— Я знал, что смогу на тебя рассчитывать. Всегда мог. — Ну, ты сказал: «Верь мне». — И ты поверил. Ты мог просто бросить меня. И если бы действительно был таким чудовищем, каким тебе нравится себя считать, то так бы и сделал. — Неа. В этом ваша проблема: делить всё на чёрное и белое. Иногда ведь просто нужно размыть края. — Что ж, возможно, стоит поднять бокалы за… оттенки серого? — Оттенки темно-серого. — Мне ближе оттенки очень светло-серого. Азирафаэль (ангел) Кроули (демон)
— Когда ты догадалась, что я — не плод твоего воображения? Это было удобно: во сне они могли с лёгкостью ходить друг к другу в «гости» и не быть скомпрометированы, на случай шпионов в поместье. Не то чтобы они были, конечно… но лучше всегда перестраховаться. В этот раз это была поляна с чёрной высокой травой и бездонным небом, с сияющими звёздами на нём. — Для того, чтобы создать человека с определённым характером нужно достаточно многое. Например, думать об предполагаемом результате. Как бы он ответил на это? Или на то? Внешность — тоже немаловажно. Наши сны не могут создать лица из ничего, они на это не способны, но… если мы хоть когда-то видели что-то похожее… или просто встречались на улице — это будет совсем иным. Тсунаеши глянул на небо. Он никогда не видел созвездий в звёздах, ну, возможно змею и кувшин, или чашу, как там ещё малую медведицу зовут… Или не зовут? Ох, Вонгола окончательно запутался. Кто вообще понимает и принимает в звёздах животных или людей, предметы?! …Ильда скользила взглядом по Великому Звёздному Дракону и улыбнулась. Улыбка у неё была редкая, а оттого — и красивая. В молодые годы — боже! она уже так стара… — она улыбалась гораздо чаще, но большая часть улыбок её была лишь формальностью и фальшью. Затем были неуместные ситуации, где улыбка являлась издёвкой. Там тоже приходилось сдерживаться. И в итоге, к своим годам, после долгого брака… не разучилась ли Ильда улыбаться? — Не разучилась… Улыбка у неё редкая. Оттого и красивая, и ценная. — Ты поняла это только из-за… общеизвестных фактов? — Недоверчивым тоном осведомился Тсунаеши. Его понять можно; не каждый поймёт, что он, фактически, в «иллюзии» только по причине того, что «Твоё лицо я где-то видела, поэтому ты мне снишься, а раз не видела — значит ты реален». Просто… Просто он бы так не смог. Но факторы удачи часто играли на его стороне (Порой Савада думал, когда придёт время расплаты и каков же будет результат — слишком страшно, если удача раз за разом становиться перед тобой и защищает) и получалось, что по наследству своему никто не мог занять его тело, вместиться в его голову или внедрить определённую мысль. Только в реальности, в хард-режиме. — Разумеется, нет, — тяжёлым тоном ответила Фрид. Её лицо малоподвижное, и некоторым и вовсе кажется жутким; неестественные яркие глаза несомненно выделялись среди тёмных волос и бледной кожи. Будь она выразительна лицом — никто бы и не задумался. Но Ильда привыкла держать себя в строгих руках. И люди чаще находили её фигуру… пугающе-устрашающей, чем благожелательной или красивой. Это не значит, что синьора не красива. Вовсе нет. Просто её красота мрачна и пугающая, и не каждому такое «по духу». Да и кто же знал, что любитель яркой и милой внешности, Савада Тсунаеши, больше всего в жизни ценил это «мрачное» и «тяжёлое» лицо. — Во всём убедилась на сто процентов я только в гостинице, когда увидела то фото с открытия. — Тсунаеши вспомнил доклад. Да… было. А после Ильда «пропала» со всех «радаров», напугав его до усрачки. Первое время он от усталости мог спать сутками, но, выспавшись через некоторое время, мужчине пришлось пить снотворное. В больших количествах, чёрт побери его пламя. И промыслы Шамала. И дружелюбные намеренья Бьянки. И… готовку Реборна. О, Мадонна, о последнем ни слова! — И всё же — как? — Анализ ситуации. Вероятность и воспоминания, с кем я знакома, с кем могла бы быть знакомой. То, что ты — настоящий человек, я поняла после… где-то