eat my tears

— Хани!   Парень дёргается, и карандаш летит куда-то на пол. Он хмурится и встаёт из-за стола, чтобы поднять его. Бабушка забегает к нему в комнату и удивлённо смотрит в глаза.   — Милый, тебя там мальчики зовут прогуляться. Сходи с ними. Всё время дома сидишь. Так ведь всё лето пройдёт...   — Кто зовёт? — не понимает Джисон и смотрит в окно, замечая двух близнецов возле их дома. — Бабуль, я не пойду. Я их...не знаю. И мне трудно знакомиться с кем-то.   — Знаю. Но они очень просили тебя выйти. Может хотят подружиться с тобой, — мягко улыбается старушка и лохматит белоснежные волосы Хана.   Ага. Подружиться.   — Ладно.   Джисон берёт в руки кофту и выходит из дома. За ним увязывается Тэнчи. Он удивляется этому, потому что их кошка была крайне ленива на прогулки. Хан был с ней в этом похож.   — Привет! — говорит быстро один из близнецов. Он выглядит встревожено. — Мы...хотим извиниться перед тобой.   — Да. Нам очень жаль.    — С чего вдруг? — фыркает Хан и скрещивает руки на груди. — Испугались, что я мог умереть в этой реке?   — Эм...мы утром...нашли в саду мертвых птиц, — честно отвечает один из парней и опускает глаза вниз. — Тот парень...в общем, и ему передай извинения. Мы больше не будем никого доставать. Только пусть он больше ничего не делает. Пожалуйста.   — Мёртвых птиц? — переспрашивает Джисон и вспоминает о том, что Минхо говорил о чем-то таком возле реки. — Может это совпадение?    — Нет. Их было несколько. И...это точно он. Он же ведьма.   — Ведьм не существует. Разве вы верите в эти сказки? — тяжело вздыхает Хан и видит на их лицах жуткий испуг. — Ладно. Но не смейте больше издеваться над кем-то. Ясно?   — Да.   Близнецы ещё секунду постояли рядом с Джисоном, а потом убежали обратно домой. Вряд ли он увидит их ещё раз. Хан посмотрел на Тэнчи, которая спокойно стояла возле его ног.   — Пойдёшь со мной к Минхо? У меня к нему есть вопросы, — проговорил устало Джисон и пошёл в сторону леса. Кошка послушно побежала за ним.   Он никогда не верил в волшебство или в магию. Жизнь забрала его маму очень рано. Его отца он никогда не знал. И он очень долгое время прожил у своей тёти, которая умерла после совершеннолетия Джисона. Хан остался один. Иногда он приезжал к своей любимой бабушке. Но парень никогда не замечал ничего волшебного в жизни. Она была сухой и бездушной. В ней не было ничего магического.    Хан с самого детства любил читать научную литературу. Он закончил школу и поступил в университет. Все его знания строились на науке. В его голове не было даже мысли о том, что существуют ведьмы или вампиры. Это были красивые выдумки.    Но Минхо был абсолютно другим. Он был совсем не похож на обычного человека. В нем находился какой-то магнит. И Джисона тянуло к этому магниту. Как бы странно это не звучало.   Хан осторожно перешёл через мост. Тэнчи мяукнула и остановилась около тропинки.   — Идём. Всё в порядке, — успокаивает её Джисон и берёт на руки. Белая кошка фыркает, но не сопротивляется.   Они заходят в чужой дом. Здесь было очень тихо. Хан отпустил Тэнчи на землю.   — Минхо?   Джисон стучит в дверь дома, которая слегка скрипнула, но не открылась. Он постучал ещё раз и в ответ услышал лишь тишину. Белоснежная кошка мяукнула и запрыгнула на подоконник.    В этот момент дверь в дом открылась. И на пороге оказался сонный Аку. Он потянулся и заметил незнакомую кошку. Тэнчи удивлённо уставилась на чёрного кота и спрыгнула с подоконника, чтобы спрятаться за ноги Джисона.   — Всё в порядке. Аку тебя не тронет, — мягко смеётся Хан и оставляет их вдвоём.   Он осторожно заходит в чужой дом и смотрит по сторонам, замечая Минхо.    Молодой человек сидел на полу и вокруг него было расположено множество свечек. Они полыхали, пока Ли с закрытыми глазами что-то тихо шептал.   — Что ты тут забыл? — холодно спрашивает Минхо и не открывает глаз, продолжая сидеть в кругу из свечек. Перед ним лежали какие-то карты.   — Что ты делаешь?   — Ты опять будешь отвечать вопросом на вопрос? И не говори, что я грубиян. Ты помешал мне.   — Прости, — шепчет Джисон и не двигается с места. — Мне уйти?   