Почему?

      Разлепила глаза Уэнсдей с трудом. В них тут же зарябило от количества ярких вспышек света. Кровь пульсировала в висках, в голове настолько сильно гудело, что казалось, она готова вот-вот лопнуть. И это вовсе не один из любимых видов боли для Уэнсдей Аддамс, которые отрезвляли бы разум. Совсем нет. Сосредоточиться на чем-то казалось непосильной задачей.       Лишь спустя несколько минут ей удалось привести мысли и последние воспоминания в порядок, а перед глазами всё перестало плыть. Она помнила, что ехала в такси спасать Энид. Вот она видит её. Перепалка с Себастьяном, а дальше резкая боль и темнота.       Так вот оно что, он её вырубил. Так, а что с Энид? Уэнсдей попыталась подняться и осмотреть помещение на наличие подруги, но этого ей не дали сделать впиваюшиеся в запястья и щиколотки верёвки, которыми её привязали к стулу, что стоял посреди подвала.       Пробежалась глазами по всему помещению. Синклер не было. Тут можно было ожидать чего угодно. Либо этот псих убил её и выкинул куда-то тело, либо всё же отпустил.       — Не волнуйся! — раздался тягучий и такой ненавистный голос прямо напротив неё. Метаморф тёмно-синей тряпкой протирал револьвер в руках, облокотившись спиной о стену. — Твоя подружка оборотень жива! Более того, я лично доставил её в академию, — Уэнсдей заметно выдохнула. Облегчение накатило на неё так же быстро, как и ушло. Теперь стоило бы подумать, как спасти себя.       — Теперь ты убьёшь меня? — совершенно спокойно, будто она говорила о погоде, спросила Аддамс, пару раз подергав рукой и поняв, что выпутаться не получиться. До ботинка дотянуться не выйдет. Единственная надежда на Вещь.       — Верно, — кивнул он.       — Почему ты возишься со мной? — надо тянуть время хоть как-то. — Не я же привела казнь твоего папаши в действие! — максимум, что она сделала в тот день ‐ это заперла Оливера. Так почему же он так озлоблен именно на неё?       — Да, но это сделал твой отец! — вот тут он прав. — А сделать ему больнее всего можно, убив его любимую доченьку! Его будут мучить угрызения совести. Потом я расправлюсь с твоим братцем и матерью. И лишь когда он всё потеряет, я смилуюсь и отберу и его жизнь! — уверенно, с угрозой произнёс он.       — У тебя это плохо получается. Ты уже в течение года гоняешься за мной, а до сих пор добился нескольких фото, угроз и парочку попыток убить.       — На этот раз я доведу дело до конца! — улыбаясь, направляет он снова своё оружие на девушку.       — Ты думаешь, что твой отец - ангел во плоти, которого незаслуженно покарали? — ни один мускул на лице девушки не дрогнул. И даже под дулом пистолета голос оставался таким же непроницаемым и твёрдым.       – А что? Тебе есть что сказать? – опускает он резко револьвер, хищно ухмыльнувшись.       – Твоя приёмная поехавшая мать не рассказала тебе, за что Аддамсы убили одного из своих? – нарочито медленно, смакуя каждое слово, начала Уэнсдей. Хоть она и была тогда ещё совсем малышкой, но отчётливо помнила тот ужасный период для их семьи.       – Вы в случае чего утверждаете, что готовы убить за семью! Встать горой за родных! А тут взяли и убили...       – Вот именно! Мы готовы убить за родных!       – Тогда почему же вы его...       – Твой отец просто глупец! – кажется, она так и не даст ему закончить хоть одно предложение.       – Не смей его так называть! – с истошным воплем парень вскочил, приближаясь к Аддамс. У него явно не все дома. Как же это называется? Биполярное расстройство? – Что ты вообще можешь о нем знать? – в жёлтых глазах парня проскользнули стеклянные капли слёз.       – Побольше тебя, – хмыкнула Уэнсдей, а губы на секунду дрогнули в ухмылке. Похоже, этот идиот и правда не в курсе. – Его приговорили к смертной казни за убийства нескольких членов семьи и покушение на жизни ещё довольно большого количества родственников.       Её слова как пощёчина. Себастьян отшатнулся после услышанного. Версия Саманты значительно отличалась от слов Уэндсей.       – Ты врёшь! – уверенно завертел он головой, стараясь отогнать все сомнения. Она просто пытается его обмануть, заговорить зубы.       – Разве Оливер тебе не рассказывал? – они с ним особо и не общались. Когда-то, когда они были ещё подростками, Оливер несколько раз пытался завести разговор об отце, которого так благоговел младший брат. Но каждый раз мама прерывала их диалог, метая взглядом молнии в родного сына. А в один день она просто сослала его в какую-то закрытую школу, которая вовсе находилась в другой стране. С того дня с братом он больше не виделся. Пытался писать ему письма, которые оставались не отвеченными.       