The Huntsman of Red/ Красный Охотник

Вейл. Вакуо. Атлас. Мистраль. Все Королевства Ремнанта. Бойд Флинн не был уверен, как Королевства утвердились и процветали под постоянными атаками Гримм, но он чувствовал, что это было долго, тяжело, кроваво и наполнено Пылью. Много Пыли, вещи, которая, как говорят, в одиночку произвела революцию в продвижении человечества к относительно приличному уровню жизни. Опять же, отсутствие постоянной смерти уже было плюсом в книге Бойда. Он возился с зажигалкой, которую бесцеремонно засунул в самые дальние уголки своей старой спортивной сумки в стиле Вакуо, и ловко вытащил старый серебряный футляр легким движением пальца. Полированные края и металлический блеск вызывали скрытые чувства горечи и вины, которые быстро исчезли, когда он понял, что темные времена в его жизни прошли. Он вздохнул, погрузившись в свои прошлые сожаления, прежде чем крепко закрыть глаза, положив руку на виски. Если бы в какой-то момент он мог вернуться и начать все сначала, то многое пошло бы по-другому. К тому времени, как он осознал, осознал степень своего влияния, было уже слишком поздно. Теперь у него не было выбора, он был ранен и выведен из строя. Иногда ему приходилось задаваться вопросом, действительно ли Гримм были единственными монстрами в мире. По крайней мере, они были простыми. Он открыл глаза, и это действие сопровождалось привычным движением большого пальца, открывавшим серебряную крышку зажигалки. Через несколько мгновений он скривился, увидев, что фитиль спички перегорел. Отлично, просто что-то еще, что ему нужно починить. Его взгляд пробежался по причудливому офису вокруг него, загроможденной посуде, разбросанным бумагам и куче грязного белья, которое он решил постирать только после того, как запах начал оседать. Это был офис мечты, если бы он имел право голоса в этом вопросе, но, по словам его племянницы Сериз Флинн, это был свинарник, хотя она и не могла понять его новизны. Девушка была слишком озабочена его благополучием, поэтому было неловко выгонять ее, потому что она раздражала. К счастью, сегодня ее не было рядом, чтобы побудить его к серьезной работе. Бойд работал журналистом на поверхности и не хотел вовлекать в свои дела близких ему людей. Таким образом, в глазах племянницы он выглядел сутулым и ленивым упрямцем, человеком, который ничего не мог сделать сам. С другой стороны, она была занята обучением, чтобы стать Охотницей, поэтому, когда он сравнивал ее трудовую этику со своей, его отношение к работе могло показаться ужасным. Это не имело значения. Он перекинул ноги через стол и откинулся на спинку кожаного офисного кресла. Это была своего рода пожизненная пенсия, и, кроме того, он перестал быть героем. Те времена постоянной борьбы в тени, предательства и ложных ожиданий, все это закончилось. Временами он даже задавался вопросом, означают ли слова справедливость и идеалы что-нибудь еще, кроме политических инструментов. В конце концов, никто не сражается только за праведность. Каждое действие имеет свою цену и выгоду, он усвоил этот факт на собственном горьком опыте, поэтому он стал еще более ошеломленным, когда увидел что-то невообразимое. Офис Бойда располагался рядом с центральной станцией оживленной главной улицы Вейла, которая была многолюдной и оживленной из-за того, что Вейл принимал тридцать второй раз в два года Фестиваль Витала, международное соревнование между Королевствами. Это было частью многих санкционированных правительством мероприятий, направленных на поддержание счастья населения в качестве меры предотвращения негативных эмоций, привлекающих Гримм. Естественно, все королевства были вложены в событие со специально изготовленными свитками, транслирующими бои и лучшие моменты участников на большие экраны по всему Вейлу. Один из таких экранов был обращен прямо к окну кабинета Бойда, и поначалу он просто рассеянно смотрел, но внезапный перерыв все изменил. Система вещания Вейла и других королевств устарела и должна была быть заменена к концу года обновленной версией, разработанной в Атласе. До тех пор старая система, у которой было много проблем с ее полезностью, продолжала