Минхо фыркает и открывает разноцветные глаза, поэтому свечи начинают гореть ещё ярче. Он без слов зовёт Хана подойти к нему ближе. Парень аккуратно подходит к Ли и садится внутрь круга. Дверь очень громко хлопает и все погружается в тишину. Джисон дёргается и выпрямляет спину.   — Я настраиваюсь.   — Медитируешь? — улыбается Хан и садится в позу лотоса.   — Наверное, у людей это так называется. Но мне иногда необходимо отбросить всю энергию и посидеть в тишине. И меня никогда ещё не прерывали. Ты первый, всезнайка, — вздыхает Минхо и наклоняет голову, чтобы взглянуть в карий омут чужих глаз. — Ты сам знаешь ответ на свой вопрос.   — Так...это ты отправил им мёртвых птиц?    — Да. Это предупреждение. И оно сработало, — кивает Ли и стискивает зубы. — Теперь ты веришь, что я ведьма?   — Не знаю? Ты странный. Необычный. Волшебный, — спокойно говорит Джисон и немного дёргает руками. — И ты очень красивый. Знаешь, таких красивых людей не существует. Ты точно продал кому-то душу.   Минхо слушает и впитывает. В мягком голосе нет ни грамма фальши или зависти. Лишь восхищение. Мама всегда говорила ему тоже самое. Что он необычный и красивый. Просто...ему не повезло быть ведьмой. Вот и всё. Не повезло родиться с разноцветными глазами. Но она любила его любым. Всегда любила.   — Минхо?   Он возвращается к Джисону и хмыкает.    — Никому я душу не продавал. Души не существует. Странно, что ты в неё веришь. Ты же всезнайка.   — Не существует? Почему это? — удивляется парень и качает головой. — Мне кажется, что душа есть у каждого.   — Все стремятся продать душу, но продают себя. Душа и есть человек. Вот и всё.   Хан внимательно слушает, но Минхо не продолжает свой разговор. Он вновь закрывает глаза и глубоко дышит.   — Если ты ведьма, то...сколько тебе лет? — шепчет очень тихо Джисон и боится спугнуть Ли, но тот выглядит спокойным.   — Двадцать три. Ведьмы не живут вечность. Смерть сильнее магии. Она забирает кого-угодно. И когда-угодно. Её не обмануть, не испугать, не сломать. Смерть всегда будет дожидаться каждого.   — Мне в этом году будет двадцать один, — бормочет неловко Джисон и кусает губы. — Могу я ещё кое-что спросить?   — Спрашивай, всезнайка.   — Твои глаза всё-таки правда связаны с магией?   Минхо резко дёргается и смотрит прямо на Хана. Его взгляд тяжёлый и устрашающий, но Джисон не боится. Если бы этот человек был плохим, то он бы сюда никогда не возвращался.   — Есть разные ведьмы. Одни ведьмы умеют лечить, другие могут разговаривать с мёртвыми, или варить какие-то отвары. А есть ведьмы разрушения. Я отношусь к этому типу. Наполовину, — немного отстранённо говорит Ли и указывает на одну свою сторону. На его чёрный глаз. — Я бракованная ведьма. Моя магия работает очень трудным образом. Одна моя половина умеет создавать, оберегать и лечить. Вторая моя половина умеет убивать, разрушать и причинять боль. И я не контролирую это. Это очень опасная магия, поэтому я заперт тут.    — Разве это не здорово? — через несколько секунд говорит Джисон и поднимает руки в знаке спокойствия.— Прости, я...Просто...Разве это не здорово, что ты такой? Таких же ведьм больше не существует!   — И что? Какая разница – существует или нет? В один день я создаю лекарство, а на следующий день это лекарство становится ядом. Какой толк в моей магии? — вспыхивает Минхо, поэтому свечки вокруг начинают дрожать, боясь своего хозяина. — Я могу причинить боль тому, кого...считаю другом. Если мои глаза становятся чёрными, то лучше бежать. И никогда не возвращаться.   — Но твои зелёные глаза...прекрасны...как и чёрные, Минхо. Ты родился таким. Это не изменить. Но я не верю, что ты можешь только разрушать. Ты можешь создавать. Это разве ничего не значит? — грустно отвечает Джисон и не сводит тёплых глаз с молодого человека.   — Ты глупый, всезнайка. Это моё тебе предупреждение. Уходи отсюда. И забудь дорогу к моему дому.   — Ты разве не в курсе? В магию я не верю, — ярко улыбается Джисон и замечает удивление на чужом лице. — И я не верю, что ты можешь сделать кому-то больно.   — Тебе могу. Хочешь? — холодно говорит Ли и протягивает свою бледную ладонь, которая слегка дрожит. — Сам напросился.   — Ладно.   