Стрелки на полуночи

17-18 октября 2007 года Лазурный берег Канны -Ницца Стрелок снова и снова перечитывал сообщение от Мэллори: «Все отменяется. Аванс твой. Жди дальнейших указаний в Ницце» — и пытался разгадать замысел Босса. Вроде бы, все складывалось наилучшим образом, проблема, сводившая его с ума третьи сутки подряд, разрешилась сама собой. Ему больше не надо было убивать Куколку, и даже деньги, уплаченные вперед, возвращать не придется! Впору было кричать «аллилуйя» — и рысью бежать в ту самую церковь Богоматери, куда они с Даниэлой вчера так и не добрались — и поставить толстенную свечу, в знак благодарности за избавление от беды… Стрелок, однако, не склонен был впадать в эйфорию, наоборот: теперь у него пропали последние сомнения, что крупный аванс оказался куском сыра в мышеловке. А Куколка, сама того не зная (или — зная?..), исполняла неблаговидную роль «медовой ловушки». Приманка была двойной, и надо признать, он клюнул на оба крючка. Кукловоды провели его с виртуозной ловкостью: сперва сыграли на жадности и тщеславии, чтобы завлечь в игру, а потом — на сердечных струнах, когда подстроили «случайную» встречу с любовью всей жизни… и то, что он откажется от исполнения приговора и пустится в бега, Босс со своими клевретами тоже просчитал, как в компьютерной программе. Конечно, Стрелка интересовало, в какой мере во всем этом замешан старина Мэллори, знал ли он с самого начала подоплеку заказа, или его тоже использовали втемную… но больше всего Дэн злился на себя. Теперь ему вспоминались все странности, связанные с предложенной работой, десятки деталей, на которые он, может, и обратил внимание — но неправильно истолковал, потому что не предполагал двойного блефа заказчика… Или даже тройного, если на секунду предположить, что Куколка знала о происходящем, и по какой-то причине согласилась сыграть жертву. На этом мысль Стрелка останавливалась. Подозревать любимую женщину, к тому же — мать их общего ребенка, в гнусной и мутной интриге, он попросту не смог. Все жизненные уроки по поводу бабьего коварства и лживости обрушились под напором любви. Голос сердца говорил громче рассудка, обесценивал все логические доводы. Пребывать дольше в неизвестности и терзаться подозрениями вперемешку с гневом было нестерпимо… тем более, после восхитительной ночи, проведенной наполовину на Круазетт, а наполовину — в отеле с таким же названием, где их приняли за молодоженов и отправили в номер «комплимент» с цветами и шампанским… Разумеется, они почти не спали, с неутомимой страстью снова и снова занимались любовью, пока высокие окна не вызолотили первые лучи рассвета. Тогда, оставив щедрые чаевые, Стрелок и Куколка сбежали по-тихому, как воры, чтобы еще раз прогуляться по набережной в бледно-розовом сиянии осеннего утра, и вернуться в Палм-Бич невидимками, до того, как проснутся Кейти и няня… Авантюра удалась, и волшебная ночь любовников плавно перетекла в уютный семейный завтрак на просторной и светлой кухне… Все было почти так же, как в Льорет-де-Маре, и даже еще лучше, потому что на сей раз, глядя на жену и дочь, и принимая как должное заботу помощницы по хозяйству, Дэн почувствовал себя настоящим отцом настоящего семейства. Это непривычное, до неловкости сентиментальное переживание наполнило его до краев, и он с трудом мог есть и пить, боясь снова расплакаться, как дурак. Иллюзия, что все самое страшное уже позади, что опасность миновала, поглотила его целиком… но очень скоро наступила расплата. После завтрака няня отправилась на законный перерыв, а Даниэла повела Кейти на пляж, поесть пиццы и мороженого, и вообще — «по магазинам». Дэн поначалу не хотел отпускать их одних, но Куколка заверила