использоваться. Частой проблемой была случайная прямая трансляция свитков, чьи коды аутентификации были слишком похожи на официально транслируемую частоту. Перепутывание происходит периодически и приводит к отображению неправильного контента. Часто это показывало, как молодые Охотницы и Охотницы случайно дурачились перед экзаменами и другими разными делами. Естественно, большинство из них были оперативно сняты с эфира до тех пор, пока проблема не была улажена, но на этот раз все было иначе. Не было детей, которые дурачились. Не было видно ни городов, ни улиц. Только опустошение и отчаяние на безоблачном горизонте. Звезды отступают к остаткам разбитой луны, висящей среди слабого свечения сумерек. Безымянное небо в глуши. Видео начиналось с надвигающейся катастрофы. Гримм. Орды их. Кусающиеся, скрежетающие, рычащие, их количество было неисчислимым. Многие зрители сначала не понимали, что видят, но к тому времени, когда они поняли, осознали величие Гримма перед ними, многие почувствовали, что не могут дышать. Зрелище было настолько шокирующим, что оживление тридцать второго фестиваля Вейла вдруг погасло, как задутая свеча. В растерянности остались даже технические офицеры, ответственные за исправление ошибок системы вещания. Урсы своими четырьмя лапами оставляли кратеры в земле. Сама земля, испещренная дырами, когда острые когти пронзили коренную породу, как металл в шлифовальном станке. Шум был тошнотворным, стук костяных шипов и масок, которые они носили, вызывал чувство беспокойства. Они ковыляли на четвереньках; мускулистые тела, более прочные, чем чугун, толкают их вперед на один шаг за раз. Они вели Гримм из центра, а более ловкий и проворный Гримм вел авангард. Плеть в белых доспехах. Беовольфы, пожалуй, один из самых распространенных вариантов Гримма. Из их рук, спин и колен торчали костяные пластины, изогнутые и зазубренные, острота которых могла без особого труда проткнуть твердый металл. Их лица, длинные и суженные, напоминали лики волков, свирепых, жестоких и беспощадных. У всех и каждого, попавших в пасть зверя, будет оторвана плоть от сухожилий костей. Задние лапы с двумя суставами позволяли совершать длительные скачки скорости, оставляя за собой грязь и сажу, а их сила зависела от их ловкости и универсальности, в отличие от бегемотов, которые вырисовывались позади них. Гигантские монстры размером со здание громоздились в задней линии с гладкими черными шкурами, состоящими из толстых слоев кожи. Земля просела при их приближении, слои пыли взметнулись на ветру и взметнулись из-за дрожи земли. Бивни из слоновой кости пробивались сквозь деревья, ежевику и валуны, словно ломающиеся ветки. Их рев был глубоким и гортанным, и под тяжестью их импульса эхо разлеталось повсюду. Это были мамонты, те, что возвышались даже среди Гриммов и мигрировали стадами, Голиафы. В небе летали стаи кондоров, расправив крылья, летая на перьях черного цвета. Черная как смоль, как размазанное полотно Ванты, мрак бездны. Малиновые глаза, по два с каждой стороны тонкого лица, сузились в зловещие щелочки, полные злого умысла. Кондоры, Вороны затмили небо, их карканье было слышно на много миль подряд. Неверморы, Гримм дурных предзнаменований, предвестники гибели и смерти; Стены были нематериальны на их пути, и все же не они привлекали внимание всех зрителей. Это был тот, кто командовал всей армией. Отсутствующая левая рука и выражение, искаженное ненавистью и яростью, в лице Гримма был свет, указывающий на более высокий интеллект. Старейшина Гримм. Одного масштаба накопленного Гримма было достаточно, чтобы угрожать стенам любого из существующих королевств Ремнанта. Этот факт встревожил всех руководителей Вейл, Вакуо, Мистрал и Атлас, присутствовавших на Фестивале Вейл, их кулаки были сжаты, а напряжение витало в воздухе. Речь шла уже не о каком-то случайном сбое в системе вещания, а о благополучии человечества. Куда бы ни направилась эта армия Гримм, катастрофа неминуемо последовала, но никто не знал, где находится прямая трансляция. Это было рядом с Вале, Вакуо, Мистралем или Атласом? Неопределенность заставила все крупные