Почему?

      Щелчок. Дверь открывается и по кабинету разносятся приглушённые шаги.       Место между стелажом и стеной очень тесное, поэтому Уэнсдей и Ксавье приходиться очень плотно прижаться друг к другу, чтобы остаться не замечеными. Торп чувствует буквально каждый изгиб, каждую клеточку её тела, отчего на время, кажется забыл как дышать. Она была мертвецки холодной. Щёки его налились жаром, а глаза смущённо забегали по помещению, где Тобиас Уокер что-то искал у себя на столе. Уэнсдей же не проявляла никаких эмоций, будто так вот прижиматься к чьему то мужскому телу для неё обыденно.       Хотя внутри та чувствовала то же, что и Ксавьер. К счастью врождённое умение держать свои эмоции в узде, помогло ей не выдать себя.       Парень впервые в жизни почувствовал сердцебиение девушки. Ритм был таким быстрым и живым, чего не скажешь о ней самой. В одном он убедился точно - у неё всё-таки есть сердце и она такой же человек, как и остальные. Хотя не совсем такой же. Парень сглотнул, пытаясь привести в норму свой ритм сердца.       К тому времени Тобиасу удаётся найти нужный документ. Покрутив его у себя в руке, он направляется обратно к выходу, пока дверь за ним не захлопывается. Уокер, увлечённый поиском нужной папки с документами, а после их тщательного изучения, даже не заметил открытую дверь кабинета.       Как только слышится щелчок, говорящий о том, что дверь заперли, Уэнсдей и Ксавье буквально вываливаются из своего укрытия, глубоко выдохнув.       - Чуть не попались, - обыденным для неё голосом произнесла Уэнсдей, стоя с идеально ровной спиной и спокойно глядя на закрывшуюся дверь, куда пару секунд назад вышел их новый директор.       - Мда, с тобой что ни день - то очередное приключение, - усмехнулся Ксавьер, на что Аддамс метнула в него холодным взглядом.       - Записи у тебя?       - Да, также я удалил все записи, где мы запечатлитись, пока добирались сюда и на всякий случай отключил камеры, чтобы во время похода обратно нас не спалили, - гордый своей смекалкой, произнёс Торп.       - Тогда уходим. ***       Глубокая ночь. В тени деревьев единственным источником света является маленькое окошко в мастерской Ксавьера. Пока все - или не совсем все - мирно сопят у себя в тёплых кроватях, два ученика Невермора просматривают улики и пытаются вычислить неизвестного маньяка или неудавшегося пранкера.       Дождь барабанит по крыше мастерской, а мир содрагается от бесконечных раскатов грома, что создаёт ещё более жуткую атмосферу.       - И тут его нет, - разочарованно произнёс Ксавьер, клацая курсором мышки по экрану ноутбука.       - Как будто бы он стоял именно в тех местах, куда камеры не дотягиваются, - протянула Уэнсдей.       - Либо, - начал русоволосый и повернул голову к девушке, которая склонилась ближе, чтобы находиться на одном уровне с ноутбуком, так что теперь их лица были слишком близко. - Возможно у него есть какой-то доступ к камерам наблюдения.       - Доступ к ним есть только у директора, - ответила Уэнсдей, уловив мысль Ксавьера. - Но опять же, его в первый раз, когда мне пришли фото, в школе не было. Или у него могут быть свои люди здесь? Этот вариант тоже возможен.       - Дело не идёт, а подозреваемых и вопросов всё больше, - протянул Ксавьер, откинувшись на спинку стула и устало потерев глаза.       Уэнсдей глядела на него, не отрывая взгляда. Она до сих пор не могла понять логику действий этого парня. Не понимала почему он так хочет ей помочь. Даже когда она сказала, что тот может ни на что не рассчитывать. Рискуя своим местом в академии, он идёт за ней, не задумываясь. И тут перед глазами неожиданно всплыл их с Ксавьером диалог в полицейском участке, когда того арестовали. Ненависть и обиду в его глазах она запечатлила у себя в памяти на всю жизнь. Хотелось просто взять и выбросить это из головы, но каждый раз, вспоминая об этом у неё в груди начинало что-то давить, а в горле застрявал ком. Это что? Сожаление? Раскаяние? Уэнсдей ненавидела эти чувства, да она вообще все человеские чувства презирала и считала это всё проявлением слабости. Но к сожалению совсем уж бесчувственной она не родилась.       - Уже поздно. - произнёс Ксавьер, задумчиво глядя в маленькое окошко.       - Да, думаю мне пора. - встряхнув головой, отгоняя ненужные мысли и воспоминания, Уэнсдей навела на себя прежний холодный и отстранённый вид, взяла рюкзак, лежащий в этот момент на столе и прошла к выходу, намереваясь покинуть мастерскую.       - Стой, я тебя провожу! - Ксавьер вскочил со своего места и пошёл вслед за брюнеткой. Та же в свою очередь собиралась кинуть что-то на подобии "я и сама могу дойти", но отдёрнула себя и лишь сдержанно кивнула.       Дождь уже прекратился, оставив после себя свежесть и сырость. Уэнсдей и Ксавьер шли по тропе, ведущей прямо ко входу в академию. Небо было невообразимо чистыми. На нём ярко мерцали звёзды и полная луна.       В свете луны Уэнсдей была похожа на фарфоровую куклу. Её бледная, как у трупа, кожа на контрасте с угольно-чёрными глазами, припухлые чуть синевато-фиолетовые губы и аккуратный носик. Глаза глядели вперёд исподлобья, как всегда уверенно и внушая окружающим страх, но только не Ксавье. Русоволосый невольно засмотрелся на её профиль, ещё раз убеждаясь в том, насколько она прекрасна.       - Может перестанешь так открыто пялиться? Меня это напрягает. - произнесла девушка, даже не глядя на Торпа, который слегка смутился и перевёл взгляд куда-то вдаль. - Что ты ко мне чувствуешь? - спустя несколько минут молчания выпалила Уэнсдей и замерла на середине тропы, выжидающе смотря прямо ему в глаза.       Ксавьер замер в паре шагов от неё, точно не ожидая этого вопроса. Да и она сама не ожидала. Слова сами вырвались. Может на неё так повлияла усталость? Кто знает. Но в этот момент она явно потеряла контроль над разумом и над телом, так как медленно стала приближаться к нему, сокращая расстояние, пока не оказалась в паре сантиметров от его ошарашенного лица. Пришлось поднять голову, так как парень был значительно выше неё.       - Что? - Единственное что он смог выдавить из себя.       - Твоё поведение меня весьма настораживает. Я, конечно, мало что смыслю в дружбе и отношениях, но не думаю, что друзья себя так ведут. Эти сомнения меня терзают давно. Так что ответь на мой вопрос...и развей мои подозрения.       - Вряд-ли мой ответ развеет их, скорее укрепит, - Ксавьер неловко почесал затылок, чувствуя что его загнали в угол. Он конечно особо и не скрывал своей привязанности к Аддамс, но та его застала врасплох своим вопросом. Одно радовало его, ей не всё равно, раз она спрашивает.       Она смотрела на него ещё несколько секунд не двигаясь и не выдавая никаких эмоций. Тот смотрел ей в глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то. Уэнсдей перевела взгляд с его глаз на губы, и её снова посетили мысли, которые захлынули её в медпункте. Желание окатило её неожиданно и совладать с этим девушка никак не смогла.       Уэнсдей обвила его шею руками и притянула к себе, заключая в поцелуй. Всё произошло настолько быстро, что Ксавье не сразу смог понять, что происходит и лишь через пару секунд он ответил ей, беря контроль в свои руки. Он проник в её рот, языком переплетаясь с её, покусывал губы девушки, отчего она тихо простонала в поцелуй и вонзила ногти в шею парня, оставляя глубокие болезненные царапины.       Ксавьер обвил её талию руками, крепко сжимая до синяков и прижимая хрупкое с виду тельце девушки к себе. Его окутал сносивший голову пряный запах парфюма девушки с нотками мяты. Не хотелось, чтобы этот момент кончался. Торп думал, что если он её сейчас отпустит, Уэнсдей уйдёт и они навсегда закроют эту тему, а ещё хуже, она начнёт его избегать, что, зная характер девушки, было весьма возможным.       В животе девушки запорхало странное чувство. Это и есть бабочки, о которых пишут в книгах? По крайней мере, ей это понравилось, и это пугало. Чувства привязанности к кому-либо её пугали. Однако и прекращать это не хотелось.       Но как правило, воздух в лёгких не бесконечен и им пришлось оторваться друг от друга, жадно глотая воздух и смущённо отводя взгляд.       - Что это сейчас было?       - Не знаю, - переводя дух, покачала головой Уэнсдей, и их губы снова сомкнулись в жадном поцелуе. Разбираться с последствиями своих действий ей придется, но сейчас это Уэнсдей мало волновало . Она вообще перестала мыслить, лишь поддаваясь новым ощущениям.