третьего сна? В конце концов, ты ещё так глупо вливал в меня своё пламя, которое пусть и помогало мне, но являлось настоящим. Ильда посмотрела на него, как на глупца: очень очарованно и раздражённо одновременно. Луи так и мог услышать в голове её голос: Такой человек и такой промах. Женщина вдруг сощурилась. На ночном небе упала звезда. — Или… ты делал это специально, чтобы я всё поняла? Ведь если же всё так, то Ильда выйдет более «глупой» стороной, спланируй всё Тсунаеши. Ведь это он бы дал знак — что-то не так, что-то не то! — Кхм… — Савада неловко потёр шею. Устремил свой взгляд на небо и безумно напряжённым тоном произнёс: — О, смотри, да тут настоящий парад падающих звёзд! И для бывшей Банди не стало секретом то, что он просто пытался перевести тему. Очень. Грубо. Попытался. Решив быть милосердной, женщина перевела свой взгляд — в глазах у неё отражались давно упавшие звёзды.***
Ильда поймала своё отражение в зеркальной поверхности и почти улыбнулась. Или это было что-то, очень близкое к улыбке. Кто знает? У неё сверкали синие-синие серёжки и красивое ожерелье с камнем, свисающим меж грудей. Банди шагнула смело вперёд, оглядываясь; свет софитов ослепили её на мгновение, а людской гам проник в уши. Ильда повернула голову в сторону, прекратив щуриться, и мир вдруг раскрасился совершенно невозможными красками, цветами, запахами. Вокруг неё ходили люди: девушки в платьях, мужчины в костюмах. Более преклонного возраста, совсем молодые. Все они сверкали. — Ильда! — Облегчённо воскрикнул Карлос, нежно прикасаясь чуть выше локтя. Синьора Банди с любовью обернулась, поймав любящий взгляд мужа. В груди нежно дрогнуло сердце. Боже, как же она любит этого мужчину! И… пусть он уже не так склонен показывать свою благосклонность, как раньше, Ильду это мало волновало — она была потеряна в любви. — Я чуть не потерял тебя в этой толпе, Иль, моя драгоценная, — Карлос нежно прикоснулся губами к воздуху над её перчаткой, совсем близко, и вскинул на неё взгляд из-под склонённой головы. Его тёмные глаза, казалось, пожирали её. Ильда не очень любила это сокращение. «Иль». Как какая-то неуважительная кличка псины, но она ничего не могла с собой поделать, когда её звал так Карлос — казалось чем-то личным и горячим, когда он говорил так. Ильда улыбнулась, жадно чувствуя горячее пламя в своей груди. Была ли это любовь?.. — Я заставила тебя волноваться, мой милый, — и провела рукой по его галстуку, на мгновение прикоснувшись к щеке мужчины. — Ничего страшного, любовь моя. Я успел поговорить с любезными донами, пока ты пропадала. Болтала со старыми знакомыми? Ильда спрятала хитринку в зелёных глазах. — Встречалась с Рейнеке и Клаудией, Карлос. — Замужняя дама позволила увести себя в куда-то в толпу. Карлос уверенно маневрировал среди людей, не позволяя никому и пальцем прикоснуться к своей жене. Он обходительно, почти обожающе следил за тем, что бы его жена получала всё, что только хотела на этом банкете. — А что на счёт твоих инвестиций? Где-то там Дитрих скользнул на балкон с… ох, разве это не синьора Изабелла? Какой же будет гам! …Ильда решила, что сегодня она достаточно милостива, чтобы закрыть на это свои глаза — и отвернулась, продолжая игривый флирт с мужем. — Были одобрены, — самодовольная улыбка возникла у него на устах, а нос вздёрнулся к верху. Словно мальчишка хвастался! — Поздравляю, — искренне поздравила мужа жена, улыбнувшись искренней улыбкой. Она незаметно провела рукой по платью атласа, не находя ни единой складки; её глаза, любящие и получающие любовь, сверкали и словно светились. — К слову, твои подруги, они ничего не говорили о возможностях биржи? Ильда на миг стала укоризненной. Она не знала почему, но солгала, не глядя мужу в глаза. Взгляд зацепился за самое большое полотно, украшенное богатым золотым, с изображениями самых разнообразных животных. — Мы ведь не о бизнесе говорим, Карлос. — Да, точно, — промелькнуло тонкое недовольство в