его, что средь бела дня и в толпе отдыхающих ей с дочкой ровным счетом ничего не угрожает — тем более что она знает Канны, и в особенности Палм-Бич, как свои пять пальцев… — Ты помнишь, Дэнни, о чем мы договаривались? Ничто не должно выглядеть так, словно мы бежим… а я сегодня наконец-то позвоню сестре — Дебби, наверное, уже с ума сходит, куда это мы подевались, ведь я еще вчера обещала с нею связаться! Но знаешь, так даже лучше, пусть семья успеет подготовиться к встрече… — Черт возьми, когда ты так говоришь, мне кажется, что я — персонаж «Крестного отца», и меня собираются представить дону Корлеоне… — усмехнулся Дэн, считая, что удачно пошутил, но Даниэла ответила абсолютно серьезно: — Дону Риккардо Мартелли, если уж на то пошло… Это он — Capofamiglia (1) Мартелли и Бонецци; но ты едва ли его увидишь… во всяком случае, не в этот раз. — Почему? — Ну, во-первых, к нему так просто не попадешь… он очень старенький, и встречи с новыми людьми планирует месяца за два, через своего capo bastone. А во-вторых… ты сам настаиваешь, чтобы мы не задерживались в Риме, и покинули Европу по меньшей мере на пару лет. Так что нам, возможно, больше понадобятся твои связи в Аргентине, чем мои в Италии. Все это звучало так рассудительно, что Дэн поддался и отпустил своих девочек погулять с относительно спокойной душой — и в самой глубине души он чувствовал благодарность к Даниэле за то, что она дает ему возможность немного продохнуть и побыть наедине с собой. Вот только уединение оказалось совсем недолгим: через четверть часа пришло сообщение от Мэллори… и теперь Дэн, заново пройдя по девяти кругам душевных терзаний, пытался в одиночку разгадать очередной ребус. Он понимал, что до возвращения Куколки в любом случае не получит главного ответа, и это было хуже всего. Армейский опыт подсказывал, что при нахождении в «слепой зоне» лучшая стратегия — поберечь силы и, кроме плана прямого продвижения к цели, продумать обходные маневры. Мэллори зазывал в Ниццу, куда они и так собирались, но обещал новые «указания», которые с высокой вероятностью могли пойти вразрез с желаниями Стрелка. «Аванс твой» — едва ли это означало щедрый подарок, скорее, новый заказ. Какой? Кому назначено стать жертвой вместо Куколки? Дэн не очень-то хотел это выяснять… и его терзали весьма дурные предчувствия. Нечто похожее он испытывал в Конго, накануне мерзкопакостного дня, когда его отряд «диких гусей» (2) угодил в повстанческую засаду недалеко от Джомбо, и, поредев наполовину, еле выбрался из кровавой бани. Стрелку тот прорыв стоил двух пуль в плече и сломанного ребра, но он еще легко отделался… Муторная, липкая тревога, тоскливая необратимость чего-то ужасного накрывала его и в Югославии, перед столкновением с добровольцами, играющими за команду сербов, когда он получил контузию и ранение, поставившее жирный крест на военной карьере. Конечно, Босс, посовещавшись с Мэллори по поводу «капризов подрядчика», мог решить, что ему проще и дешевле устранить зарвавшегося нахала… и придумать свою хитрую комбинацию с якобы «отмененным заказом». Подобная версия не очень-то льстила самолюбию, но Стрелок был реалистом. А если так — стоило ли упрощать задачу охотником и самому соваться в капкан, то есть в Ниццу, да еще тащить на прицепе жену и ребенка, без гарантий их безопасности? Тут и самый беспечный человек засомневался бы, не то что такой стреляный (в прямом смысле слова) воробей, как Дэн О’Лири… и что греха таить, Дэн не представлял, как выпутаться из силков, что затягивались все туже при каждом неверном движении. Пока что он бесцельно бродил из комнаты в комнату, между входной дверью и кухней, одетый в одни только джинсы, босиком, и