Хан сжимает чужую руку и закрывает глаза, погружаясь в шумящую темноту.    — У меня сын родился! — кричит женщина и с улыбкой смотрит на маленький комочек в пеленке. — Какой ты красивый у меня. Я назову тебя Джисоном. Звездой, мой малыш. Я всегда буду рядом. Всегда буду тебя любить...   Ведьма резко отпускает чужую руку, потому что Хан начинает плакать и трястись. Минхо открывает свои глаза и стирает с мягких щёк слёзы, чтобы сразу же поднести их к своим губам. Джисон смотрит на это и грустно улыбается.   — Ты опять...съел мои слёзы.   — Я съел не слёзы. Я съел твою боль.   Хан горько усмехается и тянется к парню, чтобы обнять его. Но Ли покрывается мурашками и осторожно отталкивает парня от себя подальше.   — П-прости... — сразу же извиняется Джисон и держится за свои плечи. — Когда мне грустно, то бабушка всегда обнимает меня.   — Все в порядке. Просто...последний раз меня обнимала моя мама и... — нервничает Минхо и теребит пуговицы на рубашке. — Неважно. Прости. Я не должен был показывать тебе это.    — Все нормально. Наверное, — бормочет Хан и смотрит на свои руки, которые слегка дрожат из-за воспоминаний.   — Хочешь...я погадаю тебе? — спрашивает тихо Минхо и берёт в руки старую колоду таро. Некоторые карты даже стёрлись по краям.   — Знаешь, это очень популярно сейчас. Есть таро даже с кошками, — вдруг хихикает Хан и расслабляется. — Но я не верю в это.   — Если не хочешь, то я не буду делать этого. Но мой расклад будет точным. Я всё-таки ведьма.   — Хорошо. Давай, — кивает Джисон и выпрямляется, смотря на ухмылку молодого человека.   — Аку! — зовет своего фамильяра Минхо и щёлкает пальцами. — С моим котом будет легче. Он мне всегда помогает.   В дом забегает чёрный кот, а за ним следом бежит белый комок шерсти. Ли удивлённо вскидывает брови и смотрит на белую кошку.   — Это Тэнчи, — обьясняет Хан и улыбается.   — Ангел? Интересно, — фыркает Минхо и тоже улыбается. — На тебя похожа. Красавица.   Кошка подходит ближе к ведьме и тыкается в его открытую ладонь. Тэнчи никогда не была ласковой. Только в короткие моменты. Но с Ли она сразу же нашла общий язык. Мило.   — Ладно. Я погадаю тебе на любовь, — вдруг говорит Минхо и начинает раскладывать несколько карт таро вдоль своих ног.   — Почему на любовь?   — А почему нет? Или ты в любовь тоже не веришь?    — Верю...наверное, — вспыхивает Джисон и избегает чужого взгляда.— Колдуй, фея.   — Ещё раз назовёшь меня так и я выкину тебя за шкирку в реку.   — Понял! — смеётся мягко Хан и обнимает себя за колени, чтобы положить на них подбородок.   Минхо раскладывает все нужные карты и начинает смотреть на них. Целая минута проходит в тишине. Джисон хочет спросить тысячу вопросов, но Ли опережает его.   — Твоя любовь найдёт тебя совсем скоро. Она будет яркой. Огненной. Но мягкой. Этот человек будет любить тебя всего без остатка. Как и ты его. Но...я не вижу здесь никакого конца.   — Что это значит? — искренне не понимает Джисон и смотрит в тёплые глаза Минхо. — Что-то плохое?   — Нет. Вовсе нет. Наверное, у этой любви не будет конца...как в книгах. Это здорово. Ты заслуживаешь такой любви. Я боялся, что здесь будет разбитое сердце. Но твоя спутница будет прекрасной. Пусть карты и показывают трудности и разрушения, но это можно исправить, — говорит тихо Ли и поднимает свои глаза. Хан что-то хочет ему сказать, но будто боится. — Я сказал что-то не так?   — Ты увидел...именно...спутницу?   Минхо удивлённо хлопает глазами и смотрит на свои руки, в которых все ещё оставались разложенные карты.   — Ну, гадание же...на любовь? — Ли не до конца понимает суть вопроса. — Здесь не сказано именно про девушку, но...   — Мне не нравятся девушки.   Ведьма замирает и смотрит на пламя свечей, которое начинает искриться в разные стороны. Минхо делает глубокий вдох и поднимает голову, чтобы посмотреть на спокойного Джисона.   — Это странно. В обществе. Но я ничего не чувствую к девушкам. То есть, ничего романтического. У меня есть подруга в городе. Я очень люблю её, ведь она мой друг. Но я вряд ли буду счастлив, если буду встречаться с девушками, — говорит правду Хан и дёргает пальцами пряди своих белоснежных волос. Он явно нервничал.    — Ты не...должен делать то, что не принесёт тебе счастья, — отвечает спокойно Минхо и выдыхает куда-то в сторону. Аку внимательно следит за ним. Настырный кот. — Всё в порядке. Я знаю мало примеров любви, но иногда это тёплое чувство. И...мои карты просто сказали, что ты найдёшь человека, который будет тебя любить. Это хорошо.   — Да, это хорошо. А ты гадал себе на любовь? — спрашивает с интересом Джисон и немного пододвигается ближе.   — Зачем? — фыркает Ли и встаёт с пола, чтобы размять затёкшие ноги. — Я живу один. И проживу всю жизнь один. Я все ещё бракованная ведьма. В ковен меня точно не пустят. А к людям я не подойду.   — А ты бы хотел полюбить?   — Закроем тему, всезнайка, — цокает Минхо и одним взмахом руки тушит все свечи в доме. — Хочешь чай?   — Хочу. А ведьмы делают жертвоприношения? — решает сменить тему Джисон.   — Ведьмы всякие бывают. Как и люди. Для своих целей они могут приносить кого-то в жертву. Но я о таком редко слышал. Если ты убиваешь, то отдаёшь потом слишком многое. Никому это не надо, — хмыкает Ли и ставит чайник на огонь, доставая из ящиков какие-то травы. — Есть ещё вопросы?   — У каждой ведьмы есть фамильяр?   — Не знаю. Я...не общался почти с ведьмами. То есть, один раз пришлось, но тогда мне сказали... — прочищает горло Минхо и цепляется ногтями за край стола. Его глаза становятся чёрными.— Мне сказали, что я не должен жить. Не должен ходить по этой земле. Моя мама очень разозлилась, а мне было страшно.   — Эй, — тихо говорит Джисон и встаёт немного ближе к парню. —  Ты не должен открываться мне, если это больно.   — Но я же сделал тебе сегодня больно. Залез в твое сердце. Заставил плакать. Это моё наказание – вновь окунуться в своё прошлое.   — Давай просто выпьем чай. Я забрал у тебя много сил и времени, — вздыхает Хан и садится за небольшой столик, который находился возле окна. Аку прыгает на подоконник, а Тэнчи умещается на коленях парня.   — Ты уже начал рисовать теми красками? — интересуется Минхо, когда наливает в кружки прохладный чай. На улице и правда становилось жарко.   — Да! Я вытащил мольберт в сад. Я постоянно там нахожусь. Бабушка говорит, что я скоро сам стану каким-нибудь сорняком, — хихикает Джисон и ярко улыбается. — Если бы не твои краски, то я бы потерял интерес к рисованию. Весь мой труд утонул, а это очень тяжело пережить.   — Мне жаль. Но я уверен, что ты нарисуешь ещё много прекрасных работ.   Хан внимательно смотрит на парня и искренне улыбается. Минхо замирает с чашкой в руке и чувствует огонь на кончиках пальцев. В такие моменты ему хотелось прикоснуться к кому-то, чтобы передать тепло. Но он боялся. Боялся, что может испепелить чужую кожу.   — У тебя глаза зелёные...   Ли вскидывает брови вверх и смотрит на чёрного кота, который кивает и продолжает вылизывать мягкую шерсть.   — Знаешь, я очень много раз пытался нарисовать твои глаза, — признаётся Джисон и трёт шею, которая становится красной из-за этого. Ведьма молча смотрит на него. — Но твои глаза такие красивые. Я не смог. Они очень волшебные.   — Хан.   — Прости! — вспыхивает молодой человек и начинает нервничать. — Я знаю, что не должен говорить этого!    — Спасибо.   Джисон замолкает и утыкается взглядом в чай, где плавали какие-то лепестки фиолетовых цветов. Наверное, это была лаванда. Он делает один глоток и приятно удивляется.   — Очень вкусно, — бормочет Хан и слышит тихий смех Минхо. Он впервые так открыт к Джисону. Это...приятно щекотало язык.   — На этом час моего гостеприимства закончился, всезнайка. Забирай свою красавицу...и иди домой. Твоя бабушка приготовила брусничный пирог.   — Что? — допивает свой чай Джисон и смотрит на чёрную рубашку Минхо в области груди. — Ты врёшь!   — Когда-нибудь ты поверишь в магию, — цокает Ли и поднимается на ноги, чтобы отвернуться от парня к окну. — Пусть дорога твоя будет легкой.   Хан уходит из чужого дома в самом приятном расположении духа. Тэнчи идёт рядом с ним и машет пушистым хвостом. Он впервые чувствует такую лёгкость после общения с кем-то. Минхо был таким...невероятным.   Самым невероятным человеком, которого он встречал. С ним очень хотелось подружиться.      Джисон открывает дверь в дом и ощущает повсюду запах брусники. Бабушка встречает его на кухне и указывает на пирог с его любимыми ягодами.   Может магия всё-таки существует? Просто она всегда скрывалась в человеке с разноцветными глазами..?  