державы немедленно мобилизовать свои отдельные школы Охотников и Охотниц для подготовки к обороне. С Озпином из академии Бикон связались, а затем с Джеймсом Айронвудом из Атлас и представителями Вакуо и Мистрал. Внимание, уделяемое одному видео, резко возросло за считанные секунды, и посреди всего этого наконец-то появилось поселение, когда масштаб прокрутки уменьшился. Фавны носились взад и вперед по наспех построенной высокой стене из срубленных бревен и утрамбованной глины, но все видели, что их усилия были бесполезны. Стены обветшали от постоянного использования и не выдерживали, Охотников и Охотниц среди фавнов было слишком мало, чтобы представлять собой что-то значимое. "Что, черт возьми, ты делаешь?!" Тон голоса, который транслировался в прямом эфире, был отчаянным. «Сейчас самое время для этого? Мы должны найти способ жить, ублюдок!» Кричал Фавн средних лет с пепельно-седыми волосами и парой крыльев на спине. Территория вокруг была заполнена бревенчатыми домами, которые многие фавны покидали перед лицом неминуемой опасности. Но куда им было бежать? Люди на видео явно были в глуши. Не было никакой защиты или убежища, куда они могли бы убежать. Выражения фавнов, наблюдавших за происходящим из других королевств, стали горькими. Многие слышали о группе фавнов, отправившихся за пределы Королевства, чтобы создать собственное место, которое можно было бы назвать домом. «Снимаю», — ответил другой голос. «Если мы все равно умрем, то я просто хочу, чтобы тот, кто найдет это место, посмотрел это видео и сказал моей семье дома, что я умер, и больше не волноваться». Настроение стало мрачным, ощутимым даже для самых сильных ненавистников фавнов, которые ничего не могли сделать, кроме как держать свои чувства при себе. Внезапно что-то изменилось. Словно с небес спустился яркий свет. Надежда, найденная в отчаянии, цепляющаяся за него, как за спасательный круг. — Г-смотрите, это он! Появился одинокий Охотник, закутанный в красный плащ, единственным запечатленным изображением была его спина, твердая, широкая и несгибаемая. Там, где другие бежали, он один шел вперед, по проторенной дороге, по ветхим стенам, он стоял впереди. Словно защитник Человечества, воплощение воли людей к выживанию. Что мог сделать один человек перед лицом армии Гримм? Это была сила одного человека и меч, которым он владел. Меч, наполненный собственной волей. Он начал излучать свет ярче любого другого, сильнее любого другого, это была сила за пределами ауры, за пределами видимости. То, что было осуществлено через творение и воплощено в реальность, легендарный меч, Тот, что когда-то защищал белые стены забытого королевства. Меч был поднят. Постановлено воззвание. " Священный меч, ОСВОБОЖДЕНИЕ! " Магия, которая когда-то была забрана у Ремнанта его богами, снова возродилась. Печати расползались по грязи, принимая форму звезд и вращаясь в ее центре. Там, где росла печать, возникло сияние жизни, изгнав тень, изгнав мрак. Появилось Солнце, языки пламени извивались на его поверхности, его температура кипела. Даже оттуда, откуда смотрели зрители и королевств остатков, казалось, что они физически чувствовали жар, тепло, которое оно давало. В то же время они чувствовали заключенную в нем силу, его разрушительные возможности угрожали взорваться, и когда это произошло, мир вспыхнул, щупальца пламени быстро расширились. " ЭКСКАЛИБУР ГАЛАТИН!" Меч взмахнул. Камни начали таять, частицы рыхлого песка и гравия кристаллизовались в стекло, что отражало замешательство в глазах Гримма, прежде чем пламя охватило их. Десятки. Сотни. Тысячи. Ад поглотил их всех, прежде чем взорваться огненным адом, простирающимся за облака. Сила, намного превосходящая все, что могло бы быть порождено внешним видом. Сила заключалась в мече. Публика встала на свои места, руководители, егеря, охотницы, все не могли больше сидеть на месте. Это было не только на улицах Вейла. Во всех королевств остатков в тишине шла только одна прямая трансляция. Если во тьме не было света, тогда создайте свет, который сияет на других и изгоняет тьму. Меч был подобен Солнцу. Пока его глаза сканировали местность