Почему?

      Раздался оглушительный звук выстрела, что заставил птиц в округе разлететься кто-куда. А дальше звенящая тишина, которую разрушал лишь приближающийся вой полицейской машины.              Открыв до этого зажмуренные глаза, Уэнсдей обнаружила, что всё ещё жива. А перед глазами встала странная картина. Ошарашенные лица Саманты и Себастьяна, который в свою очередь, пытался отобрать у сумасшедшей старухи револьвер. Пуля пролетела где-то мимо девушки и врезалась в бетонную стену.       Звон сирены становился всё ближе и ближе. Видимо, это Торп и Энид вызвали сюда полицию.       — Отпусти, глупец! — прошипела женщина, пытаясь локтем ударить приёмного сына. Выходило это у неё не очень. В этот момент уже бывшие подельники стояли вплотную, перетягивая оружие друг у друга.       И только Уэнсдей успела подумать, что сейчас всё случится как в тех сериалах, что её соседка обожает. Сейчас раздастся выстрел и один из них упадет, истекая кровью — так и случилось. Всё произошло за считанные секунды, но эти секунды показались вечностью.       Шокированные глаза обоих были направлены друг на друга. Рот женщины прикрылся в немом ужасе. И буквально спустя доброй половины минуты железная дверь подвала распахнулась, а метаморф упал на холодный бетонный пол. В области живота красное пятно, от которого по полу растекается лужа алой крови.       К впавшей в апатию и шок женщине тут же подбежали несколько полицейских и скрутили, пока та не сводила застывшего в ужасе взгляда с сына.       К Уэнсдей, которая и вовсе не была удивлена происходящим, тоже подошли и быстро развязали. Откуда-то из угла выскочил Вещь, который был готов в случае чего защищать хозяйку, но это не потребовалось.       — Уэнсдей! — не успела девушка опомниться, как уже утопала в объятиях светловолосого художника. — Я так испугался! Больше никогда так не делай! Уэнсдей, я не вынесу без тебя, — парень зарылся лицом ей в волосы, прижимая к себе с такой силой, что, казалось, сейчас раздавит бедную Аддамс, и без того не готовую к таким изощренным пыткам.       Спустя минуту таких нежностей, темноволосая аккуратно сбросила с себя руки Торпа и отошла на один шаг.       — Где Энид?       — Она в порядке! Аякс с ней. Энид указала нам, где конкретно тебя искать. — сначала размеренным и спокойным голосом произнёс Ксавье а затем, чуть ли не срываясь на отчаянный крик, добавил: — Ты что, смерти моей хочешь? Когда я услышал выстрел, а затем и ещё один, знаешь, как я испугался, что с тобой что-то случилось? У меня чуть весь мир не рухнул!       — Не смей повышать на меня голос! — угрожающе произнесла Аддамс, нахмурив брови.       — Прости! Просто я так боялся, что больше не увижу тебя. По крайней мере, живой, — выдохнул он.       — Мисс, вам нужно проехать с нами для дачи показаний и составления протокола, — подошёл к ним один из полицейских.       — Иду, — ответила девушка. Ноги ещё сводило болью после верёвок, а руки стёрлись в кровь. Но всё закончилось. Эта мысль крутилась в голове Аддамс, пока она смотрела как на носилках уносят тело Себастьяна в скорую, а Саманту, закованную в наручники, сажают в полицейскую машину. ****       Себастьян Аддамс издал свой последний вздох в операционной, пока врачи боролись за его жизнь. А Саманта Аддамс-Гилберт была приговорена к пребыванию в лечебнице для душевно больных и дальнейшему заключению под стражу после курса реабилитации.       На первом же допросе, находясь ещё в шоковом состоянии и под афектом, она созналась во всём.       Уэнсдей после всего случившегося уехала к родителям на несколько дней, во время которых она не выходила на связь с друзьями, и уделила всё своё внимание роману. Приведя мысли в порядок, успокоившись после минувших событий, вернулась в Невермор.       — Ох, Уэнс, когда ты уехала, я правда думала, что ты больше не вернёшься, — тараторила соседка без остановки, помогая подруге раскладывать вещи.       — Я не могла не вернуться. Тем более у меня есть одно незаконченное дело, — загадочно произнесла Аддамс. Сегодня она прибывала в особо хорошем настроении, хоть визуально это никак не показывала.       — Что за незаконченное дело? — мужской голос, доносящийся сзади, заставил их обернуться и обратить внимание на нежданного гостя.       Ксавье стоял, облокотившись о дверной косяк, и с привычной усмешкой на лице глядел на девушек.       — Оставлю вас, — подмигнула ей Энид и покинула комнату, шепнув что-то Торпу, отчего парень расплылся в ещё большей улыбке.       — Что она сказала? — спросила Уэнсдей абсолютно непроницаемым голосом, вернувшись к своему занятию.       — Это не важно. Ты не отвечала на сообщения и звонки.       — Мне хотелось отдохнуть от этого оружия деградации личности.       — Может, наконец, поговорим? Пока ты снова не ввязалась во что-то, — усмехнулся Торп. Хлопок двери, а дальше медленные шаги светловолосого по направлению к ней.       Стоило ему подойти к ней вплотную, как Уэнсдей, наконец, перевела своё внимание на него. А дальше случилось то, чего он никак предвидеть не мог. Резко развернувшись к нему, брюнетка положила руки на щёки парня, притянув к себе, встала на цыпочки и впилась в губы.       Слегка остолбенев от такой выходки, Ксавье остался стоять в ступоре, расширив глаза до максимального. А потом девушка оторвалась и, опаляя дыханием его лицо, прошептала:       — Не люблю разговоры.       Дальше инициативу взял на себя Торп, страстно и жадно впившись в припухлые вишнёвые губы Аддамс. До крови прикусывая нежную кожу, а затем слизывая кровь. Девушка громко и прерывисто вздыхала от каждого жёсткого и преисполненного желанием действия юного художника.       Руки парня блуждали по всему телу, очерчивая изгибы и прижимая на вид хрупкое тело девушки как можно сильнее к себе, хотя куда уж сильнее. Уэнсдей обвила руками его шею, притягивая парня к себе. С губ парень переместился на подбородок девушки, а дальше ниже, покрывая мокрыми поцелуями тонкую шею. Всасывая и прикусывая место с бьющейся жилкой, заставляя Аддамс закатить глаза в удовольствии и поддаться обострившимся чувствам.       Секунду спустя Уэнсдей почувствовала под собой мягкую прохладную простыню, а Ксавье оказался сверху, запустив руки под футболку девушки и изучая её тело. Невесомыми касаниями поднялся выше, сжав левую грудь сквозь плотную ткань бюстгальтера.       Между ног темноволосой стало невыносимо жарко и влажно. А градус в комнате в разы повысился.       Поднявшись на локти, девушка позволила художнику стянуть с себя такую мешающую и не нужную вещь гардероба — футболку, откидывая куда-то на пол. За ним же полетел и чёрный лифчик.       Торп припал ртом к одной из грудей Уэнсдей, посасывая сосок и вызывая тихие стоны девушки. И Ксавье готов был поклясться — это лучшее, что он слышал в своей жизни. Хотелось встречать с ней каждый день и провожать, засыпая лишь под утро.       — Ксавье, — разум покинул тело, уступив руководство гормонам и внутренним ощущениям.              Парень слышно усмехнулся, довольный производимым на неё эффектом. Спускался поцелуями всё ниже, оставляя на коже красные пятна, которые вскоре принимали багровый оттенок.       Пока не дошёл до зоны, что находилась между животом и лобком. Светловолосый провёл рукой вверх от колена и выше, оттянув ткань джинс. Расстегнув ширинку чёрных джинс, медленно стянул и этот предмет гардероба, а дальше также нежно и невесомо прорисовывал только известные ему линии во внутренней стороне бедра.       Уэнсдей большим терпением похвастаться не могла, поэтому, поднявшись на локтях, зло сверкнула глазами на парня.       — Продолжишь меня донимать — выставлю за дверь! — хоть темноволосая и старалась выдавить из себя твердый и холодный голос, но всё же лёгкая дрожь проскальзывала.       — Какая же ты не терпеливая, — усмехнулся Ксавье.       Торп снова навис над ней, возвращая брюнетку в обратное положение, снова примкнув к её вишнёвым губам, языком проводя по нижней губе девушки и проскользнув внутрь.       