Твой единственный минус

Не знаю сколько времени прошло. Может быть, пару секунд, а может, час. Прохладный ветерок пробегает по моему лицу, а затем принимается трепать мои волосы. Я медленно раскрываю глаза и устремляю взгляд на все еще пылающие в отдалении огни ночного города, пока они не сливаются в одну разноцветную неоновую пелену. По моей талии проскальзывает горячая ладонь Юны и замирает на моем животе. Она прижимается ко мне так, что спиной я чувствую каждую мышцу ее тела, и утыкается носом в мой затылок. Я неуверенно кладу все еще дрожащую ладонь на ее руку, а Юна принимается осторожно гладить меня по голове, аккуратно распутывая влажные пряди моих волос. Всем нутром я чувствую колкую тревогу, царящую в каждом ее прикосновении, немой, невысказанный вопрос. Она боится моей реакции. Она понимает, что после того, как буря улеглась, я могу прийти в себя и взорваться от негодования. Но я не чувствую внутри себя ни единого противоречия. Мне было слишком хорошо с ней. Как никогда и ни с кем. Я отдалась ей, растворилась в ее руках, дала ее тьме поглотить меня, и это было чертовски приятно. В голове проносятся воспоминания о том, где и как она касалась меня, и я, судорожно вздохнув, закрываю глаза, пытаясь расслабить вновь напрягшееся от неудержимой волны возбуждения тело. Юна, видимо почувствовав мое напряжение, убирает руку, отстраняется, быстро натягивает белье и футболку и садится на край полотенца спиной ко мне. Она выуживает из кармана своих джинсов пачку сигарет и зажигалку. Я, невинно хлопая ресницами, во все глаза наблюдаю за каждым ее действием. Она достает из пачки сигарету, кладет ее в рот, а затем, прикрыв руку ладонью, пытается извлечь из все неподдающейся зажигалки хотя бы малейший огонек, который тут же тухнет от шаловливого ветерка. Наконец, зажигалка поддается и кончик сигареты вспыхивает рыжим угольком. Я подползаю к ней, усаживаюсь рядом и нагло выуживаю сигарету из ее пальцев. Юна переводит на меня удивленный взгляд. Ее глаза становятся еще шире, когда я умело делаю глубокую затяжку, а затем медленно выпускаю изо рта дым, который тут же уносится в очередном порыве ветра. - Нихрена себе, - тихо произносит она, а я лишь бросаю ей загадочную, хитрую улыбку. Юна достает новую сигарету и принимается снова бороться с зажигалкой. - Вот же сука, - ругается она, нахмурив брови, - Мразота. - Держи, - я отдаю ей обратно ее сигарету, а новую забираю себе вместе с капризной зажигалкой. Один щелчок, и она поддается мне. Я делаю затяжку и устремляю на Юну победный взгляд, пока та, едва не открыв рот от удивления, пялится на зажигалку в моей руке. - Что за магия такая? – недовольно ворчит она, закуривая свою сигарету. - Я же говорила, ты много обо мне не знаешь. Ты лишь наивно полагаешь, что я хорошая, правильная тихоня, - спокойно отвечаю я, делая новую глубокую затяжку. - А это не так? – серьезным тоном спрашивает она. Я замолкаю, пытаясь не дать себе погрузиться в события трех-четырехлетней давности. Не хочу туда возвращаться. Я давно закрыла для себя эту дверь, и даже не притрагивалась к ее ручке до этого момента. И я всегда прекрасно знала, что рано или поздно мне придется снова войти в эту реку, чтобы раз и навсегда иссушить ее, либо утонуть самой. Но не сегодня. Только не сегодня. Юна хмурится, мгновенно уловив перемену моего настроения, но