Таковы уж люди. Чем сильнее они боятся, тем глупее становятся. Страх уменьшает мозг. Аарон Отказ от принятия решений — это важное решение. Ниган Измениться никогда не поздно.
Ильда открыла глаза. И мгновенно захотела их закрыть. Холодное, жёсткое лицо Карлоса Банди, сидящего возле её кушетки в больнице, — по запаху поняла, — отчего-то врезалось в память, раскопав все воспоминания. Когда-то она точно так же заболела, и Карлос, прямо как и сейчас, сидел возле кушетки, бережно держа её руку в своей. Он и сейчас сидел, смотрел. Держал руку в своих. У него руки не были тёплыми, словно в мужчине не текла кровь, что глупость, конечно же. — Как ты сейчас чувствуешь себя, Ильда? — Мягко спросил он сухим голосом. Ильда моргнула, и её муж подал ей стакан воды, убирая цепкий капкан свой рук, держащих её ладонь. — Врачи сказали, что у тебя была лихорадка. Это от волнения и новой обстановки, я же говорил тебе быть с этим осторожней. И словно укоризненно посмотрел на неё, как на маленькую девочку. Синьора Банди вздохнула. Её ресницы задрожали. Карлос подал ей стакан, и Ильда вцепилась в него подобной яростной фурии, чуть не расплескав воду по постели. — Ну, ну, — и мягко похлопал её по спине. Ильда сомневающимся взглядом обвела стены больницы, солнечный вид из окна. — Что я… что я тут делаю? — И поняла, что это глупый вопрос. Ей ведь плохо было. Температура, лихорадка. И сомкнула губы, не решившись выставить себя ещё большей дурой. Где… Ирина? Где она? И почему же Карлос здесь… Всё так странно. (Но на тебя невозможно воздействовать пламенем тумана. Ничто не может изменить реальность, подставить ложные воспоминания ей в голову. Это не… кто этот человек рядом с ней? Почему в груди так жалко тянет?..) Карлос, муж её, подошёл ближе, ласково рукой пригладив тёмные волосы, невольно задержавшись подушечками пальцев у ушей. Погладил мочки ушей, чуть сжав. Не сильно и не больно, но было в этом что-то странное — и властное. — У тебя была лихорадка, — и вдруг он обеспокоенно заглянул ей в глаза, — ты не помнишь последние часы? Что последнее ты помнишь? Я только слышал, а у тебя была довольно высокая температура, из-за этого могла и память ненадолго пропасть… Ну, та, что… точнее, то, что произошло не давно. Как ты, моя дорогая? Эти руки ударили её по щеке из-за Дины. А сейчас они ласково оглаживали в беспокойствии её лицо, смотря невозможно-любяще. Так… любовно. Словно она лучшее, что есть у него. Самое дорогое. Драгоценное. Словно как прежде. — Я была в гостинице, и мне плохо стало… где Ирина? — Кто? — Удивился Карлос, обеспокоенным голосом. Ильда медленно приподнялась на локтях. Карлос подбил её подушки в спину, помогая принять наполовину сидячее, наполовину лежащее положение. Ильда потёрла запястья, раньше болевшие от сильного захвата. — Ирина. — Отчего-то стало сухо во рту, не смотря на то, что она пила воду буквально только что. — Ирина. Моя слуга. Которая пришла со мной из дома Фрид. У Карлоса стали странные, обеспокоенные глаза. — Милая, — пригладил он вновь ей волосы. — У нас нет слуг с подобным именем. Точнее, нет, была одна, но она ушла два с половиной года назад по причине беременности и теперь стала домохозяйкой. А после нажал на кнопку вызова врача, с непонятной эмоцией в глазах. — Мне кажется, что лучше дождаться врача, моя дорогая. Твой взгляд… будто я провинился или обидел тебя. Мне кажется, что температура всё же как-то повлияла на тебя. Ильда поджала губы. «Ты скучная женщина, Ильда». «Но в отличии от тебя, Дина…» — Почему ты не с ней? — Тихо спросила женщина, почувствовав укол надежды в сердце. Карлос