Неудобный

Я только что чуть не убил человека…

      Женя начинает дрожать ещё сильнее, всхлипы становятся громче.

Лучше бы я не проснулся. Лучше бы я умер молча.

      — М-макар, прости м-меня пож-жалуйста. — срывается у Жени с губ.       — Тише-тише. — голос Глеба, крепко прижимающего к себе Женю. — Ничего страшного. Давай успокоимся?       — К-как? Я только что чуть чел-ловека не у… убил-л       Женя снова слышит чей-то голос, но слышит отдалённо. Перед глазами мелькают картинки. Темнота. Белый пол. Руки. Нож. Кровь. И так по кругу. Женя пытается выбраться из этих воспоминаний, но ничего не выходит. Всё снова, и снова проносится у Жени перед глазами.

А нужно ли выбираться? Может, мне стоит умереть здесь?

      Круг обрывается вместе с обжигающей щеку болью. Женя сквозь пелену слёз видит потолок комнаты, и понимает, что уже лежит, а не сидит.

Наверное, кто-то ударил меня по лицу.

      — …Женя! Жень, ты меня слышишь? — спрашивает Миша, сидящий на краю кровати рядом с Женей.       — Да. — только и смог сказать Женя, тяжело дыша.       Женю колотит уже крупной дрожью. Глеб всё ещё сидит рядом и держит его за руку, с другой стороны от Жени сидит Миша, Саша с Макаром так и сидят в обнимку, рядом с ними — Дима, ошарашенный Марк до сих пор стоит у выключателя, Андрей и Артур уже спустились вниз и сели на пустующую ранее кровать Димы. Глеб укутывает Женю одеялом и сам ложиться, прижимая Женю к себе.       — Маркуша, иди сюда. — зовёт Дима, хлопья ладонью по матрасу.       Марк вздрагивает, хлопает мокрыми глазами, отходит от стены, забирается на кровать рядом с Димой и оказывается у него в руках. Тёплый Глеб и поглаживающий по голове Миша окончательно возвращают Женю в реальность. Ему уже не страшно, не хочется кричать и плакать, но мысли о том, что кто-то мог умереть по его вине не дают покоя. Голова гудит от пережитого за последние полчаса. Жене уже всё равно, кто находится в комнате кроме него и Глеба. Мозг теряет контроль над телом, и слова вырываются изо рта бесконтрольно.       — Мне нужно лезвие. — тихо говорит Женя.       — Нет-нет-нет. Не нужно. — не соглашается Глеб.       — Ты не понимаешь! — выпаливает Женя.       — А ты расскажи мне. Только спокойно. Не надо опять себя доводить до состояния истерики.       — Я чуть человека не убил…       — Не говори так! — просит Глеб. — Не надо на себя брать вину за несчастный случай. И лезвие тебе тут точно не помощник.       — Тогда пусть он ударит меня!       — Кто? — не понял Глеб.       — Макар.       — Не буду я тебя бить, Жень. — вмешивается Макар. — Во-первых, не хочу, во-вторых, в этом нет смысла. Если бы я не хлебал огромными глотками, а пил как все нормальные люди, то я бы так не подавился, даже если бы кто-то дверь с ноги вышиб в этот момент. Так что я сам кузнец своего счастья. Ну, и спонсор организма Сани адреналином, конечно.       — Не только организма Сани. — отметил Марк. — Я уж подумал всё, прощай, Макар.       — Да я и сам думал, что всё. — выдохнул Макар. — Так вот, Жень, прими тот факт, что я придурок, и живи дальше. Простите за такой прикол, пацаны.       — Да я, пока ты задыхался, за всё на свете тебя простить успел. — сообщил Саша, ещё крепче прижимая Макара к себе.       — Слышишь, Женька? — зовёт Миша, поглаживая Женю по голове. — Макар признаёт, что это его вина. А если Макар признает, что это его вина, значит это его вина, потому что если бы это не было так, он, гад, не сказал бы такого даже под дулом пистолета.       — Почему это его вина, если он подавился не специально? — не успокаивался Женя.       — А ты кричал специально что ли? — спрашивает Миша. — Можешь не отвечать, я знаю, что нет.       — Короче, всё ещё проще: никто ни в чём не виноват. — подитожил Дима. — А Макар… Макар, я тебя очень люблю, братишка, но ты реально человек-катастрофа по ходу.       — Так, а вот сейчас не понял. Ты вообще на чьей стороне? На моей или на Рука? — возмущённо спросил Макар.       — Ладно-ладно, всё, закрыли тему. — предотвратил очередные разборки Дима. — Так-то надо спать ложиться. Три часа ночи. Маркуш, давай к себе залазь и ложись. Артур, Андрей, давайте тоже к себе, а?       Дима высвободил Марка из объятий, встал, и взглядом проследил за ребятами, которые возвращались на своё спальное место. Женя настолько измотан, что усталость начинает брать верх над нехорошими мыслями. Макар с Сашей тоже легли. Саша при этом продолжал обнимать Макара одной рукой, как будто боялся потерять.       — Миша? — позвал Дима. — У тебя какие планы?       — Я с Женей пока посижу. — отозвался Миша.       — Хорошо. Всем спокойной ночи. — пожелал Дима, пощёлкал выключателями, и теперь комнату освещала одна тусклая лампочка, как это обычно бывает ночью.       Женя старался держать веки раскрытыми, но усталость брала своё, и глаза закрылись без желания Жени. Ему тепло и уютно сейчас под одеялом, а в объятьях Глеба совсем не страшно. Плюсом ко всему рука Миши гладит Женю по волосам, что, как и прижимающий к себе Глеб, даёт Жене понять, что он здесь, в комнате, и он здесь не один.       Женя просыпается на рассвете. Саша с Макаром спят в обнимку, Глеб, ровное дыхание которого Женя чувствует всем телом, тоже ещё спит. Не спит только Миша, сидит на краю кровати рядом с Женей, уставившись в экран телефона.       — Миша. — шёпотом зовёт Женя.       Миша вздрагивает и переводит взгляд на Женю.       — Что такое Жень? — спрашивает он.       — Да ничего. Ты чего не спишь?       — Да, вот, за тобой приглядываю. — выдохнул Миша.       — Зачем?       — Ну, знаешь, ты, когда Макар отдышался, как будто из жизни выпал. Упал на кровать и ни на что не реагировал. Я звал тебя, тряс, но ты в себя пришел только когда я тебе пощёчину дал… одним словом, кошмар.       — Иди спать. Нормально всё уже.       — Уверен?       — Да.       — Ладно, иду. А ты давай засыпай обратно. Время пять утра.       Миша встал, накинул на Макара с Сашей одеяло, отошёл к своей кровати и лёг. Женя не старался уснуть снова, боялся, что белый пол, руки, нож и кровь вернуться к нему. Больше этого Женя боялся только снова увидеть задыхающегося Макара. Голова всё ещё болит, и болит сильно. Так же Жене всё ещё хочется навредить себе. Причём хочется сделать это сильнее, чем ранее. Но возможности сделать это нет, ведь единственная возможность куда-то пропала после того, как побывала в руках у Андрея. Женя так и пролежал в окружении спящих товарищей до звона будильника. Как и следовало ожидать, встали все с большим трудом. У всех парней темные круги под уставшими глазами и та же сыпь на коже. Глеб бонусом имеет ссадину на лбу, Макар — гематому, Саша — посиневшую после вчерашнего падения лопатку, Женя — два пореза и распоротую ладонь.       — Видок у вас отпад, конечно. — отметила Светлана Владимировна на стадионе. — Что ж вы ночью делали?       — Спали и только. — соврал Марк, сдерживая зевок.       — Ну-ну. — покачала головой Соколовская, всем своим видом демонстрируя, что не верит Марку.       Кросс парни еле пробежали, а на разминке временами вообще не вдупляли, что от них требуется. С горем пополам пережив утреннюю тренировку, парни оказываются в столовой, как и все остальные. Есть Женя не хотел совсем, но отказываться от еды у всех на виду нельзя, поэтому к нему в голову пришла идеал сейчас поесть, а потом, в ванной, избавиться от незаслуженной еды. Ели парни медленно, так как постоянно зависали. Когда девушки и некоторые тренеры уже как десять минут назад покинули столовую, парни только толкали дверь, чтобы выйти. Шли молча, не спеша, жмурясь от солнца и зевая. Тут раздался рингтон телефона, и Дима запустил руку в карман и, как понял Женя, нажал боковую кнопку, не посмотрев, кто ему звонит. Тридцать секунд спустя зазвучал другой рингтон. На этот раз источник звука находился в кармане у Макара. Макар вздохнул и достал телефон.       — О, начальство. — удивился Макар, нажал зеленую кнопку и приложил телефон к уху. — Да?       — Вы поели? — донесся из динамиков голос Евгения Владимировича.       — Да. Уже идём обратно.       — Понял, А ТЕПЕРЬ БЫСТРО ВСЕ СЮДА!       — Хорошо. Что-то случилось?       — НЕ ЗНАЮ, НО ЕСЛИ ВАС ЗДЕСЬ НЕ БУДЕТ ЧЕРЕЗ ДВЕ МИНУТЫ, ТЕБЯ ОСОБЕННО, ТО ТОЧНО СЛУЧИТЬСЯ!       Последовали три коротких гудка, сообщающих о том, что на том конце сбросили трубку. Женя искренне не понимал, в чём они успели провиниться с утра пораньше.       — А че мы сделали? — поинтересовался Женя.       — В ДУШЕ НЕ ЕБУ! ЭТОМУ ЛИШЬ БЫ ПООРАТЬ! — ответил Макар, ускоряя шаг.       Макар ответил так резко, что Глеб и Андрей рядом с ним вздрогнули всем телом.       — Может, Мишин пожаловался на вчерашний вечер? — предположил Дима.       — Тогда почему зовут всех, а не нашу троицу? — не понял Саша.       — Значит, не оно. — бросил Марк.       — Да что бы там не было, нам крышка. — сообщил Артур.       В комнату парни заходили как на казнь. Рукавицын, сидя на кровати, подождал, пока все войдут, а потом встал.       — ИТАК, ВОПРОС НОМЕР РАЗ: ДИМА, КАКОГО ХРЕНА ТЫ НЕ БЕРЕШЬ ТРУБКУ?! В КРЕМЛЬ ЛЕГЧЕ ДОЗВОНИТЬСЯ!       — Телефон был на беззвучном. — соврал Дима. — Извините.       — НЕ ИЗВИНЯЮ! И ВООБЩЕ, ЧТО ЗА ПРИВЫЧКА СТАВИТЬ ТЕЛЕФОН НА БЕЗЗВУЧНЫЙ?! А ЕСЛИ ЧТО-ТО СЛУЧИТСЯ?! Ладно, с этим потом! Теперь к вам вопрос следующий, господа спортсмены: ПОЧЕМУ У ВАС ОДЕЯЛО В КРОВИ, И НА ПОЛУ ВАЛЯЮТСЯ ОКРОВАВЛЕННЫЕ САЛФЕТКИ?!       — Мы уберем. — выпалил Марк.       — ДА Я НЕ ОБ ЭТОМ! К ТОМУ, ЧТО У ВАС СРАЧ НА ПОСТОЯННОЙ ОСНОВЕ, Я УЖЕ ПРИВЫК! МЕНЯ ИНТЕРЕСУЕТ, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИЗОШЛО, И ПОЧЕМУ Я НЕ В КУРСЕ! ГОРОД ЗАСЫПАЕТ, ПРОСЫПАЕТСЯ МАФИЯ?       Парни стояли молча, не решаясь рассказывать о ночи.