не продолжает наседать на меня. Она поднимает голову и устремляет взгляд на черное полотно неба. Она так сильно хочет узнать меня, но все же делает шаг назад, боясь спугнуть меня. Как в ней уживаются эта грубая нахальность и такая пронзительная нежность и забота? Я отворачиваюсь и принимаюсь разглядывать монотонно накатывающие на песчаный берег мрачные волны, но вместо успокоения это приносит мне лишь новый отдаленный пронзительный крик из моих воспоминаний. Юна аккуратно касается пальцами моего плеча, затем пробегает ими по моей руке до ладони, ее пальцы робко сплетаются с моими, и я без промедления сжимаю ее ладонь. Она придвигается ко мне и начинает покрывать мое плечо мелкими, но теплыми словно весенний дождик поцелуями. - Одевайся, замерзнешь, - шепчет она мне на ухо. - О чем ты думаешь? – проигнорировав ее просьбу, вдруг спрашиваю я и впиваюсь в нее любопытным взглядом. - Я? Мне бы больше хотелось знать, о чем думаешь ты, - с легкой усмешкой отвечает она. - Я первая спросила, - настаиваю я. - Ты никогда мне уступишь, Александра? – она касается пальцами моей щеки, - Ладно, я позволю тебе одержать очередную победу. Я думаю о том, насколько быстро ты снова оттолкнешь меня и сделаешь эти мучительные сто шагов назад. Я пытаюсь не взорваться от ожидания твоей реакции. А ты непроницаема. Я не могу понять, что сейчас происходит у тебя в голове. Пытаюсь не винить себя в том, что только что сделала с тобой. Но меня почти трясет от того, что я могу окончательно потерять то малое, что у нас есть только потому, что не сдержалась. Пытаюсь предположить, насколько сильно ты возненавидишь меня. Это разрывает меня изнутри. - Ох, - выдыхаю я, - А я думала, ты поделишься со мной мыслями о том, понравилось ли тебе. Ну… это мой первый раз… с девушкой. Я была бревном, да? - Что? Боже. Саша! Ты просто удивительная, - Юна пропускает нервный смешок, но затем возвращает себе серьезную маску, - Послушай, я еще никогда и никого так сильно не хотела, как тебя. Я думала, что умру от блаженства в твоих объятьях, что ты отправишь меня прямиком в рай, но понимала, что возможно слишком сильно фантазирую на этот счет, в конце концов, ты права, у тебя никогда не было опыта с девушкой. Но знаешь…, - она замолкает, а ее взгляд наполняется пылающей лавой, - Это было невероятно. Я едва могла унять дрожь от волнения. Я почти задыхалась от каждого поцелуя. А твои робкие касания доводили меня до исступления. - Ты кончила? – неожиданно для самой себя, я прерываю ее поток, а затем мысленно пару раз хлестко ударяю себя по губам. - Почти. Но это не важно, - продолжает она, - Это не было моей целью. Я хотела быть с тобой. Здесь и сейчас. В этот самый момент. Забыть обо всем и просто утонуть в тебе. - Ну, утонуть во мне у тебя точно получилось. Да твою ж ты мать, Саша! Я обрушиваю на себя все проклятья, что были в моей голове. Юна буквально разрывается, чтобы показать мне свои чувства, а я лишь несу бред. - Боже, прекрати, я вот-вот сдохну от волнения, - нервно смеясь, произносит она, - Так тебе нравятся мои пошлые шуточки? А сама? Пошли. Я больше ни на один твой вопрос не отвечу. Юна встает с места и натягивает джинсы, а затем и кроссовки. Я хватаю ее за руку и, приложив немало усилий, притягиваю ее к себе. Она тут же обвивает мою талию подрагивающими от негодования руками. - Прости