Новый Круг

Ласковый вечер окутал помещения чем-то невесомым. Это "что-то" сочилось не хуже, чем сок из уже переспелого фрукта: повсюду. Под щелями в полу "что-то" цепляло своей липкостью чужую обувь, а иногда и липло к оголëнным пяткам сутулой тени, что бродила по Дому совсем неслышно. Цеплялось оно и к ногам Акулы, что, казалось, вот-вот замрëт от тяжести неосязаемого. Он был хмур, чем-то похож на слишком неловкого, домашнего кота, что впервые покинул свою лежанку. Только вот при попытке притвориться диким животным, Акула освещал пятнистыми своими глазами коридор опасением. Он чувствовал, что вот-вот случится страшное, но "вот-вот" не наступало. Мошкара кружила вокруг без опаски. Слепой обходил кругами: невесомо, мягко ступая. Если к нему и налипало это ощущение, то ему было безразлично. Ступни, шершавые да твёрдые, в мелких царапинах, не ощущали хлипкости досок и скопившейся под ними влаги. Влага эта представляла из себя едкую смесь из страха, сомнений и тревоги. Что-то переменилось. Уже иное Что-то. Что-то объезжало Дом на инвалидной коляске, Что-то пахло табаком. Фазаны скрылись, нахохлившись да сбившись в плотную стаю. Влага, которую они испили, звалась виной. Как и свойственно людям — вина их была совершенно бессмысленна, не являлась оправданной. Она увлажняла воздух, давая понять, что долго ещё придётся осушивать влагу. Мимо птиц, огибая всех иных, Слепой замирает в глубине коридора. Дыхание заметившего чем-то похоже на стрекот кузнечика, да и само его присутствие казалось сейчас чем-то простым среди прохлады помещений. — Его забрали. — громом в тишине звучит Сфинкс. Ему же кажется, что Слепой похож на бродягу: считающегося, неприметного, но обитающего везде. Но он единственный знал всë. Вот и сейчас: — Я знаю. — и тишина, шумная да волнующая, прерывается грузным шагом Сфинкса, да неслышной походкой Слепого. Их ждут. На стенах вмиг появились новые надписи. Пестрящие ранее "Р" стали не столь назойливы, как новая память. Стены были расписаны белеющим в темноте, ещë свежим, с трудом угадывающимся дымом. — Плохо это.. — глух Сфинкс. И тут же вспоминает: молчаливый собеседник знает, всë-таки, не всë. Но он определенно чувствует, что до туалетов за ними тенью следует Что-то. Тихонько похныкивает, поглядывая как на спасителей, хотя никто уже ему не поможет. Курильщика забрали с полчаса назад. С час — его не не стало. Первым, кто встречает их, оказывается Помпей, несуразно замеревший посреди плитки. "Мëртв." — хмуро кивает он. Тошно, отчего-то, от его голоса становится Рыжему. Он осел в углу вместе с Мертвецом, докуривая, но бычок не выбрасывает, а целится им в вожака шестой, да попадает прямо в зализанные до блеска пряди. Смеëтся громко, размашисто, будто и не собрались они здесь из-за трупа. Мертвец тоже заливается смехом, хотя по нему не понять здесь ли его сознание. — Где Стервятник? — пресекает начало перепалки Сфинкс. Он чувствует блеклые пятна за спиной: одно — Слепой, а за ним обосновалось Что-то. — Чëрт его знает. Слухи всякие ходят. — ответ слышен от Рыжего. — Ходят? — Бегают. И, казалось бы, хорошо вписалась бы тишина сюда. Недолгая, хоть в качестве передышки, но той появиться не суждено было из-за Помпея: — Это ваша вина. — кивает на Сфинкса и Слепого. — Лишь ваша. Приняли вы его плохо, вот и убился. — Так убили же. — правит кто-то из-за зелëных линз. — Слух добежал: Стервятник поэтому и исчез. Не вернут его. — Сказал бы мальчишка, если бы к нему вдруг задышал птица неровно. — и показательно давит грубым ботинком бычок. — Вот и убили, что доверия к вожаку да стае не было. Не справился ты. — и угрожающий взгляд направлен на Слепого, что и не думает отступить. Ему и дела нет, а Сфинкс пререкается вместо него: — Молчи, пока за слова отвечать не пришлось. — Тебя и быть здесь не должно. — Молчи. И вновь бычок летит в Помпея. Тот поглядывает, но не смеет ничего сказать рыжей бестии. — Вернут Стервятника. — впервые за долгое время говорит Слепой. Не видно постороннему ни то, как рот его открывается, не слышно и интонаций. Шепчет Что-то, что он единственный взрослый в комнате, обижается: о нëм забыли. — Вернут.. — Тебе то откуда знать? — вновь раздражается Помпей. — Знаю. И скулит бедное Что-то. Красные кроссовки его перепачканы кровью, собственной, быть может. Скулит и мечется, но Сфинкс прогоняет: выходит за дверь. За ним, невесомо, следует тень, именуемая Слепым. Вздыхая тяжело, в личном огорчении, уходит и Помпей, стряхивая с подошвы остаток сигареты. Остаëтся лишь Рыжий, что рисует, устроившись у дальней стены, дым пеплом и Мертвец, что возможно и не с Рыжим пришел, а уже был здесь под действием чего-то из Кофейника. Голоса гуляют по коридорам ещë недолго. Тихо, дабы не тревожить беспокойного Акулу, лишний раз не пугать: — Ты слухи знаешь? — спрашивает Сфинкс, оглядывая стены, которые словно по новой покрасили. Новые вести и слухи здесь, как новые обои. Бледный кивает, заворачивая в Гнездовье, где его встречают опасливыми взглядами и уважительным молчанием. Только Тень подскакивает к бледнолицему на костылях, но и спросить ничего не успевает. — Вернётся. Нужно только подождать. Стая практически синхронно выдыхает, словно груз с плеч рухнул разом. Слепой разворачивается и уже за спину бросает последние слова: — Тень за вожака. После уходит, оставляя Птиц с новоиспечённым отцом. Хотя пташки и так приняли Тень как второго Папу и вожака, как никак они братья-близнецы. Только Стервятник жёстче, саркастичнее, настоящий отец. В коридоре стихли голоса. Это напоминало Акуле затишье перед бурей, поэтому он поспешил смыться в свой кабинет и оттуда наблюдать за всем с видом таким, словно все находится под его контролем. Слепой же блеклой тенью скользнул на подоконник в комнате стаи и замер, как статуя. Все вопросительные взгляды, все это время выжидающих подробностей, состайников были обращены на Сфинкса, который ответил коротко. — Что-то надвигается. — "Что-то"?! — взвизжал Табаки, — это твоё "что-то" — это враждебность Помпея, который уже давненько желает присесть на нагретое место нашего достопочтенного вожаче, сопутствующая смерть несчастного фазанëнка, между прочем, твоего крестника, и исчезновение Стервятника, которого тоже очень не к стати подозревают в убийстве колясника? М? Сфинкс закатил глаза, дослушав тираду Шакала, а за место него ответил Слепой. Редкий случай. — Сфинкс прав. Что-то надвигается, но Стервятник вернётся и Помпей не такая большая проблема. Не стоит поддаваться общей панике. Слепой умел заразить своим спокойствием. Вот и сейчас несколько бесцветных фраз заставили стаю стихнуть. И только банка с окурками рухнула на пол, как от дуновения ветра.