Правда, одно показалось Уэнсдей слегка нечестным. Она почти в чём мать родила лежит под ним, а он всё ещё в одежде. Будто прочитав её мысли, Ксавье выпрямился и, сняв свою футболку, откинул её к вещам девушки. А затем и спортивные штаны, оставаясь в одних только боксерах.       Руки скользнули к кружевным трусикам Аддамс, оттягивая тонкую промокшую ткань и как бы невзначай касаясь набухшего клитора, что вызвало у темноволосой бестии приглушённый выдох.       Зацепившись за резинку нижнего белья, парень стянул последний предмет одежды Уэнсдей, оставляя её нагой. Чуть привстав, Ксавье раздвинул стройные бледные ноги Аддамс и опустился меж них, не сводя ехидного взора с брюнетки.       Девушка приподнялась, с интересом наблюдая за Ксавье. И что только опять задумал этот поехавший художник? Опустил голову ещё ниже, и горячий язык коснулся возбуждённой кожи, проведя сверху вниз, а затем всасывая бугорок.       Уэнсдей выгнулась в спине, поддаваясь навстречу его ласкам и запустив тонкие пальцы в соломенные волосы. Новые ощущения доводили до безумия и стирали последние остатки самоконтроля.       Ксавье приставил средний палец к влажной промежности и медленно и аккуратно ввёл. Внутри девушка была очень разгорячённой. С припухших от поцелуев губ темноволосой сорвался протяжный стон, а следом Уэнсдей прикусила её во избежание повторения. Голова откинулась назад, а второй рукой девушка с силой сжимала постельное бельё.       Парень двигался внутри неё быстро, добавив и второй палец, продолжая ласкать её языком. И хоть сам он уже был на грани, сначала хотелось доставить удовольствие ей.       Разрядка не заставила себя долго ждать. Спустя несколько минут таких ласк, темноволосая содрогнулась в протяжном стоне. По телу прошёлся электрический разряд, а перед глазами комната начала расплываться.       Ксавье нежно поцеловал девушку в висок. В любой другой момент она бы, как минимум, окинула бы его презрительным взглядом за этот жест. Но сейчас всё происходящее ощущалось сквозь туман.       – Уэнсдей, – тихо прошептал он ей, посасывая мочку уха. – Будет немного больно, – предупредил Торп, приставляя налитую кровью головку члена.       – Я не боюсь боли, – охрипшим и прерывистым голосом ответила девушка.       Ксавье медленно начал проникать внутрь и на половине замер, давая девушке привыкнуть. Уэнсдей, всхлипнув, впилась ногтями в спину светловолосого, оставляя царапины в виде полумесяцев.       – Тщ, – успокаивающе провёл тыльной стороной ладони по её волосам.       – Продолжай, – сглотнув, прошептала Уэнсдей тоном, не терпящим возражений.       Парень вошёл до основания и замер на пару секунд. А затем вышел и повторил свои действия, вызывая громкие и тяжёлые вздохи девушки. Уэнсдей закатила глаза, откинув голову на подушку и выгнув тело дугой. Из приоткрытых вишневых губ вырывались вскрики и стоны.       Ксавье никогда ничего красивее не видел, потому старался запомнить каждую мелочь с целью изобразить это потом на холсте. Конечно, если Уэнсдей потом увидит эту картину - ему явно не поздоровиться. Но удержаться он не сможет. Это как видения, будет преследовать и сводить с ума, пока не выплеснешь всё на бумагу.       С каждым толчком темп нарастал всё сильнее. Темноволосая начала привыкать к этому. Лёгкая боль смешалась с крышесносным удовольствием. На лбу выступила испарина, а дыхание стало прерывистым и тяжёлым.       Торп уже свободно и быстро двигался внутри любимой девушки, вдавливая маленькое тело в кровать, которая скрипела и с глухим стуком билась о стену.       Внизу живота девушки завязался тугой узел, который начал стремительно опускаться. Пока Уэнсдей во второй раз не содрогнулась в экстазе, погружаясь в эйфорию. Ксавье жёстче начал вколачиваться в неё, а спустя минуту поспешно вышел, изливаясь на чёрные простыни.       Светловолосый упал на кровать рядом с Аддамс, трепетно прижимая её к себе и вдыхая пряный аромат волос цвета воронова крыла и укрывая их одеялом.       – Я люблю тебя, Уэнсдей Аддамс!