поймав этот взгляд Бет, прочитала в нём что-то такое особенное, такое, что могли понимать только девочки, глядя друг другу в глаза, и снисходительно кивнула Роберту, слегка пожав плечами, мол время покажет. Из кабинета Роб выходил, держа девушку за руку, но скорее, чтобы самому не вознестись от счастья после увиденного, чем чтобы как-то поддержать подругу.         К вечеру готовились вместе. Вместе ходили за продуктами, вместе убирали квартиру, вместе готовили ужин, вместе накрывали на стол, вместе смахивали пылинки, оседающие на столовых приборах, чтобы ко встрече всё было идеально. Если быть точнее, эти мелочи вселяли Бет надежду на то, что встреча пройдёт легче, и у матери не будет так много поводов прицепиться к ненавистному Смиту, который всё никак не желал отставать от её единственной и любимой дочери, так ещё и умудрился сделать ей ребёнка. В общем, в его безответственности и ветрености миссис Куппер была настолько убеждена, что просто на дух не переносила видеть шатена. Тот некую неприязнь разделял, пусть и не в такой резкой форме. Бет, оказавшись меж двух огней, сделала всё, от неё зависящее, чтобы найти компромисс между ними.         На звонок в дверь подорвались открывать оба. В итоге открыла Бетти, а Роберт стоял у неё за спиной, старательно изображая из себя милого мальчика на один вечер. Всё-таки он понимал, что некоторые рычаги давления у матери на девушку есть, а нервничать ей ни в коем случае нельзя. Поэтому стремился сделать всё, чтобы эта встреча прошла гладко.         Сначала долго молчали, перебрасывались лишь обрывистыми фразами. Чуть позже, когда с горячим уже почти закончили и стали из праздного интереса таскать по ложке салат, миссис Куппер наконец начала задавать довольно провокационные вопросы, будто проверяя выдержку Роба, которого так искренне и бездумно любила её дочь.         – Так что, значит, решили оставить?         – Конечно же! – тут же оживился Роберт. Глаза его заблестели. Он посмотрел на женщину немного так, будто она глупая и не понимает, что он, Роберт Смит, имеет более чем серьёзные планы в отношении Бет, и общий ребёнок – его предел мечтаний.         – Да ты сам как ребёнок ещё, – не сдержалась и буркнула миссис Куппер.         – Мама! – Бетти резко то ли взвизгнула, то ли вскрикнула, привставая на своём месте.          – Не могу принять вашего беспокойства, но и игнорировать – тоже. Мы разберёмся во всём, в чём будет необходимость, – уголки губ молодого человека едва заметно дрогнули в ухмылке, но тут же опустились снова, хотя взгляд парня остался колючим и слегка насмешливым. Ему приходилось себя сдерживать, чтобы не грубить.         – Бетти, милая, иди пока, тарелки-то унеси на кухню, да помой, а то сейчас всё засохнет и только в мусорку, – очевидно, она искала повода остаться с шатеном наедине.         Девушка быстро обменялась тревожным взглядом с возлюбленным. Тот доверительно кивнул ей, уверенно призывая к спокойствию одними лишь глазами. Бет позволила Роберту взять контроль над ситуацией и отступила, собирая со стола грязные тарелки. В конце концов, если так действительно будет лучше, если Роб считает, что ему нужно переговорить с женщиной с глазу на глаз, то, наверняка, оно и вправду того стоит. Смит всё-таки не дурак, хоть и ведёт себя безбашенно. И Бетти ушла на кухню.          Они смотрели друг на друга молча, пока не зашумела вода. Едва послышался характерный звук, миссис Куппер приглушённо заговорила.         – Ты прекрасно знаешь, что твоя кандидатура мне ни разу не симпатизирует, – сразу же критично заявила она. Роб встретил эти слова мимолётной усмешкой. Он не боялся смотреть ей прямо в глаза.         – И тем не менее Бет выбрала меня. Я её не заставлял, – слова легко срывались с языка, будто всю жизнь были готовы.          – Ребёнок это вам не игрушка, – она открыто приняла вызов, играя в гляделки. И всё ходила кругами, не говорила того, чего на самом деле хотела.         – Я осведомлён.         – У ребёнка семья должна быть. Нормальная. И я требую, чтобы были какие-то гарантии. У тебя есть вообще хоть какие-то серьёзные намерения?         – Намекаете, а прямо сказать боитесь. Я уже заказал кольца, не беспокойтесь.         