вокруг него, от армии, которая когда-то простиралась настолько далеко, насколько мог видеть глаз, осталось лишь несколько Гримм. Угли разлетались по ветру, уносимые нисходящими струями зефира, которые подпитывали затянувшееся пламя, поедающее почерневший углерод. Запах был резким, густой и едкий дым, казалось, распространялся бесконечно. Он провел рукой по стальному стержню Галатина, металл перегревался, пока не засиял ослепляющим сиянием. Священный Меч Планеты, которым когда-то владел Гавейн, Рыцарь Круга. Его разрушительные возможности уступали Экскалибуру, но все, что имело значение, это конечный результат. Убийство Гримм не научит их держаться подальше от поселения Фавн. Рано или поздно появится новый Гримм, и к тому времени новая атака станет неизбежной. Он должен был внедрить это в сознание выживших Гриммов — в сознание Старшего Гримма, что нападение означает смерть. Этот меч, который был подобен Солнцу, станет воплощением надежды, которая защищает. В истории остатков существовали объекты великой силы, известные как Реликвии. В настоящее время каждая Академия Охотников тайно содержала их глубоко в фундаменте своих учреждений. Это были Реликвии Выбора, Созидания, Разрушения и Знания. Говорят, что каждая реликвия содержит неизмеримую силу, недоступную смертным, и прямо сейчас он непреднамеренно создал что-то похожее на них. В отдаленном офисе академии Бикон чашка с кофе разбилась, упав на землю, и разлетелась на крошечные керамические осколки, разбросанные по полу. Между тем, у того, кто не был мудрее, оставался только один способ действий. Драться. Даже если не было никакой выгоды для себя. Даже если в этом не было смысла! Это не имело значения, пока это спасало других. Это был его идеал как Безымянного Героя Справедливости. Его нога поставлена ​​перед ним, мускулы напрягаются. О Меч. О Святой Меч планеты, чье пламя несет свет разрушения и тепло жизни, даруй благословения недостойным, чтобы мир мог быть очищен. Он устремился вперед на крыльях первобытного огня. Пламя вырывалось из меча в его руках, вспыхивая вокруг него, как факел, пламя, вспыхивая и бушуя. Воздух стал влажным, потоки раскаленного света тянулись позади него, мерцая, как отблески заката. Герои рождались из действий, мимолетных промежутков между победой и поражением, и он ничем не отличался. Экскалибур Галатин обрушился с яростью разъяренного зверя, перегретый металл прорезал броню, плоть и кости с тошнотворным шипением. сжигать. сжигать. И сжигать больше. Пепел рассыпался по земле, серый и потускневший, оставив после себя отпечатки следов, пока он шел вперед. Стая беовольфов бросилась на него, рыча, их пасти были широко раскрыты в нападении, а с губ стекали дорожки слюны. Он отклонился назад, вонзив меч в землю и изменив скорость, чтобы уклониться от рядов острых зубов, прежде чем нанести усиленный удар ногой, чтобы увеличить расстояние. Как только он отреагировал, Гримм атаковал всеми оставшимися силами. С точки зрения наблюдающей толпы, его форма была полностью скрыта под телами Гримм. Он скривился, чувствуя, как зубы и когти вонзаются в его плоть даже с помощью магии Усиления. Это была его собственная вина, которая заряжала его самостоятельно. Он не был искусным фехтовальщиком, копейщиком или кем-то в этом роде; он был простым кузнецом, но, в отличие от других Героических Душ, он был уникален. Ему не нужно было быть опытным в чем-либо, чтобы быть экспертом. «Trace. on». История любого оружия раскрывалась с первого взгляда, проникая в его разум и актуализируя опыт владельца оружия. Если он не мог обладать способностью владеть чем-либо с мастерством, тогда все, что ему нужно было сделать, это подражать. Если это был противник, которого он не мог победить в реальности, то он просто должен был визуализировать то, что мог. Пламя вокруг него начало вздыматься, сияя блеском минувшей славы. Луч света рассеял тьму, пронзая Гриммов вокруг него, Беовольфов, Голиафов, Урсу, это не имело значения. Это был свет, который невозможно было сдержать, который извергался из наконечника Экскалибура Галатина и расширял его досягаемость. Меч Солнца снова поднялся, его