Тлеющие угли походных костров

      Райван устал. И эта усталость окутала его, будто бы паутина морозного паука, заставляя двигаться вперед лишь посредством силы воли. Или его вел долг? Кто его знает. В любом случае, сколько бы раз не спрашивал его об этом Телдрин, тот лишь выдавливал из себя слабую ухмылку и говорил то, что ему всего лишь кажется. Либо вовсе ничего не говорил, лишь мрачнел и отводил взгляд, пожимая плечами. Вряд ли он сам знал о том, что заставляло его двигаться вперед.       Может, вправду мнимое чувство долга. Если спросить Телдрина, то он считал то, что драконорожденный уже достаточно выслужился перед Нирном за свой век и мог уже спокойно себе идти на покой. Иногда дело действительно доходило до абсурда – героя всея Скайрима, если не Тамриэля, просили перенести книжку, накладную или какой-то бочонок с мёдом (очень, между прочим, тяжелый!) из пункта "А" в пункт "Б". И ладно бы Райван отказывался! Нет ведь, брал злосчастную передачку, кивал в ответ на сухую благодарность получателя и смотрел на протянутые несчастные септимы так, будто бы впервые видит воочию монеты, даром, что таких у него в особняках в каждом сундуке по десятку мешков.       Довакин не жаловался. Спал с ним в палатках, коротал ночи рядом, улыбался. Но улыбка его с каждым годом становилась все мрачней и мрачней, а путешествуют вместе они уже пять лет, три года из которых вдвоем, ибо Укроп со временем был возвращен на Солстхейм. И если раньше данмер не обращал на усталость патрона внимание, то с каждым годом, с каждым долгим взглядом в свою сторону и с каждым поцелуем обветренных губ понимал, что долго так продолжаться не может. Он совсем не хотел проснуться однажды и обнаружить то, что Райван повесился с горя на суку ближайшего крепкого деревца.       Сегодня был лордас, пятое высокого солнца. День знойный и солнечный, отчего идти к Рифтену было даже приятно, учитывая прохладный ветерок, что дул со стороны Истмарка. Но в броне было всё равно душно, отчего Телдрин невольно позавидовал довакину в его лёгкой кожаной броньке. Хотя… Нечего жаловаться, отсюда было намного тяжелее идти, нежели чем обратно. В конце концов, они избавились от этого бочонка… Нести его прямо до Айварстеда, уму непостижимо! А ведь Серо предлагал просто-напросто отдать контрабанду управляющему медоварни, заложив Ромлина, но Райв лишь отшутился. Сказал, что так неинтересно, да и негоже Телдрину сородичей сдавать. Ага, сородич, Виндхельмский волк тому эльфу товарищ, а не он... Хотя, смотреть на то, как "Интересно" было Райвану нести эту бочку до пункта назначения было действительно забавно, пусть большую часть работы и сделал Тенегрив.       Но дело уже было сделано. К вечеру они уже сидели на крыльце "Медовика", смотрели на воду и Телдрин испытывал странное чувство дежавю, хоть и не мог припомнить момент, когда они также бы сидели вдвоем вечером у реки. В руках Райван крутил бутылку черноверескового мёда, глубоко задумавшись о чём-то, а Телдрин молчал, стараясь понять, как бы подобраться к волнующей его теме так, чтобы Райван не счел его слова ерундой. – Райв. – М? – Рассеянно оглядев его, будто бы не сидел с ним рядом добрые полчаса, довакин отложил бутылку на столик. Лишь прежняя нелюбовь к мёду остановила Серо от того, чтобы подобрать бутылку и приложиться губами к горлышку. Для храбрости. – Тебе бы отдохнуть. Хорошенько так. – Поняв, что уже начинает нести околесицу, мужчина улыбнулся, но добродушная улыбка его была больше похожа на оскал. И, очевидно, до Райва намек не дошёл. – Да я, вроде как, спать не очень-то и хочу. День не был особо тяжелым. – Нет… Я не совсем про это. – Отведя взгляд, Телдрин тихо усмехнулся. Интересно, а если сказать Райвану прямо «Пора тебе на пенсию, мужик», тот тот его сразу пошлет, или оставит время на тяжелый взгляд? – О. Если я правильно понял… Не, Телдрин, не сегодня, так уже в седле долго не могу находиться, что-то ты зачастил. На крайний случай могу отс.. – Я не про это. И, судя по твоему выражению лица, ты это понял и просто издеваешься. – Нахмурившись, Телдрин тихо хмыкнул, заметив чужую самодовольную ухмылку. Давненько он её не видел, отчего подобный подкол даже не вызвал привычное раздражение. – Каюсь. Но, мне кажется, я подозреваю, о чём ты. Я тоже об этом думаю, в последнее время всё больше и больше. Наверное, настало время. – О? – мужчина удивлённо вскинул брови. Чего, а желания уйти в отставку самостоятельно, а не под гнетом чужого благоразумия, он от такого упрямца как Райван не ожидал.       