А вдруг про меня скажут?

      — ЧЕГО МОЛЧИТЕ?! — спросил Евгений Владимирович. — Я С ВАМИ НЕ В МОЛЧАНКУ ИГРАЮ! МАКАР, Я ТЕБЯ НА СКВОЗЬ ВИЖУ, И ВИЖУ, ЧТО ТЕБЕ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ!       — Я ночью пил воду, поперхнулся, закашлялся, и у меня пошла кровь из носа. — начал объяснять Макар тихо и неуверенно.       — ИНТЕРЕСНАЯ ВЕРСИЯ! В МАФИЮ ПОИГРАЛИ, В МОЛЧАНКУ ПОИГРАЛИ, ТЕПЕРЬ ИГРАЕМ В «КТО СКАЖЕТ БОЛЕЕ БРЕДОВУЮ ВЕРСИЮ» ЧТО ЛИ?!       — Да я правда поперхнулся! — начал убеждать Макар. — Я начал очень сильно кашлять и всех разбудил. Минуты три кашлял, потом Саша с Димой поняли, что я поперхнулся, постучали по спине, и всё прошло.       — Я ПРАВИЛЬНО ПОНИМАЮ, ЧТО ТЫ ТРИ МИНУТЫ ДЫШАТЬ НЕ МОГ, А ОСТАЛЬНЫЕ ПРОСТО СМОТРЕЛИ?!       — Ну… да. — выдавил Макар.       — ВЫ ЧТО, СОВСЕМ МОЗГАМИ ОБДЕЛЕНЫ?! НУ МОЖНО ЖЕ БЫЛО ВРАЧУ ПОЗВОНИТЬ СРАЗУ, КАК УВИДЕЛИ!? ОН МОГ СОЗНАНИЕ ПОТЕРЯТЬ ОТ НЕДОСТАТКА КИСЛОРОДА, ТОГДА ОН БЫ ПЕРЕСТАЛ КАШЛЯТЬ, ВОДА ПОПАЛА БЫ В ЛЕГКИЕ, И ОН БЫ СДОХ! ОН МОГ ЛЕГКИЕ ОТ КАШЛЯ ПОВРЕДИТЬ! А МОГ И ПРОСТО ЗАДОХНУТЬСЯ! ВЫ ОБ ЭТОМ НЕ ПОДУМАЛИ? ДИМА, ЭТО К ТЕБЕ ОТНОСИТСЯ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ!       — Я испугался очень, голова не соображала вообще. — заявил Дима.       — ДОПУСТИМ ТАК, НО ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОН ПЕРЕСТАЛ КАШЛЯТЬ, НАДО БЫЛО ЗВОНИТЬ ВРАЧУ, ПОТОМ МНЕ! ВСЕ ПРОСТО! НО ВЫ ДАЖЕ УТРОМ МНЕ НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛИ! МЫ БЫ РЕЖИМ ТРЕНИРОВОК ОТКОРРЕКТИРОВАЛИ, ЧТОБЫ ВЫ ВЫСПАТЬСЯ И ПРИДТИ В СЕБЯ МОГЛИ! ПОЧЕМУ Я ВСЁ УЗНАЮ ПОСЛЕДНИМ?       — Да потому что скажешь что-нибудь — получишь! А тут ещё и позвонить среди ночи надо было! Это был бы последний звонок в нашей жизни! — не выдержал Макар.       Этого и Женя боялся. Боялся, что кто-нибудь не выдержит и начнёт ругаться.       — Макар, я хоть раз тебе в помощи отказывал?! Говорил тебе что-то, когда ты обращался?! Дим, а тебе отказывал? — пошли вопросы от Рукавицына уже не криком, но с интонацией недовольства, и Макар уныло помотал головой. — Нет?! Вот и подумай над этим! Подумай перед тем, как удумаешь в очередной раз что-то от меня скрыть, перед тем, как решишь в очередной раз наврать мне, перед тем, как снова что-то мне предъявлять! Подумай!       Евгений Владимирович протиснулся к двери через толпу парней и вышел. Просто вышел. По щеке Макара покатилась одинокая слеза. Жене стало его жалко, ведь Рукавицын, сказав что-то вроде «я для тебя делаю всё, а ты мне не доверяешь и наговариваешь на меня», сыграл на самых тонких струнах человеческой души, на чувстве вины. Женя знает не понаслышке, что такое груз вины, так как сам сейчас чувствует его на себе. Макар садится на кровать и прячет лицо в ладонях. Жене не хочется уходить в ванную сейчас, хочет быть рядом и поддержать, но другого шанса остаться незамеченным может и не быть, и Женя всё же выходит из комнаты и запирается в ванной. Он не теряя времени наклоняется над унитазом и давит двумя пальцами на корень языка, вызывая рвоту. Женя давит на корень языка снова, и снова, до тех пор, пока не начинает чувствовать, что желудок пуст. Женя подходит к раковине и смотрит на себя в зеркало. На лбу выступили капельки пота, глаза уставшие, щеки красные. Жене до сих пор хочется вернуться к самоповреждению, но возможности сделать это в должном виде все ещё нет, поэтому Женя просто умывается и возвращается в комнату. На его кровати, как это обычно бывает, сидят Марк, Артур, Андрей и Глеб. На кровати напротив неподвижно сидит задумчивый Макар, смотрящий в одну точку, рядом с ним — Дима, а за ними вытянулся Саша. Никто ничего не говорит, все молчат, упорно делая вид, что всё нормально. Женя не решился нарушать тишину и просто уселся на свою кровать между Марком и Артуром. Напряжение, повисшее в воздухе, уже начинает доставлять Жене дискомфорт. У него даже мурашки по телу пошли, и сердце забилось чаще. Первым нарушить молчание и побороть напряжение пробует Дима, что неудивительно, ведь нет сейчас лучшей поддержки Макару, чем Дима.       — Да ладно тебе, все нормально. — говорит Дима, опуская руку на плечо друга. — Ну, ляпнул ты не то, что он хотел слышать, да и хрен с ним. Хорош загоняться.       — А тренироваться мне теперь как? — спрашивает Макар.       — Ты утрируешь. Ты в его глазах дитя малолетнее, так что не будет он из твоих слов раздувать какую-то трагедию.