меня, - с искренним сожалением произношу я, - Я просто еще не отошла и совершенно не знаю, как себя вести. Это было… я даже не знаю… - Да говори уже, наконец! – нетерпеливо выкрикивает она и устремляет на меня взгляд, наполненный мольбой. - Мне еще никогда не было так хорошо, Юна. Я совершенно не ожидала такого исхода. Я думала, у нас ничего не выйдет. Я искренне считала, что не смогу даже завестись как следует. Но все, что ты делала… Это было крышесносно. И теперь я в еще большем замешательстве. Я… лесбиянка? - Ну…, - Юна задумывается, - Дай-ка подумать. Ты только что переспала с девушкой. Это пункт в пользу тезиса о твоей лесбийской натуре. Однако ты все время твердишь, что ты не такая, что любишь своего дибильного парня, что нравлюсь тебе только потому, что похожа на пацана. Это, пожалуй, аргумент в пользу твоей гетеросексуальности. Идем. Ветер становится холоднее. Я надеваю шорты и шлепанцы. Юна берет меня за руку и ведет за собой. Я не сразу осознаю, что мы идем не в ту сторону, откуда пришли. Я вопросительно смотрю на нее, и, прежде чем успеваю задать вопрос, мы обходим забор и движемся в сторону машины. - Юна! – взвизгиваю я, - Тут была дырка?! - Ага, - с довольной улыбкой отвечает она, заставляя меня вспыхнуть сладким негодованием, - Я просто хотела кое-что проверить. - Что? Мои навыки лазанья по заборам? – спрашиваю я, когда мы усаживаемся в машину. - Нет. Хотела понять, насколько ты мне доверяешь. Выходит, ты готова пойти за мной куда угодно, - со сладкой кривоватой ухмылкой говорит она и заводит двигатель машины.

***

- Так, если ты не прекратишь двигаться, я ткну тебе щеточкой в глаз. А это не самое приятное ощущение, - ворчу я, в сотый раз пытаясь накрасить и без того шикарные густые ресницы Юны. Юна недовольно вздыхает, но все же замирает, послушно позволяя мне издеваться над ней. - Твою мать, мое лицо, - бормочет она, - Ненавижу тональник. Как будто на лице застыла маска из глины. - Не преувеличивай, - строго говорю я и усаживаюсь на ее колени. Юна тут же хватает меня за ягодицы и сжимает их. Сработало. Вот и отвлеклась. Я заканчиваю с ресницами и берусь за карандаш для губ. - Саня, ты сама не красишься, как большинство девчонок, зачем надо мной так издеваешься. Ни разу не видела на твоих глаза ни стрелок, ни теней, а твои губы никогда не были накрашены ярко. Я морщусь, снова вспоминая те годы, когда была совершенно другой, той, которую я похоронила за той самой дверью, которую обхожу стороной все это время. - Замолчи, ты мне мешаешь, - говорю я. Я обвожу ее губы карандашом, а затем выуживаю из косметички почти нетронутую ярко-красную помаду, открываю ее, и, по мере того как выкручиваю ослепительно красную маслянистую субстанцию, вижу, с какой скоростью округляются глаза Юны. - Нет, - шипит она, легонько уперевшись в мои бедра, стараясь оттолкнуть меня от себя. - Ты согласилась на все, дорогая, - со сладкой улыбочкой говорю я, - Так что не сопротивляйся. - Ы аже е пьетауяешь, о я овой сьеаю отом, - недовольно мычит она, пока я уверенно прохожусь по ее губам помадой. - Готово, - я слезаю с нее и отхожу в сторону, чтобы дать ей возможность взглянуть на себя в большое, на всю стену, зеркало. Пока Юна пытается отойти от шока и злости, я пропускаю ее черные шелковистые пряди сквозь пальцы и пытаюсь понять, что бы мне такого сделать с