хватка переключилась на одну руку, его тело наклонилось вперед, приняв забытую старую позу. Стойка Гавейна, Рыцаря Солнца. Сияние меча изменилось, ослепительно желтый оттенок сменился огненно-оранжевым. Там, где падал солнечный свет, все испарялось. Когда меч двинулся, облака, казалось, разошлись под тяжестью удара сверху. Невермор упал с небес, их перья развевались, Голиафы рухнули, а Беовольфы превратились в ничто. Остался только один Гримм. Старший Гримм. В его глазах и выражении больше не было ненависти или враждебности. Остался только страх. — Иди, — сказал он, не заботясь о том, понял он его или нет. Он не стал бы повторяться во второй раз. Старейшина Гримм заколебался, и на глазах у всех зрителей он отступил с такой скоростью, что исчез через несколько секунд. Он сделал вдох, потом выдохнул. Следы крови текли из его тела, покрывая кожу, но его плечи ни разу не сгорбились. Ему еще нужно было кое-что сделать. Он посадил Экскалибур Галатин в землю и пожелал, чтобы меч активировался, изменив его основные функции с помощью магии Изменения, прежде чем наполнить его энергией. Благородный Фантазм раскололся, разделившись на многочисленные потоки света, соединенные вместе у основания миниатюрного солнца, которое он выпустил наверху. Это был визуальный знак, который должен был действовать как предупреждение. Корректирующая сила Гайи не работала в Ремнанте. Следовательно, его прослеженные проекции потенциально могут оставаться неопределенно долго, если он не отклонит их. Это послужит его делу, так как без присутствия Экскалибура Галатина Старейшина Гримм может когда-нибудь набраться храбрости, чтобы атаковать еще раз, и если его не будет рядом, это будет катастрофа. Чтобы предотвратить подобные вещи, у него не было другого выбора, кроме как оставить Экскалибур Галатин позади. Отвернувшись от меча, сохранявшего образ солнца в воздухе, земли, некогда опустошенные, грелись в сиянии нового завтрашнего дня. Только после того, как он достиг своих целей, он, наконец, повернулся и посмотрел на свою левую руку. Части его почернели и приобрели нездоровый оттенок, и он почувствовал, как чужая энергия пытается достичь его духовного начала. В настоящее время он был недостаточно велик, чтобы помешать ему, но в будущем все может измениться. На данный момент ношение савана Мартина полностью подавило рост темной массы. Было о чем побеспокоиться позже. На данный момент он уже мог видеть фавна поселения, подбегающего к нему с благодарностью, но у него не было времени для приветствий или подтверждений. Он сделал то, что должен был сделать, и этого было достаточно. Он дематериализовался с мыслью, спрятавшись подальше от глаз, чтобы никто не смог найти его снова. Его пункт назначения был только в одном месте, на стороне его мастера. Руби пошатнулась на ногах, ее глаза опустились, когда она начала неустойчиво раскачиваться. Количество энергии, которое он вложил в нее, чтобы питать его проекцию, было достаточно, чтобы опустошить ее резервы. Эффект был очевиден, и он не хотел, чтобы она рухнула без его присутствия, поэтому он отказался от благодарности Фавна. Руби была важнее, а Саммер уже беспокоилась рядом с ним. В этот момент первое путешествие Руби за пределами Патча подошло к концу. Он подхватил ее на руки и завернул в заранее приготовленное одеяло. «Вставай, малышка, пошли домой», — прошептал он, когда ее голова погрузилась в сон. Красный Охотник и маленькая девочка, которую он привел с собой, полностью исчезли из Вермиллиона, куда бы ни смотрел фавн. Их просто нигде не было. Вкупе с подвигами, которым только что стал свидетелем фавн, многие поняли, что, возможно, только что происшедшее перед ними было чем-то прямо из сборника сказок, но огненное солнце перед их глазами говорило об обратном. Герои существовали. На Фестивале Витала, проходившем в Вейле, все место было в полной тишине, все наблюдающие были прикованы взглядами к сфере пламени, парящей в воздухе. Когда видео быстро обрывается, начинается шумиха. Люди кричали, аплодируя, в то время как подавляющее большинство Охотников и Охотниц просто стояли ошеломленные. Никто не мог