голосе, и вмиг исчезло, потому как перед ней предстояла чёрная спина пиджака. — Я принесу тебе вина, Ильда. Подожди меня здесь. И скоротечно ушёл по направлению к другому дону с заискивающей улыбкой. Синьора Банди чуть растеряно посмотрела ему вслед, но не сказала и слова, развернувшись так, чтобы все поняли: она всё ещё не та маленькая девчонка, которую можно «понадкусать» или попытаться «заглотать». Её глаза хищно вычли особо нервничающего парнишку, и, самостоятельно подхватив бокал с алкоголем у спешно проходящего мимо официанта, замужняя дама направилась в его сторону. Подруги разговаривали о таком важном, о чём бы Карлос обязательно спросил; и о чём бы Ильда, не зная причины, не захотела бы говорить и помогать с бизнесом мужу. Поэтому она не говорила с ними, и решила не отвлекать Дитриха, отдавшегося, верно, любовным потехам. Где-то ещё бродили её друзья из Академии — Ильда знала, что они так или иначе коснутся её персоны этим вечером. Не могли не коснуться. Ведь Фрид если не на глазах, то на устах людей. Ильда могла бы подойти и к ним, но оказаться в знакомый разговор о возможностях семей, последних сплетнях и важных решениях… Это просто означало бы, что она предпочла разговориться о том же самом, но с менее знакомыми и хорошими лицами. Да и не красиво так предавать милую Рейнеке. И почти счастливую Клаудию. В её старомодном понятии: муж всегда должен решать денежные проблемы семьи, не прибегая к влиянию своей женщины. И когда Карлос через неё пытался вызнать, словно… падаль, крыса. Когда он через неё пытался ужалить её же подруг — Ильде это невольно не нравилось. Но её муж этого и сам, казалось, не замечал, а потому синьора Банди молчала о всём своём мимолётном неудовольствии, не решившись портить такое хорошее настроение. И поэтому столь часто говорила, что «с подругами важные дела мужчин они не говорят», мой драгоценный. С лёгкой походкой подошла к нервному пареньку. И незаметно принюхалась, вдохнув полной грудью; цепочка красиво сверкнула, привлекая к себе внимание. Ильда Банди легко улыбнулась. Закрутила локон на пальце в не флиртующем жесте. Этот жест, право, ей шёл меньше любой другой кокетничающей мадам, но проблема в том, что Ильда не кокетничала. А потому и сравниться с теми мадам не могла. — Впервые на подобном банкете? — А…? А, ой, извините! — И вскочил как ужаленный. Это было забавно. Ильда улыбнулась, подавив смешок. — За что извиняетесь, синьор? Прошу, успокойтесь, — и быстро, пока никто не смотрел, поменяла их бокалы, отпив чужого сока. Гранатово. В принципе, довольно неплохо. — А?! Н-но, — и быстро, практически панически оглянулся, страшась найти кого-то в толпе, — мне никак нельзя! Никак нет, мэм! И вытянул руку вперёд, практически вжав бокал ей в грудь. Ильда молча, но устрашающе вытянула левую бровь. Несчастный парень побелел, покраснел, а после чуть ли не посинел. И вновь побелел. Его светлые каштановые волосы смешно начали топорщиться. — Давай, пей, малец, — и чуть отошла, всего на шаг назад. — И обращайся ко мне «синьора». Не мадам. — Здесь все пьют, просто некоторые в тихую, а некоторые — открыто. Парень сомнительно поглядел в бокал. Кивнул на её «синьора». — Ты, похоже, впервые на подобном банкете. Не волнуйся; так и быть, дам тебе небольшой совет из-за моего хорошего настроения: не смей показывать свой страх, сомнение или неуверенность. Иначе тебя сожрут и не подавятся. Молодой парень глядел на неё глазами оленёнка-бэмби. И сомневающимся взглядом на вытянутый в руке бокал. Чуть вздохнул, и, зажмурив глаза, разом выпил весь алкоголь. Ильда позволила усмешке скользнуть на лице. Парень закашлял, схватившись за шею. Зажмурился до заслезившихся глаз, и посмотрел на неё выпученными глазами. — Что? Я же не говорила всё разом выпивать. В тебе никакой эстетики, никакого понимания вкуса о том, как следует пить столь изысканное вино. Но, думая, раз ты на подобном банкете впервые, то тебе простительно. Исключительно в