А если бы Мишин узнал про порезы? Как бы он отреагировал? Наорал бы? Или принял спокойно? А Татьяна Николаевна?

      Ледовая тренировка проходила не очень. Парни извалялись все без исключения. Больше половины попыток исполнить элементы ультра-си оказывались неудачными. В сопровождение падениям со стороны тренеров доносилось «Куда летишь?», «Докрутить можно было?» и «А выезжать кто будет? Я?». Одежда уже промокла от снега, ноги забились. Женя смирился с тем, что сегодня нихрена не получится, Глеб тоже начал реагировать на падения, как на норму, и Марк, и Андрей, и Миша, и Дима, и Саша. Только Артур и Макар каждый раз злились, как в первый, и то ударяли кулаком по льду, то по ноге. У Артура даже глаза заслезились от разочарования. Зато у девушек всё было отлично. Тройной тулуп — пожалуйста, риттбергер — нет проблем, лутц — сделано, дупель — легко, каскады три-три — четко. Конечно, тройные — не четверные, три-три — не четыре-три, да и дупель — не триксель, но все же прыжки своего уровня они выполняли.       — Кампания в мокрых штанах, сюда ползите. — подозвала Светлана Владимировна, и парни подъехали к тренерам. — Мы тут посовещались и решили, что вам нужно спуститься с небес на землю, до уровня наших прекрасных дам. Забудьте, кем вы были до этого. Теперь вы не одиночники, вы одиночницы, и тройные, три-три и дупли — ваше всё. Кто будет идеально справляться с этим наборчиком, тот мысленно переходит в группу Тутберидзе и начинает прыгать квады, но только младшие. Без лутцов, флипов и риттбергеров.       — Что загрустили? — спросил Мишин. — Кто лучший одиночник вы постоянно выясняете на соревнованиях, а кто из вас лучшая одиночница, вы ни разу не проверяли. Так что давайте, наслаждайтесь новым амплуа.       В итоге в группу к Тутберидзе удалось виртуально попасть Глебу, Андрею, Мише, Макару и Диме, а лучшей одиночницей среди одиночников стал Миша.       В столовой Женя осознал, что еда в него не полезет, даже при мысли, что потом он от неё избавится, поэтому тарелка Жени оказалось наполненной лишь на половину.       — Что-то ты как-то маловато себе положил. — отметил Марк уже за столом.       — Так мы же теперь одиночницы. — отшутился Женя. — Вот и порции меньше стали.       — Да Лиза больше ест, чем ты. — подключился Саша. — Отстаешь ты от одиночниц. Надо догонять. А ещё лучше догнать Димку или Макара.       — А что я-то? — пробубнил Макар с набитым картошкой ртом.       — Да ничего. — не стал объяснять Саша. — Жуй давай, а то подавишься.       — Жень, а если серьёзно, что-то случилось? Может быть, ты плохо себя чувствуешь? — начал расспрашивать Дима.

Да, плохо. Но, как говорил Глеб, не так «плохо», по-другому. Ощущение, что я чуть не стал причиной чьей-то смерти, не дает покоя, хочется снова почувствовать ту острую боль от лезвия, но возможности нет…

      — Нет, всё в порядке. Просто не хочу. — соврал Женя.       — Ты, если что, говори, окей? Мы со всем разберёмся. — заверил Дима.       — Да, скажу, конечно, но сейчас всё нормально.       Как только парни оказываются в комнате, Женя сразу же проскальзывает в ванную и запирает дверь на замок. Избавившись от еды, он подходит к раковине и взгляд падает на полку с зубными щетками, бритвами, и прочими мелочами. Женя находит взглядом свою поломанную бритву.

Может, рискнуть? Вдруг никто не заметит? К тому же, можно будет попробовать аккуратно вставить лезвие обратно, и тогда с меня взятки гладки.

      Женя ломался долго, смотрел на бритву, смотрел, а потом схватил её и начал вертеть в руках.

Может, не надо? Но хочется же. Очень хочется. Мне легче станет. Но если заметят? Что будет? Опять все расспрашивать будут, на больное давить… Вдруг испугаются и Шефу доложат? Хотя не должны вроде. Решу не сделать — трус, сделаю — слабый. Тупик. Как же поступить? Тело ведь просит боли, острой боли. За всё, что я сделал не так. За испуганного Глеба, за удар Миши, за чудом выжившего Макара.

      Пальцы Жени начинают бессознательно разбирать бритвенный станок с целью вытащить от туда металлическую пластинку. Теперь лезвие зажато между его пальцами, и ничего не мешает его соприкосновению с бледной кожей на руке.