ее волосами. Они короткие, не соберутся ни в хвост, ни в косу. Однако… - Ебаный… случай…, - недовольно ворчит Юна, пока я укладываю ее волосы назад, слегка сдобрив их воском для укладки, - Саня! Я похожа на шлюху! - Так, - я наклоняюсь к ней и заглядываю в ее печальные глаза, - Еще раз назовешь меня Саней, я заставлю тебя надеть стринги. - Ладно, ладно, - бурчит она, - Заканчивай уже. Ее рука ложится на заднюю сторону моей ляжки и принимается игриво поглаживать меня, поднимаясь все выше, под край моей юбки, пока не достигает моей попы. Мое тело моментально отзывается на ее бесстыжие прикосновения и возвещает меня о том, что мы вот-вот потеряем контроль снова. Юна же, не теряя ни секунды, крепко сжимает мою ягодицу, а затем, одним рывком задрав мою юбку, хлестко шлепает меня. Отрывистый вскрик вырывается из моих уст, а по телу пробегает будоражащая волна жара, которая тут же заставляет меня забыть о легкой боли. Я перевожу затуманенный взор на ее ярко накрашенное лицо и встречаюсь с бушующим черным пламенем желания. - Сделай это еще раз, - вдруг хрипло произношу я. Юна молча шлепает меня снова. Тишину комнаты разрывает громкий звук от соприкосновения ее ладони с моей горящей кожей. Этот шлепок оседает на стенках моего сознания, оставляя за собой шлейф такого непривычного, но такого одурманивающего удовольствия. - Александра, - нервно сглатывая, говорит Юна, - Я и не предполагала, что ты такая… Она встает, хватает меня за талию и шагает вперед, подталкивая меня, пока я не ударяюсь спиной в стену. Ее руки впиваются в мои бедра и рывком притягивают их к себе. - Смотри мне в глаза, - твердо произносит она, сверля меня разрывающимся вулканом страсти, царящей в ее глазах. Я коротко киваю, а она стягивает с меня трусики. Я тщетно пытаюсь бороться с накатывающими волнами дрожи и желанием отвести взгляд. Но она непоколебима. Она вновь и вновь грубо овладевает моими глазами, подчиняет себе. Ее пальцы входят в меня, и я жалобно вскрикиваю от разрывающего мое естество напряжения и возбуждения. Я закидываю ногу на ее бедро, а мои руки мертвой хваткой врезаются в ее спину. Ее пальцы начинают резво скользить во мне, не давая мне отдышаться, все набирая темп. Я закусываю ее оголенное плечо, пытаясь не сделать ей больно, но едва могу сдерживаться. Она хватает меня за подбородок и возвращает мои глаза в свой дикий плен. - Не отворачивайся, - рычит она. Я повинюсь, а она, не сбавляя оборотов, все жестче двигается во мне. Ее рука оставляет мой подбородок и хлестко падает на мой зад. Я вскрикиваю и чувствую, как сжимаются мышцы там внизу, плотно обхватывая ее пальцы. Словно лавина на меня со всей силой обрушивается дикий оргазм. Моя нога соскальзывает с ее бедра, а руки беспомощно хватаются за ее плечи. Юна вытаскивает из меня пальцы, подносит их ко рту и, все еще испепеляя меня жарким взглядом, медленно облизывает их, заставляя меня сгорать одновременно от новой волны возбуждения и стыда. - Подожди до вечера, Саня, просто подожди. Я размажу эту чертову помаду по всему твоему телу, - отчетливо произносит она и усаживается обратно на стул. Я медленно прихожу в себя и выуживаю из своего чемодана босоножки на высоком толстом каблуке. - Вот, - я бросаю их ей на колени, все еще пытаясь унять дрожь в непослушно шатающихся ногах и восстановить дыхание, - Это тебе… за Саню.