Ох, знал бы он, что Саманта выкидывала каждое новое письмо от сына, прежде чем они успели дойти до адресата. Может, тогда Себастьян так не озлобился бы на человека, от которого так хотел братской опоры и поддержки, но который не разделял его желаний.       – А что? Ему тоже есть что рассказать?       – Алан Аддамс, твой отец, пошёл против природы! Глупец хотел жить вечно, – спокойно и размеренно, лицо оставалось безразличным и непроницаемым. – Он заключил сделку с дьяволом. В прямом смысле. Взамен тварь потребовала жертвоприношения, чтобы набраться сил и выбраться в подлунный мир.       С каждым новым словом Уэнсдей, метаморф отшатывался ещё на шаг, махая головой из стороны в сторону, а пальцы ослабли, выронив оружие.       – Кровь Аддамсов обладает поистине сильными качествами. Именно её он и попросил, а твой псих отец, – понятно в кого Себастьян пошёл. – Исполнил его прихоть.       – Ты лжёшь! – парень сидел у противоположной стены, поджав ноги под себя и запустив пальцы в волосы, кажется, пытаясь их вырвать с корнем. Пустой взгляд прожигал дыру в бетонном холодном полу.       – Нет, не лгу! И мы оба это прекрасно понимаем, – в пытках, даже в психологических, Уэнсдей Аддамс и правда не было равных. – Тётя Селистия, дедушка, дядя Джофри и близнецы Меган и Эмили, даже младенец Гарри! Все стали его невинными жертвами, – понизив голос почти до шёпота, говорила брюнетка. – Но этого ему было мало. Он собрал всех родственников за одним столом в одном доме. И пока все мирно спали, попытался привести свой ужаснейший план в действие. Всё обошлось, а на следующий день твой отец был убит моим отцом!       – Нет, этого не может быть! – по щекам и подбородку рыжеволосого парня стекал целый водопад слёз. Кажется, она и вправду перестаралась. Но не суть, он несколько раз пытался убить её. К тому же психи всегда очень эмоционально реагируют на всё, что происходит вокруг них. А тут ещё и такое рассказали, что он во лжи жил, что его отец - убийца и безумец. Как тут не заплакать?       – Себастьян, она врёт! Она пытается запудрить тебе разум, чтобы спастись! Я же тебе говорила, какие эти Аддамсы хитрые, – откуда-то из темноты, стуча каблуками, вышла Саманта, быстро приближаясь к впавшему в истерику сыну. – Отдай, – аккуратно попыталась вытащить из его рук оружие она.       Видимо, женщина поняла, что метаморф так и не решится довести начатое до конца. Придётся взять всё в свои руки.       – Мне незачем врать! – жёсткий и уверенный голос Уэнсдей раздался сзади. – Ну же, скажи своему любимому сыночку правду! Неужели твой гнев к нам оправдан? – нахмурила смоляные брови, состроив ошарашенное лицо.       – Заткнись, бездушная мразь! – рявкнула на неё светловолосая. – Она говорит правду? – просипел Себастьян, подняв умоляющий и полный слёз взор.       В ответ лишь оглушительное молчание. Спустя минуту его нарушил истеричный смешок метаморфа.       – Какая разница, что он сделал? Главное, что они убили твоего отца!       – Столько лет ты мне врала! Я думал, что он... он, – Уэнсдей, наблюдавшая за этой сценой, закатила глаза, мысленно вспоминая номер телефона больницы для душевно больных, куда бы стоило отправить эту парочку.       – Не хочется прерывать вашу семейную драму, – протянула Уэнсдей совершенно спокойным голосом. – Но меня от этих страстей сейчас стошнит!       – Мерзавка! Мой сын слишком слабонервный! Я переоценила его. Но я то с удовольствием тебя убью, – женщина выхватывает оружие и направляет его прямо на Уэнсдей, быстрым шагом приближаясь к девушке.       Снимает с предохранителя. Наводит палец на курок... Уэнсдей уже мысленно успела распрощаться с жизнью. Впрочем, она не боялась смерти. Но в груди щемило, было одно незаконченное дело. Она так и не поговорила с Ксавье. Не рассказала ему о странных чувствах и мыслях, посещающих её каждый раз, когда он оказывается рядом.       И даже на волоске от смерти единственное, о чем-то темноволосая бестия думает – зеленоглазый чокнутый художник. Он и правда ей дорог. И ещё год от таких мыслей и ощущений готическая принцесса пришла бы в полнейший ужас. Но сейчас это не казалось Уэнсдей чем-то омерзительным и приводящим в ужас настолько, чтобы кровь в жилах стыла. Она научилась дружить, любить и заботиться. В своём стиле, конечно. Завуалированно, так, что не все могут понять её сигналы.       Иначе чем ещё объяснить то, что она без раздумий ринулась на верную смерть, спасая светловолосую бестию, что так неожиданно ворвалась в её жизнь, сшибая всё на своём пути? Как объяснить ком, что встал в горле, и то всепоглощающее отчаяние, когда она узнала, что Ксавье похитили?       Раздался оглушительный звук выстрела, что заставил птиц в округе разлететься кто-куда. А дальше звенящая тишина, которую разрушал лишь стремительно приближающийся вой полицейской сирены.