Тот в свою очередь хитро улыбнулся и поправил ворот своей брони. В глазах его замелькали веселые огоньки, отчего данмер невольно улыбнулся – да, это именно тот довакин, которого он помнил. – Не думал, что ты первый предложишь. – честно признавшись, Серо фыркнул в усмешке, когда ухмылка Райва стала ещё шире. – Можем вместе, раз тебе так хочется. Давай, не куксись. Один, два… – Уйдешь от дел? – Я тебе нравлюсь? О. О-о-о… Вот оно. Телдрин смотрел шокировано, а Райван… Улыбка его нервно дрогнула, а смуглая ладонь сжала амулет Мары на тонкой цепочке у него на шее. Внезапно стало понятно всё: крайняя задумчивость патрона в течение этой недели, то, что они ошиваются в Рифте и внезапное желание довакина пойти к Марамалу, из-за которого наемнику пришлось добрый час торчать на рынке. Несмотря на босмерскую смуглость, довакин, как и многие рыжие, краснел резко и стремительно, полностью заливаясь краской. Глаза его, пылающие обидой и печалью, сейчас жгли кожу одного конкретного данмера, отчего он мог поклясться, что если потрогает солнечное сплетение, то там будет зиять дыра.       Но этот праведный гнев также и побудил к действию, заставив Телдрина приподняться и прижать руку Райвана к столу, дабы тот не поднялся и не ушел прочь, как хотел сделать только что. Медленно, будто бы приручает дикого зверя, мужчина обхватил мозолистые от кинжалов пальцы своей ладонью. Взгляд патрона потеплел и, коснувшись кожи его губами, Серо пробормотал: – Нравишься. Я так себя хорошо не знаю, как знаю тебя. Мне просто не хватило бы духу спросить тебя об этом. Не хотел получить возможный отказ. – Я знаю. – Драконорождённый искренне пытался придать голосу сухость и отчужденность, но не получалось вовсе. И он сдался, сцепляя пальцы с Телдрином. Последний засчитал это себе как маленькую победу. – Поэтому и удивился, подумав, что ты догадался. А ты об этом… Этом! – Но это правда. – Тихо выдохнув, Телдрин слегка сощурил глаза, оглядывая мешки под глазами Райвана. Тот даже не сопротивлялся, хоть и, было дело, отводил взгляд, когда тот его принимался разглядывать. – Тебе нужно остепениться. Мир уже достаточно почувствовал на себе твою силу, пусть следующее поколение ищет своего героя, а ты уйдешь на покой. – Я не уйду. Не хочу, чтобы ты вернулся в Воронью Скалу. Вместо ответа босмер получил щелбан в лоб, который вызвал у него витьеватое, но не очень цензурное выражение. – Ты чего? – Действительно думаешь, что я после всего этого уйду? – фыркнув, Телдрин снял с шеи Райва амулет Мары и надел его себе на шею, оглядывая. Тёплый от чужой кожи и выглядел новым. Приятно знать, что мужчина купил его специально по случаю, а не снял его с какого-нибудь трупа. С него станеться. – Так, значит… – Тихо выдохнув, босмер потёр тыльную сторону шеи и счастливо улынулся, ибо с его плеч упал тяжелый груз, – в Ривервуд? – Тихое местечко. Мне нравится. Только вот, Райван, как тебе перспектива соседства с Дельфиной? – О, не волнуйся, как-нибудь переживу.       Поцелуй, длинная, теплая ночь и дальше все шло так, как должно. Даже учитывая то, что пришлось повозиться с тем, чтобы полностью отойти от дел, Телдрин был счастлив. Кто бы мог подумать что ему, воину от плоти до крови, будет так в радость спокойная, мирная жизнь?       Ну, как мирная… Всё «мирное» в отношении довакина относительно, но так даже лучше. Иначе и быть не может.