На долю мгновения женщина удивлённо вскинула брови. Она была готова ругаться с Робертом, ставить на место нахала, который откажется жениться на её дочери, будет насмехаться и упираться, будет уходить от ответственности и хамить. А он поставил её в тупик своей предельной серьёзностью. Этим сосредоточенным трезвым взглядом, этой уверенностью в голосе и хладнокровием. Женщина не могла даже найти слов, чтобы предъявить Робу ещё какую-то претензию, а потом вспомнила ещё несколько слов, о которых думала заранее, ещё за пару дней до встречи. Опять нахмурила брови, придавая лицу выражение неприятия.         – А жить так и будете на этой съёмной? Придут и выселят, и что делать будете?         – У нас будет свой дом.         – Когда?         – Не беспокойтесь, я всё успею, – Смит отвечал легко и расслабленно, будто на каждый вопрос у него был заранее приготовлен ответ.          Миссис Куппер даже немного растерялась от того, что все её нападки были тщетны. Роберт будто бы был не мальчишкой-повесой, а молодым человеком с вполне конкретными серьёзными намерениями. Больше всего её удивили, конечно, откровения о намерениях жениться. Чего-чего, а такого она от Смита всё же никак не могла ожидать. Она уже успела себе сто раз вообразить, как неудачно может сложиться брак «по залёту», а значит, если шатен начнёт упираться, то заставлять его – плохая идея, он ещё больше зла сделает Бетти, и уж лучше девушка останется с матерью, чем с таким «мужем». Но Роб говорил об этом так уверенно, что оставил где-то в глубине души женщины глубокое убеждение в искренности этих слов. Хоть она и старалась отрицать то, что Смит способен на такую осознанность, ей явно было сложно не верить своим глазам и ушам.          Вода перестала шуметь на кухне. Больше они не могли говорить. Бет не должна была знать. Повисло напряжённое уставшее молчание. Роберт признал этот раунд за собой. Более чем законно.         Обещание Смит исполнил. Так, как видел в фильмах, как, считал, обязательно должно быть, чтобы было правильно. Он долго бродил по магазинам, присматривая себе новый костюм. Когда выбрал несколько вариантов, ушёл и на следующий день вернулся с Томасом. Тот, конечно же, прекрасно знал о планах Роберта. Согласился, что это очень правильный выбор. Да и вообще, давно пора было сделать предложение. Хотя Эдисон с явной неохотой пошёл с Робом по магазинам, он старался честно высказывать своё мнение касательно нарядов. Смит хотел выглядеть идеально в этот момент. Он не сомневался, что услышит «да», но должен был быть уверен, что сам в это мгновение будет безупречен в глазах возлюбленной. Потому почти два часа примерок и размышлений, взвешенных решений и нервов. Осталось выбрать лишь из двух костюмов. Один – цвета затемнённого густого ультрамарина, в который примешали какой-то фиолетовый блеск. Второй – тёмно-бордовый и элегантный, больше заглушенный алый, чем розовый. Это и было самым лучшим в этом костюме – неповторимый цвет, тёмный и тёплый, не такой, какими обычно бывали бордовые костюмы, слишком явственно отдающие розовыми или фиолетовыми нотками. Этот блестел исключительно алым, кровавым блеском. Том согласился, что этот костюм был гораздо лучше. Роб обрадовался, потому что в глубине души тоже давным-давно отдал предпочтение именно этому. Осталось лишь выбрать подходящий галстук. Или лучше бабочку. Над этим Смит подумать ещё не успел.         Неизвестно, сколько дней он выбирал бабочку идеального цвета. Эдисон снова по доброте душевной помог ему с окончательным выбором. Шатену было сложно переоценить помощь блондина, хоть тот и не выбирал ничего толком сам. Нет. Том был гораздо умнее. Он читал Смита, видел его насквозь, так что сразу отличал, какой вариант на самом деле по душе самому Роберту, даже если тот сам этого понять не мог. И на этот самый вариант непременно указывал другу. Осчастливленный, Роб глупо улыбался, как ребёнок, и мурлыкал что-то радостно-благодарное, обнимая блондина за руку. В общем, помощь Эдисона оказалась незаменимой.         После выбора костюма Смит подобрал ресторан. Ему вообще нравилось ходить по таким местам. Бет всегда обворожительно одевалась в такие выходы, так что от неё невозможно было оторвать взгляд. И Роберт не отрывал. Как и тогда, на выпускном, он не позволял себе смотреть на других. Для него существовала только его очаровательная спутница. В тот решающий вечер всё было также.          