***

- Ты шикарно выглядишь, честно, - в сотый раз повторяю я. - Я сейчас сдохну, Саша, я серьезно, - мрачно говорит она, мертвой хваткой вцепившись в мою руку, - Я не могу. Они жмут мне, они мне малы. И этот ебучий каблук. А платье. У меня задницу видно! - Не ори, - спокойно говорю я и заглядываю ей за спину, - Ничего там не видно. Пошли. Твой отец ждет нас к обеду. - Мой отец? Саша, у тебя крыша отъехала! Я не пойду, - продолжает орать Юна. - А ты думала, я дам тебе вот так просто просидеть весь день в комнате. Ага, разбежалась. Давай шагай, принцесса, - я легонько хлопаю ее по попе. Юна рычит себе под нос невообразимые речевые конструкции, от которых у любого, наверняка, уши свернуться трубочкой, но все же медленно шагает к двери. - А куда же делась вся твоя грация? Все твое изящество? – подначиваю я ее. - Туда же, куда и твоя человечность, - мрачно отвечает она, открывая дверь, - Я буду мстить, Саша. И ты глубоко пожалеешь о содеянном. Поверь мне. - Верю, верю, - ласково говорю я и дарю ей беззаботную улыбку, от которой она, кажется, вспыхивает еще сильнее. - Саша! – снова орет она, - Тут же лестница! - Ты сможешь. Я в тебя верю, - успокаиваю я ее, а сама кошусь на мраморную лестницу, ведущую на первый этаж. - Дай мне свою ебаную руку, - не унимается она. Я беру ее за руку и медленно шагаю рядом с ней, пока она, напрягшись всем телом, расправляется с лестницей, ступенька за ступенькой. Не проходит и полгода, как мы оказываемся внизу. Юна, с которой из-за такой мелочи сошло десять потов, шумно выдыхает, зажмуривает глаза, по видимому, уставшие от густого слоя туши, и мне на мгновение становится ее жаль. - Ты даже представить себе не можешь, насколько я сейчас зла, - бормочет она. - Знаю, знаю. Не поверишь. Но все твои выкрутасы вызывали во мне вот такую же реакцию, Юна, - спокойно отвечаю я, глядя ей прямо в глаза, - Ты думала, все твои фокусы сойдут тебе с рук? Что ж, вот и настал час расплаты. Юна ничего не говорит, лишь задумчиво опускает взгляд в пол, и я почти спохватываюсь и почти жалею о том, что снова задела ее. Но она вдруг обращает на меня сверкающий, воинственный взгляд, выпрямляет спину, круто разворачивается и словно пантера, уверенным, модельным шагом, отправляя меня в полный нокаут, идет к террасе. Она останавливается у больших стеклянных дверей, дерзко подмигивает мне и глубоким голосом произносит: - Не сегодня, детка. Признаться честно, на пару мгновений я выпала из реальности. Как она сумела? Что все это такое? Очередная игра? Почему же она все эти долгие минуты жаловалась и скулила, едва переставляя ноги? Вот же засранка. Я спешу за ней. Как только я оказываюсь на просторной террасе, я тут же попадаю в водоворот изумления и полнейшего шока, прямым текстом читающегося на лицах Павла Анатольевича и Андрея, сидящих за столом. Юна будто нажала на кнопку паузы, ведь ее отец так и застыл с поднесенной ко рту вилкой, а Андрей с открытым ртом, судя по всему пару мгновений назад он что-то говорил отцу. - Всем привет, - безмятежно произносит Юна и усаживается на стул рядом с отцом, - Что-то случилось? - Ну… нет, - Павел Анатольевич набирается духу и отвечает ей, во все глаза разглядывая ее лицо и прическу. Андрей переводит на меня растерянный взгляд, который тут же наполняется тоской и болью. Он будто кричит мне о том, насколько сильно он сожалеет. Я почти на вкус ощущаю всю горечь его взгляда, к горлу подкатывает комок, но я вовремя отмахиваюсь от этого, разрываю наш зрительный контакт и сажусь рядом с Юной, прямо напротив него. Просто отлично. Это даст ему шанс сверлить меня взглядом. - Как… дела? – спрашивает Павел Анатольевич, пытаясь придать обыденности своему тону. - Отличненько, - отвечает его дочь, накладывая добрую порцию овощного салата в свою тарелку. Я