честь неловкого первого раза. Прямо как в сексе, не так ли? Просто в будущем не смей так пить перед дамой. Это выставит тебя не в лучшем свете. Парень отчаянно кивнул, и Ильда подала ему его прошлый бокал с гранатовым соком. Молодой мужчина медленно отпил. Кажется, ему становилось легче. — Спа-спасибо. И смущённо посмотрел в сторону. — Не повезло тебе, — честно призналась бывшая Фрид, синьора Банди, — твой первый выход в свет одновременно с представлением нового главы Вонголы. Будет тяжело в будущем обратить на себя внимание; тут главное быть смелей, не бояться пить шампанское, но и не наглеть, понял? Кивни, если понял. Парень кивнул. — Не особо раздумывай, у меня просто хорошее настроение, и поэтому я тут даю советы. Неразговорчивый парень снова кивнул. — Спасибо, — тише, но уже без заикания поблагодарил он. Ильда улыбнулась. — И растормаши свои волосы, уж слишком они прилизанные. К твоей личности совершенно не идёт; ты как слабая копия собравшихся мужчин; выбери себе другой стиль. И эффектно развернулась, отхватив новый бокал вина. — Меня ждёт мой партнёр, а ты — не смей робеть, иначе сожрут. И ушла, действительно больше не оглянувшись. Молодой парень с большими глазами беззвучно повторил: «Будь смелей, не бойся пить, не наглеть». — Мой никчёмный ученик, — резко обрушилось ему на голову тяжесть, — я чую от тебя алкоголь. Я что говорил? Савада Тсунаеши вскинул голову, возмутившись: — Я не мог не пить, если дама пьёт! Реборн смотрел на него своими чёрными глазками-пуговками и кивнул. Тсунаеши страшно удивился. — С женщинами грех не пить, — и был таков. Очень лаконично. — Каждый раз, — ревниво обхватил её талию Карлос, — стоит мне отойти и отвезти от тебя взгляд хоть на секунду, как ты пропадаешь. Любовь моя! Неужели в зале осталось так много людей, всё ещё мечтающих похитить тебя? Пришедший с ним дон Конторес довольно крякнул в усы. Поцеловал воздух над перчаткой синьоры. — Вы становитесь всё холоднее и прекраснее с каждым днём! — Весело произнёс дон. Карлос проводил мужскую руку едва ревнивым взглядом, когда дон повернулся к нему. — Немудрено ревновать и беспокоиться по такой прекрасной женщине! Ох, будь я моложе лет так на тридцать… — Что вы, — почти оскалилась в нежном жесте Ильда. — Вы себе так льстите! Минимум пятьдесят лет, прекрасный дон, не меньше. Карлос скрыл смешок. Дон Конторес, которому пятьдесят лет: — … Вежливо улыбнувшись, мужчина вяло согласился: — Слова синьоры — закон. Дзынь! Дзынь! Дзынь! Ильда узнала этот звук — так стучали маленькой ложкой по краю бокала, и, как и всегда, замужняя дама оказалась права — в центре большого зала стоял дон Тимотео, девятый Вонгола. А стучал рядом с ним его Хранитель Дождя. — Прошу всех к вниманию! — Вежливо, но достаточно громко оповестил дон, собрав вокруг себя мафиози, внимающих к каждому слову. Они оказались достаточно благовоспитанны, чтобы замолкнуть в мгновение ока, не мешая дону произнести речь. — Как думаешь, к чему был этот банкет? — Зашептал Карлос на ухо Ильде. Синьора слегка расстроенно покосилась на своего мужа, а дон Конторес осмелился пшикнуть, чтобы внемать речь дона Тимотео. Ильда осмелилась ненадолго включить свои три потока. дон-речь-бокал переглядка-бал-костюм радость впервые за много лет-выдержка-усталость. Ильда произнесла на ухо мужу лишь одно слово, взбудоражившее всех, кто стоял по близости: — Наследие. Одно лишь слово вызвало большой эффект: всем было интересно, всем было важно, что же станет с Вонголой. Вот уже десять поколений она держала над ними всеми вверх — конечно, кто бы не грезил оказаться на этой же вершине, едва Вонгола покажет хоть какую-нибудь слабину? Ильда не всегда знала, но в бытность студенческой жизни её так или иначе склоняли — как представителя семьи Фрид и обладательницей «Три потока», — к предательству и убийству своего сюзерена, Вонголу. Убить… поспособствовать гибели дона Тимотео. Ильда отвечала всем отказом. Но после смерти своих сыновей… ох, кто