Бет была уже на шестой неделе, но живота всё ещё не было видно, так что она, хоть и стеснялась, надела приталенное платье, ещё более скрывая, что уже набрала, к своему стыду, первый килограмм. Конечно же, сразу решила, что надо брать себя в руки и поменьше есть, даже если очень хочется. Переливаясь золотом, платье прекрасно подчёркивало блеск глаз девушки. Конечно, надела ещё и пару украшений: скромное ожерелье и серёжки в виде лёгких тонких цепочек, коих на каждой серёжке получалось три штучки. Смит с придыханием смотрел на её образ и представлял, как на них, таких красивых, посмотрят люди. Точно подумают, что они – милейшая пара.         Роб несколько раз нервно опускал взгляд, немного дёргал ногой, проверял карман, убеждаясь: коробочка на месте. А вот сердце у него было далеко не на месте. Смита душила бабочка, так что он пару раз её оттягивал, слегка прокашливаясь. Пару раз незаметно обтирал пальцы об салфетку, на которой лежали приборы. Шатен совсем не мог есть. Кусок вставал поперёк горла. Он только наблюдал за девушкой, которая вполне охотно ела какое-то мясо. Смит уже даже не помнил, что именно она заказала. Просто помнил, что сидел перед ней и силился запихнуть себе в рот хоть одну ложку заказанного супа, но никак не мог, давился несчастным хлебом, поданным к супу. В этом бедственном положении принял стратегически важное решение, уйдя в уборную. Опёрся там ладонями на раковину, серьёзно посмотрел в своё бледное лицо с яркими, испуганно-блестящими глазами, отчётливо темнеющими теперь на худощавом лице. Понял, что выглядит более, чем ужасно. Даже волосы выглядели мёртвыми и сухими, хотя ещё час назад лежали идеально, пушистые и мягкие. Сделал глубокий вдох. Рефлекторно сунул руку в карман, как десятки раз делал это в школьном туалете, но вместо лезвия снова достал коробочку с кольцом. Посмотрел на неё и крупно вздрогнул, больше не в силах отвести взгляд от красной коробочки. Как только Бет её увидит, его жизнь разделится на до и после. А что, если Роб на самом деле ещё не готов? Что, если она на самом деле ещё не готова? Что, если откажет? Что, если испугается? Что, если она этого на самом деле не хочет? Что, если сам Роберт в душе этого боится?         Смит чуть не обронил коробочку, когда какой-то мужчина зашёл в туалет. Едва успел подхватить её в воздухе, тут же крепко сжимая в ладонях, боясь уронить ещё раз. Судорожно подумал о том, не мог ли это быть знак судьбы.         Низкорослый толстый мужичок с залысиной почти во всю макушку оглядел парня, судорожно сжавшегося и сгорбленного, пытающегося не уронить коробку с кольцом. Усмехнулся себе в усы, прошёл мимо шатена, будто бы не обратил внимание, а потом не удержался и обернулся на него, застав Смита, который не мог отвести взгляд от чертового кольца, которое блестело из приоткрытых створок.         – Что, парень, никак?          Роберт вздрогнул и повернул к нему голову, растерянно взглянув на мужичка и тут же спрятав кольцо, закрывая коробок. Смутился.         – Не сомневайся. Всё будет так, как должно.          – А вы… Женаты?         – Конечно, в мои-то годы. Двадцать лет с одной.         – И что? Никогда не жалели? Всегда любили?         – Никогда не жалел. Всегда любил. Если знаешь, что твой человек, то и думать нечего. Так что давай, дерзай. Мы с женой с радостью посмотрим. Дай хоть колечко погляжу.         Смит доверчиво показал ему кольцо. Мужичок усмехнулся себе в усы, доброжелательно и крепко похлопал шатена по плечу своей тяжёлой тёплой рукой.         – Красивое, красивое, – одобрительно пробасил он, ещё раз слегка потрепав Роберта. – Ты давай умойся и иди к ней. А то подумает ещё, что ты со свидания убежал, – он снова усмехнулся себе в усы, взглядом своим, пухлым и глубоким, в то же время, казалось, лукавым, смерил Роба, а сам отправился по своим делам.         Роберт будто очнулся ото сна. Он кивнул этому человеку, мгновенно чувствуя, что силы снова наполнили тело, как если бы электрический ток прошил его конечности до самых кончиков пальцев. Смит преисполнился уверенности в своих намерениях, быстро спрятал коробочку в карман и поспешил за столик к Бет, забыв даже поправить волосы или чуть смятую рубашку, которая вылезла из брюк во время сидения за столом. В общем, вернулся на вид не лучше, чем уходил. Неловко-очаровательно улыбнулся Бетти, стараясь сгладить возникший конфуз. Девушка уже всерьёз успела задуматься над тем, что могло случиться с Робертом там. Во всяком случае, она пару раз оглядывалась в сторону уборной.         