курил сигарету за сигаретой. Даниэла еще вчера попросила его не дымить где попало, ограничить никотиновую зону балконом и кухней, где была установлена мощная вытяжка. Ту же просьбу она настойчиво повторила, прежде чем уйти с дочерью на прогулку. Дэн пообещал, но, оставшись один в прохладном полумраке, глубоко погрузился в раздумья и моментально позабыл о первом бытовом договоре… Спохватился, только когда обнаружил себя в спальне, где ночевали Кейти с няней — сидящим на кроватке дочери, с пепельницей, полной окурков. «Черт подери, да здесь теперь топор можно вешать! Этого еще не хватало…» — он поспешно открыл окно, надеясь, что морской воздух с запахом кипариса и эвкалипта быстро вытеснит горькое табачное облако, и пошел вытряхивать пепельницу. Что поделать, сказывалась долгая холостяцкая жизнь — и полный набор мужских привычек, которые женщины почему-то находят раздражающими. Ну а где привычки, там и советы, которые мужики дают друг другу в затруднительных ситуациях, зачастую очень и очень толковые. «Надо позвонить Питу Коллинзу в Аргентину… Он столько раз звал меня на свое ранчо, что самое время поймать его на слове!» — Стрелок воспринял эту мысль как озарение свыше и сразу же принялся воплощать ее в жизнь, благо, Пит как раз накануне прислал ему очередное сообщение… и в очередной раз пригласил приехать. Выбирая нужный номер из небогатого списка армейских приятелей, с которыми у него сохранилась связь после выхода на пенсию, Дэн бормотал что-то похожее на молитву: — Боже, благослови мобильную связь, благослови Интернет и все связанные с ним электронные приблуды… Благослови технический прогресс, купировавший расстояния, как бульдожий хвост… Благослови все эти байты и килобайты, в которые превращаются слова, чтобы лететь быстрее молнии… Боже, пусть старина Пит не успеет свалить в пампу за страусами, и мирно бухает на своем ранчо в Пуэрто-Мадрин, и пусть его вчерашнее приглашение не окажется пустым трепом! Приняли вызов довольно быстро, и слышимость была такая, словно собеседник находился в соседней квартире, а не на другой стороне света, в Аргентине! На этом лимит везения исчерпался: к своему разочарованию, Дэн услышал женский голос и быструю испанскую речь… Значит, Пит, или Педро, как его теперь следовало официально величать, или мертвецки пьян с утра, или умотал-таки в свои рыже-зеленые пампасы, напоминающие марсианский пейзаж. — Сеньора, доброго вам дня… — Дэн запоздало сообразил, что между югом Франции и Аргентиной существует изрядная разница во времени, но он не помнил — какая и в какую сторону. Женщина сразу сообщила ему об этом: — Утра, сеньор! Половина седьмого утра! (3) — Простите… Мне нужно поговорить с Педро. — он старался говорить вежливо, но максимально четко и сухо, как и положено при важном деловом звонке. — Ах, с Педро! С Педро! Да, вы сможете с ним поговорить, если знаете способ разбудить его после попойки! Стрелку пришлось максимально напрячь слух и внимание. Он знал испанский, но с такими скорострелками, как его собеседница, выходила петрушка: каждое слово в отдельности понятно, а общий смысл страстного монолога ускользает напрочь. (продолжение следует) Примечания: 1) Capofamiglia, дон — глава семьи в структуре итальянской мафии. Получает сведения о любом «деле», совершаемом каждым членом семьи. Дон избирается путём голосования капо (руководителей подразделений) 2) Дикие гуси — на военном жаргоне так обозначаются наемники, солдаты удачи, в том числе белые наемники, воевавшие в гражданских и межгосударственных конфликтах на территории Африки. 3) Разница во времени между Ниццей и Буэнос-Айресом — минус 4 часа (когда в Ницце полночь, в Буэнос-Айресе еще 8 часов вечера).