знает на самом деле, сколько же покушений удавалось отбивать Вонголе, когда противники и наглецы посчитали — «Он ослаблен, этот Тимотео ничего не сможет сделать!» И оказались в корне неправы. По традиции, кровавый «трон» Вонголы мог занять только обладатель Небесного пламени. Это относилось ко многим семьям, создавая ошибочное суждение, что обладателей пламени Небес достаточно много — как бы не так! Есть так же дополнительное «задание», которое должно быть исполнено: полный комплект Хранителей. Вы хоть представляете, как трудно найти человека, что будет связан с тобой настоящими узами, если он может родиться даже не в одной грёбанной стране с тобой? Поэтому Вонгола поражает: из поколения в поколение она собирает полный состав Хранителей; и по этой причине лишь некоторые пошли по «скользкой дорожке» приёмного сына, Занзаса, у которого… ха, ха! Не хватало лишь одного Хранителя, чтобы мафиозные семьи пошли за ним! Поразительно. И просто до одури смешно! Как близок был пасынок к дорогой и желанной роли Короля… — Как вы все знаете, — вежливо, но твёрдо возгласил Вонгола, — в наших кругах уже долгое время ходят слухи, что же случится с Вонголой. Мой сын, Иемитсу Савада, к сожалению, не может занять этот «пост» по причине своего пламени. Да… самый первый ребёнок дона Тимотео. Ходили слухи, что первого и четвёртого своего сына дон любил сильнее прочих по одной причине: их родила его любимая женщина, скрытая от мира Мафии. Кто знает, каких усилий это стоило дону, но за долгое скрытие ему стоит отдать должное — никто в этом зале, верно, не смог бы сделать этого. Ни для кого не было не известным, что почти каждого сына дона Тимотео родили разные женщины. Все они, правда, так или иначе были сведены в могилу, но лишь мать первого и третьего не была выведена в свет. А другие… так или иначе они показывали себя в роли «Королев». Королева вообще шаткая фигура на доске. Ею легко может стать любая, но и так же Королеву легко… убрать с доски. Король — незаменим. Королева?.. Всегда найдётся новая. Около двадцати лет назад дон Тимотео носил траур, продлившийся шесть лет — это не говорилось прямо, но траур был по его настоящей и любимой супруге, скрытой от прочих глаз. Те года были воистину тяжёлыми и ужасными. Ильда их не помнит — слишком маленькой была, но тем не менее… Дедушка всегда отзывался о них не иначе, как о — тяжёлых. — Однако место Десятого займёт… мой внук! Тсунаеши Савада! Прошу, подойти сюда, мой мальчик, — и он сделал приглашающий жест куда-то в стороны. Мафиози словно забыли как дышать, быстро приводя мысли в порядок, когда из толпы уверенной походкой выплыл… Тот светленький непьющий паренёк. Ладно! Даже Ильда этого не ожидала! …А затем начались долгие поздравления с местом Десятого, попытки прощупать, осмотр Хранителей Десятого, и множество прочего, что было ожидаемое. Ильда и перекинулась-то едва парочкой слов, как отошла в сторону, чтобы больше смотреть и слушать, а не задавать вопросы, но не раз и не два ловила блуждающий по ней почти оранжевый, горящий Небесами взгляд. В последний раз Вонгола обернулся и даже умоляюще смотрел на неё, словно надеялся, что она отпугнёт нахалов! — Нам пора домой, — непреклонно заявила Ильда, почти впервые в жизни не слушая супруга. — У нас достаточно времени, — возразил Карлос. Синьора Банди поджала губы. — Тогда я отправлюсь одна. И действительно отправилась одна.***