Они просидели ещё пару минут, пока официант уносил грязные тарелки, пока приносил десерт. Бет немного стеснялась своего аппетита, что отражалось на её опущенном взгляде, потому что Смит по-прежнему почти ничего не ел, не в силах проглотить ничего. На пудинг на тарелке смотрел почти с тошнотой, но ради приличия кое-как затолкал в себя пару маленьких кусочков, делая вид, что всё в порядке. Бет с подозрением косилась на молодого человека, явно гадая, чем может быть спровоцировано такое поведение.         Роберт вдруг подорвался со своего места, привлекая внимание лёгким, едва заметным покашливанием. Бет тут же обратила на него свой взгляд с лёгким непониманием. Смит уяснил для себя, что должен сделать это прямо здесь и сейчас. Кажется, он слишком резко упал на колено, даже, вроде как, ударился, но боли совсем не почувствовал. Его взгляд был прикован к глазам Бетти, к тени испуга в её волшебных золотых глазах, но Роб понимал: сейчас или никогда.         Вероятно, его поза была слишком красноречивой: на одном колене, в красивом костюме, с бегающими глазами и трясущимися руками, с неловкими движениями, растерянностью перед тем, как достать заветную коробочку и, открыв её, протянуть вскочившей на ноги девушке. Бет закрыла рот ладонями. В глазах её тут же засверкали слёзы. Кажется, Смит говорил это целую вечность. Кажется, на них смотрели все, кто был в тот вечер в ресторане.         – Бет, ты… Бет, ты выйдешь за меня?          – Да, да! – плачущая Бетти кинулась к Смиту, поднимая его на ноги и вешаясь ему на шею, прижимаясь крепко и не сдерживая эмоций. Плевать, если потечет макияж, плевать, если посмотрят люди, она не могла сдержать слёз от собственного счастья.         Шатен даже не сразу осознал, что произошло. Как будто не услышал, что ответила Бет, как будто не понял таинственного смысла этого короткого и такого правильного слова, единственного слова, которое могло в тот вечер прозвучать, единственного слова в целом мире, имевшего право на существование теперь.         Смит опомнился от громких аплодисментов и чьего-то свиста. Он почувствовал, что на шее у него висит девушка, с трудом поднял непослушные руки и обнял её, крепко прижимая к себе и пряча лицо в её тёплых мягких волосах. Только теперь он почувствовал у себя на плече влажное и тёплое лицо возлюбленной, только теперь понял смысл того загадочного слова «да». Она сказала ему «да». Она согласилась на его предложение. В это мгновение понимания что-то перевернулось сознании Роберта.          Молодой учёный так долго переживал насчёт этого предложения, так долго собирал все свои душевные силы в кучу, чтобы задать этот вопрос, возможно, главный в своей жизни, что теперь даже не мог понять, что именно чувствует: счастье? Облегчение? Страх? Усталость? Всё это так сильно и крепко смешалось в сознании шатена, что мысли вязко плыли в этом вареве, глаза сами собой закрывались, а конечности уже не чувствовались, Смиту даже на миг показалось, что всё это ему приснилось, что на самом деле он не делал предложение любимой девушке, что её и не существовало на самом деле, но потом он вновь вернулся в реальность, разбуженный нежным и требовательным поцелуем Бет, желавшей как угодно выразить свою любовь и показать Роберту свою уверенность в данном согласии. Роб с трудом провалился в реальность, бережно обнимая Бетти за талию, отвечая на её поцелуй. Им, кажется, снова хлопали.          Он дрожащими руками надел кольцо на палец Бет, тут же, не в силах себя сдерживать, снова впившись в её губы трепетным волнительным поцелуем, едва касаясь ладонями её лица.          Персонал вышел их поздравить, администратор обещал комплимент от ресторана для молодых, и скоро официант действительно принёс ещё какой-то вкусный десерт. Роберт не помнил, что именно это был за десерт. Он помнил только глаза Бет, сидящей напротив и улыбчиво рассматривающей то кольцо, то Роберта, причём до того влюблённым взглядом, что в нём, казалось, можно было утонуть и задохнуться, исчезнув навсегда, растворившись в этом сверкающем золоте. Счастье в её взгляде плескалось, как солнечный свет, так что Смит не мог наглядеться на любимую, с придыханием думая о том, что теперь она действительно станет его женой. И пусть взгляд его остекленел, тому была лишь одна причина: слишком много мыслей роилось в голове шатена, при том, что было там совершенно пусто, Роберт не мог сказать, что думал о чём-то конкретном, он лишь чувствовал, что снова влюбился до беспамятства. Он мог лишь смотреть, не произнося ни слова и не смея дышать.