О чем молчат Титаны.

      Крупные капли дождя, оставляя за собой кривоватые следы, медленно сползали по лобовому стеклу неспешно движущегося автомобиля. Водитель сильно нервничал. Неестественно жесткой хваткой он держался за руль и частенько поглядывал на своих пассажиров через зеркало. Где-то там, в мыслях, он бранил себя за слабоволие и бесхребетность. Ведь можно было отказаться от этой поездки. Хотя бы попробовать. Например, придумать какой-нибудь правдоподобный предлог, вроде плохого самочувствия. Впрочем, нет. ТАКИМ не отказывают. Испуганный взгляд мужчины снова устремился к зеркалу. Там отражалось двое подростков, что, демонстративно отсев друг от друга подальше, теперь смотрели каждый в свое окно. Прошло уже больше часа. Ни один из них не вымолвил и словечка. Казалось бы, обычное дело. Но присутствие этой парочки наводило на водителя откровенный ужас. Будто его пассажиры пахли самой смертью.       Пестрые улицы Токио остались далеко позади; и теперь перед глазами путников вставали сливающиеся в единую массу серые и безликие пейзажи прилегающих провинций. - Я хотел бы выразить свои соболезнования его семье, - достаточно тихо, но твердо сказал Сатору. То не выглядело как просьба. Скорее, факт, перед которым ныне ставили Масамичи. Но учитель и не собирался отговаривать светловолосого мага. Напротив, вопреки всем ожиданиям, пообещал поспособствовать в этом деле - даже организовать к завтрашнему утру автомобиль. Но только лишь с одним маленьким условием... И условие это теперь безмолвно сидело рядом на заднем сидении. Привычным движением руки Нанами поправил сползающую с носа оправу очков. Пусть выглядел он совершенно равнодушным и даже каким-то безучастным, в душе его затаилась доля негодования. На этот день у него были совершенно иные планы, пусть прагматичное мышление и не отрицало вероятность продления наблюдения за "особым учеником". Впрочем, негодование это не было связано непосредственно с личностью Годжо. Все чаще Кенто ловил себя на мысли непринятия нынешнего образа жизни. Чем больше он погружался в мир магов - тем сильнее убеждался в том, что не желает существовать по его законам. Ставить себя перед очередным моральным выбором, испытывать терзания совести. Тратить годы на деятельность, которая не принесет тебе ничего, кроме боли и разочарований? - Зачем? Не разумнее ли жить тихой и спокойной жизнью? И пусть его отмечали как весьма талантливого и перспективного ученика. Никакие сторонние оценки не приносили должного удовлетворения. И вот сейчас, вместо того, чтобы привнести в свою жизнь немного красок, отправившись в хорошо ему знакомую пекарню или кофейню, он едет с малоприятной компанией черт знает куда и черт знает зачем. - Я знал его, - раздался глухой голос Сатору. Нанами и вовсе сначала не понял, что обращались к нему, а потому и не отреагировал никак. - Знал Акихиро Мори. Хоть и не так хорошо, как следовало бы, - продолжал тем временем светловолосый. Почему-то ему показалось это важным - поделиться. Пусть и такой мелочью. Пусть и с таким безынициативным собеседником, - Этот человек невиновен. Он просто не мог совершить то, что на него публично повесили. - Понятно, - кратко ответил Нанами и сделал легкий кивок головой, - Сочувствую твоей потере. Он подозревал, что осужденный не был абсолютно чужим человеком. Иначе отправился бы сильнейший к Старейшинам? - Нет, очевидно. И все-таки пока сей факт не был озвучен самим Сатору, выражать какое-либо сопереживание было бы неуместным.

***

       На пороге дома их встречала облаченная в простенькое черное платьице и такого же цвета туфли девушка. На вид ей было не больше двадцати шести лет. Невысокая, с хрупкой фигурой, крупными, точно кукольными, светло-серыми глазами, собранными в пучок русыми волосами. Ее можно было бы назвать приятной на внешность, не будь она такой... болезненной. И дело далеко не в опухших от бессонной ночи глаз. Сама Минори (так, кажется, ее звали?) казалась какой-то безжизненной. Ее бесцветный голос, неестественно бледная кожа, мимика, жесты - все, абсолютно все наталкивало на мысль, что эта девушка не встретит старость. Позади нее с ноги на ногу переминался так же скромно одетый мальчонка. Лет пяти, не больше. С осторожностью, но пробивающейся наружу любознательностью, он изучал гостей широко раскрытыми янтарными глазами. - Вы папины друзья?, - неуверенно спросил он, стоило Кенто и Годжо поприветствовать хозяйку. Она быстро одернула сына и пригласила гостей в дом. - Благодарю, но мы уже, считайте, уезжаем, - с наигранным смущением выдавил Сатору и, присев на корточки, обратился к мальцу, - Да. И его друзья, и твои. - И мои?, - переспросил мальчишка, обращая к матери удивленный взгляд. Минори не ответила, но заметно побледнела. - Ты ведь унаследовал талант отца, верно?, - продолжил тем временем светловолосый маг, - Ты тоже видишь всякие странности, которые даже матери не можешь объяснить. - Зачем... зачем вы приехали?, - прошипела девушка. Она очень резко изменилась в настроении. Еще совсем недавно ей казалось, что эти двое юношей приехали помочь ей, поддержать ее, выразить свою скорбь. Но уж точно не для того, чтобы вести ее сына по стопам отца. Как эти подлецы только смеют? Бессердечные ублюдки! - Убирайтесь! Убирайтесь вон отсюда!, - продолжала девушка. Даже в ней, такой слабой и болезненной, ныне показался стержень. Такова сила материнской любви. - Мы-то уйдем, - продолжил Сатору, выпрямившись в полный рост, - А с мальчишкой что будет? Вы потеряли единственного кормильца. Надеялись тянуть на себе ребенка сами, второй ногой в могилу вставая? Благородно, ничего не скажешь. Уже через год мальчонка осиротел бы полноценно. Годжо выдержал выразительную паузу, параллельно пытаясь понять, нужное ли впечатление производит его речь. - Его отправили бы в детдом и затюкали до смерти за очевидные отличия. Это в лучшем случае. В худшем - признают сумасшедшим и запичкают таблетками до состояния овоща. В этот момент к глазам женщины подступила очередная порция слез. Ее бедное сердце разрывалось на части от такой вариации будущего. - Я же..., - продолжил Сатору, -...предлагаю иной вариант. Я возьму мальчонку под свою защиту. - Почему же, - подавляя в себе всхлипы, промямлила Минори, - почему же вы не взяли под защиту моего супруга...?       Долгий и эмоционально тяжелый разговор. Явно не такое выражение соболезнований представлял себе Нанами. В его голове невольно проскочила мысль, что если бы этот Акихиро Мори вовремя ушел и устроился бы каким-нибудь клерком, то был бы сейчас жив. И его бедной жене не приходилось бы стоять перед крайне неприятным выбором. - Славный мальчишка, согласись, - словно ни в чем не бывало, проговорил Сатору и откинулся на спинку кресла автомобиля, - Из него вполне может выйти что-нибудь путное. Кенто ничего не отвечал. Он с характерным безразличием глядел в окно, хоть перед его глазами все еще стояла доведенная до состояния полного отчаяния Минори. - Поклянитесь, - давилась слезами она, - Своим покоем на том свете поклянитесь, что сможете защитить его.