— Недостаточно хорошо, видимо, — говорит Ильда, позволяя Ирине развязать шнуровку платья, что со спины. Она и сама могла бы дотянуться… но зачем? — Позвольте, — возражает Ирина, верная подруга, сестра… семья. — Неужели ничего не подняло вам настроения, моя госпожа? — Был один малец… смешной такой. Ирина улыбнулась, едва не выпалив: «Правда?». Обычно госпожа не упоминала каких-либо мужчин, Карлос безумно злился из-за этого… словно входил в состояние психоза. Ирина его не очень любила; видела, какой зависимой от мужчины делалась её госпожа, и это служанке не слишком-то нравилось. Но что она могла сделать? Ильда любит Карлоса. А Карлос никогда не ставит Ильду перед таким выбором, чтобы та поколебалась в своей любви к мужу. А это значит… что они ещё долгое время будут тут оставаться. Пока не зачахнут самые последние искры этой любви. Ильда Фрид — госпожа жестокая, но справедливая. А Ирина просто слишком видит всю картину со стороны, чтобы верить в долгую любовь между Фрид и Банди. Впрочем, что неудивительно — далеко не все браки заканчиваются меж мафиози хорошо. А хорошо — это уже вооружённый, холодный нейтралитет. — Правда? И чем же он вам запомнился? — О. Он смешно старался не глядеть на мою грудь, но пугался глаз, и не очевидно не мог найти себе места на банкете. Но он оказался забавным. — Ильда осторожно погрузилась в ароматизированную ванну, позволив Ирине добавить ноток персика… или это что-то цитрусовое? В последнее время у неё слегка притупился аппетит, и некоторые приёмы пищи Ильда решает пропускать — толку то, если есть не хочется. А до голодных обмороков и истощения ещё слишком далеко, так что позволить себе госпожа всё это может. Да и кто же ей запретит? — Забавным? — Представляешь, дон Тимотео представил его Десятым представителем Вонголы. — В голосе Ильды прорезалось веселье, а на губах возникла тусклая улыбка. Ирина посмотрела на неё и подумала — какой же слабой и больной выглядит моя госпожа. И сама же испугалась сакральной мысли — не должна она так думать, не должна! — Вы… сейчас нашли нашего «Короля» забавным? — Не поняла Ирина. А теперь углубимся немного в факты о Мафии: существует много мафиозных семей по всему миру, но относительно немного «Королей». Короли — эта семья с наибольшей территорией, подчинёнными и союзными семьями, они, считай, элита мафиозного мира. Вспомните Великобританию и их Королевские правящие семьи. Здесь же штука похожая. Королей мало: семья Вонгола, начавшаяся с Джотто — им подвластна вся Италия, Австралия, Франция, Словения и Швейцария, хотя если быть точнее, вся территория мафиозных семей, которые в союзных отношениях с Вонголой; семья Романовых, после переименованные в «Царевичи», в России; Китайская триада, одним представителем которых является Аркобалено Фонг; Бьякуран Джессо в Северной Америке и госпожа Юни в Южной; другие не стоят ни слова, более-менее подконтрольные этим «трём» Королям. Хотя и это тоже не совсем верно — ведь в той же Италии Вонгола не контролирует все эти страны самостоятельно. Она занимает место Сицилии, как своей территории, и обязуется следить за порядком мафиозных рядом и семей, расположившихся на принадлежащих территориях — власть настолько растянулась, что достигла близлежащие страны. Во времена Джотто они осмелились лишь посягнуть на Австралию, но Второй, Рикардо, путём завоеваний поставил на ноги Францию и Словению, а после Восьмая, с какой-то мутной любовной историей дотянулась своей властью и до Швейцарии. Там ещё был скандал такой… женско-любовный. Между двумя женщинами. О, времена. О нравы! Просто на глобальной арене именно Вонгола будет отвечать за действия подконтрольных и дружественных семей, как в средневековые времена; и Вонгола может уничтожить эти семьи, если посчитает нужным — не без доказательств, разумеется. Тюрьма для всех, в конце концов, строилась. И в истории не было никого, кто мог бы её избежать. (О семье Фрид не говорят — это должно настораживать и пугать, ведь те, о ком почти не говорят, должны на самом деле ужасать). — Верно, — подтвердила Ильда. — Забавный… хочу вести с ним переписку. Её зелёные глаза, как никогда ясные, вдруг оказались слишком близко от лица Ирины — она не дрогнула, с любовью глядя на любимое лицо. — Я подготовлю всё нужное… моя госпожа? — Да? — Ваш муж будет ли должен узнать о переписке? -… — Вздох. — Нет. Устрой всё так, чтобы он ни о чём не узнал. — Как скажете, моя госпожа. Впоследствии, это оказалось лучшим решением. Лучшим поворотным решением в жизни Ильды.