О чем молчат Титаны.

      Утонувшая в полумраке комната теснила своими стенами две безмолвные фигуры. Первая из них, принадлежащая совсем еще молодому человеку, замерла возле окна. Она казалась особо напряженной - ослабься самоконтроль хотя бы на йоту, и тело бы предательски задрожало. Скрещенные на груди руки, напущено равнодушное выражение лица и скрытые за темными линзами очков глаза могли бы обмануть только самого невнимательного зрителя. На деле же Сатору был взбешен. Ровно через десять минут, если верить часам второго присутствующего здесь юноши, состоится казнь. Впрочем, нет, юный маг отказывался воспринимать это как "казнь". В его понимании, это было ничем иным, как преступлением Старейшин перед неким Акихиро Мори. Нашумевшее дело. Разбирательство шло несколько месяцев. И чем дольше оттягивался приговор - тем большее внимание приковывалось к процессу. В какой-то момент и Годжо не смог стоять в стороне. - Но он же невиновен!, - даже не пытаясь сдержать своего раздражения, восклицал светловолосый маг. Но скрывающие свой лик Старейшины были непреклонны. - Это не имеет никакого значения, - раздался очередной безжизненный голос. Принадлежал он стоявшему уже одной ногой в могиле, но по-юношески упертому старику. Таких людей, это чувствуется интуитивно, нет смысла и пытаться переубеждать в чем-либо. Их мысли - истина в последней инстанции, никакие альтернативы невозможны. Что уж говорить о тех представителях этого вида, что смогли дожить до лет преклонных? И неважно, насколько глупо и бестолково они коротали свое время. Если ты стар, то ты мудр, если ты мудр - ты не можешь быть не прав. - Общество считает, - продолжил старик, - что доказательств его вины достаточно. Идти против такой толпы, вызывая на себя ее гнев, совершенно нецелесообразно. Мы решили, что разумнее будет отделаться малой кровью и таким образом сдержать возможные беспорядки. - Да-да, решение, конечно, малоприятное, но вполне оправданное - вмешался в разговор еще один голос. Звучал он куда более живо, более эмоционально и менее безапелляционно. С таким, как подумалось Сатору, было бы можно и продолжить дискуссию. Возможно, в разговоре тет-а-тет его владельца даже удалось бы склонить к своей позиции, - Дело очень шумное. Целый клан был вырезан! Ни одного члена Оттокава в живых не осталось! - Поэтому Вы не стали слушать показания единственного свидетеля? Сразу определили его как виновника? - Почему же? Мы дали ему слово. Но объяснение произошедшего "всеобщим безумием" и внезапной внутриклановой резней, как ты сам мог увидеть, никого не удовлетворило, - ненадолго воцарилось неловкое молчание. Было очевидно, что самому Старейшине крайне "неудобно" говорить о таких вещах. Где-то в глубине души он был вполне совестливым человеком. И приговаривать невиновного к смерти было противно его натуре. Но принадлежность к коллективу обязывала соглашаться с численно преобладающим мнением и даже позиционировать всеобщую дурость как свою. - Может быть, - продолжил он, - этот Акихиро... или как его там? В общем, может быть, он и не врет, но в масштабах магического мира это маловажно. Ты еще слишком юн. Ты не понимаешь, что поддержание всеобщего порядка требует определенных жертв.       И даже по истечению нескольких часов, стоя тут, в полумраке комнаты, ученик магической школы вновь и вновь возвращался своими мыслями к этому разговору. Он, обладатель удивительного генома, вызывал уважение и страх благодаря той силе, что была ему дана по праву рождения. К его мнению прислушивались, перед ним благоговели. Но вот и наступил тот момент, когда его влияния оказалось просто недостаточно. Акихиро Мори казнят. - Все, - раздался голос второго юноши. Принадлежал он Нанами, человеку совершенно скупому на эмоции, временами даже, как казалось некоторым, ими не обладающим вовсе. Он медленно поднялся с кресла и бросил в сторону погруженного в раздумья мимолетный взгляд. Не так часто доводилось ему видеть Сатору не в духе. Напротив, в кругах учеников школы Годжо славился своим несерьезным отношением ко всему происходящему: будь то просто урок или же особо важная миссия. И теперь этот разгильдяй, этот показушник, этот короновавший себя "сильнейшим" стоит и злится? На старейшин ли? На собственную ли беспомощность? На деле, Нанами было все равно. Он не питал симпатий к беловолосому пареньку, не желал поддержать его "в трудную минуту", но был исполнительным. И если директор попросил приглядеть за нерадивым учеником, от которого можно было ожидать очередной глупости, он выполнит поручение вне зависимости от своих эмоций или чувств.       Сатору тоже не был рад такой компании. Куда ближе ему было общество чудака Гёто или Сёко, но... - Нет, ты на миссию не идешь, - категорически сказал Яга и нахмурился. Как и всегда, он был "пойман" своим учеником в стенах собственного кабинета, - Мне было достаточно твоего перфоманса перед Старейшинами. Из-за твоих бурных эмоций такое деликатное дело может оказаться под угрозой срыва! И даже не вздумай сейчас заводить речь о своих отличительных способностях. Тебе уже ясно дали понять, что есть случаи, когда и их бывает мало. Будь перед Годжо кто-нибудь иной, он не поленился бы вступить в спор и яростно отстаивать свою правоту. И все-таки учитель был для него авторитетом. Настоящим. Его хотелось слушаться не по причине какой-то субординации. Вообще, это понятие, как казалось иногда юному магу, было навязано Старейшинами только для того, чтобы хоть как-то удержать в своих руках власть. Но тот, кто вызывает настоящее уважение, не нуждается в званиях, титулах и должностях. Яга был из таких. Пусть Годжо и не высказывал своего почтения открыто, а зачастую и вовсе стремился демонстрировать отношение наплевательское, но в серьезных вопросах наставнику он не перечил.       Так товарищи по команде отправились выполнять свой долг. Нанами же был приставлен в качестве "няньки". Плюс одна причина для недовольства. Нужно было очень постараться для того, чтобы найти еще менее подходящего «наблюдателя». Сухой и бездушный, этот тип одним своим присутствием вынуждал зарыться где-то внутри себя. Его непоколебимый покой буквально выбивал из колеи. Особенно теперь. Но если бы Сатору позволил себе проявить эмоции - он дал бы слабину в глазах своего «надзирателя». Так ему почему-то казалось. - Что ж, - как можно более равнодушно ответил теперь ему Сатору, - Главы десятков кланов могут выдохнуть с облегчением. Минус одна головная боль.