игнорировать то, что только что произошло, или забыть то, что они только что видели, но никакие технические навыки не могли заставить видеооператора продолжать запись. Ничего нельзя было сделать. Вместо этого различные руководители и правительственные ветви королевств начали прочесывать районы за пределами своих границ, чтобы определить точное место, изображенное на видео. Не может быть, чтобы солнце, сияющее в глубине выровненного леса, было слишком трудно обнаружить. В то время как высшая бюрократия спорила между собой, рядовые граждане больше интересовались одним вопросом. Красный Охотник, которого они только что видели, был не похож ни на кого другого. Один человек против армии. Защитив Фавнов, живущих в поселении, он исчез, как будто растворился в воздухе. Что нужно было понять, так это то, что сразу после того, как Экскалибур Галатин развязал свою атаку, деревья, кустарники и ежевика поблизости были полностью уничтожены. Это было все равно, что стоять над плоской равниной. Некуда было убежать или спрятаться, чтобы его не заметили, но Красный Охотник исчез, словно призрак или фантом. Возможно, это было Подобие? Это было гораздо более правдоподобное объяснение, поскольку меч, который использовал Красный Охотник, явно был источником создания миниатюрного солнца. Однако кто мог проверить такие теории? Никто. Спекуляции привели к бурным дебатам среди толпы, и даже лидеры королевств пришли к молчаливому решению провести еще одну встречу. То, что символизировал Экскалибур Галатин, было доказательством того, что человечество может дать отпор Гримму, что могут существовать не только четыре королевства. Более того, в глазах Джеймса из Айронвуда только что проявилось оружие беспрецедентных возможностей, способное изменить все. Как ни странно, Озпин из академии Бикон не отвечал на многочисленные звонки, которые ему посылали. Если заглянуть в офис Озпина поближе, можно найти только пустую комнату. Джеймс чувствовал, что с поведением Озпина что-то не так, но привлечение нового сдерживающего фактора против Гримма было более приоритетным, чем понимание того, что думает старый друг. Имея это в виду, он начал планировать будущее. Охота на Красного Охотника официально началась без ведома Широ. Между тем, не все обратили внимание на то, что произошло на фестивале Витал. В Патче все было по-другому в пределах одного дома, расположенного недалеко от леса. Тайянг Сяо Лонг не спал несколько дней. Под его глазами образовались мешки, и чем дольше он заставлял себя бодрствовать, темные круги становились все более заметными. В то же время он не мог спать, даже если бы хотел. Саммер умерла. Руби исчезла. Он заметно вздрогнул, его ногти впились в ладони и пролили кровь, но его это мало заботило. Если бы не тот факт, что рядом с ним спала Янг, он, наверное, давно бы потерял самообладание, но не мог. Янг сильно винила себя, и как бы он ни пытался убедить ее, что исчезновение Руби не было ее ошибкой, она не слушала. Янг чувствовал, что если бы она не сказала Руби, что Саммер ушла, то Руби никогда бы не исчезла. Исчезла? Это слово заставило Тая вырваться из глубины его ярости, его лицо опасно исказилось. Тай был многогранен, терпелив, понимающ и медлителен к насилию, но даже у него были времена, когда его гнев и безрассудство могли далеко превзойти гнев Кроу. Его семья и его близкие были его самым большим табу. Руби не исчезла, его маленькую девочку забрали . Он снова и снова осматривал комнату Руби в дни после ее отсутствия и обнаружил, что Руби никак не могла уйти одна. Простыни были сдвинуты, шторы задернуты, окно оставлено настежь, явно кто-то, кроме него самого, пришел и ушел в комнату его маленькой девочки и увел ее. Это тоже не мог быть нормальный человек. Тай был Охотником, он бы заметил это, если бы такое произошло, и тот факт, что он не имел в виду, что против него действовал другой профессиональный Охотник. Кроу был в ярости, когда услышал эту новость. В настоящее время этот человек был в ярости, безжалостно уничтожая незаконные организации, скрывающиеся в Патче. Тай присоединился бы к Кроу, если бы не его растущая паранойя. Что, если