...

  — Хани...   Парень просыпается рано утром из-за голоса бабушки, который показался ему очень болезненным. Ему приходится приложить небольшое усилие, чтобы открыть глаза и посмотреть на своего родного человека.   У неё был очень бледный и тяжёлый вид. Джисону стало не по себе и он сразу же проснулся, сползая со своей кровати.   — Что-то случилось?   — Давление скачет. Не очень хорошо себя чувствую, милый. Можешь сегодня сделать все дела и потом сходить за лекарствами? — мягко улыбается старушка и треплет его по лохматым волосам.   — Да, конечно. Но...может позвать врача? Точно все в порядке? — сонно спрашивает Джисон и помогает бабушке пройти в её комнату, чтобы она смогла лечь и отдохнуть. — Тебе нельзя столько работать, а ты постоянно на ногах. Туда-сюда.   — Ну-ну, милый, не ругай свою старушку, — улыбается женщина и качает головой. — Не беспокойся.   — Хорошо. Лежи и не вставай. Я все сделаю. Зови меня, если что-то понадобится.   — Конечно, милый.   Хан выходит из комнаты и касается пальцами до своего кулона. Ему стало тревожно. Бабушка всегда умалчивала о своих проблемах. Не привыкла говорить внуку о боли. А он часто не замечал этой боли. Он был таким человеком, что ему лучше об этом сказать, а не прятать где-то внутри.    Джисон быстро умывается и начинает готовить завтрак. Тэнчи трётся о его ноги, поэтому он кормит и эту пушистую малышку. Она благодарно мурлычет и убегает на улицу.    Чувство в груди не прекращает царапать внутренности. Оно нарастает с каждым его вздохом. С каждым его движением. Бабушка его единственный любимый человек в этом мире. Без неё он бы не решился взять в руки кисти. Без неё он бы стал никем.   Хан поставил чашку чая на поднос и понёс завтрак в комнату бабушки. Она лежала с закрытыми глазами. Джисон тихо оставил все на небольшом столе и накрыл её мягким одеялом, чтобы она не замёрзла. Хотя на улице было очень жарко, но руки бабушки казались холодными. Он поцеловал её в лоб, поэтому старушка мягко ему улыбнулась во сне.   Джисон вышел из комнаты и взял со стола небольшую сумку, чтобы сходить в аптеку. Тэнчи встретила его возле забора и быстро побежала в сторону леса. Он удивлённо пошёл за белой кошкой. Она вела его в сторону старого моста.    Точно. Минхо.   Они не виделись несколько дней, потому что Хан решил потратить это время на рисование. И ему не хотелось беспокоить ведьму. Но...сейчас Джисону очень нужна была небольшая поддержка, даже если Ли начнёт саркастично отвечать на все его вопросы.   Тэнчи остановилась возле моста и не двигалась с места. Хан вздохнул и взял её на руки, чтобы осторожно пройти через дряхлые брусья. Было ощущение, что дыра в середине моста становилась с каждым днём больше и больше. Это расстраивало.   Джисон отпустил кошку на землю и медленно подошёл к забору, который горел красными огнями. Цветы заполонили каждый сантиметр дерева. Хан приоткрыл губы в полном восхищении. Кончики его пальцев дотронулись до лепестков некоторых цветов. Они все радостно поприветствовали его и помогли открыть дверь в сад. Парень зашёл внутрь и услышал тихое пение птиц на деревьях. Тут всегда было тихо, но сегодня по-особенному «шумно».   Хан открыл скрипучую дверь внутрь дома и положил сумку на тумбочку в коридоре.   — Минхо?   — Привет, всезнайка. Какими судьбами? — вышел из комнаты Ли и заметил странное выражение лица Джисона. — А я-то думаю, почему на улице скрылось солнце. У тебя что-то случилось?   — Ты сейчас сравнил меня с солнцем? — удивился Хан и покраснел кончиками ушей. Минхо только весело хмыкнул. Его разноцветные глаза больше не задержались на чужом лице.   — Если не хочешь отвечать, то не надо. Я спросил это ради вежливости.   — Ради вежливости? — переспросил Джисон и опустил голову вниз, чтобы белоснежные пряди волос закрыли его большие глаза. — Моя бабушка заболела. Я очень волнуюсь.   — Все люди болеют. Это нормально, — говорит спокойно Минхо и ставит чайник на огонь. — Прости. Я...плохо поддерживаю людей.   — Меня и не нужно поддерживать. Я просто... — вдруг всхлипывает Джисон и закрывает руками глаза. — Я не хочу видеть её боль. Я не хочу оставаться один...Я боюсь.   Хан вздрагивает, когда холодные ладони касаются его рук и поднимают его голову вверх. Минхо смотрит в его глаза и ничего не говорит. Джисон задерживает дыхание и ощущает терпкое тепло во всем своём теле, которое приятно успокаивает все дрожащие внутренности.   — Я думал, что ты опять съешь мои слёзы, — пытается отшутиться Хан, но Ли продолжает смотреть на него, не моргая. — Что?   — Почему ты постоянно приходишь ко мне и наводишь сырость? — цокает мягко Минхо и выпускает Джисона из своих холодных прикосновений. — Совсем тебе не стыдно?    — Прости.   — Ах, замолчи, — бурчит Ли и подходит к чайнику, чтобы налить парню какой-то странный отвар. — У бабушки давление, да?    — Угу.   — Если отведёшь меня к ней, то я смогу помочь, — вдруг говорит Минхо и удивляется самому себе.   Он никогда не ходил в посёлок. Ли не любил людей. Не помогал им. И его глаза бы выдали в нем ведьму. Почему он так отчаянно хочет помочь этому мальчишке?   — Что? Правда? — хлопает глазами Джисон и принимает из чужих рук горячий отвар, который он сразу же пьёт. — Ой! Горько!   — В этой жизни все самое полезное в итоге является горьким. Даже ошибки.   — Опять ты своими заумными фразами говоришь, — улыбается Хан и все равно морщится, пока ему на ладонь не кладут кусочек сахара. — Спасибо.   — Это должно тебя успокоить.   — Так...ты правда можешь помочь моей бабушке? А как? Это больно?   — Если будешь много знать, то быстро поседеешь, всезнайка, — цокнул Минхо и поправил свою рубашку, слегка волнуясь. — Я могу помочь, но для этого мне нужно...чтобы оба моих глаза стали зелёными.   — И как это сделать? — не понимает Джисон и прислоняется спиной к краю стола. — И зачем так делать?   — Ох, чтобы я ничего не испортил. Чтобы моя вторая половина ничего не испортила, — нервничает Минхо и быстро моргает.    — Но ты ничего не испортишь...   — Джисон, — вспыхивает Ли и серьезно смотрит в испуганные глаза напротив. — Ладно, это плохая идея. Твоей бабушке станет легче и без меня.   — Ты совсем не веришь в себя, — качает головой Хан и делает шаг к нему, поэтому ведьма удивлённо вскидывает брови вверх. — Что нужно сделать, чтобы твои глаза стали зелёными?   — Я...не знаю? — бормочет себе под нос Минхо и ищет опору для себя, поэтому берет в руки полотенце и мнёт его. — Это случается не очень часто.   — Хочешь я обниму тебя? — вдруг ярко улыбается Джисон и тянется своими руками к Ли, который, кажется, прекращает дышать. — Эй! Почему ты сделал такое бледное лицо?   — Хан Джисон. Брысь отсюда, — краснеет Минхо кончиками ушей и качает головой, выбрасывая из неё все глупые мысли. Ему бы очень хотелось почувствовать чужое тепло возле себя, но он ослабнет и точно никуда не сможет пойти.   — Ладно. Тогда пойдём медитировать, — кивает Джисон в сторону свечей на полу и отходит от ведьмы на приличное расстояние.   — Что?   — Пойдём!   Минхо следует за парнем и зажигает везде свечи. В комнате становится светлее и теплее. Ли садится на пол и скрещивает ноги, смотря на веснушчатое лицо своего собеседника. Джисон протягивает ему свои большие ладони и ждёт.    — Что ты хочешь? — не понимает ведьма и стискивает зубы, чтобы потушить тепло внутри себя.   — Хочу подержать тебя за руки.   Вот так просто. Этот мальчишка хочет загубить его. Однозначно.   Минхо ничего не отвечает. Он касается кончиками пальцев до чужих ладоней и крепко сжимает их. Руки становятся сразу же тёплыми. Ли закрывает глаза и делает глубокий вдох. Джисон перехватывает одну его ладонь и осторожно водит большим пальцем по его ободранным костяшкам. Тысяча мурашек пробегают по позвоночнику. Хочется спросить зачем он это делает, но язык не шевелится. Если спросит, то Джисон напугается и прекратит. А это было приятное прикосновение. Мягкое. Нежное. Как будто Аку вылизывает его кожу в знак благодарности.    