выглядел недоумённым. — С кем? — Переспросил он. — С Диной. Той… гостьей, которую ты привёл. Карлос стал ещё более взволнованным. Он начал нервно постукивать пальцем по ляжке, а взгляд забегал из стороны в сторону. Мужчина медленно покачал головой, но не решился что-либо сказать. …Доктор пришёл одну минуту с половиной спустя. Он фонариком осмотрел её зрачки, померил температуру, давление. Затем попросил пройтись по прямой. Дотронуться сначала одной рукой до носа с закрытыми глазами, а после — другой. Послушал её дыхание и высказал: — Вероятно, всё же лихорадка была вызвана стрессом и сменой обстановки. Советую вернуться в прошлую среду и попить успокоительное, — врач сел на стул, достал бумаги и начал что-то выписывать. — Доктор, она начала говорить про людей, которых мы не знаем. — Карлос сжал её ладонь, и Ильда нахмурилась, но промолчала. Ирина? Ладно, он мог её проигнорировать. Но Дина… его новая «любимая» любовь. Что происходит? Банди решила молчать и наблюдать. Прятаться под невинной и непонимающей натурой, пряча глаза хищницы. Правда, всего на сомнение у неё мелькнула мысль — вдруг и впрямь придумала этих людей. Уж больно уверенно говорил Карлос и этот доктор. А после едва заметно дёрнула дурные мысли прочь из головы. Доктор нахмурился. — Ответьте на пару вопросов, синьора Банди. Синьора Банджи равнодушно кивнула. — Ваше последнее воспоминание? — Я была в гостинице… — «С Ириной», хотела добавить она, но промолчала, заметив переглядку мужчин. — …вместе со своей слугой. — Одна? — Да. Моя служанка, которую я привела из дома Фрид, она купила нам комнаты. Мне — на седьмом, а себе — на четвёртом. Ручка, всё время что-то пишущая, остановилась. Карлос посмотрел на неё побитыми глазами. — Вы помните только себя и служанку? — Спросил доктор, впившись серьёзным взглядом. Ильда кивнула. — Там был и я, милая, — не выдержал синьор Банди, почесав голову рукой. Взъерошив волосы. — Мы ведь поссорились, но решили выдержать эту поездку. Заказали себе разные номера, в связи с этим. И… милая, мы не брали прислуги. Бывшая Фрид невыразительным зелёным взглядом уставилась на мужчину, но её пальцы крепко сжали одежду. Не будь ткань такой прочной, Ильда бы точно её порвала. — Поссорились? — Эхом отозвалась она. Карлос кивнул. — Всё из-за вечеринки; ты не хотела выходить в свет, а я всё тянул тебя и тянул, Боже… прости, я был не прав. Карлос сжался, словно попытавшись стать меньше. Вся его фигура источала тоску и вину. Все его слова показали Ильде каким-то странным делом, едва ли не бредом. Но она продолжала слушать это, чувствуя странную, болезненную любовь к Карлосу наравне с надеждой; она ведь давно о подобном отношении мечтала. Мечтала, но… Почему-то в голове смешалось, и Ильда снова почувствовала тошноту. Не связанную с болезнью тошноту — она знает это. Постаралась подавить неправильные в присутствии Карлоса мысли. — Это… немного странно, — признался доктор. — Возможно, не лишним будет записаться на МРТ. Проверить, как работает ваш мозг. И небольшая беседа с психологом. — Последнее будет лишним, — резким тоном, вздёрнув лицо, отчеканила Ильда. Она встала на ноги, откинув лёгкое белое покрывало. — Где моя одежда? — У меня, Иль… любовь моя, что ты делаешь? — В голосе у него мелькнуло изумление. Ильда затянула волосы в низких хвост, смерив мужчин высокомерным взглядом. — Я больше не хочу тут находиться! — Но синьора Банди! — Но любовь моя! И оба замолкли, когда Ильда повелевающим жестом вскинула ладонь, — так, как делала около четырёх лет назад. Когда ещё могла так делать. Позволить себе. Карлос мигом замолк, лишь выдавив — пойдя на попятую, стоило услышать воинственный тон супруги. Он часто так делал, но ещё больше любил напирать. — Хотя бы МРТ… Просипел доктор, и Карлос Банди, глянув на Ильду, резко кивнул, включая свой тон господина. — Запишите нас на следующую неделю. И вы знаете что делать. А после предложил супруге свой локоть, о который она, чуть сомневаясь, опёрлась. Слабые ноги от болезни помогли этому выбору.***