он уйдет и, вернувшись, обнаружит, что Янг тоже ушла? Он не хотел об этом думать, потому что не знал, что сделает в своем безумии. Женщин можно презирать, и они могут нанести ответный удар с нечестивой яростью, но нет ничего более пугающего, чем способный мужчина, которому нечего терять. Янг бормотала во сне. Она вернулась к своей юной привычке заползать в его кровать в поисках утешения, обнимая его, но теперь он уложил ее спать первой, пока размышлял над своими мыслями. Ее лицо было сморщено, ее конечности беспокойно двигались под простынями. Ей снился кошмар. Тай отбросил свой гнев и стал гладить Янг по спине, пока ее кошмар не утих. Только когда его гнев угас, пришло отчаяние. Саммер — это одно, а Руби — всего лишь маленькая девочка. Учитывая количество прошедших дней, не было никакой гарантии, что она будет в целости и сохранности. Он сглотнул, ругая себя. Если бы только он был рядом с ней, когда она плакала, ничего бы этого не случилось, если бы у него хватило смелости взглянуть правде в глаза и обсудить с Руби исчезновение Саммер. И все же он был слаб. Рейвен ушла, и он не хотел смириться с тем, что Саммер тоже ушла. Он закрыл глаза и изо всех сил пытался разобраться в своих эмоциях. Однако ему было некогда предаваться сожалениям о себе, он был нужен своим дочерям. Он провел рукой по лицу Янг и вытер пот, выступивший на ее бровях в результате кошмара. Он не хотел, чтобы она проснулась прямо сейчас. Так было лучше. Чувство вины разъедало ее, и единственное время, когда она казалась спокойной, было, когда она спала. Прямо сейчас вокруг были только он и Янг. Поэтому он позаботится о ней, делая все возможное, чтобы найти Руби. Подождав, пока он не убедится, что Янг не шевельнется, если он выйдет из комнаты, он осторожно оторвал от себя ее руки и ноги и направился в свой кабинет в доме. Там он собрал все улики, относящиеся к похитителю Руби. Времени на отдых не было, он не мог себе этого позволить, когда каждый раз, закрывая глаза, представлял себе, что с его младшей дочерью происходит что-то ужасное. Пока он мог полагаться только на Кроу, так как не мог оставить Янг одну. Проходя по знакомому коридору собственного дома, гордость и достоинство, которые он носил как честный Охотник, исчезли, обнажив человека, тяжело отягощенного своим бременем и чувством вины. Он ударил кулаком по стене, ударив кулаком по металлу и остановившись на полпути. — Черт возьми, — выругался он. " Бля ", он не осмелился ударить снова. Шум отразился в доме и потенциально мог разбудить Янга. Он стоял один молча, беспомощность нападала на него. Даже с полученными им подсказками относительно того, куда мог уйти похититель Руби, он понимал, что все это бессмысленно. Для начала не хватило информации. Все, что он знал конкретно, это то, что похититель сбежал через окно. Мотивы и тому подобное было невозможно определить, поэтому все было безрезультатно. Потерянный в своем горе, его чувства как Охотника активировались одновременно. Его уши навострились, глаза резко сузились, а кровь бешено бурлила внутри него. В комнате Руби чуть дальше по коридору раздался шум. Зная, что никого не должно было быть в комнате, выражение лица Тай стало холодным, когда он обдумывал перспективу возвращения похитителя на место происшествия. Каким бы иррациональным ни было это событие, Тай больше не мог ясно мыслить. Он рванулся вперед так быстро, как только могли его ноги, прямо пинком распахнув дверь, не обращая внимания на шум. Как только он очутился в комнате своей младшей дочери, его глаза расширились, когда он увидел, как Руби крепко спит на своей кровати, завернувшись в одеяла. Как бы подозрительно он ни относился к обстоятельствам, откровенно говоря, его это не волновало. Его тело дрожало, когда он шел вперед, останавливаясь у изножья кровати Руби и нежно беря ее на руки. Она дышала, тихонько похрапывая, несмотря на грохот, который он издал при входе. Он тихо заплакал, все его тревоги больше не могли сдерживать, когда облегчение нахлынуло на него. Он прижался лицом к ее лицу, из-за щетины на его бороде выражение лица Руби исказилось от дискомфорта, но это