Они сидят в тишине. Хан тоже закрывает глаза и успокаивается. Он будто засыпает рядом с Минхо. Но Джисон совсем не спит.    Ему уже точно нужно было возвращаться к бабушке.   — Идём.   Хан дёргается и открывает глаза, смотря в зелёные напротив. Джисон искренне улыбается Ли. Ведьма отпускает его руки и встаёт с пола, чтобы вытащить какую-то объемную кофту из шкафа. Чёрный цвет обволакивает все тело Минхо.   — Аку!   Чёрный кот выбегает из комнаты и протяжно мяукает, рассматривая с интересом своего хозяина.   — Мяу.   — Ох, замолчи.    Джисон хихикает и выходит из дома первым. Тэнчи встречает их возле забора. Она наклоняет голову и бежит к Хану, но вдруг видит чёрного кота и отворачивается.   — Аку, останешься здесь, — вдруг приказывает Минхо и хлопает дверью. Чёрный кот фыркает и остаётся стоять на месте.   — Как зовут твою кошку? — почему-то опять спрашивает Ли и гладит белоснежную шерсть. Аку начинает шипеть, но ведьма только мило хихикает. — Ревнивец.   — Тэнчи, — вновь отвечает Джисон и идёт в сторону чёрного кота, чтобы взять его на руки и чмокнуть в лоб.    Почему Ли опять спросил про имя его кошки?   — «Ангел»? — странно удивляется Минхо и смотрит на Хана, который милуется с его фамильяром. — Вы с ней и правда очень похожи.   Ли выпрямляется и накидывает на чёрные волосы капюшон. Джисон отпускает Аку на траву и быстрым шагом идёт за Минхо. Ведьма осторожно ступает по мосту и перепрыгивает через сломанное место. Он протягивает руку Хану, за которую парень сразу же цепляется.   — Надо его починить, — говорит с улыбкой на лице Джисони больше не выпускает из своей ладони чужие пальцы. — Не хочется ещё раз купаться в холодной воде.   Минхо слушает его вполуха, потому что все его внимание сконцентрировано на ощущении мягкой руки в своей ладони. Почему Хан не отпускает его? Не хочет? Забыл?   — Ты в порядке? — останавливается на месте Джисон и обеспокоенно смотрит в бледное лицо Ли.   — Эм, я...никогда не ходил в посёлок...И...твоя рука?   Хан смотрит на их сцепленные руки и в шоке распахивает свои глаза. Он быстро отпускает чужую ладонь и нервно теребит кулон на груди.   — Прости.   — Всё в порядке, — вздыхает Минхо и закрывает свои глаза чёрными волосами. — Нужно поторопиться. Я не хочу, чтобы меня кто-то видел.   Джисон кивает и идёт впереди, засовывая свои руки в карманы толстовки. Ли идёт позади и оборачивается, смотря на белоснежную кошку позади себя. Они подходят к краю леса и Минхо останавливается. Он видит перед собой множество домиков, которые рассыпались в этой местности. Где-то заметен дым на крышах из-за печей, а где-то висит мокрое бельё на веревках. Но тут даже воздух другой.   Людской.   И в этом месте так много эмоций. Так много слов и признаний. Так много слёз. Здесь кипит настоящая жизнь. Тут никто не разговаривает с котами, никто не чувствует боль цветов и не ощущает себя другим.   А Минхо другой.    Ему здесь не место. Здесь он чужак. И это чувствуется.   — Минхо?   Ведьма дёргается и смотрит в карие глаза перед собой. Они похожи на медовые конфеты, на которых солнце оставило множество следов. Эти глаза искренние и красивые. Добрые.   — Возьми меня за руку, — говорит тихо Джисон и протягивает свою ладошку. — Мой дом с красной крышей. Отсюда всегда его можно увидеть. Он очень маленький, но с огромным садом и чердаком.    Хан начинает много разговаривать, когда Минхо всё-таки сжимает его руку и идёт рядом с ним. Их пальцы непроизвольно переплетаются. Ли чувствует так много странных эмоций, которые тыкаются иголками в его грудную клетку. Они приятные. От них совсем не больно.   —... Там стоит мой мольберт.   Джисон указывает пальцем в сторону сада, когда они заходят на территорию дома. Минхо пытается сконцентрироваться на чужом голосе, но выходит не очень хорошо.   — Ты точно в порядке? — спрашивает ещё раз Хан и открывает скрипучую дверь в сам дом. — Не переживай. Моя бабушка очень хорошая.   — Я верю... — бормочет неловко Ли и снимает ботинки, продолжая держаться за мягкую ладонь.   — Хани? Ты пришёл из аптеки? — спрашивает старушка из дальней комнаты. В ее голосе читается волнение.   — Да! — улыбается Джисон и тянет ведьму в сторону комнаты. Ли снимает капюшон с чёрных волос и ещё сильнее сжимает руку парня. — Бабуль, я хочу познакомить тебя с моим другом. Его зовут Минхо.    — Ах! Ты почему мне не сказал, что приведёшь кого-то? — вспыхнула старушка и приподнялась с кровати, но внук остановил её за плечо. — Здравствуй, Минхо.   — З-здравствуйте... — волнуется молодой человек и пытается выдавить из себя улыбку. Он все ещё удивлён тому, что Хан называл его своим другом.   У него никогда не было друзей. Только мама.    — Могу ли я помочь вам? — вдруг спрашивает Минхо и садится на край чужой кровати, отпуская руку Джисона из своей.   — С чем помочь, милый? — не понимает старушка и качает головой в разные стороны. — Я полежу немного и всё пройдёт.   — Просто дайте мне вашу руку, — улыбается краешком губ Ли и касается мягкой кожи, которая хранит в себе множество воспоминаний. От самых драгоценных до самых тяжёлых.   Минхо закрывает глаза и тихо что-то шепчет себе под нос, стараясь не делать резких движений. Это простое заклинание, которое избавляет от боли и забирает её без остатка. Забирает тягучую болезнь у человека. Ли часто использовал его последние несколько лет.   Но у этого были побочные эффекты. У всех заклинаний есть такие эффекты. Но Минхо привык к боли. Она была его подругой. Была его привычным состоянием.    Одиночество и боль.   Ведьма отпускает чужую руку и сразу же встаёт с кровати, смотря на Джисона чёрными глазами. Хан выпрямляется и ощущает на себе пристальный взгляд. Минхо опускает голову вниз и медленно выходит из комнаты.   — Бабуль, я провожу его. Ты как себя чувствуешь? — начинает нервничать Джисон.   — Как будто вся боль куда-то резко исчезла, — признаётся старушка и удивлённо смотрит на своего внука. — Хан, кто этот парень?   — Я расскажу тебе всё, но позже. Ты не вставай пока что, — мягко улыбается парень и целует её в лоб.   Джисон выходит из комнаты и не замечает нигде Минхо. Он выбегает из дома и видит ведьму возле лесной дорожки. Ли идёт довольно быстрым шагом, но каким-то дезориентированным. Хан хмурится и догоняет ведьму.   — Ты в норме? — спрашивает довольно громко Джисон, поэтому Минхо останавливается и прижимается плечом к дереву. — О, чёрт.   — Не зови никакого чёрта, — цедит Ли и делает глубокий вдох, чтобы унять в себе кишащую боль. — И не ходи за мной.   — Почему? Тебе плохо? Что-то случилось?    — Как же много вопросов... — мычит Минхо и спотыкается о свои же ноги, но его придерживают за талию чужие руки. — Джисон, иди домой.    — Что ты сделал? Ты...забрал её боль себе? — осознаёт Хан и задыхается. — Ты совсем с ума сошёл? Если бы я знал об этом, то никогда бы не попросил твоей помощи!    — Я сам предложил, — бормочет Ли и смахивает взмокшую чёлку со своего лица. — Не вини себя.   — Отдай мне половину. Так будет легче.   Минхо смотрит на чужие веснушки, которые скрыты за тёплым цветом кожи. Он смотрит в карие глаза. Смотрит на глупую родинку на щеке. И не понимает.   Что этот человек делает с ним?   — Если ты отдаёшь половину своей боли кому-то, то её легче пережить... — шепчет Джисон и не отпускает молодого человека из своих крепких объятий.    — Хорошо, но потом отдай мне её обратно.   Ведьма осторожно прикасается пальцами к шее Хана и шепчет что-то себе под нос. Джисон не понимает, что происходит, но он начинает плакать. Минхо тихо усмехается и смахивает слёзы с его мягких щек.   — Ты такой глупый, Хан-а. Такой глупый, всезнайка.    — Замолчи, — всхлипывает парень и крепче обнимает Ли, чтобы уткнуться носом в его шею и закрыть глаза. — Мне совсем не больно.   — Ты умеешь отпускать боль. Через слёзы. Через творчество. Поэтому тебе не больно. А кто-то постоянно хранит её в себе. В своём сердце. Носит каждый день с собой. У кого-то не получается её отпустить. Такие люди очень несчастны.   — Тебе сейчас очень больно?    — Совсем нет... Ведь я отдал тебе половину своей боли. Так легче её пережить. Рядом с кем-то.   Минхо закрывает глаза и утыкается носом в светлую макушку. Его глаза становятся ещё светлее. От чёрного цвета не остаётся и следа.   И это приятно. Приятно чувствовать чужое тепло возле своего сердца, и совсем не чувствовать боль...