Что говорила Золушка, когда мачеха сгинула, а она осталась счастлива с принцем, любимая народом? Как себя чувствовала спящая Красавица, разбуженная поцелуем любви? Что делала русалочка, родив свою дочь, принцессу, и оградив её от моря во имя безопасности? Отринув свой родной дом? Ильда не знала, лишь отдалённо догадываясь. Наверное, чувства в них бушевали. С другой же стороны, они все диснеевские принцессы, добрые и прощающие по натуре. Безумно печальные, если вспомнить оригинальные сказки. К Красавице домогались, и она заставила свою мачеху станцевать в раскалённых башмачках. Русалочка сгинула в морской пене, не сумев получить поцелуй и ответные чувства принца. У обеих несчастливый оригинал, и крайне популярный аналог счастья. Ильда чувствовала себя так же. Как с двумя совсем разными концами; несчастная сказка и счастливая сказка. Несчастная сказка закончилась, и Ильда словно очутилась в другом миру. В миру, где Карлос всё так же любит её, если не сильнее; где Ирины никогда не существовало, как и Дины; правда, дедуля с бабулей всё так же мертвы. — Садись, любовь моя, — подал крепкую руку мужчина, помогая своей даме усесться на заднее сиденье. (Ты ехала так же в гостиницу с Ириной. Кто лжёт: твоя память или твой муж?) Любовно застегнул ей ремень, закрыл дверцу. Ильде послышался негромкий стук; она обернулась назад, смотря в багажник, который Карлос прикрыл и внутри. — Что-то не так? — Спросил он, захлопывая уже за собой дверь. Поворачивая ключ зажигания. — Что у тебя в багажнике, Карлос? Мне показалось, я слышала стук. Карлос безразлично скосил глаза. — Тебе показалось. И сжал мрачно челюсть, на миг потеряв благодушный вид. …Они ехали несколько часов, за которые то и дело Карлос пытался задать вопросы о её самочувствии. Он много говорил, пока Ильда односложно отвечала — они словно поменялись ролями, хотя это не совсем точно сказано. Потому что раньше Карлос любил болтать, но со временем их брака он начинал молчать. И разговоры с каждым разом всё больше волнуясь, начинала именно синьора Банди, пока Карлос отрывисто отвечал. А теперь он словно был как прежде: любящим молодым человеком, только-только женихом. А не её жестоким мужем, равнодушно относящемся ко многому, если не всему, что с ней связано. Да, теперь, после всей воли, впитанной в кожу, в голову, Ильда могла признать: последние года три брака были… ничем. Полностью. Дворецкий с улыбкой на лице выскочил, помогая снять верхнюю одежду. — С возвращением, синьор, синьора Банди. Ильда смерила его странным взглядом. Вроде вот тот же человек, но ощущение это… А потом поднялась в свою комнату. Изменившуюся. (Уже не твою комнату.) С каждым часом, проведённым в этом доме, она ощущала странность, фальшивость, расходство в том, что было, с тем, что было. Слуги радостно ей улыбались, а у кого не спроси — они говорили: — Синьор и синьора такая счастливая, любящая пара! В доме появились их совместные фотографии, где они, такие счастливые, были вместе. Никакой Ирины, никакой Дины. Даму передёрнуло. В глазах зажглось ведьмовское пламя. Глупый, фальшивый мир. Ненастоящий дом, лживые люди. (она медленно не понимала, что происходит. И сходила с ума.)