только усилило его склонность продолжать. Он крепко держал ее, как будто глубоко опасаясь, что, если он отпустит ее, она исчезнет. В своем счастье он забыл, что шум, который он произвел, наверняка разбудил его старшую дочь. Янг заглядывала в щель двери, ведущей в комнату Руби, не подозревая, что происходит внутри. К тому времени, как она продвинула пальцы вперед и заглянула в комнату, она отбросила все мысли о том, чтобы спрятаться. Тай почувствовал, как Янг вцепилась в его ногу, уже зная, что она, должно быть, чувствовала, увидев возвращение Руби. Он взъерошил голову Янг и опустился на колени, неся Янг в левой руке и Руби в правой. Он уложил их обоих в постель, не говоря ни слова, не желая нарушать тишину. Иногда не нужно было произносить слова, чтобы понять смысл, и это был один из таких случаев. Силы, которую он вложил в свои объятия, было достаточно, чтобы выразить свои чувства. Тай отвел Янг и Руби в свою комнату, где впервые за много дней растянулся на своей кровати. И Янг, и Руби цеплялись за него, их руки и ноги спутались вокруг него и не желали двигаться. Это было нормально, Тай был доволен, что оставил их в покое. Пока его дочери в безопасности, он мог пока отложить в сторону свои заботы. Только он слышал шуршание бумаги, когда рядом с ним храпела Руби. Он нахмурил брови, освобождая правую руку, чтобы внимательно наблюдать за Руби. Именно тогда он увидел это, листок бумаги, который Руби засунула под одежду, чтобы не потерять. Это была привычка, которую она переняла у Янг, который сказал, что метод надежный. Сначала он подумал, что бумага была оставлена ​​похитителем, и испугался, но в конце концов его любопытство победило. Осторожно он развернул Руби и расстегнул молнию сзади ее розового комбинезона. Тем же движением он достал листок бумаги, застегнул молнию на комбинезоне Руби и позволил ей прижаться к его груди. В тусклом свете своей комнаты Тай уставился на лист бумаги в правой руке, которую он держал над головой, лежа на спине. Впервые за несколько месяцев Тай почувствовал, что не может дышать, потому что его глаза сразу же распознали почерк. Когда он впервые услышал, что Саммер пропал, не было преувеличением сказать, что он «выключился». Он уже не мог ясно мыслить и чувствовал, что ничего хорошего уже никогда не придет к нему. Чем больше он читал, тем тише становился, пока не стало казаться, что он не дышит. Только звук Янг и Руби, бормочущих во сне, был слышен эхом, Руби о печенье, а Янг о мальчиках. Несмотря на то, что бормотание Янг спровоцировало его как отца, Тай не заметил ничего, кроме лежащей перед ним бумаги. Саммер. Письмо была написана Саммер. Откровение было сродни удару кувалдой. Тем более, когда он дочитал до одного слова. В ловушке . Прошли месяцы с тех пор, как в последний раз кто-либо слышал о Саммер, до такой степени, что даже ее официальная лицензия Охотницы была классифицирована как умершая. Однако реальность перед его глазами теперь была совсем иной, чем раньше. Человек, который отключился, вдруг ожил с непоколебимой решимостью. Саммер была жива. Она была жива! Бумага смялась в его руке, волнение взяло верх, прежде чем он понял что-то важное. Она сказала в ловушке. Выражение его лица похолодело, но сменилось непоколебимой решимостью; вид, который могли понять только женатые мужчины и отцы. Любовь сильнее всего, готовая пожертвовать всем. — Я спасу тебя, Саммер. Обещаю, — его слова поразили сердце. Это был обет. Тай смотрел в окно, не зная, что Саммер уже в комнате и тихо наблюдает за ним. Она заметно дрожала, на лице ее читалось волнение, губы дрожали, глаза увлажнились. Слова Тая заставили ее сглотнуть, и ее тело парило рядом с ним и ее дочерьми. Несмотря на то, что они знали, что они не могут ни услышать, ни прикоснуться к ней, она обхватила их руками и оставалась так всю ночь. Широ вздохнул, уходя, зная, что он больше не нужен. Приказ его Первой Командной Печати был выполнен, но это был не тот результат, на который он надеялся. Он скрестил руки и склонил голову. Однажды он спасет эту семью и приведет ее к счастливому концу. Однажды. Конечно. Неважно, сколько времени это займет.