во все глаза гляжу на ее отца, пытаясь уловить хоть что-то, что относилось бы к тому его телефонному разговору, но он совершенно не подает виду. Он переводит на меня взгляд, все еще горящий недоумением, и слабо улыбается мне. Да, он ведет себя совершенно обыденно, словно ничего такого не произошло. Ну, а чего я ожидала то? Что он прямо сейчас встанет и вывалит тайну, которую хранил, возможно, не один год? Я отвечаю ему легкой улыбкой. Юна наливает в мой бокал лимонад и заботливо спрашивает, что мне положить. Я всей кожей ощущаю напряженный взгляд Андрея, но он молчит – не пытается учинить очередной скандал с сестрой, не пытается переманить меня на свою сторону. Он ничего не делает. Он сдался? Понял всю серьезность своего проступка? А вдруг он понял что-то еще? Я невольно встречаюсь с его взглядом, но от былого сожаления не остается и следа. Он напряжен настолько, что я отчетливо вижу как налиты сталью его мышцы. Его суровый взгляд соскальзывает на мою шею, и я холодею, ведь еще утром, умываясь, я заметила следы от поцелуев и укусов Юны на своей шее. - Знаешь, тебе идет такой образ, - добродушно говорит Павел Анатольевич после непринужденного разговора ни о чем. - Спасибо, отец, - отвечает Юна, - Но не привыкай. Это скорее единичный случай. - Что ж, ясно, - спокойно говорит он. Успех этого обеда напрямую стал заслугой только Юны и ее отца, которые беспрестанно щебетали о том и о сем. О новостях в мире, о погоде, о политике. И этим они хоть как-то помогли мне расслабиться и пытаться не сжиматься в комок от сверлящего меня напряженным взглядом Андрея. Юна поддерживает абсолютно любую тему, у нее есть рациональное, аргументированное мнение, которое построено на ее начитанности и осведомленности. Я вновь поражаюсь, насколько она умна, когда не пытается вести себя как клоунесса. - Кто чем собирается заняться, ребятки? – спрашивает Павел Анатольевич, когда мы расправляемся с обедом. - Ну, у нас есть планы, - тут же отвечает Юна. - У вас с Александрой? – переспрашивает отец. - Ага, - безмятежным тоном отвечает она, словно не замечая мечущих ядовитые стрелы взглядов Андрея. - Я еду на пляж, - говорит он, - Если кто желает присоединиться, милости прошу. Сын? - У меня тоже планы, - мрачно отзывается он, встает из-за стола и уходит. - Ох, Александра, - вдруг задумчиво говорит его отец, - Уж не знаю, что между вами произошло, да и лезть в ваши дела не собираюсь, однако он уже второй день мрачнее тучи. - Не парься, он просто слабоумный, - конечно же, Юна не удерживается от колких комментариев в сторону своего брата. - Так, - предостерегающе говорит ее отец, но Юна в невинном жесте выставляет перед собой ладошки. Еще немного поболтав с нами, Павел Анатольевич прощается и уходит. - Юна, что за дела? – шиплю я, когда мы остаемся вдвоем, - Зачем было нужно все это притворство? - Что? О чем ты? – она бросает на меня взгляд, полный искреннего непонимания. - Ты корячилась как калека, ныла и осыпала меня всеми возможными ругательствами мира, а затем просто встала и пошла? Какого хрена? - Ну, я думала, что ты все же сжалишься надо мной, дашь заднюю, но ты оказалась не промах, поэтому мне пришлось отбросить в сторону актерские навыки и показать тебе, кто здесь мамочка, - она кладет руку на мое колено и сжимает его. - Вот же…, - я не заканчиваю фразу из-за улыбки, которая нахально ложится на мои губы, а затем вдруг нахожу для себя способ все же ответить ей, - Ты бесподобна, Юна. Я и вправду не ожидала. Но знай, ты подписала себе смертный приговор. Теперь то я знаю, что для тебя каблуки и платья не проблема. А твои стройные длинные ножки буквально сводят меня с ума. Пойду найду свои чулки. Я встаю и под немое негодование Юны, пока она не пришла в себя и не поймала меня на полпути, улетаю в дом.